Тот, что седой

Когда Скарамучча вбежал в ресторан, его глаза тут же начали метаться по помещению в лихорадочных поисках. Разумеется, ему было кристально все равно на липучие и непонимающие взгляды посетителей, что враз обратили свое внимание на странного парня, которого охрана впустила без вопросов. Также он не заметил очевидно сформировавшуюся группу людей вокруг довольно большого и пышного стола. Брюнет решил привести мысли в порядок, чтобы выглядеть не так, словно по нему желтый дом плачет, но поиски не прекратил. Синеватая рубашка слегка липла к спине, а классические черные слаксы были точно не лучшим вариантом для бега пулей; свою машину он дальновидно оставил на парковке около своей квартиры еще в пятницу. На удивление в помещении было не так много народу, как во многих выходных до, однако конкретный беловолосый парень был не в поле зрения. Странное предчувствие охватывает мысли вместо желаемого порядка. Скарамучче удается лишь задеть взглядом знакомую блондинистую макушку Итэра, что расставляет бокалы с, видимо, шампанским. Пару секунд на размышление, и брюнет решает подойти к нему. Но дорогу ему кто-то бесстрашно перекрывает. — Не желаете шампанского или вина, господин Скарамучча? Скара переводит немигающий и стеклянный взгляд на наглеца, который точно уйдет отсюда без ног, потому что какое нахрен шампанское? По нему, черт, видно же, как этого хочется. А Горо улыбается своей фирменной улыбкой во все зубы, в руках у него поднос с предложенными напитками, которые не были услужливо предоставлены. Вместо этого официант сам тянется к брюнету и шепчет: — Тебе не стоило приходить, — его лицо резко настораживается. Это плохо. Очень. Теперь все ясно — Скарамучча попал. Он действительно чем-то огорчил Казуху, раз даже этот задохлик, кажется, вообще не рад его видеть здесь. В принципе, мало кто бывает рад, но конкретно Горо мастерски умел это скрывать: вежливость и учтивость никогда не покидали лицо официанта во время работы — или он всегда такой, хрен знает, — кто бы перед ним ни был. Кроме Яэ Мико — чуткий песель ее и на пушечный выстрел не подпускал. — Где он? — Скара не собирается отступать. — Он? — Казуха. У Горо глазенки забавно округлились, как у щенка, которого ледяной водой окатили. Он немного мнется, но потом молча указывает в направлении большого стола, что находится в специальной зоне, чуть дальше основного зала. Там, к непременному счастью, можно увидеть седую макушку, — тот расставляет блюда и что-то с вежливой улыбкой говорит посетителям. Скарамучче кажется, что он что-то такое уже испытывал, ведь ничего не видит — Казуха опять затмевает собой все вокруг: нет никаких голосов, лиц и запахов. Мыслей пустая долина, и лишь образ белобрысого официанта, поэтому парень идет к нему только с этим. Может, большего и не надо. Он ждет его подальше от стола, пока тот закончит, и с каждой секундой дыхание становится судорожней, а живот стягивает непонятная тяжесть, от которого хочется глотать слюну слишком часто. Чересчур уязвим сейчас, эмоционален, как ребенок с конфеткой, и если ее отберут, то бурный поток слез не миновать. Ему эти штуки пиздец как не нравятся. «Ничего. Потерпим,»— решает Скарамучча, когда Казуха приближается в его сторону и замечает взгляд темных глаз. Брюнет на автомате тянет уголок губ, кажется, будто успел уже выработать рефлекс делать это при виде официанта за все их встречи в ресторане. Скара решает помахать ему. Казуха на это лишь слегка приподнимает брови и замедляет шаг, потом все же продолжает уже уверенней, безмятежно улыбаясь. Несколько раз оглядывается, будто что-то проверяет, а потом вздыхает, видимо, от усталости. — Привет тебе, — слишком резко говорит Скарамучча после того, как официант останавливается напротив него, и сразу же дает себе мысленную оплеуху. «Кому еще, блин…» — Здравствуй, — Казуха моргает быстро пару раз и наклоняет голову, — тебе? Ты? Скара фыркает и опускает глаза. Кажется, у него трескается лицо. Но радость из-за того, что седой выглядит вполне естественно, придает вселенское облегчение. А все еще непривычная, но суперски приятная близость оседает на кончиках пальцев, странно и мягко покалывая, — это заставляет дёрнуться. — Хм, у меня не так много времени. Ты что-то хотел? — продолжает тот, снова оглядываясь. Ах, да, не совсем удачное место и время для такого разговора, а ведь Скарамучча даже не заставил свой котелок сварить годную речь для всего этого, для Казухи. Он просто должен что-то сказать, иначе простоит так, пока собеседнику, наконец, не надоест этот молчаливый цирк одного клоуна. Мимо, к тому столу, где ранее был белобрысый, проходят Итэр и еще пару работников, блондин чуть ли не сворачивает шею, наблюдая за ними. Скарамучча невольно оглядывает их, а потом до него начинает доходить одна маленькая, противная и грязная мысль — в тот момент, когда он ловит ухмылку Яэ Мико. Но самое главное — ее взгляд: такой с слегка поднятыми бровями и едва улетевшими вверх по щеке уголками губ, а интереснее всего, что в самих зрачках один розовый, ехидный и чертовски надменный огонь. Она так смотрит, когда ей до чертиков весело, когда побеждает, когда ловит добычу своими длинными наманикюренными пальцами. Тоже розовыми. — Так ты вовсе не грустный, — осознавая, тихо говорит брюнет, все еще вцепившись глазами в лицо Яэ застывшими чертами. Сейчас лучше всего сбежать отсюда нахер, потому что не просто так она сюда заманила. Даже не сейчас, а сию минуту, секунду, вот прямо взять, развернуться и валить на все четыре стороны, ради своего же блага. — О как, — мягкий и слегка насмешливый голос разбивают все планы ретироваться, — а я должен? — Скара, конечно, не заметил замешательство Казухи. Брюнет растерянно смотрит на него, а потом будто просыпается. — Да, — небольшое осмысление, — то есть нет, конечно. Вообще никогда не должен, — слишком твердо. На этом можно спокойно закончить и с ладонью на своем лице свалить отсюда, но смех официанта приклеивает его к блестяще чистому полу. А еще Скарамучча как бы должен извиниться, да и кто он такой, чтобы лишать себя и так мизерного общения с Казухой. — Это приказ? — тот игриво приподнимает бровь. — Пожелание, — брюнет долго не думает и хочет уже предложить уйти отсюда вместе, да поскорей, но замирает. — Хорошо, но почему ты подумал, что я…- Казухе не дают договорить чужие руки, которые обвили бледную шею. — Он никогда умом не отличался, милый, не удивляйся. Яэ Мико наматывает на палец чужой светлый локон и смотрит на пленного сверху вниз. Она вся при параде: легкое вечернее платье, конечно, розовое, волосы убраны в высокий хвост. Явно здесь не только по работе, что-то совмещает, хоть бы не алкоголь. — Госпожа Яэ, — просто говорит Казуха, безмятежно улыбаясь, — не кажется ли вам, что это немного похоже на домогательство? — Немного это не много. Скарамучча долго смотрит на наглые руки на его официанте и медленно охуевает от увиденного. Больше, скорее всего, от того, что седой выглядит вообще не тронутыми, будто это совершенно и точно естественно. — Какого лешего, блять? — Я же говорю, — Яэ кладет подбородок на макушку официанта, — непроходимый… — продолжение «идиот» она шепчет в чужое ухо. — Ты тут тему мне не переводи, — Скара подходит ближе. — Хули творишь, а? Мико словно не слышит его, медленно пропускает через свои тонкие пальцы выбеленные волосы. — Ты хорошо, поработал сегодня, Казуха, — она невесомо проводит ногтями по его лбу. — Отпускаю тебя пораньше. Можешь идти. Хоть белобрысый и улыбается, прикрыв веки и вперив глаза в пол, но Скарамучча готов руку дать на отсечение, что тот еле дернулся от такого действия. Долго не думая, он резко сократил расстояние, схватил его за запястье и дернул на себя. Яэ просто отпустила и завела руки за спину с видом «ничего не было». — Чокнутая, — выплевывает брюнет, стараясь игнорировать ощущение чужого тепла в своей руке, решает уже реально свалить отсюда подобру-поздорову. — Ай-ай, а тебя я не отпускала, дорогуша, — к ней в этот момент подходит Итэр и что-то тихо говорит, видимо, по делу. — Тебя ждут здесь, как сына Эи. Скара немного расслабляется. Окей, это просто какие-то бесящие знакомые его мамаши, поэтому Мико заманила его — он не был бы собой, если бы не ненавидел их и не избегал. Прикол в том, что они его не знают лично, но зато знают, что у влиятельной женщины Райден Эи есть молодой сын. Да пусть разразит его гром, если причина не в том, чтобы приглядеться к нему или познакомить с чьей-то дочерью. Сколько же раз бедного парня пытались женить. Благо, сама Эи все разы была не серьезна. Вроде бы. Но тут, скорее всего, другой случай: его тут знают, раз ждут. — Приду, когда будут ждать, как Скарамуччу, — брюнет саркастично пожимает плечами и слышит тихое хихиканье совсем рядом. Он поворачивает голову, сталкиваясь взглядами с Казухой, чью руку до сих пор держит. Тот тоже смотрит пристально, а после поднимает одну бровь и глазами указывает на свое запястье в чужой хватке. Скара хотел сделать вид, что не понял намека, но тело отреагировало раньше — пальцы резко разжались. Благо, что официант не ушел и даже не отодвинулся. Итэр все еще стоит рядом с Яэ Мико со своим фирменным невинным лицом, аки одуванчик, еще глаза вылупил. Смотрит на парочку и уголки губ подергиваются. Этот парень уже не нравится Скарамучче. — Не сомневаюсь, но я им уже обещала, — еще больше официантов начинают подходить к Мико по очереди о чем-то сообщая, кажется, только Горо отсутствует. — Ты? — брюнет складывает руки на груди. — С хера ли я должен? Твои проблемы, — ему откровенно охуенно отказывать этой женщине, он еще и демонстративно махнул на нее, как на надоедливую муху. — Разве вчера я не оказала тебе желанную услугу? — она не собирается сдаваться, однако выглядит так, словно уже победила. Скарамучче кажется или ее голос стал странным. Итэру бы в идеале уйти, но он так заинтересован, будто дораму смотрит, только чипсов не хватает и чего-нибудь покрепче. Вообще, этот сын босса умеет приковывать внимание. Еще он явно не заметил, как двусмысленно звучала последняя фраза Яэ. Блондин уже на грани. — Да, а еще наговорила матери всякой хуйни о вечеринке, заманила меня сюда обманом и… — Скара?! Черт. Черт черт черт. Скарамучча только успевает обернуться, а на него уже налетает чье-то тело. Он лишь замечает, как Казуха неловко отошел подальше. Его оттолкнули. — Эй, — парень отрывает с себя девушку, — Мона, я же просил не делать, блин, так. Она лишь хихикает и виновато кусает нижнюю губу, снова пытается обнять его, но парень твердо держит ее за открытые плечи напротив себя. К ним присоединяются пару взрослых людей. — Мы вас потеряли, госпожа Яэ. Его хмурый взгляд проходит от совершенно спокойного и улыбчивого, с легким прищуром, лицо Казухи, потом на противную и веселую до дикого омерзения Яэ Мико, и останавливается на девушке. Она тянет лыбу на безразличие парня, а рядом ее родители. — Оу, так ты уже знакома с ним, Мона? — Яэ типа удивлена, подходит к остальным гостям. — Да! Мы учимся вместе в одном универе, а до него нас как-то познакомила госпожа Эи, — говорит она очень громко и так восхищенно, что у Скарамуччи сводит зубы. — Но, к сожалению, мы с ним там редко видимся, — дует губки. — Надо же, как бывает, — ее отец задумчиво тешет подбородок. — Ты совсем вырос и похорошел с нашей последней встречи. Весь в мать. — Точно-точно! Такой красивый, в универе все по нему тащатся, — подхватывает дочь, резво кивая. Шикарно это все конечно. Настолько, что хочется, чтобы какое-нибудь массивное тело из космоса прямо сейчас сплющило этот несчастный ресторан. В этом и был план хитрой лисицы, заманив Скарамуччу сюда. Эи и вправду знакомила его с Моной пару лет назад, но она была не единственной, ведь тогда ей приходилось видеться со многими важными шишками. Каждая такая встреча проходила с шутливой фразой: «неплохая невестка была бы». Но все это было именно шуткой, которую могла отпустить Эи наедине с сыном. Брюнет Мону старался избегать после первого знакомства, уж слишком она активно заигрывала, липла и болтала, не понимала никаких слов. Обычная избалованная дочурка какого-то богатого щеголя. К счастью, больше им не суждено было встретиться, пока девушка не поступила в тот универ, что и он. Правда, через два года после него, заканчивает первый курс. Удивительно, но Скарамучча не помнит ни единого раза, когда она подходила к нему в стенах учебного заведения. Яэ Мико всегда искала во всем выгоду, в любом своем шаге. Непонятно только, чего она добивается: хочет побесить Скара или же реально надеется свести его с Моной. Оба варианта имеют место, но только первый работает. Теперь понятно, что Горо имел в виду. А уже все, поезд уехал — надо было слушать мудрого человека.

***

Казуха ушел. Он действительно смылся, ведь начальник отпустил, не обязан был оставаться и смазывать своим присутствием отвратный вечер Скарамуччи. Тот и не особо надеялся, просто извиниться же так и не дали. Зато можно успокоить себя тем, что есть еще один повод поговорить. Какой же он жалкий. Брюнет вздыхает на очередную пылкую речь Моны о своем знаке зодиака, чуть ли не на его стуле сидит, на которую сама и притащила, не слушая возражений. На них то и дело поглядывают Яэ и отец девушки, шушукаясь очень карикатурно: они ничего не скрывают, будто хотят, чтоб понимали факт их обсуждение чего-то. Рядом с Мико стоит Итэр, тот выглядит уже не так, будто вот-вот лопнет, — глаза его порой ненавязчиво — только блондин так думает — смотрят на Скара каким-то грустным пониманием. Тот старается это игнорировать. Большой и богатый стол, которому не давали пустовать официанты, приносившие блюда по мере их исчезновения в шумных и болтливых ртах, было немало людей, — все в выглаженных, изысканных костюмах и элегантных платьях. Скарамучча так и не узнал по какому поводу они все собрались тут, кроме как кислород расходовать, ибо, правильно, пофиг, на все в этом ресторане. Потому что Казуха ушел. Пышная люстра льет свет по всему помещению, делая его довольно светлым и заставляя бокалы в чужих руках отражать ювелирный блеск. Собравшиеся спокойно переговариваются, наслаждаясь темно-фиолетовым оттенком помещения сего ресторана, а Скара всегда сравнивал здешний темный интерьер с одним хорошим клубом, — сейчас бы туда, а не здесь. — Крошка, я и не знала о твоем знакомстве с милой Моной, — Яэ, видимо, наскучило, поэтому решила переключиться на Скарамуччу. Парень выдыхает, потому девушка рядом, наконец, замолчала, и трет уставшее ухо. Он вообще не знает: почему все еще остается здесь, почему не уходит, почему слушает болтовню Моны и терпит заговорщический взгляд Мико. Может, потому что эти две дамы не хотят отлипать и следят за тем, чтобы тот не сбежал, а, может, это обещание Эи не светить темной стороной перед важными персонами, либо дело в чем-то еще. — Не строй из себя несведущую, дорогая Яэ, — Скарамучча старается говорить мягко, берет в руки бокал. — Моя замечательная матушка всяко перемыла все мои кости тебе, — слова контрастируют со слишком громким стуком бокала о стол. — Ну не паясничай, — женщина с улыбкой оборачивается к гостям и тихо стучит ногтями об стол. — Говорила ему пойти на актера. У брюнета дергается бровь, когда слышит хриплые и трескучие усмешки. — Так и продолжала бы шептаться, спасибо вообще скажи, что я еще здесь — терплю ваши физиономии, — хватит тратить лучшие минуты молодости в этом уголке ада, он тут уже больше часа торчит. — Вот это вот все, — водит рукой по воздуху, — паясничество. Больше двух — говорят вслух, слышала о таком? Мико смотрит на него пристально, приподняв уголки губ и совершенно спокойно что-то шепчет остальным и их лица, отчего-то, смягчаются. На мгновение возвращает свое внимание к парню, просто молчит, а на его озадаченное и бешеное лицо легко пожимает плечами, и дальше продолжает праздные разговоры. Цирк какой-то. А клоун, видимо, он. Скара приподнимается, но его хватают за локоть тонкие руки Моны, так смотрит с нарочно большими глазами и выпяченной нижней губой. Он резко выдергивает свою конечность. — Да отлить я, отлить. — У тебя пять минут, — слышит он от Яэ, когда отходит от стола и сдерживается от смачного и эпичного фака через плечо. По дороге в туалет Скарамучча замечает, как на него выжидающе смотрит охрана около выхода. Вздох. Свалить по-тихому не выйдет. Все же сортир у них классный: все на автомате, чистенький и свежий, — тут жить можно, если захотеть. Брюнет смотрит в обширное зеркало, чувствуя капли горячей воды, что стекает по его чистому лицу. Кто-кто, а он бодрится горячей водой. Тарталья говорит, мол, это демоническое в нем проглядывается. Скарамучча слышит, как входная дверь глухо хлопает, а затем чёткий стук каблуков. Либо у какого-то охуенные башмаки, либо необычные предпочтения, ведь это — мужской толчок. — Ну нет, увольте, — брюнет закатывает глаза: рядом с его отражением появляется Мона, — в таком чистом туалете не в кайф похабничать. — Слишком много чести для тебя — уебка. А вот тут можно и еще разок прыснуть по лицу водой, холодной тоже, чтоб наверняка. Скара оборачивается на девушку, а та сама не своя, будто подменили, пока он тут струйки пускал: взгляд хоть у нее злой, но осознанный, брови нахмурены, а губы искривлены в презрении. — Хорошие девочки так не разговаривают, — парень делает вид, что его это не тронуло и складывает руки у груди. — Избавь от этого, — рука Моны рассекает воздух, ее лицо становиться все безразличней. Она оглядывается на звук открывающейся двери, и какой-то мужчина, быстро озирается и покидает помещение. — Даже руки не помыл, невежа, — смотрит на Скара. — Отлично, свидетелей больше нет. — Че? Девушка громко опускает ладонь на белоснежную раковину. — Ты какого хрена там устроил, а? Не мог просто тупо посидеть, пока не разошлись? Из-за тебя, бестолкового, настроение моего отца может упасть, а успокаивать его придется мне. Она даже не кричит, говорит сквозь зубы, сдерживаясь. Ее взгляд бегает по деревянному лицу парня, которого явно не задело сказанное, но почему-то он осторожно обходит девушку и становиться около противоположной стены. — Что за херня с тобой творится? Мона следит за ним острым и пронзительным взглядом, размышляя, и ставит кулачки по бокам своей тонкой талии. — Во всем виновата твоя Яэ Мико! — вот тут даже продолжать не надо, Скарамучча и так все понял. Он видит, что девушка хочет многое сказать. — Мой отец много раз пытается выдать меня, — она мотает головой: не собирается уходить в длинный монолог. — В общем, эта женщина знатно подсела ему на уши, — длинные каблуки издают характерный звук, когда брюнетка подходит к Скаре. — Сделай что-нибудь со своей Яэ, иначе, если, не дай бог, нас поженят, я устрою тебе такую счастливую семейную жизнь, что зарыдаешь. Он не знает, как реагировать на это просто потому, что сейчас в нем только разрастающаяся отчего-то злость. Не хотелось бы срываться лишь с непонятного чувства. Впервые в жизни появилось желание позвонить Эи и все ей высказать, пожаловаться про так называемого доверенного лица, начиная с первой встречи вплоть до сегодняшнего дня. Ему плевать на причины поведения Моны, даже спрашивать не будет, но лучше бы она реально была тупой избалованной девушкой, чем притворяющейся. — Так иди и скажи им, — Скарамучча вполне серьезно говорит, твердо разглядывает глаза напротив. — Почему только я должен выражать недовольство, если мы оба не хотим этого? — он начинает закипать. — В этом случае молчание — согласие, — невольно подходит вплотную к девушке, а брови встречаются на переносице, образуя складку. Мона молчит некоторое время, ни один мускул не дернулся на ее ухоженном лице, а после медленно качает головой. — Какой же ты идиот. — А ты дохуя умная. — Умней тебя — это сто пудов! Какой-то мужчина открывает дверь и озадаченно смотрит на парочку, те с застывшей яростью одновременно поворачивают головы. Дверь закрывается с другой стороны с тихим «извините». Девушка же раздраженно поправляет платье, разворачивается и выходит. Стена позади все так же неподвижного брюнета словно тяжело давит на его спину, а он лишь запрокинул голову, сильнее давя им на холодную твердость. «Так вот кому в актерский надо», — с ухмылкой подмечает Скарамучча. Теперь понятно, почему Мона ни разу не подошла к нему в универе, хотя такая возможность точно была. Они взаимно друг другу нахрен не сдались, но это не вызывает какого-то облегчения или, на конец, благодарности. Она не стала выглядеть лучше в его глазах. Вся эта ситуация смешная до колик, ведь парень уверен, что кем бы ни была Яэ, блять, Мико — его не уломать, а Эи никогда. Никогда… Слышно, как входная дверь снова открывается, что не привлекает внимание брюнета. Слишком долго для туалета кто-то стоит в проеме, впуская в тихое помещение шум зала. — Не заказывали длань помощи от ангела божьего? Скарамучча чуть не ломает шею: настолько резко повернул голову, чтобы увидеть, как Казуха машет ему рукой и улыбается с закрытыми глазами.