Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

Мито скрючило в очередном приступе и она зависла над раковиной, содрогаясь всем телом. Ее снова стошнило. В пятый раз за текущее утро. По телу волнами катила дрожь. Периодами крупная, пробирающая до костей. Периодами мелкая, пробегающая мурашками, откликающаяся в самых отдалённых частях, активно бросающая то в жар, то в холод. Вялость била по сухожилиям, гнула колени вселенской слабостью. Чтобы не рухнуть на пол, ей приходилось судорожно цепляется за края раковины. Вдобавок, чертовски не хватало кислорода, хотя утренний ветерок в приоткрытое окно врывался ароматами свежести. Мито сморщилась, заторможенно подалась ниже, проходясь тыльной стороной кисти по перекошенным губам. Отвела беспардонно тыкающиеся в глаза растрёпанный волосы и дернула ворот халата. Он свободно обтекал затылок, открытым треугольником спускался к груди. Однако ее не оставляло ощущение, будто он ошейником сдавливает горло. В надежде побыстрее прийти в чувства, Мито плеснула из умывальника в лицо водой и растерянно обвела качающуюся уборную взглядом. Что с ней? Почему желудок наизнанку выворачивает? А во рту непроходящий привкус металла? Она отравилась? Чем и когда, если со вчерашнего утра и крошки во рту не держала? Мито попыталась сосредоточится, выудить информацию из воспоминаний о минувшем дне. Но в ватной голове было до странности пусто и гулко. Впрочем, в следующую минуту самокопательство и вовсе пришлось оставить, так как ее вновь накрыло приступом и она стремглав нырнула носом в раковину. За своим недугом Мито на долго выпала из реальности. Потому и вздрогнула, когда через образовавшийся вокруг неё вакуум прорывался сначала тихий стук, а затем шорох отодвигаемых седзи. — Мито-тян? Как ты? Все в порядке? Это Хаширама. Как некстати! Она слишком взвинчена из-за отвратительного самочувствия, чтобы адекватно воспринимать его беспардонное проникновение на территорию уборной. Подумаешь, хозяин в доме! Это не значит, что все двери здесь открыты для него. На секундочку, она тоже не пришей кобыле хвост и имеет право на уединение. Хотя бы в туалете! Раздражение в лет закоротило мозг. Даже недуги на миг забылись. Мито сипло глотнула воздух и обернулась в тот самый момент, когда мужчина просочился в помещение. Хаширама вырос в проёме, заполнив его собой, дугами изогнув брови. И это странным образом отрезвило ее. Он не виноват, что ей нездоровится. Что она не свет, ни заря прописалась в уборной. Он просто снедаемый беспокойством муж. Только от осознания этого отчего-то не легче. Горечь воровато отравила гортань и Мито поспешно отвернулась, чтобы в следующую секунду обессилено осесть на пол, схватившись за живот. Хаширама тотчас подскочил к ней. И вот уже его массивные ладони тревожно сжимают плечи. — Порядок, доно… — с очередным вздохом, выплюнула на опережение девушка, кривясь от раздирающих внутренности позывов дурноты. — А выглядишь неважно… — озабоченно констатировал он, по-птичьи наклоняя голову. Кто бы сомневался?! Мито вдруг сделалось до слез смешно. Она валяется на полу в мятом халате. Растрепанная. С воспалёнными глазами, перепачканная рвотными массами. Какая уж тут эстетика?! Не дожидаясь ответа, Хаширама привстал на коленях, срывал с вешалки полотенце и заботливо вытер ее лицо. — Что у тебя болит? — Пустяки… — шепнула Мито, приспуская веки и глубоко дыша. В действительности же у неё ломило все тело. Адски крутило живот. Но она и под пытками в том не призналась бы. Потому что не нуждалась в его жалости. Не хотела заботы. А элементарно мечтала доползти до кровати и тихо свернуться там калачиком. Только это теперь из разряда несбыточного…  — Желудок хандрит… Наверное, съела что-то не то… — слегка отдышавшись, добавила она. Мобилизовав скрытые резервы своего организма, куноити решительно отвела в сторону полотенце и качнувшись назад, приросла затылком к тумбе. — Как давно это с тобой? — хмуро уточнил Хаширама. — Ты вчера к ужину так и не спустилась. Я подумал, что это из-за Тобирамы… — Твой брат тут не причём. У меня просто аппетита не было… А сегодня с утра я почувствовала себя нехорошо. — Вяло пояснила Мито и отвела глаза. В подобном состоянии она уже вторые сутки. Только ему не обязательно об этом знать. Недовольно тряхнув шевелюрой, Хаширама встал сам, а после сперва поднял ее на ноги, а затем и вовсе на руки подхватил. — Тебе не помешает прилечь, — вынося ее из уборной и направляясь к постели счёл необходим ответить он на ее всполошённый взгляд. Собственно, Мито и не возражала, хотя где-то внутри и копошился протестующий червячок. Аккуратно опустив ее на кровать, Хаширама помог ей стянуть халат, поправил подушку и тщательно укрыл одеялом. Потом, склонившись, упёрся коленом в матрац и быстро прижался губами ко лбу. — Отдыхай. А я отменю все дела и вернусь. — Объявил и стремительно засеменил к выходу он. — - Не нужно, доно! — невольно крикнула в след Мито. Топот торопливых шагов мгновенно обрывался. Он оглянулся. Она же неуклюже приподнялась на локтях и умоляюще на него посмотрела. — Просто позволь мне отлежаться и, уверяю, завтра я буду как огурчик. — Тебе нездоровится уже второй день, Мито-тян! — крайне серьёзным тоном напомнил Хаширама. Будто она сама не в курсе?! — Это ненормально. Безрассудно полагаться на авось и ждать, что все само собой пройдёт. Вдруг это пищевое отравление? Или какой-то вирус? — По-моему, вы склонны преувеличивать, Хокаге-сама. Этому вас работа научила? — деланно фыркнула Мито без намерения его уязвить и со вздохом рухнула обратно на подушку. Ей понятны его тревоги. Сама о том же беспокоится. Но общества его ей сейчас не вынести. — Осталось только толпу медиков сюда пригнать. Пускай устроят консилиум! — Неплохая идея, кстати! — перехватывая ее настроение, глумливо протянул Хаширама.– Во время боевых действий врага лучше знать в лицо! Она так старалась не взорваться, так кропотливо следила за эмоциями, что от натуги запульсировало в висках. — На секундочку, мы не на войне! — вырвалось у Мито скептическое. Она едва не подлетела в воздух, когда Хаширама внезапно рванул через всю комнату и тучей навис над ней. — Не на войне, ты права, — выдохнул, овевая ее щёки горячим дыханием он. — Только ты действительно полагаешь, что я смогу вот так вот спокойно заниматься делами, зная, что ты тут одна и тебе, вероятно, требуется помощь? Брови мужа сбились в кучу. Под смуглой кожей на лице от напряжения проступили мышцы, будто он всеми силами сдерживал негодование. И это сыграло свою роль. Мито вновь ощутила себя последней дрянью. Он искренне о ней печётся. Делает это от души, без оглядки на отдачу. А ей неймется от него отделаться, несмотря на данное самой себе обещание… Забыть. Вычеркнуть. Начать жить с чистого листа. Хаширама буравил ее взглядом. А ей нечего сказать. Она молчала, сжимала нервно губы. Между ними считанные сантиметры. А статика настолько динамична, что буквально звенела от каждого вздоха. Наконец, Мито нашла в себе силы вырваться из силков испытующих глаз мужчины. — Вы, верно, запамятовали, разлюбезный мой супруг, я и без того по гроб жизни вам обязана, чтобы отягощать долги ещё и этим… Обузой становится я не желаю. Под конец голос ее срывался и она уткнулась взглядом в невзрачную серую стену. Спальня в их новом доме самая обычная, типовая. Без изысков и ярких пятен. Она бы вполне могла оживить ее, придать динамичности, украсив декором. Но желания нет. Нет тяги вся устроить под себя. Потому как в душе она по-прежнему Мито Узумаки и мир Сенджу для неё — это другое измерение. Сжав зубы, девушка медленно прокатилась взгляд по перекрытиям, покосилась на Хашираму. Временами она истово его ненавидела. Причина для этого только одна. Он воспользовался бедственным положением ее общины в личных интересах. Называя вещи своими именами, приобрёл жену за деньги. И пусть в их эпоху это не такая уж невидаль. Да и она не особо брыкалась. Однако факт остаётся фактом. Мито протяжно выдохнула, выскользнув из леденящих объятий мыслей. Во время. Нечто тёплое ласково скользило по щеке, откликаясь мелким крупом мурашек на руках и ногах. В сумбуре в голове, она не сразу сообразила, что это Хаширама пальцем чертил линию вдоль ее скулы, и глазами глядел запредельно нежными. В уголках губ гарцевала знакомая улыбка. Она, как всегда, красноречивей тысячи слов. — Какие глупости… Я же люблю тебя и все заботы о тебе мне только в радость… — признался он, подаваясь вперёд и срывая поцелуй с ее сомкнутых уст. А она ровным счетом ничего не почувствовала. Не ощутила отклика и Того всепоглощающего голода, как это обычно бывало с Мадарой. Потому и отреагировала предельно пассивно. А если точнее, то абсолютно никак. Вместо этого Мито водрузила ладони на плечи мужа, впитывая их сиюминутную насторожённость, вонзила пальцы в добротный шёлк и нарочито горестно выдохнула. — Как жаль, что ты принадлежишь мне лишь от части… Играть легко, когда внутри тебя разоренное пепелище. Нет сожалений. Не тревожит совесть… Эх, Мадара. До чего довёл? От самой себя тошно. От боли в подреберье хочется на стену лезть. Наверное все тщетно. Вероятно, она напрасно обманывает себя и чувство к нему не выкорчевать так скоро из сердца. А между тем, Хаширама поплыл. Ему по нраву ее сладкий лепет. Она прочла это в его потемневших, сверкающих мириадами звёзд, глазах. Он ловко перехватил ее меланхолично струящиеся по его плечам ладони и истово прижал к вздымающейся груди. — Почему же от части? Я до последней капли крови весь твой. Чушь несусветная. В горле Мито забулькал сдавленный смех. Истина им обоим очевидна без отступлений. — Лгун. — Хмыкнув, девушка спрятала руки в складках одеяла она. — Коноха и все, что с ней связано — вне конкуренции. — Не вижу проблемы! Все это поправимо! — Хаширама чувственно коснулся ее подбородка и на губы уставился до мурашек плотоядно. Привычный ком незамедлительно встал поперёк горла. Мито натужно его сглотнула. Ей по-прежнему нечего ему предложить сверх того, что уже было отдано. Взгляд мечется по сторонам. Сумбурно частят ресницы. — Мне кажется, тебе давно пора. Без шуток, доно. Я справлюсь. Нянчиться со мной не надо. Хаширама замешкался, поколебался не более секунды, но в итоге капитулировал. Как выяснилось позже, лишь для вида. Он проворно перебазировался на край кровати, уселся к ней спиной и сплёл вместе пальцы. — Я не оставлю тебя, даже если будешь драться и кричать. Ещё не поняла? И к доктору тебе тоже придётся показаться. Так надо. Поверь. Потом ты мне ещё сама спасибо скажешь! — Вы прямо как моя бабушка, Хаширама-доно! — раздосадовано заметила Мито, когда он вырос в рост и потёрла задергавшийся глаз. В ответ мужчина обернулся, обдав ее лукавым прищуром. — Дожили! С женщинами меня ещё не сравнивали! Позабыв о недомогании, Мито пустилась в спор и они ещё довольно долго шутливо препирались. А когда силы покинули ее окончательно, она сдалась. В результате Хаширама ненадолго удалился. За это время она успела перевести дыхание и немного вздремнуть. А вернулся в сопровождении врача. — Говорят, вам нездоровится, Мито-сан… — взгромоздил пузатую кожаную сумку на низенький табурет Ууруки Соширо. Этот довольно крепкий, в меру упитанный мужчина средних лет с открытым круглым лицом и широко расставленными умными глазами, заведовал в Конохе вопросами здравоохранения. Начинал он ещё в общине Сенджу обычным цирюльником и пользовался почетом и уважением среди обывателей. Потому, когда пришла пора раздавать назначения, решено было утвердить его на руководящую должность. Хаширама довольно тесно с ним знался. Неудивительно, что он бросил все дела по первому его зову. Они все так делали Потому что это Хаширама. В глазах народа он почти святой. Мито в сомнениях потупилась. Она давно не верила в святость. Непогрешимых людей не бывает. Все они порочны в той или иной мере. Девушка интуитивно нашла взглядом мужа. А какой за ним грех? Не подозревая о ее думах, он высился позади господина Ууруки и выглядел действительно встревоженным. Только ей все связанное с ним в тягость. И бесполезно убеждать себя в обратном. — Всего-то, легкое недомогание… — скривилась Мито, не без труда принимая вертикальное положение. Ее организм был обезвожен и истощён. Это проявлялось в титаническом упадке сил. — Простите, что пришлось оторвать вас от дел. Мой супруг мало того, что жутко упрям, так ещё и мнителен… — Не слушайте ее, доктор, — возмущённо фыркнул Хаширама, взмахивая рукой. — Моя дражайшая супруга, как выяснилось, склонна попустительски относиться к своему здоровью. Все утро в уборной просидела и второй день практически ничего не ела. Как тут не встревожишься? -Действительно? — озабочено уточнил Ууруки, пытливо уставившись на неё. Мито уклончиво повела плечами и тогда он деловито раскрыл сумку. — Что ж, давайте посмотрим, что с Вами приключилось. Вы не оставите нас, Хаширама-доно? Мне необходимо произвести осмотр… — Вот, выпейте это и вам полегчает… — Ууруки Соширо протянул ей стакан, в котором предварительно развёл неизвестный порошок и вернулся к своей поистине бездонной сумке, из которой до этого извлёк столько всего, что оставалось лишь диву дивится, как оно туда поместилось. Мито механически поднесла содержимое к губам. В нос ударил незнакомый химозный запах, от которого ее передернуло и она остановилась. — Что это? Пахнет отвратительно… — проворчала девушка, подозрительно разглядывая мутную с темными вкраплениями жидкость. Ууруки отрывисто усмехнулся, достал из сумки очередную склянку. Зажав ее в огромной ладони, он направился к прикроватной тумбе и со стуком пристроил ее рядом с двумя аналогичными баночками. И лишь затем пояснил: — Весьма действенное в вашем положении средство. — В моем положении? — с трудом оторвав взор от содержимого стакана, Мито подняла глаза. Только сейчас в голове запоздало мелькнула мысль, что он до сих пор не озвучил диагноз. Что же все-таки уложило ее в кровать? Внешность Соширо Ууруки ничем непримечательная. Лицо статичное, немного одутлое с выдающимися скулами и пухлыми щеками. Зато глаза умные и выразительные. Он улыбнулся ей ими и сердце Мито от тревоги к горлу подскочило. — Хаширама-сама будет на седьмом небе. Он обожает детишек. Моих лоботрясов завалил подарками. Теперь своего будет баловать… — изрек он. Под ней же будто пропасть разверзлась. — Не понимаю… — срывалось с губ. Помещение медленно пришло в движение по часовой и она крепче стиснула стакан. Однако тот все-равно плясал в руках как сумасшедший. — Хотите сказать… — Вы скоро станете мамой, Мито-сан. Мои поздравления. Срок незначительный. Около месяца. Этим объясняется ваше плохое самочувствие. Токсикоз на ранних сроках — частое явление. Ее ошеломлённый мозг из всего сказанного выхватил одно единственное слово и намертво зафиксировался на нем. Месяц! А дальше все как в тумане. Стакан выскользнул из ослабших пальцев, со звоном заскакал по футонам. Мито качнулась и навзничь рухнула на спину. — Мито-сан! — всполошился Ууруки в два счета оказавшись рядом. Пытаясь привести не в чувства, он легонько хлопал ее по щекам. — Простите, перенервничала… — хлопая ресницами, прошептала Мито. — Может воды? — Нет, благодарю. Хочу вас попросить об одолжении… — она уткнулась взглядом в потолок. Он все ещё дрожал над ней, но уже не до одури. Сердце билось, но не уже не рвало истерикой грудной каркас. Лишь жало и стенало, словно проклятое. Кто? Кто отец этого ребёнка? Хаширама? Или… Акико Узумаки вошла в прихожую и устало опустилась на низенькую скамеечку. Склонившись, она разулась, аккуратно пристроила сандалии на полочке и в одних носочках беззвучно нырнула в тенистый коридор. Здесь царила до странности оглушительная тишина. Запах новизны играл нотками бамбука и свежей краски в каждом закоулке. Помещение казалось холодным, необжитым. Будто долгие годы пустовало или сравнительно недавно сдалось в обиход. Впрочем, это ее нисколько не удивляло. Мито, Мито. Глупышка, судя по всему так и не сумела изжить свою пагубную привязанность к предводителю Учиха. Наверняка даже и не пыталась. А стоило. Ведь он и в подметки Хашираме не годится. Мрачный, нелюдимый тип. Да у неё от одного взгляда на него внутренности скручивает. А глаза… В них словно вся пустота мировоззрения сосредоточена. Как такого вообще можно любить? С этими мыслями Акико остановилась у супружеской спальни. Как бы то ни было, она истосковалась по внучке и ей не терпелось с ней помириться. Сама Мито никогда не пойдёт на мировую первой. Слишком молода, да горда. Определённо в отца. Ей же, с позиции прожитых лет давно не зазорно переступить через подобные предрассудки. Женщина осторожно отодвинула дверь и буквально вросла в пол. Мито особой аккуратностью никогда не отличалась. Но такой бардак даже для неё — это нечто! Акико ещё раз, для пущей достоверности, обежала просторы спальни взглядом, минуя разбросанные по полу вещи, предметы обихода и прочие мелочи и сосредоточилась на сидящей в эпицентре этого безобразия девушке. — У вас вошло в привычку являться без приглашения, соба-сан? — отчеканила она ядовито, даже не взглянув в ее направлении и продолжила упаковывать сумку. Столь прохладный приём слегка опечалил Акико, однако она не подала вида. — Как ты узнала? Мне казалось, я вела себя крайне тихо. — Чакру почувствовала, — буркнула Мито, не отрываясь от сборов. — С каких пор ты читаешь чакру? На сколько помню, раньше ты ничего подобного не умела… — удивилась Акико. — Как видите, многое изменилось, соба-сан. — Наконец Мито обратила на неё внимание. Она повернула голову и Акико поразилась пустоте в ее взгляде. А ведь буквально несколько минут назад вспоминала о том же пронизывающем холоде во взоре Учиха Мадары. — Я вот замуж вышла. Да и прежде не прохлаждалась… Уголки губ Мито горько поникли. Она отвернулась, поднялась на ноги и неторопливо поплелась к кровати за очередной партией вещей. Акико с щемящей тоской наблюдала за ней, отмечая нюансы, от которых сердце рвалось на части. Мито сильно осунулась, исхудала, выглядела бледной и больной. Неужто брак с Хаширамой оказался непосильной ношей для неё? — Чем ты тут занимаешься? — нахмурилась Акико, с клокочущим внутри беспокойством переступая порог — Разве не понятно? — бросила Мито, подхватывая охапку шмотья с кровати. — Вещи собираю. — Для чего? Ты куда-то собираешься? — Да. Я ухожу от Хаширамы.