***
— Он точно не в порядке, — уже потом выдает свой вердикт Горо. — Я уже устал делать вид, будто его состояние ничего не значит. Казуха облокачивается об стену и достает полупустую пачку сигарет. Думает пару секунд, держа одну из них, вглядывается в оживленный обеденный город перед собой, и встает с другой стороны от друга. Горо не любит запах табака. — Зато это помогает, — белые волосы обдувает ветром, унося подальше такого же цвета дым. — Зато ты не помогаешь, я видел его лицо, когда подошел, — Горо морщиться и отодвигается подальше. — Психолог из тебя паршивый, знаешь ли. — Эх, мы оба паршивые в этом, друг мой, — ища тепла, пододвигается к его плечу Казуха и льнет котярой. Так же, с предвкушением в глазах, смотрит, как Горо с согласным мычанием разблокировал телефон. — Красивые обои. Горо ощутимо дергается и поворачивает к нему лицо в каком-то подозрении. А потом улыбается, ближе поднося гаджет другу. Ничего не обычного, просто татуировка на чьем-то теле в виде быка и собаки. На самом деле, хрен с первого раза поймешь, какие именно это за существа, просто Казуха догадался, видел рисунок в живую. — Нашел в интернете, — Горо прочел вопрос в алых глазах. — Да ты что? — излишне изумленно приоткрывает рот Казуха. — А поставил зачем? — Понравилось и все, — бубнит, выпячивая нижнюю губу. — Обязательно нужна причина что ли… — Как тебе моя серьга? Горо изламывает бровь на резкую смену темы, сверлит глазами красный камень и совсем теряется. Слишком много красного перед ним, думает он, а еще эта улыбка Казухи не предвещает ничего ладного. Его пальцы теребят сережку, подгоняя друга ответить на вопрос, пока тот тупо смотрит на его колебания, словно маятника, после чего звонко херачит ладонью по лбу. — Засранец. Казуха хохочет, откидывая сигарету, пока Горо сползает по стене на корточки. Он делает это чисто ради драмы, потому что не в состоянии сдержать смущенную улыбку под рукой. Когда-нибудь об его отношениях узнали бы, хотя в планах было самому рассказать. Какова чертова вероятность, что твой друг пойдет именно в тот салон, где работает твой парень? Правильно, по закону подлости — сто из ста. Горо поднимает глаза на белобрысого, который не переставал хихикать, его плечи давно должны были отвалиться от таких сотрясений. Казуха же, видя такое смущенно-растерянное лицо, начинает ржать еще сильнее, сгибаясь в три погибели, потому что в голове воспоминание обоев телефона человека, продырявившего его ухо, в котором было такое же умилительное личико с морем сердечек и блесток.***
Скарамучча не настаивает, что через три дня наступит его смерть — максимум кома, в которую парень загонит себя сам, чтобы очистить свой мозг от черни. А чернь это будет от разговора с его матерью и ее избранной. Он не любит нагнетать, его это бесит неимоверно, но, когда ты ржал, показывал кукиш и не думал, что настанет день «икс». День серьезного разговора об отношениях. О тех самых, нелепо маскируемых, разрушающих и забывающих жизни простых смертных. А ведь когда-то Скара на серьезных щах, наивно верил, что те и дальше будут играть в конспирацию, может, еще лет десять, пока он сам не выложит им все. Да хоть бы и не скрывали, как будто ему не насрать, как будто он, как дите малое, откажется отдавать свою мать этой розовой пучине его забвения. В каком-то ситкоме это был бы забавный ход. Что это может быть? То, что коснется его непременно, непосредственно — слова Эи, кажется. У Скарамуччи дохрениллион и одно предположение. Все что угодно, начиная от свадьбы и заканчивая переездом в другую страну. Вот только ерунда все это, безобидное и ничего не значащееся. Он совсем не думал об этом достаточно глубоко, чтобы прийти к одному единственному выводу. А смысла просто в этом нет, — так привык скидывать на бессмысленность, есть в этом что-то такое очаровательно удручающее, как попытки Райден отвести глаза, отступить, когда видит его упрямые рога в сопротивлении. Коснется или же просто поцарапает в попытке задеть? Насколько в таком случае будут порезы? Достаточно гниющими, чтобы Скарамучча соизволил задуматься об этом впервые за долгое время. «Нахуя парюсь вообще», — ему не удастся предугадать, у этих двоих есть невероятное умение его ошарашивать точно пурпурным током. Причем с той стороны, с которой обычно подло подходить. Эти стороны Яэ Мико откровенно не заботят. Скарамучча тянул резину как мог, но вот уже край. И он резко вспоминает все свои планы, идеи, в которых, кто-то бы заметил, уже смысла не должно быть. Но Скара скажет «хуй там плавал», все идет по четенькой программе: край ему и нужен был. Три дня — это прекрасно, это еще не значит, что он должен прийти к тому моменту по зову матери. Полдела сделано, ведь с Венти он уже договорился, правда, тот и не подозревает о его вопросах. Сегодня пятница, и вечером развратницей она будет не в первую очередь. Но сначала пережить бы еще две пары в этом чересчур душном университете, ведь какой-то гений въебал отопление от души. Скарамучча расстегивает верхние пуговицы зеленоватой рубашки, а она такая тонкая, что лучше нифига не становится. Темные глаза разыскивают рыжую макушку, которая должна, просто обязана, маячить впереди. Поиски быстро прекращаются стоит Скаре схватится вниманием к светлой косичке — в последнее время в комплекте с ней хвостиком идет очень приятный бонус. У Скарамуччи сердце теряется, когда ему машут издалека, вероятно, подзывая. Казуха в этот раз находится далеко от Итэра, что просто замечательно, учитывая зачастившие нападки последнего: этот мелкий засранец, напяливший на морду образ божьего одуванчика, никак не мог отцепиться от его ангела, чуть ли на шею не сажаясь. Скара быстро лавирует в сторону седого, отключая все свои мысли при виде улыбки специально для него. — Хэй, — Казуха непроизвольно трет свою сережку. — Кому-то вообще кайфово, я гляжу, — ухмыляется Скара, осматривая того с ног до головы и ужасаясь внутренне от количества одежды. — Еще один человек и я начну упиваться вашими мучениями, — белобрысый поправляет свое худи и приподнимает бровь в шутливом предупреждении. — Так ты сейчас не этим занят? — Поверь, еще нет, — Казуха ерошит светлую челку, фыркая. — Меня, кстати, Тарталья попросил передать тебе подойти к библиотеке. Благодарить ли этого балбеса за возможность поговорить с седым или начать задумываться над тем, что его позвали совсем не для себя? Стоит остановиться на удивлении, потому что Чайльд, наконец-то, нашел библиотеку. Скорее всего, новую жертву. — Ты же знаешь, где она? — осторожно спрашивает Казуха, получая саркастичный взгляд. — Прости, просто ты так призадумался, — смеется. — Задумался о том, что ты за существо такое, — Скара поднимает уголок губ и вспоминает тонкую косуху, которую напялил седой тем прохладным днем. — Холод до фонаря, на духоту начхать. Все трын-трава. Брюнет старался звучать без упрека, максимально игриво, потому что так оно и было, но, глядя на белобрысого, что как-то изучающе застопорил на него взгляд, он уже пробил себе лоб мысленной ладонью. — Может быть… — задумчиво тянет Казуха, не мигая и словно сканируя в извилинах чужие мысли. — Ангел? Скара замирает, а в голову врезается цепочка вопросов. Он и забыл, что это прозвище фигурировало ни раз с губ того, кто, собственно, им и был, по скромному мнению одного нескромного почитателя. А еще этот Итэр некогда ляпнул нечто подобное. Какие-то массовые траблы с воображением. Казуха позволяет себе тихо, с хрипотцой хихикнуть от реакции брюнета. — Твоя манера речи тоже иногда поражает, то ты- — Эта которая мат через мат? — вклинивается некто в их диалог. — Да, этим уж паразит поразит. Седой спотыкается, в непонятках направляя голову на чужой внезапно влезший голос. Скарамучча ну не может не закатить глаза, когда рядом разносится грубый смех, вызванный собственными словами. Две персоны — парень и девушка — лениво надвигаются к ним. Брюнету не надо даже оборачиваться, чтобы понять, кто только что рискнул закинуть свою руку ему на плечо. Дотторе со слегка потной футболкой с Риком, но без Морти, а рядом с ним звонко, чавкая жвачкой на весь универ, стояла Синьора. Они могут показаться парочкой, если не знать их, к сожалению, слишком хорошо, или же типичным токсичным дуэтом, которые держали все учебное заведение в страхе. Но это не так, потому что на деле все обстоит хуже, чем те два предположения. По крайней мере, Скарамучча так точно бы не сказал, также о том, что они что-то вроде его корешей. Он старается делать вид, будто не знает их, забывая общие драки, правонарушения, а следом сутки в обезьяннике, поход в горы в том году и, наконец, общие татуировки, сделанные очень давно не без тонны градуса в крови. Он до сих пор не помнит, как они уломали его. Зато те навсегда запомнят его истерику после. Смех Дотторе тут же утихает, даже без слов Скара, когда мимо них проплывает блондинистая макушка с пресловутой косой. — Херня каламбур, — Итэр встает рядом с Казухой и окидывает их равнодушным, с налетом предупреждения, взглядом. Скарамучча и Казуха встречаются глазами чего-то ожидая, но Синьора на это лишь фыркает и вместе с Дотторе решает молча игнорировать наглую соплю. Последний решает открыть рот ляпнуть что-то, но осекается, когда брюнет грубо отталкивает его руку. Нечего тут перебивать его ангела. — Мне тут птичка нашептала, — начинает Дотторе как ни в чем не бывало, — что ты собрался в клуб. — И? — А нас не позвал! — взрывается Дотторе. — Когда мы куда-то, то тебя сразу, а ты — неблагодарный, ты должен удалить наше тату. Итэр и Казуха странно переглядываются, совсем, кажется, сконфуженно, будто подслушивают ругань замужней пары. Вся их предвзятая настороженность тут же улетучивается. Оно и понятно, Скара получил бы точно такое же отношение, если бы те не работали у его матери, и не знали всех подробностей жизни парня. Учитывая те зашибенные слухи о них в этом универе. — Рыжий спалился? — Скарамучча делает голос как можно бесстрастней, пропуская мимо ушей заманчивое предложение по избавлению тату. — Нет, я чисто по очам твоим вижу, что ты туда намылился, — уже тише говорит Дотторе. Синьора кивает. — Во-первых, — начинает брюнет со вздохом, — я иду туда чисто по делу. — Какие еще де- — Заткнись. Во-вторых, я не смогу достать еще два пропуска, — врет Скара, он просто не уверен в этой возможности. — В-третьих, это клуб Венти. — И че? — негодует Синьора. — Синьора, тебя туда не впустят после того раза, ты же вкуриваешь? Девушка на это лишь цокает, после чего улыбается, вспоминая ту шалость. Дотторе же понуро опускает плечи, он мог бы ткнуть носом Скару в то, что Чайльда берут на тусу, значит, рыжий любимчик, но решает направить силы в размышление над тем, где провести выходные. — Итэр! — Все трое враз поворачивают голову к хранившему до этого тишину Казухе: Скара никогда еще не слышал, чтобы седой так громко и воодушевленно говорил. — Ты же сможешь достать пропуск для него? Блондин медленно поворачивает голову к другу, почти вслух спрашивая «ну и нахуя?», его усталые глаза начинают расширяться оторопело, пока белобрысый продолжает невинно улыбаться. — Ну да, Венти мне не откажет, — мямлит Итэр, не видя причин отпираться, если это спрашивает друг. — Без проблем. Блондин в растерянности осматривает троих спереди, не понимая, что творится, а те, видимо, в аналогичной ситуации. Даже Синьора осознает всю неловкость происходящего, тактично переключая внимание на рассматривание своих ноготочек. Только Дотторе восхищенно приоткрыл рот, правда, не придумал, что говорить. — Отлично, в таком случае нам тоже возьми, — легко продолжает Казуха. Итэр вообще теряет дар речи, уже откровенно шокированными глазами прожигая друга. — Что? Ты же к нему часто ходишь. — Но… я не собирался никуда в эти выходные, — с хмурым сгибом бровей отвечает блондин. — Нам бы развеется, не думаешь? А то ты- — Да-да, окей, — резко вставляет Итэр, с легкой нервозностью оглядываясь вокруг. Мало ему своей дурацкой безотказности. — Не начинай только, — тихо, чтобы только друг услышал. Скарамучча наблюдал за этим диалогом с полным непониманием и любопытством, ему хотелось бы многое спросить, закинуть удочку так сказать, предложить идею, пока из дум не вырвал звонкий голос Дотторе в пылкой благодарности. Он даже не успел опешить и чертыхнуться, когда его схватил этот же кретин, и потащил на пары со словами «со мной сядешь». Казуха на прощанье кинул ему совсем мимолетную улыбку. — Аищ! — вскрикивает белобрысый, отвлекаясь. — Что это, блять, было, мистер, объясните, пожалуйста, — Итэр щипает его за мягкое место на плече, рядом с подмышкой. — С каких пор это ты уговариваешь меня пойти тусить? — Давно не виделись с Венти, да и ты… Ох. Итэр усиливает хватку, не позволяя договорить. Казуха поднимает руки в знаке капитуляции, понимает, что развивать эту тему — плохое решение.