Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

— Ума не приложу, почему вас это интересует…- несколько смущенно подивился Соширо. Приподняв густые брови, он поднес кружку ко рту и совершил глоток. — Но, здесь все вполне прозрачно… От силы несколько месяцев. — Все же, хотелось бы конкретики… — настаивал Тобирама. Соширо опустил кружку чуть ниже, приоткрыв взору добродушно приподнятые уголки губ. — Совсем конкретно, господин, вам не один врач срок не установит. К сожалению, не изобрели пока такие методы. Всегда будет существовать небольшая погрешность: плюс-минус несколько недель. Тобирама ощутил укол разочарования. Он на совершенно иной ответ рассчитывал. И, вероятно, в какой-то миг не уследил за эмоциями, так как Соширо добавил: — Бог с Вам… Два-два с половиной. От силы три месяца… — Это значит… — тотчас углубился в подсчеты Тобирама. Задумчиво упершись взором в стену позади мужчины, он принялся мысленно перебирать предшествующие события. В итоге обреченно вздохнул. — Нет. По-прежнему никакой определенности. — Простите? — озадаченно переспросил Соширо и вновь смачно приложился к содержимому кружки. Тобираме в голову невольно закрались подозрения. А чай ли он пьёт или нечто покрепче?! — Не берите в голову. Я это о своём… — в лёгком смятении он бесшумно поднялся на ноги. Следуя этикету, Ууруки вернул чашку на блюдце и тоже привстал с футона. Правда слегка неуклюже, покачиваясь. Тобирама сразу вспомнил, что у него тоже выдалась бессонная ночь. — Что ж, спасибо, что уделили мне время. Не буду больше вас задерживать. — Может, я могу ещё быть вам чем-то полезен? — учтиво склонился врач. — Вы сделали более чем достаточно. Отдыхайте. Увидимся позже. Тобирама отвесил не менее почтительный поклон и удалился. Его замысел провалился. Он не смог раздобыть компромат на Мито, а значит, развенчать или подтвердить факт ее измены. Кто же всё-таки отец ребёнка? Мадара или Хаширама? — Нет! — решительно отрезал Хаширама. Его пальцы скатились по ее скуле и замешкались в районе подбородка. А затем он отстранился. Разразилась возмущённым скрипом кровать. Он встал, повернулся к ней вполоборота и покачал головой. Его длинные, прямые как стрела, волосы плавно заколыхались в так этому движению. — Никаких важных разговоров сейчас мы вести не станем. И тем более принимать судьбоносных решений. Прежде чем разрешить свидание, господин Соширо ясно дал понять, что в твоём состоянии противопоказаны волнения. Их итак было предостаточно. Поэтому оставь сейчас пустые хлопоты и сосредоточься на главном — своём здоровье. — Возможно, ждать придётся слишком долго, доно… — не сдаваясь, предупредила Мито. Ей осточертела ложь. Опостылела жизнь со всеми ее несовершенствами и разочарованиями. Поэтому она буквально сгорала от нетерпения покончить со всем как можно скорее, чтобы после беспрепятственно окунуться в своё маленькое горе. Будда! Слезы вновь застучались в глаза. Статный стан Хаширамы поплыл в пелене. Почему он такой упрямый? Знает все, но маниакально цепляется за их обреченный союз… Ради чего? Где его гордость? — Куда нам торопится? — по губам Хаширамы пробежала робкая улыбка. Настолько же неестественная, насколько безутешными были его темные глаза. Мито заморгала. Сердце виновато защемило. Сколько это ещё будет продолжаться? Сколько ещё они будут мучать друг друга? Никакой договор этого не стоит. Безусловно, существует ещё их семья. Однако имеет ли право именоваться подобным образом союз, «от и до» пронизанный ложью? Сомнительно. — Я предпочла б не затягивать… — Я знаю… — хрипло изрёк Хаширама. — Но так как в нашей ситуации это необоснованный риск, то мы поступим согласно рекомендациям Соширо-сана… Невзирая на кажущуюся мягкость, тон Хаширамы был достаточно твёрд и безапелляционен, чтобы у неё отпало желание перечить. Впрочем, даже не зная, осознает ли он это, сама Мито прекрасно понимала, что откладывая разговор они, элементарно, отсрочивают неизбежное. Рано или поздно им придётся разворошить улей. Она была подспудно готова к этому. А Хаширама? Видимо, нет, раз продолжал увиливать… Дни в больнице летели один за другим. Монотонные. Наполненные бесполезной суетой. Разбавляемые регулярными обходами, раздражающими процедурами, визитами родственников, нудными разговорами о погоде и бытовой ерунде. Все это воспалённый мозг Мито отсеивал, не фильтруя. Она разочаровалась в жизни. Она утратила к ней интерес. Поэтому проживала дни с настроем статиста. Без интереса. Без желания. Без малейшей искры. Ей теперь вообще ни до чего не было дела. Она срослась со своей болью, породнилась с утратой. Не проходило и дня, чтобы она не всплакнула украдкой и не вспомнила о малыше и, как это не глупо, о Мадаре. Ах, если бы её только оставили в покое, чтобы она могла привести мысли и чувства в порядок. — Ну, как вы сегодня себя чувствуете, Мито-сан? — вкатился в палату Соширо- сан, одаривая ее по-отечески тёплой улыбкой. Этот умный добродушный мужчина невольно вызывал у неё симпатию. Наверное, потому что чем-то отдаленно напоминал отца? — Когда вы меня уже отсюда выпустите? Надоело штаны протирать. — Проворчала беззлобно Мито. Отвернувшись от окна и подсобив себе ладонями, она оттолкнулась от футонов, поднялась на ноги. Ей разрешили вставать два дня назад. Правда с рядом существенных ограничений. Делать это она должна была крайне аккуратно, избегая резких движений и, разумеется, без фанатизма. То бишь особо не перетруждаясь. Мито не терпелось покинуть больницу, где буквально все напоминало о постигшей ее утрате. Однако к предписаниям лечащего врача она отнеслась спустя рукава и большую часть времени, свободного от больничных ритуалов, проводила возле окна. — Сразу, как наметится положительная динамика. — Ответил доктор, приглашающе простирая ладонь в направлении табурета. — Меня начинают одолевать сомнения, в том, что это когда-либо случится… — механически устроилась на стуле куноити. Привычное действие. Так начинался почти каждый обход. — Поверьте, моя госпожа, если вы хотя бы чуточку озаботитесь четким исполнением моих назначений и начнёте прислушиваться к советам небезразличных к вам людей, то удивитесь, насколько процесс ускориться. Мито поджала губы, ответив молчанием. Медик же перехватил ее взор. — Мне донесли, вы отказываетесь принимать лекарства и систематически пропускаете тихий час… И сегодня вы снова не притронулись к обеду… — Я не больна, чтобы до одури глотать таблетки! — ощетинилась Мито. — Действительно. Однако пить их все-таки необходимо. Их цель не излечить какой-то там фантомный недуг. У них общеукрепляющее, комплексное восстанавливающее свойство. Вы потеряли очень много крови. Добавьте гормональный сбой… Для организма — это сильнейший стресс. Чтобы прийти в норму, одной силы воли мало, Мито-сан. Вашему телу необходима подпитка из вне. Именно на это и направлена медикаментозная терапия. Пожалуйста, пообещайте, что впредь не будете прерывать курс? — Если вы настаиваете, что мне без медикаментов не обойтись. На самом деле я бы лучше настои травы и сборы попила. — Исключительно в качестве сопутствующей терапии можете побаловаться настоем шиповника и ромашки. — Что ж, раз по-другому никак… — обреченно вздохнула Мито. — Я обещаю. Только есть и спать меня по графику не заставляйте. У меня совсем нет аппетита. Кусок в горло не лезет. А во сне донимают кошмары… По губам мужчины скользнула сочувственная улыбка. Его крепкая ладонь ободряюще похлопала ее по сложенным домиком на коленях рукам. — Вы слишком жестоки к себе, госпожа. Отсюда и трудности. Но жизнь — великий лекарь. Скоро боль притупится и вы вновь почувствуете тягу к ней. Невзирая на довольно удручающую клиническую картину, Мито выписали через неделю. Здесь большую роль сыграла уверенность Акико, что дома она скорее восстановится. Вероятно бабушке удалось убедить в этом и Хашираму, так как именно он приложил все усилия, чтобы уговорить господина Соширо отпустить ее на поруки. Так, не успев покинуть расположение палаты, Мито угодила в личный ад. Хаширама с порога окружил ее тотальной заботой. Безусловно, он всегда к ней трепетно относился и от недостатка внимания с его стороны она никогда не страдала. Однако теперь его поведение стало откровенно отдавать фанатизмом. Шорох вонзился в строй ее мыслей и они разбежались, как тараканы. Мито суетно моргнула, вобрав в легкие воздух. А Хаширама с рассеянной улыбкой раздвинул перед ней седзи. — Добро пожаловать домой… Нутро прихватило мучительным спазмом. Муж старался держаться непринужденно. Временами у него это неплохо получалось. Только в этот раз что-то не заладилось. Эмоции просочились сквозь заслоны воли и на краткий миг улыбка обнажила больше, нежели Хаширама желал бы обнаружить. — Как хорошо… Теперь все непременно наладится… — подхватила эстафету Акико, вслед за Мито взбираясь по ступеням крыльца. Прихватив ее за талию, она властно втолкнула ее в дом. Хаширама прошёл внутрь следом и притворил двери. — Устала? — тревожно поинтересовался он, заглянув ей в лицо. От дребезжащих интонаций в его тоне Мито окатило рыхлой дрожью. — Чуть-чуть… — шепнула она. В физическом плане девушка чувствовала себя вполне сносно. О душе же и заикаться не стоило. — Ничего. Теперь ты сможешь отдохнуть как следует без утомительной больничной суеты… — бросила Акико, деловито удаляясь на кухню. Будто она была здесь хозяйкой. Словно это был ее дом, ее кухня, а они мимоходом забежали на огонёк… Загремели тарелки. По надраенным до блеска половицам заметались тени. Женщина принялась накрывать на стол. — Мы обо всем позаботимся. Правда, Хаширама-сама? — Конечно… — подтвердил механически ниндзя. — А начнём с приятного. С обеда. Я приготовила твой любимый суп… — ба снова появилась в проеме и попыталась поймать ее взгляд. Но Мито торопливо отвела глаза. К горлу подкатила удушающая дурнота. Она все ещё не могла нормально питаться. Господин Соширо успокаивал. Говорил, что это от стресса и скоро пройдёт. Между тем летели дни. Мито стремительно теряла килограммы, а аппетит и желание жить все не возвращались. — Ешьте без меня. Я не голодна… — сказала она. — От прогулки на солнце голова разболелась. Пойду лучше прилягу. Мито направилась к лестнице, не дожидаясь «санкционирования». Однако не удивилась, когда ее нагнал Хаширама. — Я провожу тебя! Его рука обвилась вокруг плеч и она инстинктивно напряглась, чувствуя как противные мурашки взбираются по позвоночнику. Перед Богом и людьми они являлись супругами. Как человек Хаширама ей нравился. Однако его близость и прикосновения по-прежнему будили в ее теле отторжения. — Нет необходимости, доно. Это всего лишь легкое недомогание… — отстраняясь, произнесла девушка. Красивое, правильное лицо Хаширамы окаменело. Будто она не за что оскорбила его. На нем чётче зафактурили скулы. А уголки губ поникли. — Я полагаю иначе… — через выдох возразил он. В темных глазах вспыхнула решимость, вновь, как в прошлый раз, отбивая желание спорить. Бесполезно… Мужчина вновь ее обнял и они безмолвно преодолели лестничный пролёт, пересекли коридор и оказались в спальне. Здесь царил до вычурности идеальный порядок. Вещи были скрупулезно разложены по местам. Намытые полы поблескивали на солнце. В воздухе витала ненавязчивая цветочная свежесть. Мито стиснула зубы. Эх, ба… Старания Акико все-равно что гвоздь в крышку ее гроба… Мито мельком оглянулась на мужа. Он был напряжён больше обычного и, кажется, тоже ощущал себя здесь не в своей тарелке. Что ж, для этого у них обоих масса причин. Куноити дернула уголками губ и отвернулась. Зашуршали по футонам ее неспешные шаги. Она дошла до их брачного ложа. Мгновение задумчиво возле него постояла. А после нерешительно присела на край. К чему снова эти угрызения совести? Ей не за что себя корить. Она без того, ничего никому не обещая, выжала из самое себя максимум и сделала все, чтобы их заведомо обреченный брак не развалился. Разве ее вина, что внутренняя природа оказалась сильнее? Разве виновата она, что невзирая ни на что продолжает до одури любить того, кто плевать хотел на неё и ее чувства? — Собираешься немного вздремнуть? — неловко поинтересовался Хаширама. — Если получится… — откликнулась Мито. В груди настойчиво щемило и она с трудом сдерживалась, чтобы не прижать ладонь к сердцу. — Если же не выйдет, то просто полежу. Может мигрень стихнет.  — Не возражаешь, если я немного посижу рядом? Обещаю особо не докучать… Не поднимая глаз, Мито пожала плечами. — Вы у себя дома и вольны поступать как заблагорассудится, доно… Не нужно спрашивать разрешения… — ответила она. Прикрыв веки, девушка обрушилась всей массой на взбитую подушку. Будда! Неужели это никогда не кончится?! Она мечтала, чтобы он ушёл! Она старательно на это намекала?! Ей так хотелось тишины, покоя, отсутствия боли в груди и «бездействия» мыслей… Просто унылого одиночества… Ее никто не понимал. Даже Хаширама, хотя обычно он безошибочно угадывал ее настроение… Или он просто делал вид?  — Слышал, ты хочешь вернуться домой — в родное селение? — над ней нависла его тень. Мурашки, минуя затылок, зарылись в ее волосах. Мито тревожно приподняла ресницы. Муж мрачной тучей маячил возле кровати. Из бьющего в спину света, она не различала его лица. Однако исходящий от него эмоциональный фон ощущала ощущала каждой порой. — Вы обещали вести себя смирно! — устало напомнила девушка. — Прости. Не сдержался…– Хаширама приземлился на постель рядом и шумно вздохнул. — Это давно не даёт мне покоя. — Тогда вы должны меня понимать… Совсем недавно мне тоже не терпелось обсудить с вами кое-что важное и животрепещущее. Мито замолкла, уставившись в потолок и вскоре почувствовала нежное прикосновение к своей руке. — Я не хотел тебя обидеть. Считай, что мы квиты. — Я не обиделась. Серьезно, доно, тогда вы просто отсрочили неизбежное. — Хочешь обсудить это сейчас? — Обсуждать, собственно, нечего… — Мито проворно вытянула руку из-под его ладони. — Нам необходимо расстаться. Нам вообще не следовало сходиться. Повисла затяжная пауза. Пространство между ними затрещало от звенящего напряжения. Девушка заставила себя сесть и глаза мужчины тут же пронзительно вперились в ее профиль. — Почему? Я причин для этого не вижу? — через миллион секунд отозвался Хаширама. — Мы слишком разные и не подходим друг другу. Я думала, что сумею подстроиться… Смогу вам соответствовать… Однако, нет. Это слишком тяжело. До этой планки мне не дотянуть. Я понимаю, что поступаю в высшей мере подло. Моя семья стольким вам обязана… Да что там моя семья? Клан… — Мито-тян! — властно оборвал ее Хаширама и она перевела на него удивленный взгляд. — Я просил не напоминать об этом? Договоренности между Сенджу и Узумаки не имеют отношения к нашему браку. По крайней мере сейчас. — Как же? — усомнилась девушка. Глаза ее блеснули. — Я люблю тебя. — А я… — она едва не задохнулась от перехвативших горло горечи. — Любишь другого… — закончил ха неё синоби. — И мне прекрасно известно кого. Только дилемма в том, что он ушёл. Отказался от всего. От нашей общей мечты. От борьбы за тебя. Возможно потому что мы ему никогда особо не были нужны… — Я думаю это не так… — сникла Мито. — Мне тоже хотелось бы в это верить. Только иных объяснений я не нахожу. Мито зачастила ресницами, но это ее не спасло. По щеке пугливо ринулась слеза. Хаширама говорил о том, о чем она сама частенько размышляла. И это было больно, потому как соответствовало действительности. Мадара никогда ничего ей не обещал. О чувствах открыто не говорил. Об их наличии приходилось догадываться, угадывать в поступках. Даже в последний их раз он не произнёс заветные три слова. Зато не постеснялся отослать ее к другу. — Даже с учетом трагедии с Изуной… — печально добавил Хаширама. Его шершавый палец стёр влажную дорожку на ее щеке. Без чувственного отклика в душе. Зато рождая в ней смятение и тревогу. — Пустое это, доно… — увела голову в бок Мито, часто моргая, чтобы удержать очередную порцию обжигающей склеры влаги. — Чужая душа -потёмки. Мы можем только гадать о возможных причинах. Только дело это весьма сомнительное. Да и не по мне это — обсуждать кого бы то ни было за глаза. Что же касается нас… Раз вы все знаете, значит и в объяснениях нет смысла. Брак без чувств обречён. — Даже если один будет любить за двоих? — сказал Хаширама и тем, будто ударил ей под дых. Мито смолчала. Тогда он выжал нервную улыбку и отвернулся. Перебравшись на край кровати, Хаширама сгорбился, словно столетний старик. Его тёмные, длинные волосы шелковым покрывалом прикрывали могучую спину. А в Мито взыграла жалость. Она мучительно запульсировала в животе, стягивая его в тугой узел. Девушка бездумно протянула кисть и кончиками пальцев прикоснулась к плечу мужа. Он обернулся. Она хотела извиниться. Однако внезапно у неё отнялся язык. Рука обессилено опала. Она сомкнула губы и мотнула головой. В эту минуту она особенно люто презирала себя и свои чувства к мужчине, который никогда их не ценил. Хаширама же внезапно сдался. Он словно понял, что у неё на душе. Как всегда понимал. — Быть может ты права, Мито-тян. В нашей жизни слишком много всего произошло и, как минимум, передохнуть нам с тобой не помешает… Сердце девушки совершило кульбит. Она широко распахнула глаза. — Поезжай с Акико. Навести деда, повидай друзей. Проветрись. И не торопись назад. Гости сколько потребуется. Месяц. Два. Год…. Но после возвращайся. В наше время искренность на дороге не валяется. Я ценю твою честность. Уважаю за бесстрашие. Мито Узумаки. Ты редкий экземпляр. Не каждая бы рискнула отказаться от своего положения, зная чем это может быть чревато. Наверное, за это я и люблю тебя. С феноменальной прытью Хаширама вновь подался к ней. Запружинил матрас. Мито только и успела всхлипнуть, как очутилась в его объятиях, истово припечатанная к груди, в которой гулко стучало сердце. — Запомни. Я не отступлюсь… — обжог слух горячий шёпот. — Не проиграю фантому, Мито. Даже если прогонишь и возненавидишь. Во имя светлой памяти нашего нерожденного малыша. Хаширама слегка отстранился и порывисто обхватил ладонями ее застывшее лицо. Когда его влажные, мягкие губы накрыли ее уста, Мито не шелохнулась. Стояло солнечное, безветренное утро. Заливался в саду соловей. А дом Хаширамы уже тревожно кипел суетой. Тобирама тщательно прикрыл ха собой калитку и пересёк двор по мощеной дорожке. Бесшумно взойдя на крыльцо, он пристроился у перил, чутко прислушиваясь к доносящимся из прихожей голосам. — К чему эти хлопоты, доно? — восклицала Мито. В нетерпеливых интонациях ее фальцета отчетливо сквозили нотки вселенской усталости. Что могло ее утомить? Плохое самочувствие? Активные сборы? Или бурная ночь накануне? При мыслях о последнем под сердцем неприятно кольнуло и дернулся правый глаз. Тобирама механически его потёр. Наверное зря сегодня он сюда пришёл… — Столько провианта?! На целый взвод хватит. Мы не на край света собираемся. А это ещё зачем? — Успокойся, Мито. — выдержанно одернула разошедшуюся девушку Акико. — Хаширама-сама просто заботиться о тебе. Ты недавно из больницы… Тебе все ещё необходимо сбалансированное питание и уход. — По-моему, это не обо мне забота… — Раздраженно отмахнулась девушка. Тобирама кинул взор во двор. Ему необычайно легко было представить ее пылающее возмущением личико в огне рыжих волос. Морщинку меж сошедшихся бровей и кривящиеся губы… — А способ пустить пыль в глаза деду! Возникшую заминку разрядил отрывистый смешок. — Честное слово — раскусила! — это фыркнул Хаширама. — Добрая половина этого барахла — презенты Гендзи-сану. — Ааа! — зарычала в бессилии Мито и, вероятно, бросилась на улицу, так как по половицам активно затарабанили быстрые шаги и вскоре она вылетела на крыльцо. — Убейте меня лучше! — понизив голос, прошипела она сквозь зубы, потрясая стиснутыми кулачками, белеющими в раструбах рукавов. Ее глаза стихийно метнулись под своды крыши крыльца, обрушились вниз и она издала очередной стон, заметив его. Они не виделись больше месяца. Точнее все это время не сталкивались лоб в лоб. Он не присутствовал при ее выписке из больницы. Взял за правило бывать в гостях у брата исключительно в ее отсутствие. А все потому что после беседы с Соширо в нем словно что-то надломилось. Тобирама перестал видеть в Мито врага. Это ещё больше изменило ракурс его отношения к ней. Он решил потвощмодности избегать ее общества. От греха подальше. Впрочем, он опять занялся самообманом? Мито давно перестала быть для него врагом. А сегодня она собиралась покинуть Коноху. Возможно навсегда, если верить тому, что давеча поведал ему Хаширама. Опасения не увидеть ее больше привели его сюда. Хотя Тобирама по-прежнему считал, что ему следует держаться от неё подальше. — Судя по всему, тебе до этого недалёко… — без задней мысли прошёлся по ней глазами он. Она и раньше была стройняшка. Однако после трагедии стала почти прозрачная. Вычурное темно-синее кимоно, которое прежде так ладно сидело на ней теперь весело балахоном. Лицо осунулось. Заострились скулы. Глаза же теперь казалась откровенно мистическими. — Тебе на радость! — вспыхнула Мито, горделиво вскидывая подбородок. Тобирама собрался возразить. Не успел. На крыльцо выскочил Хаширама. — О, ты здесь? — воскликнул он. Брат улыбался. Однако выглядел изможденным. Тоже. Под рёбрами вновь предательски кольнуло. Чем они ночью занимались? — Мито пришёл проводить? Тобирама помедлил с ответом, поймав на себе настороженный взор куноити и невыразительно вскинул плечами. — Все же родня… — Молодчина! — довольно хлопнул его по руке Хаширама. Мито же скептически дернула бровью и, взмахнув длинной косой, сбежала по ступеням. Приблизившись к телеге, запряженной парой гнедой, она принялась чрезмерно дотошно ревизовать поклажу. — Я снарядил охрану, как ты и велел… — громко, чтобы девушка услышала, объявил Тобирама. — Если хочешь, могу лично сопроводить кортеж до границы? — Отличная идея! — воодушевился Хаширама. Мито же отреагировала ожидаемо резко. — А я против! Не вижу необходимости! — Бросила она, лихо разворачиваясь. Обделив его вниманием, она серьезно воззрилась на мужа. — Охраны будет более чем достаточно. По большему счету мы с ба и без неё прекрасно можем обойтись. — Позволь напомнить, Мито-тян… — лениво промолвил Тобирама. — Ты больше не девчонка из общины Узумаки. И даже не просто жена главы клана Сенджу. Ты жена ХОКАГЕ и занимаешь довольно видное общественное положение. Альянс ещё молод и слаб. А недоброжелателей у него по-прежнему хватает. Думаю, нет нужды объяснять, что будет, если ты попадёшь им в руки? Мито одарила его убийственным взглядом. Ее челюсть напряглась. Губы сжались. Мысли явственно отражались на лице. — Поэтому я не отказываюсь от эскорта… — произнесла она таким ровным тоном, который из ее уст редко услышишь. — Но ты не напрягайся… Хаширама издал протяжный вздох. — Все, брейк! — взмахнул руками он, символически рассекая наэлектризованное пространство между ними прямой. — Вы оба правы. Поэтому оставим все как есть. — У меня все готово! Осталось только погрузить пару тюков… — объявилась на крыльце Акико и попеременно оглядела молодых людей. Ее взгляд призывно метнулся к внучке и зрачки той рефлекторно закатились. Поднимаясь по лестнице девушка откинула с лица волосы и юркнула в дом, даже не взглянув в их с Хаширамой сторону. Брат напряжённо проводил ее глазами. И от Тобирамы не укрылось, что он изо всех сил старается держать себя в руках. Не мешкая Мито схватила огромный тюк. Невзирая на размеры, он был довольно лёгкий, поэтому ей без труда удалось его поднять. Впрочем, в подобном состоянии она и не заметила бы, весь он хоть тонну. В ней клокотал каждый нерв и с каждой секундой сдерживаться становилось все сложнее. Между тем, Акико была на чеку. Она с бдительностью цербера исподволь наблюдала за ней. Увидев, чем она занимается, женщина моментально отреагировала. — Ради бога, дорогая! Что же тебе все время неймется? Живо брось эту тяжесть, если снова на койку не хочешь угодить! Мито мигом перетряхнуло. Что ты будешь с ба делать? Акико — великолепная актриса. Она не столько о ней пеклась, сколько стремилась привлечь внимание мужчин. Не столь важно, кого именно, поскольку ей импонировали оба брата. И расчёт удался. Она решительно выдрала у Мито из рук тюк и в этот момент подоспели Сенджу. Девушка обреченно шарахнулась к стене и сжала кулаки. Ее затрясло от бессильной ярости. Невыносимо! Сколько это ещё будет продолжаться? Не иначе, они хотят свести ее с ума! Ба хочет… — Вы только гляньте, доно?! — едва в голове промелькнула мысль, пожаловалась женщина. — Доктор велел ей избегать нагрузок в течение ближайших трёх месяцев, а она тюки ворочает! — Право, Мито?! — неодобрительно нахмурился Хаширама. Мито фыркнула: — Кого вы слушаете? Ба — паникёрша. Они же как пушинки… — Все же не стоит тебе напрягаться, раз доктор запретил. — Я просто хочу быть полезной, а не сидеть сиднем, по другие трудятся. Что в том такого? Нервная дрожь в ней набирала обороты истерики. — А ты не спорь со старшими! — отдёрнула ее Акико. — Упёртая. Не меня, так хотя бы мужа послушай… — У кое-кого кажется в крови перечить на каждом шагу… — нюансировано подметил Тобирама. Обдав ее ветерком, он прошмыгнул между ней и братом, подхватив парочку тюков с пола. — Не суйся! — одними губами процедила Мито, испепеляя его взглядом. В ответ он только иронично дернул бровью. Хаширама же уговорам предпочёл действие. Он подхватил ее под руку и невзирая на сопротивление, усадил на подушку возле окна. Она почувствовала себя овощем на грядке. — Здесь есть кому позаботиться о багаже. Тебе же действительно стоит поберечь себя. — Вы всегда знаете, как лучше, доно? — не удержалась желчно Мито. Затем спохватилась: — Все вокруг знают, кроме меня… — Если бы… Хаширама подбадривающе погладил ее по щеке и удалился, прихватив тюки. В то же время Тобирама послал ей странный взгляд из-за его плеча, после чего скрылся в дверном проеме. Смысл его Мито не разобрала. С недавних пор деверь, в-принципе, довольно странно себя вёл. Впрочем, причин она не искала, так как ей было по большей части безразличны его заморочки. Если они не касались ее лично… И вот наконец, когда вся поклажа была укомплектована в повозку, они с ба заняли свои места. Возница тронулся. Однако Хаширама вдруг порывисто подорвался за ними и в проворном прыжке буквально вонзился в крошечный пятачок пространства между ней и Акико. Повозка содрогнулась с жалобным скрежетом и процессия вновь остановилась. — Что-то ещё? — промямлила Мито, испуганная возбужденным блеском его глаз и грубоватой тяжестью взгромоздившихся ей на плечи ладоней. — Пиши мне каждый день, Мито. Обо всем. Даже о пустяках. Даже если не о чем писать. И обязательно возвращайся. Я буду ждать. С тех событий благополучно минуло пол года. Долгих шесть месяцев, наполненных кропотливой работой, каждодневными рутинными обязанностями, за которыми ему, порой, даже на полноценный сон времени не доставало, тягостными мыслями о друге и жене, жизни без которых он когда-то не представлял, но которых так бездарно потерял. И ожиданием… Бесконечными, изматывающими надеждами, что разумное все же возобладает и однажды, спустившись на кухню, он увидит ЕЕ и ЕГО, мирно потягивающих чай за столом возле окна. Их будет окутывать солнечный свет, льющийся из окна. Мадара приветственно дёрнет подбородком и выдаст иронично: — А мы и не чаяли… А Мито одарит той самой улыбкой, от которой учащается пульс и сладко тянет внизу живота… Эх… Хаширама со вздохом отложил документ. Это был доклад одного из дзенинов. Он пять раз его прочитал. Но вникнуть в суть из-за отвлекающих дум у него никак не выходило. Где и в чем он совершил ошибку, повлёкшую за собой столь печальный исход? Он долго не желал этого признавать. Только шило в мешке не утаишь, как не старайся. Между ним и Мадарой всегда стоял только один человек. И это не Мито. Вернее она тоже, но прежде всего Изуна. Хашираму, словно пледом накрыло гнетущими воспоминаниями. Сколько раз они с Мадарой были на пороге соглашения? Но влияние брата в данном аспекте на него было слишком велико. И даже после смерти Изуны оно не капли не ослабло. Хаширама стиснул кулаки. Хруст костяшек заиграл на барабанных перепонках, а кровь припустила по венам горячим потоком. Все же он сглупил не по-детски. Ему не стоило отпускать Мадару. Следовало во что бы то ни стало удержать его от выхода из Альянса. Как минимум поговорить по душам на «своих условиях», заставить одуматься или хотя бы понять, что нельзя продолжать жить с оглядкой на брата. Внезапно, самым что ни на есть коварным образом, в разум прокрался вопрос. Тот самый, из тех, на которые мучительно тяжко отвечать беспристрастно. А если для того, чтобы сохранить дружбу и спасти друга ему пришлось бы пожертвовать чувствами к Мито? Хаширама обмяк. Пальцы разжались и обреченно расползлись на коленях. Об этом он спрашивал себя много раз. Но сегодня чистосердечно ответил себе самому. Нет. Это выше его сил. А Мадара смог… Все-таки права Мито. В нем больше чести, нежели в нем. Мито. О, Мито. Она откровенно засматривалась на Мадару. Он тоже. Правда не так явно. Их неумолимо влекло друг другу. Хаширама видел это. Но, как раньше было сказано, продолжал идти по намеченной дорожке, в надежде, что скоро их чувства угаснут, не обретая выхода. Глупец. Они только упрочились и стало намного хуже. После ухода Мадары, Мито совсем зачахла. Порой ему казалось, она откровенно его ненавидит. А потом случилась эта трагедия с малышом. Он был потрясён, однако все же перенёс утрату гораздо легче. А вот Мито погасла и разочаровалась в жизни. Хаширама потянулся к резной деревянной коробочке на краю стола и достал последнее письмо от жены. Оно пришло вчера и было таким же сухим и холодным, как и все предыдущее. Она по-прежнему не желала возвращаться и он стал склоняться к мысли, что потерял ее навсегда. Внезапно рецепторов Хаширамы коснулось смутно знакомое чувство. В ту же минуту пол под ногами будто вздрогнул. Звякнули стекла в оконных рамах. Его окружила мощнейшая чакра. Он взмыл на ноги за миг до того, как распахнулась дверь. — У нас проблема, брат… — с порога крикнул Тобирама.