Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

В святилище Учиха тревожно сумрачно. В паре с нестерпимой духотой висела в воздухе вязкая влажность. Она отягощала дыхание, сковывая легкие стальными тисками, липла к одежде, путалась в волосах, отчего те моментально повисли паклями, облепив лицо. Отчётливо тянуло гарью, источаемой монотонно чадящими в настенных держателях факелами. Их трепещущее пламя искрилось на сквозняке, нервно кидалось на испещрённые иероглифами стены, по которым хаотично метались разрозненные тени… Хаширама тревожно сглотнул и с ощущением сосущего беспокойства, пульсирующего в районе подреберья, притормозил на середине лестничного пролёта. Жуткое место. Здесь трудно дышалось и по этой причине, плохо думалось. Мысли, как тараканы, кинулись в рассыпную, стоило протиснуться в узкий, частично обвалившийся в результате недавнего землятресения, ход. Не догнать. Не собрать. Не сосредоточиться. Покрытые глубокими трещинами стены и потолок, смыкаясь над головой, нагнетали давление в воздухе, отчего у него в висках активно запульсировало. Он механически скользнул по ним пальцами и бессильно уронил руки вдоль тела. Сердце беспочвенно терзали дурные предчувствия и ему отчаянно захотелось повернуть обратно. Только… Хаширама шумно выдохнул через нос и затрусил головой, самому себе напоминая о цели своего нахождения здесь. Ритмично сжал и разжал взмокшие от пота пальцы. Обычно это помогало сбросить напряжение. Однако сегодня все наперекосяк. Мадара. Он здесь исключительно из-за него и не уйдёт, пока тот не внесёт ясность в события последних дней! Пока не расскажет, какая блажь нашла на него и между ними снова взгромоздилась непробиваемая стена? И плевать на предчувствия! Чтобы за этим не стояло, ему необходимо узнать, почему он замкнулся, отвернулся от общества, которое так отчаянно желало его внимания? Почему с ним общается неохотно, словно из-под палки? Почему всякий раз при встрече стремится поскорее скрыться, ссылаясь на неотложные дела, которых попросту не может быть, так как они все у них теперь общие? Впрочем… В задумчивости прикусив щеку изнутри, Хаширама ощутил ядовитый привкус крови во рту. Мадара — кремень. Из него слова не вытянешь, если он упрется. О своих же печалях, а тем более неурядицах он склонен молчать до победного. И как тогда быть? Что делать? Вечность теряться в догадках и предположениях? Бесперспективно, учитывая, что все они, так или иначе, сводимы к одному единственному имени. Изуна Учиха… Очередной поток воздуха комом встал поперёк горла, а затем кипятком сорвался в пищевод, испепеляя все на своём пути. Не секрет, он плохо знал Изуну. Но по тому, как Мадара переживал, как сильно потрясла его утрата, понимал, что их связь за гранью космоса. Иначе не охарактеризовать. Хаширама тоже любил брата, несмотря на все его причуды и выходки. Однако Мадара и Изуна буквально дышали друг другом… Наверное, поэтому Мадаре так несладко теперь без него и так велико его горе. Хаширама поднял глаза к потолку. Боль утраты. Она знакома ему не понаслышке. Он тоже многих близких потерял. Он тоже беззаветно любил. Ее не одолеть, не отбросить, не проигнорировать. Она годами способна отравлять жизнь, если не принять ее как данность и не научится сосуществовать вместе с ней. Мадара же в самом начале этого пути. Вероятно, потому беспутная мука так явственно сквозила во всех его жестах, в поступках и взгляде. И это единственное, что он был не способен контролировать. Хотя… Если копнуть глубже, Изуна мог оказаться лишь одной из сторон медали, влияющей на происходящим с ним. Существование же другой, не менее важной и ключевой, по крайней мере для него, они оба, по большей части, привыкли игнорировать из опасений обострить только-только восстановившиеся отношения. Как видно, напрасно. Недосказанность переросла в проблему. Не исключено, что именно в ней скрыт корень происходящих с Мадарой метаморфоз? Мито… С беззвучным стоном Хаширама обрушил голову на грудь и до судорог в суставах стиснул кулаки. Его пробирал нервный колотун, стоило подумать о них вместе, о том, что, они, вероятно, любовники и тайно встречаются за его спиной. Поэтому он строго настрого запретил себе делать это. Иначе, верно, умом бы тронулся, в фантазиях «смакуя» нюансы их отношений. Иногда у него неплохо получалось переключаться. Но чаще за мыслью было не угнаться. Она коварна, изворотлива, и склонна застигать врасплох в самый неподходящий момент. Как сейчас, например, секунда упущения и сердце ревностью объяло до такой степени, что мир вокруг алыми пятнами поплыл! Миллионный протяжный выдох сработал в холостую. Теперь ее ничем не заглушишь. Разве только деятельностью подменить. Что он и сделал. Рывок с ускорением и лестничный пролёт чернью остался маячить за спиной. — Вот ты где! Я с ног сбился разыскивая тебя! — возбужденно воскликнул Хаширама, фактически вплотную подлетая к сидящему напротив громоздкого алтаря мужчине с абсурдной потребностью тряхнуть его за плечи и выпытать все немедленно. Только с Мадарой подобный номер не прокатит. Он сам способен душу из него вытрясти. И для этого ему даже вставать не обязательно. Достаточно взгляда. Пришлось задействовать внутренние резервы и экстренно взять себя в руки. — И совершенно напрасно… — пока он вёл поединок с самим собой и собственными демонами, сухо откликнулся Мадара, не поднимая склоненного чела. В воздухе неуловимо витало напряжение. Но и намёк на него отсутствовал в его застывшей в неподвижности, органично вписывающейся в окружающий антураж, фигуре. — Это все, что ты можешь сказать? — беспокойно свёл брови на переносице Хаширама. Текли минуты, а Мадара продолжал сидеть сиднем и не соизволил элементарно оглянуться. — Я волновался, между прочим. Ты вчера пропустил собрание и сегодня не явился… Что-то стряслось? Тебе нездоровится? — Я не болен. — В том же ключе последовал статичный ответ. Мадара шевельнулся, распрямляя могучие плечи и шаловливые блики тут же синью заплясали в гриве его струящихся по спине волос. — Просто с недавних пор я стал замечать, что в моем присутствии особой надобности нет. Прости, не доложился с непривычки… — Что за чушь?! — не уловив завуалированной иронии, подорвался на краткий шаг ближе к нему Хаширама. — Мне ты всегда нужен! Ведь Коноха — наше совместное детище… Скептическая усмешка Мадары оборвала поток его мыслей. — С самого начала это было исключительно твоё ДЕТИЩЕ! — поднявшись в рост и тщательно отряхивая колени, признался он. — Давным-давно мы, может быть, и делили одну мечту на двоих. Однако я никогда до конца не верил в возможность ее реализации. По чести, мне до сих не верится… А затем, не позволяя ему толком осмыслить услышанное, развернулся, пронзив удручающе пустынным взглядом, в который он сорвался, будто в бездну провалился. — Как ты нашёл меня? — Тоже мне, великая невидаль! — ещё не отойдя от потрясения, передернул плечами Хаширама, решив пока не возвращаться к обсуждению затронутого им вопроса. — Ты, между прочим, не иголка в стоге сена! — Где я, знали только двое… — сдержанно заметил Мадара, всколыхнув ресницы, отчего длинные тени заплясали на его смуглых щеках. — Полагаешь, самостоятельно взять след я уже не в состоянии? — с целью слегка разрядить атмосферу, иронично выгнул брови Хаширама. По губам его пробежала улыбка. — Если что, у тебя весьма «заметная» чакра… Не вышло. Мадара был непробиваем. — Дело не в чакре. Убежище под энергетической защитой. Сам бы ты его не в жизнь не нашёл. Даже со всеми своими талантами. Так, кто меня выдал? — Если отвечу, что будет бедолаге? — покуксился для вида Хаширама. Мадара — не изверг, хотя порой и бывает чрезмерно категоричен и жесток. — Язык отрежу за излишнюю болтливость! — словно в мысли ему заглянув, сверкнул глазами Мадара. От его тона у него по спине табуном пронеслись мурашки. Потому как и намёка на лукавство в нем не было. — Тогда я -могила! — воскликнул Хаширама, решительно скрещивая руки на груди. — Вообще-то, я пошутил… — приподнял подбородок Мадара и только тогда он увидел характерную ужимку, залёгшую в уголках его рта. — Максимум выговор. Впрочем, если все же решишь промолчать, я узнаю сам. — Ты упрямый, верно? — хмыкнул ответ Хаширама. Напряжение немного отступило, но ещё довольно отчётливо ощущалось между ними. — Будто бы не знаешь? — бросил Мадара, направляясь к постаменту алтаря. — Так и быть… Раскрою тайну. Я у тебя дома побывал и там встретил очаровательную девушку Норико, которая, к слову, очень волнуется за тебя. — Она сама в этом призналась? — недоверчиво оглянулся на подъёме Мадара. — У неё все на лице было написано… — бросил Хаширама. Оставив эти слова без комментариев, Мадара продолжил восхождение. Хаширама чуть не застонал. Его терзало любопытство, а ещё истовая надежда, в которой он сам себе не сразу признался на то, что увлёкшись другой, он забудет о Мито и их браку больше ничего не будет угрожать. — Так кто она, Мадара-кун? — подстегиваемый нетерпением, поинтересовался Хаширама. Подавшись за ним следом, он притормозил возле лестницы. — Почему живет у тебя? — Ты задаёшь слишком много вопросов, Хаширама-кун, — бегло оглянулся Мадара. — Разве об этом пришёл потолковать? — О другом, — спохватившись, потупился Хаширама, но оперативно нашёлся: — Не понимаю, что плохого в том, что меня заботит твое окружение? Может это без лишних уточнений поможет понять, почему ты вдруг стал меня избегать? — По-моему, тебя заботит нечто иное. — Невозмутимо кинув ладонь на алтарь, Мадара пытливо посмотрел на него. — И общения с тобой я вовсе не избегаю. С чего ты вообще это взял? Потому что я парочку раз пропустил собрание? — Отчасти. — Не стал отпираться Хаширама. — А ещё потому что мы практически не общаемся в последнее время. Ты вечно куда-то спешишь… — Что тут странного? У меня забот невпроворот. Ты тоже, насколько знаю, лишним свободным временем не располагаешь… — Действительно. Но в плотном графике для друга у меня минутка всегда найдётся. Да и ты раньше тоже легко находил время, чтобы парой слов перекинутся или перекусить вместе. Не говоря уже о том, чтобы в гости заскочить. — Так совпало, — одними губами отрезал Мадара, отводя глаза. — А дома у тебя я не люблю бывать. — Почему же? — натужно скрестил руки на груди Хаширама. Сердце снова пустилось в тревожный скачь. А разум заполонили те самые пагубные мысли, от которых он так упорно бежал все это время. — Причина известная. Тобирама. — Выдохнул Мадара и двинулся в обход алтаря, подушечками пальцев исследуя щербинки и впадинки на рамке: — Там слишком велик риск наткнуться на него. Ты же знаешь, я не питаю симпатии к твоему брату. Мне все ещё трудно находится с ним в одном обществе. — Знаю, — поспешно кивнул Хаширама. — Но мог бы сам сказать. Не дожидаться, когда я невесть что нафантазирую… — Я собирался. Ты просто меня опередил… — Ну, ну… — Хочу сообщить тебе нечто важное. — Раз так, я во внимании… — беспокойно уронил ладони по швам Хаширама. — Я ухожу. Нам больше не по пути… — Ну-ка сядь вот сюда, милочка, чтобы я могла тебя видеть! — Акико властно, даже грубо выдернула Мито с пола, протащила за руку через всю комнату и силком усадила на кровать. Под потолок взвился протестующий скрип, когда девушка с отрывистым всхлипом плюхнулась на пятую точку, словно мячик, подскочив на упругом матраце. Маленькая смутьянка, совершенно от рук отбилась, покинув дом родной. Делала, что вздумается, совершенно не заботясь о репутации клана. Беспрестанно дерзила, не слушалась. К старшим выказывала неслыханное неуважение, будто понятия не имела об элементарных нормах приличия. И все из-за мужчины? Встряхнув головой, Акико угрожающе свела брови на переносице и предостерегающе посмотрела на внучку. Пора призвать ее к порядку, пока она окончательно не распоясалась и не забыла, какие именно ценности в приоритете у куноити клана Узумаки. И раз больше это сделать некому, так как родного деда она ни в грош не ставит, а муж в розовых флерах летает, чтобы хотя бы голос повысить, придётся ей засучить рукава. — А теперь ещё раз внятно и последовательно повтори, что ты только что сказала? — Ради всего святого, не заставляй меня повторять, соба-сан! — зашипела Мито, вперив в неё стеклянный глаза. Она вела себя неадекватно, словно не понимала, какая ответственность лежит на ней. Девчонка как ужаленная подорвалась на ноги, норовя прошмыгнуть мимо. Но Акико была серьезно настроена и швырнула ее обратно с такой силой, что ее босые ступни взлетели выше макушки. — Ба! — взвыла Мито, принимая вертикальное положение. Из глаз ее пропала статика. Они заискрились молниями. А на щеках вспыхнул раздосадованный румянец. — Не лезь в это! Ладно?! — подавшись вперёд корпусом, она схватилась за край матраца. — Я сама разберусь! Сама со всем справлюсь! Не маленькая уже и в покровительстве не нуждаюсь! Мито снова поднялась, но на сей раз Акико не стала ей препятствовать, сплела жилистые кисти под пышной, не потерявшей с возрастом форму грудью. — Раз так, то и веди себя соответственно! По взрослому, а не словно дитя годовалое. А для начала объясни толком, с чем разбираться собралась? И почему для этого нужно от мужа бежать? Ответ огорошил ее упрямым безмолвием. И тогда женщина не на шутку всполошилась. — Все на столько серьёзно? — тревожно спросила она. Мито опять не проронила ни звука, лишь губы стрункой стянула, да глаза отвела. Это вывело Акико из себя и она как следует тряхнула девчонку за плечи. — Да очнись ты, наконец! Я не враг тебе и хочу помочь! Сработало. Куноити подняла затуманенные эмоциями глаза. В них продолжали искриться молнии. Но уже не столь явственно. Гроза пошли на убыль. — Спасибо, но мне уже никто не поможет… Решительно сбросив ее руки, Мито неровной походкой направилась к сваленным посреди комнаты вещам. — Без выходных ситуаций не бывает, милая… — удручённо глянула ей в след Акико. — Бывают крайне затруднительные… — склоняясь над поклажей, поправила Мито. — Что в моем случае практически одно и тоже. Я в положении, ба. И существует вероятность, что отец не Хаширама. Эта новость застигла Акико врасплох. На миг она даже дара речи лишилась. — Какова? — очухавшись, пробормотала она. Мито непонимающе дернула бровями и женщина уточнила: — Какова вероятность? В процентном соотношении… — Пятьдесят на пятьдесят, я бы сказала… — вздохнула девушка и уложила на дно сумки сверток каких-то бумаг. Акико сделалось дурно, от вороньем закруживших ее догадок. Но она все же сочла необходимым окончательно убедиться: — Полагаю, на другие пятьдесят претендует ОН… — Именно… — не моргнув глазом подтвердила Мито. Бессовестная! Какая же она бессовестная! — Учиха Мадара… — Позорище! — всхлипнула Акико. Сердце кольнуло. Комната пришла в движение. Сбитая удушливой волной, она обессилено осела на футон, вцепившись в ворот кимоно. А Мито стремительно рванула к туалетному столику и принесла стакан воды. Почти не притронувшийся к нему, женщина отставила его на пол.  — О чем ты только думала, дурочка? Наворотила делов… Мито небрежно повела плечами. На ее лице возникло на редкость одухотворенное выражение. — Не о чем. Зову сердца следовала, как мама завещала. Она знала, что значит любить и быть любимой. Понимала, как это важно для женщины в любом возрасте. Но тебе это чуждо, верно, ба? Ты прожила жизнь под указку, без любви. И меня к этому тоже принудила… Отсев от неё подальше, Мито рассеянно притянула к груди вещь-мешок, будто в нем искала защиты и понимания, а не найдя, порывисто оттолкнула, продолжив набивать его вещами. — Такова женская доля, деточка. С этим ничего не поделаешь… Особенно, если на тебя надеяться столько людей… — Ты не подумай, я не жалуюсь. — Замедлившись, вперила взор перед собой девушка. — Да и Узумаки бросить на на произвол судьбы и жить как хочется никогда бы не осмелилась, Просто с НИМ я впервые почувствовала себя женщиной. Красивой и желанной. Он до небес меня вознёс. С ним я узнала, каково это не только принимать, но и отдавать, не ожидая чего-то взамен. Это он показал мне цену бескорыстия… Акико грустно улыбаясь, протянула ладонь и ласково коснулась ее бледной щёки. В глазах Мито стояла неприкрытая печаль. Она действительно была безнадёжно влюблена в этого жуткого типа. Ей даже немного жаль ее стало. — Ну, хорошо. Предположим, ты уйдёшь от мужа и куда тогда подашся с ребёнком на руках? — аккуратно полюбопытствовала женщина, заправляя бронзовый локон ей за ушко. — К нему пойдёшь? К Мадаре? — Нет. — Резко воскликнула Мито, воровато оглядываясь на дверь.– Мы расстались. Навсегда. Он решил, что с другом женщину делить слишком зазорно. — А про ребёнка ты ему сказала? — Нет и не собираюсь. Не хочу вновь сеять вражду между друзьями. Они только-только примерились. Нехорошо, если этот союз распадётся из-за моей глупости. Раз один не в курсе, пусть и другой не узнает. Сказать, что Акико испытала облегчение, значит ничего не сказать. Сама того не ведая, Мито оставила им шанс избежать катастрофы, которая непременно произошла бы, столкнись вновь Учиха и Сенджу лбами вновь. — Может, тогда домой вернёшься? — с трудом подавив улыбку, предложила она, беря внучку за руки. — Все же лучше, чем в никуда! — Чтобы дед меня в гроб свёл презрением, когда обо всем узнает? — взорвалась Мито, за секунду переходя в состояние натянутой тетивы. — Премного благодарна… Освободив руки, девушка возобновила сборы, принявшись деловито слоняться из угла в угол. — Я лучше в Эдо махну. Или в Киото. В большом городе проще затеряться. — Ты хоть представляешь, каково это растить ребёнка в одиночестве? — шумно вздохнула Акико, распрямляясь. — В чужом городе, без родных и друзей, без какой-либо поддержки? Понимаешь, на что себя и малыша обречёшь? — Без иллюзий и розовых соплей, соба-сан. Нам будет очень трудно. Особенно в первое время. Но зато мой малыш… — она затормозила у окна, трепетно прокатилась ладонью по пока ещё абсолютно плоскому животу, а затем устремила глаза в шелестящий сад. — Будет избавлен от бесчестия. И причиной раздора не станет… — А если его мать отключит эмоции, откинет предрассудки и задействует мозг, он ещё и овеянный славой в достатке вырастет! — Заметила Акико, отскребаясь от пола. — Что ты предлагаешь? — опустив ладони, Мито настороженно покосилась на неё через плечо. Именно в ту минуту, растерянная и поникшая, она поразительно напоминала свою мать. Сердце кровью обливалось… — Предлагаю не рубить с плеча и оставить все как есть, раз вы с Учихой разбежались. — Произнесла Акико, загодя предвидя ее реакцию. Мито — девушка темпераментная, горячая. Поэтому она к взрыву готовилась. Однако, к счастью, детонация не состоялась. Мито отреагировала на редкость спокойно. — Повесить на шею Хашираме чужого ребёнка? — прошептала она, содрогнувшись всем телом и красноречиво кривя полные губы. Девчонка! Сотканная из принципов, наивная идеалистка! Акико обречённо закатила зрачок под веко. Говорят, кровь -не водица. В случае с Мито это более чем актуально. Дурные отцовские замашки ей, видно, по наследству достались. Тот тоже вечно о ком угодно думал, но только не о себе.  — Ты сама сказала, что не знаешь, от кого зачала. Этот ребёнок вполне может оказаться Сенджу. А если и нет, то едва ли кто-либо кроме тебя самой заметит разницу. У Хаширамы и Мадары фактически один цветотип. Они оба тёмненькие, с тёмными глазами и смуглой кожей… Комар носа не подточит. — Возможно, сначала, пока ребёнок будет маленьким. А когда проснутся способности… Акико пересекла комнату и увещевательно водрузила ладони внучке на плечи. — Это не проблема. Доверься мне и не прогадаешь… Зачем он здесь? В сознании в миллионный раз полыхнул вопрос и кулак Тобирамы замер в считанных сантиметрах от двери, под которой он с замиранием сердца стоял, вглядываясь в уныло мерцающие окна в глупой надежде засечь знакомый силуэт… Хотя Мито все ему сказала… Слегка наклонив голову, Тобирама прокатился торцом ладони по переносице и с протяжным вздохом зарылся пальцами в копне всклокоченных волос. Нет мыслей в голове и нет ответов… С ним что-то странное творится! Сегодня опять, едва закончилось Собрание, ноги привели его на порог к той, кто всем существом его презирает и которая буквально умоляла держаться подальше. Он честно попытался выполнить ее просьбу. Однако с недавних пор обнаружил, что это выше его сил и перестал бороться с этой необъяснимой тягой. Ерунда какая-то. Уронив руку, Тобирама обречённо вознёс глаза к небу. Он долгое время небезосновательно полагал, что у них с Хаширамой совершенно разные вкусы на женщин. Так, в сущности, оно и было. По крайней мере их предпочтения в данной плоскости никогда прежде не пересекались. С Мито же его буквально переклинило. При том далеко не сразу. Впрочем… Если вспомнить, она приглянулась ему ещё в том лесу… А с недавних пор на него словно наваждение нашло и он не мог отделаться от мыслей о ней. Хотя отдавал себе отчёт, что думать о жене брата в «подобном» ракурсе не подобает. Совесть болезненным уколом вправила ему мозг. Сморщившись, он прытко крутанулся на пятках и сбежал с крыльца. «Прости, брат…» Из-за этой дурной тяги в последнее время он регулярно пренебрегал непосредственными обязанностями. Даже сегодня. В нем абсолютно ничего не йокнуло, когда ему донесли, что Хаширама покинул расположение селения и в одиночестве направился в сторону Нагано. Учиха Мадара… Мужчина громко засопел. От него одни неприятности. Когда он, словно бельмо на глазу, маячил в роле зрения — Хаширама был либо сам не свой, либо энтузиазмом чрезмерно брызжал. Когда же по каким-либо причинам отсутствовал, брат вёл себя ещё хуже: чаще обычного хмурился, бывал непомерно рассеян и мыслями витал где угодно, но только не там где следовало… Тобирама в считанные мгновения пересёк двор, распахнул калитку и уже собирался выйти прочь. Однако демон дернул его оглянуться. В окне супружеской опочивальни возникла Мито и он неосознанно повернул обратно. Небеса! Что с ними со всеми происходит? Все они будто по замкнутой колее носятся, не в силах не на шаг отойти друг от друга… Тобирама сам не заметил, как оказался в тесной прихожей, избавился от сандалий, нырнув полнившийся тихими отзвуками коридор. Приглушённые голоса. Они доносились из спальни и один из них определённо принадлежал Мито. Инстинктивно замедлившись, Тобирама затаил дыхание. Девушка с кем-то спорила. Голос смутно показался ему знакомым. А потом он вспомнил, что ещё утром получил записку с уведомлением о прибытии Акико Узумаки. — Исключено! — непреклонно стояла на своём Мито. — Это оскорбительно и для меня, и для Хаширамы. Уж лучше в Киото или Эдо рвануть. Уж лучше я буду нести эту ношу в одиночестве, чем опущусь до подобного… Словно кто-то невидимый сокрушительно ударил его под дых и он отшатнулся к стене. Мито собиралась уехать? Одна? Почему? — Не мели чепухи! Ты просто устала и не представляешь масштаба последствий… — сурово одернула ее Акико Узумаки. — Браво, ба! — взорвалась аплодисментами Мито. — Даже в этой ситуации ты печёшься о всех подряд, но обо мне не думаешь… Знаешь, с меня довольно. Вы с дедом эту кашу заварили, сами и расхлёбывайте. Тобирама напрягся. Речь стихийно оборвалась. Застучали по полу торопливые шаги. Что-то со звоном упало и покатилось. И Акико Узумаки вновь заговорила: — Все в этом мире взаимосвязано, дорогая. Тобирама решил больше не ждать. Оторвавшись от стены, он рывком распахнул двери и практически столкнулся носом с Мито.