Одна любовь на двоих или обреченные ненавидеть

Хаширама сидел возле распростертого на земле тела Мадары. Меч, которым он пронзил его насквозь, валялся неподалёку среди камней, сюрикенов и сгустков запекшейся крови. Его руки слегка дрожали. Он обессилил из-за многочисленных повреждений и иссёкшей чакры. Но более Хаширама ничего не чувствовал. Словно бы его душа очерствела задолго до битвы. И даже ещё до того, как Мадара отрёкся от их детища. Будто в ней зияла сквозная дыра и все чувства и эмоции проходили через неё на вылет. Вечерний бриз робко ударил в затылок, всколыхнув пропитавшиеся потом и грязью волосы. Он же донёс до слуха шорох неуклюжих шагов за спиной. Сначала одних. Затем других. По чакре Хаширама признал их обладателей. Он так же не удивился, когда владелец одних остановился поодаль, а вторых через вечных пол секунды рухнул на колени рядом с ним. Мито вернулась. Если бы его сердце сейчас не обливалось кровью, то, вероятно, выскочило бы из груди. Он с нетерпением ждал ее возвращения долгие полгода. И вот она объявилась. И в какой момент?! Хаширама тревожно скосил глаза на супругу. Та буквально почернела от горя. Стеклянные глаза не мигая взирали на неподвижное тело. Однако в них не было ни единой слезинки. — Прости… Я опоздала… — сорвалось с ее деревянных губ. Дрожащие руки вспорхнули и потянулись к неподвижному лицу покойника. Изящные пальчики любовно, едва касаясь, пробежались по его глазам и скулам, едва чиркнули по подбородку и зависли над сквозной раной в груди. — Он не оставил мне выбора… — оправдываясь, просипел Хаширама, отводя взор и испытывая непереносимые муки сейчас. Не потому что вынужден был убить друга, а потому что воочию наблюдал страдания той, которую невзирая на измену, продолжал любить. Мито не ответила, лишь судорожно поджала губы. А по ее щеке скатилась одинокая слеза. Она поспешно от неё избавилась, смахнув кистью. Потом уставилась вдаль перед собой. Следующий же ее шаг заставил сердце Хаширамы вздрогнуть, а Тобираму покинуть диспозицию. Она молниеносно схватила лежащий между ними меч — тот самый, которым был повержен Мадара. Что именно Мито намеревалась с ним сделать Хаширама не успел понять. Брат был настороже и отреагировал оперативно. Как только острие взмыло ввысь, он перехватил руку куноити. — Без глупостей, Мито-тян. Не стоит делать того, о чем после пожалеешь… — с напрягом пробасил Тобирама и девушка изменилась в лице. Ее ресницы затрепетали. Она выдохнула, будто только что вынырнула из-под толщи воды и отчеканила: — Отпусти… На сегодня довольно смертей. Я желаю покаяться. Брат кинул на него взор, в котором явственно отражалось смятение. И хотя сам он испытывал тоже самое, все-равно кивнул. Пальцы Тобирамы с заминкой разжались. Катана рухнула штопором и с пронзительным лязгом чиркнула об землю. После этого Мито вновь подняла клинок и, словно великое подношение, разместив его на ладонях, протянула ему. Повисла тишина. Невыносимо медленно потекли минуты, прежде чем ее трагичный голосок рассеял гнетущий морок долины. — Я предала вас и заслуживаю высшей меры наказания. Моя судьба отныне в вашей власти, господин и я смиренно приму любую вашу волю. Хаширама не поверил собственным ушам. Он смотрел на жену и понимал лишь одно. Она отчаянно жаждет смерти от его руки. Нутро скрутило в тугой жгутом. Он открыл рот, чтобы задать вопрос. Однако слова встали у него поперёк горла. — Что ещё ты натворила? — снова пришёл на выручку брат. Промолчав, Мито ниже склонила голову. — Отвечай! — Рявкнул Тобирама. Он крайне редко повышал голос. Однако на сей раз изменил себе. Хаширама не осуждал его, так как случай был особый. — Каким образом ты предала брата? Чего мы ещё не знаем? — Таким… — обронила Мито. — Каким только женщина способна предать мужчину и мужа. И по тем же причинам… Более того, я спешила сюда лишь с одной целью. Из желания предотвратить неминуемое, а если не удастся… — Довольно… — не выдержал Хаширама, отворачиваясь. В его истощенном схваткой рассудке вновь вспыхнул праведный гнев. — Я только что лишился друга! А вы о каких-то глупых дрязгах тут толкуете! Он резко встал. От слабости его штормило. Брат инстинктивно дёрнулся к нему. Но напоровшись на отрешенный взор, застыл. — А я… — не отступала Мито. Меч на ее ладонях принялся плясать. — Я душу потеряла. И как прикажете мне жить? Ведь я жена вам! А оплакиваю друга… — Не слова больше! — впервые поднял на нее голос Хаширама. — Не гневите небо, Мито-сан! К этому вопросу мы ещё вернёмся. А пока позвольте мне утрату пережить! Куноити содрогнулась. А Хаширама устремился прочь. Впрочем, сделав шаг, он остановился. — Тобирама… — Понял, брат… Мито согнули пополам рыдания. Ровно за секунду до этого меч, отнявший у Мадары жизнь, на лезвии которого алела не успевшая застыть кровь, вывалился из ее обессилевших пальцев, тем самым ознаменовав конец всему. И действительно. Все кончено. Если прежде в глубине ее души ещё теплилась робкая надежда, то теперь от неё камня на камне не осталось. Фатум. Сын. Мадара… Мито вскинула голову. Ее затуманенный слезами взор наткнулся на неподвижное тело и в сознании созрело решение. Она в силах прекратить агонию. Для этого лишь надо руку протянуть. Что Мито и сделала. — Не нужно, Мито-тян… — изрёк Тобирама. Мито содрогнулась. В отчаянии она совсем о нем забыла. — Своей смертью его ты не вернёшь. Ее ладонь зависла в сантиметре от рукояти. — Но так я хотя бы избавлюсь от этой жуткой боли… — Ты — возможно. А твои родные? Я сейчас даже не имею ввиду Хашираму. Он пока ещё держится. Однако… Доводы достойные внимания. Ещё бы из иных уст… Она зло зыркнула на Тобираму, ожидая увидеть на его ненавистном лице скрытый подвох или намёк на издевку. Но обнаружила лишь искреннее сожаление. — Впрочем, — продолжил Тобирама. — Сводить счёты с жизнью или ещё побороться — дело твоё, Мито-тян. Просто подумай о тех, кому ты дорога. Рука девушки безжизненно опала. Тобирама умён и зачастую говорит дельные вещи. Однако как же он ей ненавистен! Сколько горя он доставил тому, кого она любила! Девушка нашла в себе силы внимательней рассмотреть Мадару. На его испещрённом ссадинами и кровоподтеками, облепленном спутанными волосами лике застыло выражение предсмертной муки. — Верно говоришь… — промолвила Мито, чувствуя нарастающий пульс спазмов в груди. — Это мне решать. Я у тебя совета не просила. Так почему ты все ещё здесь? Исчезни. Позволь мне разобраться с этим самостоятельно. Зашуршали каменья под подошвами сандалий синоби. Тобирама отважился подойти ближе. Его тень покрывалом нависла над ней. — Разве несколько минут назад ты не вручила свою жизнь Хашираме? — напомнил он и Мито почувствовала как позвоночнику струйкой стек холодок. Тобирама всерьёз вознамерился воспрепятствовать ей в ее стремлении? Для этого даже «интересами брата» вооружился. — Все так. Но он отверг мою инициативу. Сам видел. — Он просто не в себе слегка. Когда очухается — вопрос поднимет вновь. Не сомневайся. Мито собиралась ответить грубостью. Не успела. Внезапно по земле прокатилась дрожь. В воздухе повис протяжный рык. Мито пошатнулась. Тобирама тоже. — Что это? –пролепетала девушка, испуганно оборачиваясь и окидывая взором окрестности. — Кьюби… — ответил Тобирама. — Проклятый демон обессилен. Однако все ещё опасен…. Нельзя мешкать. Вставай. Возможно брату потребуется наша помощь. Мито не сдвинулась с места. Тогда синоби подхватил ее под локоть и потянул вверх. — Я хотела бы… — выдавила девушка и он остановился, держа ее в подвешенном состоянии. — Проститься… Позволишь? — Если пообещаешь не делать глупостей… — Обещаю. — Ответила она и он, слегка замешкавшись, опустил ее обратно. Едва Тобирама скрылся из вида, Мито дала волю эмоциям. Тобирама нашёл брата рядом с дремлющим, скованным дзюцу Кьюби за дальней грядой. Демон был истощён и на данный момент не представлял опасности.  — Какие планы? — поинтересовался Тобирама вскользь, настороженно разглядывая необъятных размеров создание с огромными девятью хвостами, острыми ушами и безобразной зубастой пастью. Рыжая, лоснящаяся шерсть Кьюби полыхала в лучах предзакатного солнца. Земля откликалась стоном и дрожью от ударов его сердца. — Пока не решил. — Промолвил Хаширама. Его взор так же был прикован к существу. Мадара крепко потрепал брата. Он еле держался от многочисленных повреждений, которые не хватило сил залечить. Однако в целом выглядел неплохо, учитывая как трепетно относился к Учиха. — Только надолго моей техники не хватит. Как только Лис очухается… — Необходимо срочно придумать, как запечатать его мощь, чтобы он больше никому не навредил. Сколько примерно у нас времени? — Не знаю… Пол дня — сутки максимум. — Отозвался Хаширама. — ОНА осталась там? Вдруг переключился брат. На его лице ни мускул не дрогнул. Тобирама подспудно ожидал этого вопроса, поэтому был готов. — Захотела проститься. Ты не возражаешь? — Разумеется. А после позаботься о ней и о теле. — Староста Узумаки, Акико-сан? — повернулся к вошедшим Хаширама. Оперативно организовав восстановительные работы в селении и раздав поручения командирам, они с Тобирамой заперлись в помещении архива, чудом уцелевшего во время нападения Лиса, пытались придумать способ не только обуздать силу демона, но и сделать так, чтобы в будущем она могла послужить на благо обществу. Пока безуспешно. Голова гудела. Была перелопачена гора бумаг. Но ничего путного они так и не нашли. — Рад видеть вас в добром здравии, господин… — приветственно поклонился Гендзи и жена склонилась вслед за ним. — Не самое удачное время для визита вы выбрали. — Недовольно обронил Тобирама. — Мы сейчас очень заняты. — Простите, господин. — выступила вперёд Акико. — Но, по-моему, время более чем подходящее. Замолчав, она посмотрела на мужа и тот продолжил: — Говорят, вы ищите способ подчинить Кьюби? — Кто говорит? — насторожился Тобирама. — Среди ваших людей идёт молва…- без лукавства сказала Акико. — Никак новости распространяются со скоростью света! — фыркнул недовольно Тобирама и кинул на него взгляд. Хаширама промолчал. В его душе бурлил котёл из боли и эмоций, которые велением разума не отодвинуть куда подальше. Он старался держать их в узде. А это требовало титанических усилий. Поэтому он старался не распыляться на мелочи. — Не гневитесь, господин! — вновь заговорила Акико, кланяясь. — Мы из-за беспокойства о внучке приехали. Она как узнала о том, что твориться в ваших землях, бросилась из дома очертя голову. — О демоне же мы услышали уже здесь, на месте. — Дополнил староста. — И у нас есть предложение… Если соблаговолите выслушать… — За Мито следовали… — не выдержав, подал голос Хаширама — Полагаю, нашли ее? — Увы, господин… — вздохнула Акико и брови Хаширамы слились в одну сплошную. — Подозреваю, вы особо и не искали! Зато сюда заявились… — неожиданно для самого себя разошёлся он. Ему вдруг вспомнились слова Мито. Не часто, однако она сетовала на имевшее место непонимание и безразличие к ней со стороны родных. Хаширама только сегодня заметил, что она не преувеличивала. — Брат! — всполошился Тобирама, обрывая его на полуслове. Хаширама нехотя перекатил зрачки сначала в направлении брата, затем обратно. Староста и Акико смотрели на него с недоумением. Он провёл ладонью по лицу. — Простите. Это нервы. — Мы все понимаем, господин… — принялся расшаркиваться Гендзи. — То, что вы так печётесь о моей непутевой внучке не может не радовать мое старое сердце. Мужчина похлопал себя по груди. Хаширама сказал: — За Мито-тян не тревожьтесь. С ней все в порядке. Она в безопасности. — Благодарю вас! — воскликнула Акико, склоняясь. — Брат. У нас мало времени… — напомнил Тобирама и обратился к старосте. — Может, поделитесь уже, в чем состоит ваш план? Мито сидела на крыльце их с Хаширамой дома. Того самого, который покинула полгода назад и в который зареклась не возвращаться. В этих стенах она повидала многое. Познала краткие мгновения счастья и беззаветной любви. Пережила боль утраты и беспросветного отчаяния. Последние были особо памятными, поэтому каждая его дощечка была ей ненавистна. Впрочем и ненависть она сейчас ощущала лишь смутно. Царящая вокруг разруха начиная от перекошенного забора, вывороченных с корнем деревьев и разбитых клумб и дорожек до полностью разрушенного левого крыла дома воспринимались ею как данность. Посему она не огорчалась и не радовалась. Это все мелочи. При желании сад можно заново озеленить. А дом отстроить. Но человеческие потери невосполнимы. Тот, кто однажды пал к жизни уже не вернётся. Мадара… Острейший спазм прихватил под сердцем. Мито судорожно прижала к этому месту ладонь, издав сдавленный стон. Она с ним даже не простилась! Будда! Почему? Зачем он это сделал? Ненавистные склеры обожгли слёзы. Небеса! Как же они изматывали! Она думала, что разучилась плакать пол года назад. Однако резерв слез, видимо, неисчерпаем. — Полно так убиваться, дорогая…. Это был вопрос времени. ОН был не из тех, кто способен наслаждаться миром… Мито резко вскинула голову. Она слишком поддалась эмоциям и не заметила, как и когда во дворе объявилась ба. — Теперь вы и в этом планируете меня наставлять, госпожа Узумаки? — едва не подавилась горечью девушка. Воистину. Некоторые люди неисправимы. Сколько не указывай им на ошибки. Сколь бы неопровержимы не были доказательства их неправоты, они до скончания света будут гнуть свою линию. — Зачем ты так, милая? — обиженно вздохнула Акико. Ее усталые глаза затянула грусть. — А ты? Ведь ты его совсем не знала! — морщась, смахнула следы страдания с лица Мито. — Не ты. Не дед. Никто. Как же можешь судить? — Я всего лишь опираюсь на жизненный опыт, моя девочка… — ответила Акико. — Есть люди созидатели. Есть творцы. А есть разрушители. Мадара Учиха — один из них. Он принимал идеи Хаширамы-сана. Однако это не значит, что у него отсутствовало собственное видение. — Плохой из тебя провидец, ба… Эти идеи общие. Доно и Мадара вынашивали их ещё с далёких времён. И если бы не вечные междоусобицы меж их кланами и козни недоброжелателей, они давно бы реализовали их… — возразила Мито, внутри осознавая ее правоту, но до последнего противясь мысли, что тот, кого она любила — воплощение зла и хаоса. — Глупенькая… — покачала головой Акико, подходя ближе и взирая на неё по обыкновению понимающе и нарочито снисходительно. До тошноты. До судорог в суставах. — Зачем вы здесь? — вздёрнув подбородок и параллельно откидывая волосы за спину, поинтересовалась Мито. — Часом не подискутировать явились! — Ты умчалась — даже пары строк не чиркнула. Мы со старостой очень волновались. Мито приосанилась, игнорируя тянущие позывы в области шеи и угрюмо усмехнулась. — Выходит, староста тоже здесь. Что? Решили убедиться, что я не блефовала? Или, может, все ещё надеетесь наставить меня на путь истинный? Предупреждаю. Не тратьте время зря. Акико вздохнула и удрученно уронила взор под ноги. — Выходит, ты твёрдо решила погубить общину? — Как ты не понимаешь? Все итак уже кончено! Тобирама все знает. Я призналась ему. Он вряд ли станет молчать. Поэтому хватит питать иллюзии… — Все ещё можно исправить! — прервала ее бабушка и прытко подалась вперёд. Тяжело рухнув перед ней на колени, она горячо схватила ее за руки. — Ты только меня послушай и сделай так, как скажу и тогда Сенджу будут у нас в неоплатном долгу…. — Я больше не намерена в этом участвовать! — возмущённо отшатнулась девушка. — Я вручила свою жизнь Доно и теперь все, что мне остаётся, дождаться его вердикта. Потому гори оно все синим пламенем. Меня в этом мире больше ничего не держит! — На меня и деда тебе, видимо, наплевать. Тогда подумай хотя бы о народе! Столько усилий… Такие жертвы. И все коту под хвост из-за какой-то глупой похоти? — Похоти? — вскочила Мито. — Я любила его и он меня тоже! — Любила? Ты, возможно. А вот он… Разве настолько, что предпочёл отдать другу, а после бросил с ребёнком на руках, как нечто ненужное. Недаром говорят — слова страшнее оружия и ранить способны во сто крат больнее. Они буквально вышибли воздух у неё из легких. Она всхлипнула и задохнулась, от сдавившей грудь боли. — Что ты от меня хочешь? — выдавила девушка сквозь сомкнутые зубы. Толку сейчас что-либо доказывать? Никто не понимал Мадару так, как понимал его Изуна. И даже она и Хаширама порой не знали, какие мысли витают в его голове. Потому и ждать чего-то подобного от заведомо предвзятой Акико занятие абсолютно бесплотное и бесперспективно. Для неё он враг, преграда на пути к цели. — Чем ещё паршивая овца вроде меня может быть полезна клану, коль исчерпала лимит доверия господина? И тут Акико ее откровенно огорошила. — Стань сосудом для Кьюби и он не только вновь примет тебя. Он тебя озолотит. И не смотри на меня так. Поверь. Ничего невозможного в этом нет. С резервами твоей чакры и одной уникальной техникой все получиться. — Уж лучше убейте меня! — выпалила Мито, обретая дар речи. — Вы в своём уме вообще? Мало вам брака? На что вы с дедом ещё меня обречь хотите? Решили на растерзание чудовищу отдать? Вот она — истинная глубина вашей заботы! — Если колоссальная мощь и власть для тебя зло, я даже не знаю, что ещё сказать. Не стоит и упоминать, какую пользу ты сможешь принести Хашираме-доно и шаткому Альянсу на мировой арене. Акико замолчала и отведя взор, с усилием встала. — Советую как следует поразмыслить. У тебя есть пара часов, чтобы все взвесить и принять решение. Потери неизбежны. В жизни всегда так было и будет. Это естественный круговорот вещей. Кто-то рождается. Кто-то умирает. День сменяет ночь. Солнце Луну. Но наше счастье зависит в первую очередь от нас самих. Иногда стоит отпустить прошлое, чтобы шагнуть в светлое будущее. После ба развернулась и ушла. Мито долго стояла неподвижно и смотрела ей вслед. Сердце глухо билось в груди. В памяти мелькали обрывки воспоминаний и шквал мыслей, от которых не спрятаться, не скрыться. Тем не менее, двор незаметно снова погрузился в гудящую тишину. Только теперь куноити в ее цепких, порабощающих объятиях стало откровенно не по себе. Она сглотнула плотный сгусток, перегородивший глотку и прокатилась ладонями по предплечью. В это мгновение где-то неподалёку хрустнула ветка. Уронив руки, девушка механически повернулась на звук. Ее взгляд въедливо промчался по изувеченному саду, однако ничего примечательно не обнаружил. «Должно быть мышь…» — устало опустилась на крыльцо Мито. Едва она коснулась ступеней хруст повторился. На сей раз звук исходил из противоположной части сада. Мито повторила процедуру. Вновь пусто. В ее душе зародилось безотчетное, ни с чем конкретно не связанное чувство тревоги и куковать на крыльце резко пропала охота. Мито поднялась на ноги и двинулась по дорожке с твёрдым намерением освежиться. Впрочем, на том странности не закончились. Не прошла она пары шагов, по спине холодом потянуло и некто едва различимо окликнул ее по имени. Это были уже не шутки. Кровь запульсировала в висках. Мито оторопело обернулась и остолбенела. На крыльце, там, фактически там, где она сидела песком была выложена фраза: «Живи за меня». — Зачем ты пришла? — холодно поинтересовался Хаширама, взглянув на супругу. Мито же напротив, не удостоила его взглядом и это только глубже ранило его. Однако он не мог позволить себе и дальше проявить слабость по отношению к ней и вообще к кому бы то ни было. Только не теперь. От него зависело множество людей. Они верили в него, возлагали надежды. Он не имел права их подвести. Поэтому приходилось проявлять твердость даже по отношению к самым близким. — Я говорила с Ба и в курсе ситуации… — сообщила жена безжизненным тоном. Ее длинные ресницы вспорхнули и ему до судорог захотелось ее обнять. — Если вам угодно, я готова стать сосудом… Хаширама напрягся. Откровенно говоря, идея Узумаки пришлась ему не по нутру. Она была довольно сложна в реализации и имела под собой ряд существенных рисков. Кроме того, на роль сосуда мог претендовать далеко не каждый. Из всех его приближенных по всем параметрам подходила только Мито. Однако он не намеревался рисковать ее жизнью. Довольно и того, что Мадару спасти не удалось. Утрату Мито он не перенесёт. Другой вопрос, что иных альтернатив на текущий момент у них не существовало. По крайней мере они с Тобирамой перелопатили тонну свитков, устроили друг другу настоящий мозговой штурм, но ничего толкового не придумали. — Только не ты! — нетерпимо отрезал Хаширама. В конце концов он дошёл до того, что готов был одобрить любую кандидатуру, лишь бы уберечь Мито. Жена подняла ресницы и он утонул в бездне ее печальных глаз. — Кроме меня некому… — бесстрастно обронила Мито. — Вы это не хуже меня понимаете. Хаширама едва не застонал. — Нет и точка! — воскликнул он. — И я, кажется, просил не выкать мне! — Доно! — вздохнула девушка. Ее чудный, берущий за душу, голос взмыл на октаву и у него под рёбрами нещадно прихватило. Она всегда обращалась к нему подобным образом. Со странной тоской и вселенской надеждой. После чего он уже не мог ей отказать. Очередное над собой усилие. Хаширама вышел из-за стола и сократил разделяющее их пространство до минимума. — Почему ты решила… — начал он, ощущая напряжение в ней каждой порой. — Могу я оставить мотивы при себе? — не позволив ему договорить, промолвила она. — Мне бы хотелось… Хаширама стиснул пальцы в кулаки. — Ты осознаёшь все риски? Тебе всю жизнь придётся носить это в себе… Всю жизнь сражаться с демоном внутри! — Я справлюсь… — изрекла Мито, смиренно склоняя голову. — Но… — на выдохе возмутился Хаширама. А девушка вдруг рухнула перед ним на колени и горячо взмолилась: — Умоляю! Позвольте мне искупить свою вину! Не препятствуйте. Я стольким вам обязана. Вы столько всего сделали для меня и моего клана, а я отплатила вам чёрной неблагодарностью. Я была неверной женой. Я передала вас сотни раз и не только мысленно. Я знаю, что заслуживаю высшей кары. Но коль вы отказались принять мою жизнь, разрешите пустить ее на благо общины. Клянусь, я никогда более не ослушаюсь вас и не обременю своим обществом. Став сосудом, я покинул Коноху и стану жить уединенно. Но вы всегда сможете рассчитывать на мою помощь и поддержку. Хаширама был ошарашен. — Встань! — рявкнул он. Мито даже головы не подняла. Тогда он вынужден был опуститься перед ней на корточки и фактически силой оторвать от пола. Волосы огненным водопадом заслоняли ее лицо. Хаширама отвёл их прочь и увидел ее заплаканные глаза. — Это меньшее, что я могу сделать теперь… — Если ты пострадаешь, хочешь, чтобы я проклинал себя всю жизнь? — прохрипел он, проходясь большим пальцем правой руки по ее мокрой щеке и с тоской осознавая, что касаться ее как прежде блаженно. Она с силой обхватила его запястья. — Я каждый день через это прохожу и, поверьте, это не смертельно… Ба сказала, времени в обрез. Так не затягивайте, господин…