Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

Давно стемнело. Посеребрил небо желтобокий месяц. Притихли и опустели извилистые улочки. Ветер, трепавший листву на деревьях в саду в течении дня и тот поумерил пыл, словно тоже устал и решил перевести дух. Мито бесшумно просочилась через калитку. Фонарь над крыльцом не горел и ей приходилось двигаться практически в кромешной темноте. Впрочем, это не доставило ей особых хлопот. Она выросла здесь. Знала на зубок каждый камень, кустик и бугорок. Поэтому довольно свободно ориентировалась и могла запросто преодолеть двор хоть с закрытыми глазами. Девушка пространно улыбнулась своим мыслям. Где теперь ее беззаботное детство? Смех мамы и вторящий ему хохот отца? Их, будто и не было никогда… Мито охватила печаль. Улыбка сползла с лица. Из груди вырвался легкий, как перышко, вздох и она посмотрела в чёрное, болтающееся над головой, небо. В последнее время Мито возвращалась домой преимущественно под утро. Уставшая. Разбитая. Но зато с ощущением удовлетворения и сопричастности к чему-то важному. Из-за оттока квалифицированных ресурсов в период упадка работы в общине всегда хватало. После договоренностей с Сенджу ситуация существенно улучшилась. Однако кадровый голод по-прежнему чувствовался довольно остро. Люди, конечно, потихоньку возвращались в родные края. Но рабочих рук все ещё катастрофически не хватало. Поэтому многим местным приходилось трудиться на износ. Невзирая на данную ситуацию задерживаться допоздна Мито никто не принуждал. Это была исключительно ее личная инициатива. Она с одержимой фанатичностью хваталась за любую работу, чтобы занять и максимально насытить деятельностью каждую свою свободную минутку. А все потому, что таким образом ей было легче справляться с болью, накатывающей всякий раз, стоило расслабится. Она лишилась всего. В загашнике осталась только никчёмная жизнь… Мито неторопливо пересекла двор по мощеной дорожке, инстинктивно маневрируя меж кустов и драгоценных бабушкиных клумб, и замешкалась на подходе к крыльцу. Откровенно говоря, ее буквально валило с ног от усталости. Тело ныло так, будто ее целый день дубасили палками и на нем живого места не осталось. Глаза даже не песочило. Их резало от недосыпа и долгого бдения за документацией. Зато в голове расползалась блаженная пустота и под рёбрами не саднило. Идеальное самочувствие в ее состоянии. С хрустом размяв шею, Мито взлетела по ступеням и нырнула в дом. Прихожая плавала в лунном молозиве, поэтому в дополнительном освещении необходимость отсутствовала. Чтобы разуться, куноити присела на низкую, слегка обшарпанную скамеечку и принялась неторопливо расправляться с застежками на сандалиях. Однако где-то в середине процесса слуха ненавязчиво коснулся «белый шум» голосов. Замерев, она настроилась на его волну и определила — шушукались в кабинете деда. При этом присутствие чакры ощущалось сугубо знакомой, принадлежащей домочадцам. Следовательно… Насторожившись, Мито прислушалась, пытаясь разобрать хоть что-то. Напрасно старалась. Тональность разговора систематически смещалась и совершенно тому не способствовала. В итоге отчетливо ей удалось разобрать лишь своё имя. Скинув ногу с колена, Мито нахмурилась. Никак за ее спиной снова зреет заговор?! Ещё не надоело? Мито обдало возмущением. Она рывком стянула сандалии и швырнула их прочь. Параллельно головной мозг пропустил через фильтр события последних дней. В холостую. Ничего примечательно из памяти выудить не получилось. И действительно, минувшие дни ничем примечательным не выделялись и, как никогда ранее, был наполнены степенной рутиной и хлопотами. Тогда… Вскочив со скамьи, девушка молнией юркнула в коридор и по скрипучим половицам мышью прокралась к кабинету дела. Там она «спешилась» и копчиком слилась со стеной. Выбранная ею инстинктивно позиция оказалась весьма удачной. Отсюда ей был слышен каждый шорох. Даже слух напрягать не пришлось. — Она ведёт себя неподобающе статусу. Люди уже судачат… — недовольно пробрюзжал староста, видимо, присев на футоры, так как те в ответ взорвались возмущённым скрипом. Мито представила, как он стягивает на переносице свои косматые брови. Между ними тотчас образовывается слоистая складочка. Он трёт переносицу. А губы желчно кривятся. — Бедняжка все еще не оправилась после случившегося. Дай ей время. — Тихо вздохнула Акико в ответ. Она заметно сдала за прошедшие пол года. Регулярные стрессы и нервотрёпка кого угодно способны выпить до дна и измотать. А ба, меж тем, давно не девочка и прожила долгую, нелегкую жизнь. Не удивительно, что это отразилось на ее здоровье. После возвращения домой Мито свела общение с родными к минимуму. Она поздно возвращалась, рано уходила и они практически не пересекались. Однако это не означало, что она вдруг ослепла. Необычайная вялость и бледность. Подозрительная синюшность под глазами. Ладонь систематически прижатия к груди. Неровное дыхание… Ей, безусловно, ещё учится и учится, но то, что у Акико сердце шалит, она способна определить. — Шести месяцев, по-твоему, для этого недостаточно? — вклинился в размышления дребезжащий голос Гендзи. Брякнул фарфор. Похоже чаепитие было в самом разгаре. — Некоторым и вечности мало… — деликатно нашлась Акико. Ба! Мито чуть не прослезилась. Невзирая на все разногласия она не утратила умения чувствовать ее состояние. — Вспомни, когда сына не стало… Ты целый год чёрный от горя ходил… — Это совершенно иное дело! — вскипятился староста. Нетерпимо звякнул фарфор. — Я своего сына мужчиной воспитал, а Мито своего ребёнка даже на руках не держала. Соответственно и привязаться не должна была. Ах, Гендзи-сама…. Гендзи-сама… В горле Мито запершила ядовитая горечь. А следом накатила такая усталость, что впору струйкой стечь по стене. Но она не стёкла. Удержалась. Просто взяла волю в кулак и, по укоренившейся нынче системе, стиснув зубы, стерпела. Впрочем… Знакомые рези под рёбрами тотчас напомнили о себе. До дрожи проникновенно и, как всегда, жестко не вовремя. Черт… Склеры слёзы опалили. Она глотнула стон, вонзаясь невидящим взором в смутно различимый потолок. Слова деда всколыхнули больное. Однако кое в чем он был прав. Бог слишком рано забрал ее малыша. Она не успела подержать его на руках. Не успела почувствовать тепло его дыхания и тепло крохотных ладошек. Она много, чего не успела. От первого крика до первого шага. Но это не помешало ей всем существом полюбить его. — Должна — не должна, а на сегодняшний день мы имеем то, что имеем. — Выдержанно заметила Акико. — Я элементарно предостеречь тебя хочу. Продолжишь наседать, Мито взбрыкнет или, не приведи Будда, опять выкинет какую-нибудь глупость. И тогда, как бы хуже не стало. — Здесь ты права, Акико. — разделил ее опасения Гендзи. — Хаширама слишком ценный союзник. Будет глупо лишиться его покровительства из-за дурости какой-то девчонки. Пожалуй, не помешало бы с Мито по душам потолковать. Попробуешь? К тебе она ещё более-менее прислушивается. Авось в ее мозгах посветлеет. — Ох, Гендзи… — не весело усмехнулась Акико. — Что толку с этих разговоров? Сколько их уже было?! Мито давно не слушает меня. Она больше мне не доверяет. — Зато она по-прежнему считает себя Узумаки. Возможно и судьба клана ей не безразлична. Если это так, то на этом можно сыграть. — Вероятно. К слову о клане… — вдруг воодушевилась ба. — Ты заметил, с каким азартом она окунулась в заботы общины после возвращения? Честное слово, если бы речь шла о ком-то другом, я бы решила, что она вознамерилась сместить тебя с должности. Но Мито-то не такая. Без амбиций. Вся в отца. — Разница в том, что она женщина и подобное поведение ей как раз таки предстало. — Сухо констатировал дед. — Кроме того, хлопочет она зря. Ее место теперь при муже. Она другому роду принадлежит и на его благо должна трудиться. А не распыляться здесь понапрасну. Хашираме следует быть с ней строже. — КРОМЕ ТОГО? — глумливо воскликнула Акико. — Кажется, кое-кто подзабыл о ком речь? Староста пробормотал нечто нечленораздельное. Тогда женщина добавила: — Хаширама слишком влюблен, чтобы проявлять к Мито строгость. Жаль, она этого не ценит. Не понимает своего счастья. Ведь стоит ей только пожелать, он и звезду для неё с неба достанет. — То-то и оно! Захотела — могла бы веревки из него вить. И сама бы в «золоте» купалась и клан облагоденствовала. Пока же только тем и занимается, что по лезвию бритвы ходит, да нервы нам все щекочет. Понимаешь о чем я? — Хочешь сказать о ком? Гендзи многозначительно промолчал. Тогда Акико сказала: — Слава небу, их дорожки разбежались, иначе бы мы точно беды не миновали. — Как же? Беда все ещё рядом. Буквально у ворот! — Возразил дед. — Оставить такого мужчину без присмотра?! И комната вновь наполнялась вздохами. — Согласна, Хаширама — мужчина видный, влиятельный, уважаемый. Внешностью и манерами не обделён. Женщина таких любят. Пускай он и не ходок. Однако всякое может статься. В конце то концов, свято место пусто не бывает. Впрочем, Мито что горох об стену. До неё не достучаться. Мне кажется, ей абсолютно все-равно, верен ли ей Хаширама. Наверное ее бы воля, она лично подложила бы под него первую встречную. Приспустив ресницы, Мито беззвучно прыснула. Горечь мало-помалу оставила горло. Притупилась боль. Ба знала ее вдоль и поперёк. Но касательно Хаширамы довольно сильно ошибалась. На самом деле она хорошо относилась к мужу. Пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы поступить с ним подобным образом. Если она и желала, чтобы он обрёл своё счастье с другой, то, непременно, с достойной. И ни в коем случае не с первой встречной. Мито решительно отпрянула от стены. Пожалуй, пора свернуть этот спектакль, пока они до невесть чего не договорились. Пара бесшумных шагов и шорох седзи оборвал разговор. — Как не совестно? Снова косточки мне перемываете? — с порога атаковала она. В помещении витал аромат бергамота и ей нестерпимо захотелось чая. — Скорее обсуждаем текущее положение вещей. — Подняв голову, поправила Акико. Она сидела напротив старосты за столом, привычно бледная и ощутимо усталая. Впечатление усиливали скользящие по ее лицу близко от свечи. Мито ощутила тревожный укол под рёбрами, но вошла в комнату не преклонив головы. — Вам заняться больше нечем? Сто раз по одному и тому же месту… Девушка прошлепала к столу и ба незамедлительно указала ей на подушку рядом. У Мито безбожно гудели ноги, поэтому она не стала артачиться и, не мешкая, на неё приземлилась. — Не понятно, почему тебя это удивляет? — был менее дружелюбен дед. В полумраке его глаза воинственно сверкали. — Ты —замужняя женщина. А ведёшь себя, словно разведёнка, или того хуже… Мито жестом прервала его и попросила ба налить ей чаю. Пока же Акико выполняла просьбу, сдержанно ответила: — А чем тебе то от этого худо? При существующем-то кадровом дефиците… Чем нагнетать, лучше спасибо бы сказал, что безвозмездно разгребаю завалы. — Тебя никто об этом не просил! Возишься тут на волонтёрских началах… «Хлеб» у других отбираешь! А своими прямыми обязанностями, меж тем пренебрегаешь! — Опять двадцать пять! — закатив глаза, простонала Мито. — Пойми, милая… Мы просто тревожимся за тебя… — проворковала Акико, гладя ее по плечу. Напрягшись, Мито кособоко отстранилась от ластящихся к ней рук. Акико же, словно не заметив этого, подвинула к ней чашку. — А мне показалось, вы больше печётесь о договорённостях с Сенджу. — пробормотала девушка, не сводя глаз с мужчины и совершая жадный глоток. Горло адски сушило. Дед, в свою очередь, не коробясь, ел ее взглядом поедом. И она пошла ва-банк. — К слову, то пустые хлопоты. Впредь, как бы не сложились наши с Хаширамой отношения, на Узумаки это ни коим образом не отразится. Хаширама мне пообещал. А он слов на ветер не бросает. — Поразительно… — осклабился староста, кривя рот — Вроде взрослая девочка, а в сказки веришь?! Мито его сарказм восприняла с видом статиста. Со дня возвращения она уже много разного, при том не всегда хорошего, о себе услышала, поэтому очередную порцию оскорблений восприняла с холодным сердцем.  — Я просто ещё не разучилась верить людям, в отличие от некоторых… — С достоинством парировала девушка и бровью не поведя. — Все лгут, дорогуша. Особенно мужчины! — Наседал Гендзи. Его привычно раздражало ее умение держать удар и он во что бы то ни стало стремился подмять ее под себя. И снова безрезультатно. Мито не сдавалась. — Тебе видней. Ты — мужчина! — ловко сманеврировала она. Впрочем, дед не менее проворно выкрутился. — Именно. Потому что я -мужчина, надо мной не довлеют гормоны и не слепят эмоции. Я трезво оцениваю ситуацию. Исходя из существующих реалий. А ещё мне знакомо чувство ответственности и преданности общему делу… — Я к Сенджу не вернусь! — - Не дослушав, отрезала Мито. А в следующую секунду они вместе с ба испуганно подпрыгнули на пятых точках под грохот обрушившегося на стол кулака. — Вернёшься как миленькая! — взревел Гендзи. — Иначе можешь забыть, что у тебя есть семья! — Гендзи?! — вырвалось испуганное у Акико. Смертельно побледнев, она прикрыла ладонью рот. — Она у меня когда-либо была? — взглянув на старосту исподлобья, членораздельно промолвила Мито. — Ах, да. Давным-давно. Тревожно заблеявший на крыльце колокольчик, возвестил о приходе нежданных гостей и тем отсрочил неминуемое. — Я открою. — Вставая, объявила Акико после того, как в комнате установилась до мурашек оглушительная тишина, а внучка и дед крепко-накрепко сцепились взорами, что пространство между ними буквально заискрилось. — Что за срочность, Юру? — вскоре донесся из коридора ее безжизненный голос. — Беда, Акико-сан! — воскликнул лазутчик. Этот совсем ещё молодой юноша лет с семнадцати был у старосты на особом счету и пользовался его исключительным расположением. Наверное потому что чему-то отдалённо походил на сына? — Дурные вести, госпожа. Все подтвердилось. По землям соседней провинции прошёлся Кьюби. Глаза Мито запредельном распахнулись. Резко разорвав зрительный контакт, она повернулась к двери. Низ живота стянуло беспокойным спазмом и гнев, как ветром сдуло. — Сегодня утром… Ты тоже это почувствовал? — спросила она, озвучив в слух внезапную догадку. — Тоже? — недоуменно уточнил дед. — С каких пор ты пилингуешь подобные сигналы? Соседняя провинция находится за сотни километров… — С тех самых, как была продана Сенджу за солидный гонорар и возможность безбедной жизни! — вскинулась Мито, поворачиваясь к нему лицом. — Куда он движется? — Судя по докладам Нагано… К землям Альянса. Мито бросило в холодный пот. — Странно. Почему туда? — Пёс его разберёт… — прокряхтел староста. — Впрочем, если верить слухам… — Слухам? Каким таким слухам? — Лисом управляют… — Кто? — слетел с уст девушки очередной вопрос. А ответ оборвал ее пульс. Коноху и близлежащие окрестности затянуло смогом, гарью и невыносимой тяжестью чакры демона, олицетворяющего все самое ненавистное и пагубное в человечестве. Повсюду царила немыслимая разруха. Кажется, не одно здание не уцелело. Разбитые дорожки. Вздыбленные пласты земли. Искореженные, вырванные с корнями деревья. Раненные. Десятки погибших и серьезно пострадавших. Раскаленный воздух плавился от стонов и криков. Медицинские бригады не справлялись с потоком. Поэтому многие уцелевшие оказывали друг другу помощь самостоятельно, в силу имеющихся знаний и возможностей. Тобирама стремительно слетел со смотровой вышки и двинулся на перехват, смутно ощутив приближение знакомой чакры. В то, что его рецепторы запеленговали именно ту самую чакру, он изначально не поверил. Мито? Неужели? А после, убедившись, что чутьё не обмануло, испытал необычайный мандраж. Решила вернуться… Спустя столько времени… А Хаширама, конечно, хорош. Предвидел возможность подобного. Потому и наказал не подпускать ее к месту битвы. Как хорошо, что та развернулась на приличном расстоянии от селения. Пусть ее отголоски и ощущались здесь довольно остро. В противном случае, его шансы выполнить приказ были не столь высоки. Земля тревожно ойкнула под подошвами сандалий и сердце Тобирамы тут же трепыхнулось кульбитом. Он судорожно стиснул челюсти. Проклятый Мадара! Все никак не успокоится? И что только в голове у этого ненормально? Как ему удалось подчинить своей воле мощь демона Лиса? Хотя здесь голову ломать не нужно. Ответ слишком очевиден. Где Учиха, там и шаринган. Без этих глаз не видать ему Кьюби как собственных ушей. Тобирама ускорился и в следующую минуту был уже в центре Конохи, представлявшем собой то же печальное зрелище, что и примыкающие к нему кварталы. Непосвящённым могло показаться, что он бросил брата, оставил его один на один с противником, против которого следовало бы обратить всю силу Альянса. Это в корне не соответствовало действительности. Всем известно, он за Хаширамой готов и в огонь, и в воду. Встать плечом к плечу в очередном сражении с братом для него так же естественно, как проснуться рано поутру или из одного блюда вкусить. Данный же случай стоит особняком. Невзирая не на что Хаширама продолжал считать Мадару, будь он трижды неладен, другом и не оставлял надежды образумить его, поэтому и попросил не вмешиваться. Тобирама сомневался, что на сей раз ему это удастся. Слишком далеко Учиха зашёл. Но брат настаивал и в итоге он сдался, сознавая, что если кому-то и по силам остановить этого одержимого, то только ему. Вдали мелькнул знакомый силуэт в кремовом кимоно и мысль Тобирамы оборвалась. Мито хаотично блуждала меж вздыбленных буераков и ему не составило труда нагнать ее. Легкое касание плеча и его до изморози обожгли стеклянные глаза. — Ты? — без ложного удивления промолвила девушка, шевельнув бледными губами. — Ты вернулась не к статьи… — минуя «любезности» качнул головой Тобирама. Девушка взмахнула ресницами и отвернулась, пустив такой же визуально незрячий по округе.  — Разве я могла остаться в стороне, когда… — Мито споткнулась на полуслове. У него же в горле ком застрял.  — Где? — продолжила она спустя какое-то время, вновь повернувшись к нему. — Здесь все от чакры фонит. Никак не пойму… — Видишь столб дыма за горной грядой? — ткнул подбородком вдаль Тобирама. Мито тут же перевела взгляд в указанном направлении, снова провалившись в безмолвие. — Это правда? — через вечность подала голос она. От ее тона по спине тонкой струйкой стек холодок. — Увы… — ненамеренно был краток Тобирама. Пальцы механически сжались в кулаки. Он чувствовал. Нет, точнее сказать, он знал, о ком она тревожится. И от этого кровь в венах буквально закипала. Некоторые люди только одним фактом своего существования способны отравлять окружающим жизнь. Мадара Учиха из этой стати. Не успели мысли оформиться в голове синоби, девушка откинула волосы с лица и опрометью рванула к горе. Быстро. Очень быстро. Однако не настолько, чтобы ее невозможно было догнать. Что Тобирама и сделал. В итоге они вновь очутились нос к носу. — Не стоит туда соваться. — Увещевательно заглянул ей в глаза он. — Причина? — меланхолично полюбопытствовала Мито. — Их миллион. Озвучить все? — Зачем же? Достаточно и ключевой. — Приказ. Исчерпывающе? — Твой? — надменно изогнула брови Мито. — Хокаге… — отозвался Тобирама и с ее лица, наконец, сползла отстраненная маска. Вспорхнули и рухнули резко на щеки ресницы. Понуро опали и уголки губ. Мито поглубже вздохнула и заправила чёлку за ухо, чтобы затем бесстрастно сказать: — Знаю, как люто ты меня ненавидишь… Ком в горле Тобирамы стал в разы больше. Он натужно сглотнул его. — Это не так… — вырвалось вдруг у него. А следом в мысли запоздало закрались сожаления. Зачем? Зачем он ей в этом признался? Все-равно слова ничего не изменят. Однажды он сделал попытку наладить их отношения. Однако лёд так и не тронулся. Мито беззлобно усмехнулась одними уголками. — А зря. Поводов-то достаточно. Могу подкинуть парочку. Если хочешь. Брови Тобирамы потянулись на встречу друг другу. Что на неё нашло? — Быть может позже? — поспешил напомнить он, ощущая нетерпеливую возню любопытства. — Сейчас, как понимаешь, не самое удачное для этого время. — Просто другого может и не быть… — туманно намекнула Мито и ее глаза странно вспыхнули. В голове Тобирамы зашёлся звоном тревожный звоночек. Он не нашёл ничего лучше, чем незряче уткнуться взором невестке за спину. Пространство вокруг них подозрительно замерло. — Сама решай. Дальше я тебе все-равно пройти не позволю! — Промолвил Тобирама и тишина разбилась в пух и прах, так как за горами оглушительно громыхнуло. Земля ухнула, встряхнулась. Меж ними зигзагом заструился разлом. Оба они отреагировали молниеносно. Мито ахнула и на рефлексе шарахнулась назад, спасаясь от разверзшейся под ногами пустоты. Тобирама, же, движимый желанием удержать девушку в зоне своего контроля, прытко кинулся вперёд, схватил ее за грудки и фактически выдернул на свою половину. Едва это произошло, прогремела целая канонада мощных взрывов. Под изнемогающий треск лопающейся почвы и уцелевших стен, селение и близлежащие окрестности заволокло удушающим облаком пыли. Когда же она относительно рассеялась, Тобирама с недоумением обнаружил, что лежит на земле, истово прикрывая Мито собой. Та же робким котёнком свернулась под ним. А ее изящные пальчики судорожно вцепились в выточки его жилета. Кровь помимо воли бросилась ему в чресла, сотней неугомонных молоточков забарабанила в висках. Ему с трудом удалось удержать мысли в рациональном русле. Чего не скажешь о голосовых связках. — Цела? — слегка приподнявшись над ней, пробасил Тобирама. Пришло время признать очевидное. Чуда не произошло и, по всей видимости, не предвидеться. Его по-прежнему влечёт к жене брата. Мито медленно приподняла ресницы и, осознав, что произошло, моментально напряглась. Тобирама не стал дожидаться, когда она оттолкнёт его и оперативно отстранился. Она тут же вскочила, выпалив: — Ты подозревал меня в неверности, верно? Всегда? С самого начала? Шпионил. Выслеживал. Даже с Адзуми связался… И знаешь, правильно делал. Я именно такая. Подлая предательница, ветреница, если хочешь. И даже не знаю от кого ребёнка зачала… Выпалила, будто катаной взмахнула. А в глазах дикое, затравленное выражение застыло. Впрочем, жалости к ней Тобирама не питал. Вначале его разобрало удивление. И лишь после, когда информация достигла осознания, крепко перетряхнуло. Причём так, что перехватило кадык и в ушах от бешенства застучало. Она спала с… И ещё имела наглость сказать ему это прямо в влило? Да, кем она себя вообразила? Тобирама судорожно сжал кулаки. Руки страсть как чесались тряхнуть негодяйку как следует. Романтичных флёр и след простыл. И слава Будде, кстати! — Почему ты рассказываешь все это мне? Призналась бы Хашираме. Его это непосредственно касается… — порционно выдавил Тобирама. На скуле у него неприятно дергалась желвака. Мито тоже была как на иголках и нервно откинула волосы с лица. — Думаешь, я не пыталась? Он слышит лишь то, что сам хочет. А ты… в твоём случае, я элементарно хочу внести ясность. — Внесла, что тут сказать?! — фыркнул Тобирама. Мито ответила: — Я брата твоего всегда глубоко уважала, но никогда не любила. — Зачем тогда замуж вышла? Вряд ли из-за клана. Насколько мне известно, мнение старосты для тебя не авторитет. — Исключительно из-за Мадары. — Без тени смущения призналась Мито. — А он тут причём? — насупился синоби. — При том! — Рявкнув, она оглянулась. Из-за горной грядой снова чёрным столбом поднимался дым. — Потому что он не смог перейти дорожку другу. — Благородно до тошноты. — Съязвил Тобирама. — Счастьем друга озаботился… При том до такой степени, что его невесту в койку затащить не побрезговал! Он стремился пристыдить ее, однако блудница даже не покраснела. Напротив, она сначала побледнела. А затем вскипела. Даже руку для удара занесла. Однако на полпути, вероятно, передумала и обрушила ее на диспозицию. — Не тебе меня судить, Тобирама.Да и не к тому я веду. — А к чему же? — инстинктивно подался к ней ближе Тобирама. Душой владели двойственные чувства. Он готов был придушить ее. Обхватить пальцами нежную шейку, и под очищающий хруст позвонков, дать волю скопившейся ярости и гневу. Но вместе с тем, пускай это и абсурдно, прижать ее к себе и обо всем забыть. Взгляд Мито испуганно метнулся вправо и неуверенно зациклился на нем. — Человек, — начала она, напряжённо сглотнув. — Способный на подобные поступки в априори не может быть плохим. А вот отрава боли и отчаяния способны ослепить и кого угодно направить по ложному пути. Ты не подумай. Я никого не оправдываю, но тому, что сейчас происходит, должны быть причины. — Поздно разбираться в причинах.- Не стал размусоливать Тобирама. — Взгляни вокруг? Какие бы причины не сподвигло Учиха на ЭТО — это не искупит содеянного. — Ты прав. К сожалению, людские потери невосполнимы. — Удрученно всхлипнула Мито, потупившись. — Однако разобраться в причинно-следственных связях все же необходимо. Чтобы избежать новых жертв. Чтобы все прекратить. Чтобы спасти ИХ ОБОИХ. Тобирама вновь подался вперёд на сей раз очутившись к девушке практически вплотную. Его тяжёлая ладонь, взмыв в воздух, увесисто обрушилась на ее хрупкое плечо. По телу Мито прокатилась дрожь. Крупная. Мощная. Даже он это почувствовал. Она вскинула голову и Тобирама постарался не утонуть в пучине ее сверкающих глаз. — Я понимаю одно… — членораздельно промолвил произнёс он, проталкивая преградивший горло ком. Его завораживали ее ненавистные губы. Манила неприступная холодность. Спасала лишь память о брате и, установленное им самим табу. Тем не менее в крошечной вольности себе он не смог отказать. Пробежав ладонью вдоль ее ключицы, мужчина увёл руку куноити за спину и, с безотчетным восторгом, окунул пальцы в беспорядок пылающей огневом копны, чтобы затем, с шумным вздохом вынырнув из дурмана, грубо стиснуть нежный затылок. — Предательство достойно смерти. — Я готова! — бесстрашно воскликнула она, глядя ему в глаза и обжигая подбородок своим горячим дыханием. — Но только после! Далее последовал толчок. Воспользовавшись его смятением, Мито легко разбила хват и с невиданной скоростью бросилась на утёк. Непредсказуемая. Не свободная. Но поразительно вольная. Он начинал понимать, чем именно она зацепила Хашираму. Тобирама стартовал следом, но смог нагнать ее лишь за грядой. И то, потому что Мито резко затормозила. Проследив за ее взором, он все понял. Сражение достигло своей кульминации.