Тот, что седой

Сейчас стоит обдумать все нюансы, которые могут возникнуть до и после клуба. Сразу подготовить вопросы, чтобы сэкономить время, ибо Венти, каким бы бухариком ни был, он — дофига занятой молодой человек, в конце всех концов. А если подтвердится самое паршивое: этот горе бизнесмен все-таки успеет приложиться к бутылке и залить за галстук, то сил Скары достучаться до убитого алкоголем мозга уйдет больше, чем самолично кодировать того. Ладно, это чересчур зверски, почти нечеловечно, он же не изувер какой-нибудь или, на крайняк, собственная мать. Райден не жалует Венти, если сказать очень мягко, а без цензуры, — то она однажды хотела подать жалобу на то, что владелец самого крупного клуба города находится в постоянном алкогольном опьянении и, кто знает, может, увлекается еще более сильными веществами. Она была непреклонна, уже собрала все необходимое, но тут появляется сам виновник с бутылкой «Chateau Latour», Эи нехотя соглашается на приватный разговор, а утром довольный в зюзю Венти покидает ее, оставляя женщину в слезах. В итоге никуда никто не подал жалобу, только ненависть Райден возросла в планетарном масштабе. Да, определенно надо Скарамучче подумать об этом, уж что-что, а четкий план никогда лишним не будет, хоть, казалось бы, чего тут зря мозг напрягать. И он правда старается впускать в сознание только эти мысли, думать, наконец, о том, что его выжидает там — за хлипким углом неизвестности, в котором проглядываются только два женских образа. Только Казуха не дает этого сделать. Не тот, который живой сейчас, и, вероятно, наслаждает окном перед последней парой, совершенно ничего не подозревая, а тот, что в темной голове Скара. И парень постоянно уходит по уши в не те дебри, добровольно прикрывает глаза, отключает слух, чтобы не слышать бубнеж преподавателя, и воздерживается от дебильной улыбки. Седой пойдет с ним в клуб. Ладно, не с ним, но он будет там. Это не то, что хотел Скара, собираясь пригласить его на свиданку, однако, что имеем, то имеем, и для начала уже неплохо. Скверно лишь то, что ему придется разрываться между двумя так важными сейчас задачами. «Ебанная дилемма…» — Так что это за парень такой? — уже который раз вопрошает Дотторе, все-таки умастившись рядом, пользуясь отсутствием Чайльда. — Забей и радуйся, — не отрываясь от одной точки, тихо прошептал Скара, уже вовсю в сожалении из-за того, что не пошел к другу в библиотеку. — Получается ты видел его? Рыжего. — Йеп, — сосед одновременно отвечает и с невиданной скрупулезностью переносит в тетради слова препода. — Хорошо обделали дурачье, а я ведь говорил, что в этот раз просто не будет, хах. Тишину аудитории резко пронзает скрежет стула. Скарамучча дергается, резко поворачиваясь корпусом к собеседнику, и больше загнанно, чем раздраженно сверлит того взглядом. Дотторе не замечает молчаливое давление друга, продолжает аккуратно выводить буквы на белой бумаге. — Ты-то какого хера в курсах? — Ты про кота Шредингера? Это короче… — Дотторе слишком погрузился в занятие. — Какой нахуй кот, я, блять, про то, чем промышляет рыжий, — брюнет хватает чужую ручку, откидывая куда-то за спину, к стене. Его одаривают возмущенной растерянностью. — Ты че… — пара секунд на размышление. — Не знаешь. Тарт не сказал тебе. Ого. Больше ничего не выходит выведать, им кидают замечание одногруппники — мол, чересчур шумно на последних рядах, а у Скары слишком громко мысли бьют в ухо. Он глядит на друга еще с минуту, точно пинает его в голень под столом: тот задыхается и шипит, хватаясь за ушиб, а брюнет вкидывает руку, как никогда еще не делал. — Профессор, Дотторе нездоровится, — вскакивает, тянет ошеломленного друга на себя, обвивая талию. — А я говорил, слишком душно. Держись, братан… Кто-то прыскает со смеху, а кто-то действительно уверовал в происходящее, пока Дотторе не встрепенулся и не попытался удрать от крепкой хватки. Скара лишь ущипнул под боком так, что синяк обеспечен, и под лепетание поддержки, обещаниях помочь, он вывел друга из знойной аудитории. Профессор все время молчал, следя за этим дуэтом усталым взглядом, после размял шею и спокойно продолжил. В туалете было порядком прохладней — это Дотторе узнал, когда его впечатали затылком в холодную стену. Удивительно, но пахло неземной свежестью, морским бризом совсем, а вокруг было так тихо, будто все сейчас оставили его. Чтоб без свидетелей. В это время Скара неотвратимо надвигался темной тучей, и тьмой под глазами и в них. Позади стена, впереди наказание. — Скар, Скар, Скар, ну я не виноват, что Тарт тебе ничего не сказал, — вжимается Дотторе в стену, хотя страха ни в одном глазу. — Зачем так ревновать-то? — Ты мне щас все ваши секреты выложишь, усек? — Скарамучча рывком приземляется рядом на колени, схватив при этом жертву за шиворот. — Чертовы аферисты. — Так нет никаких секретов! — в какой-то момент уровень страха у Дотторе подскочил, как и пульс. — Ты опять все не так понял. — С хера ли опять? — Ладно-ладно, первый раз в жизни все не так понял, — Дотторе бы добавил в эти слова щепотку сарказма, но язык терять еще желания не было. — Тайн нет, Тарт просто попросил меня ему помочь найти грушу для битья, вот и все, — во время своего монолога парень с опаской пытался отстранить чужие руки от своей беленькой рубашки. — А ты ведь знаешь, что у моего брата всегда есть на примете тот, кому необходима кулакотерапия. — Твой брат? Он тоже тут замешан? — брюнет брезгливо морщиться, чувствуя, как при этих словах напрягается тело под его пальцами. — А что? — Я до сих пор не ебу чем тот промышляет, вдруг он ебаный контрабандист или того хуевее. Дотторе враз оставил попытки вырваться и, грозно зыркнув, отвернул голову, оставил на виду только свой оскорбленный профиль. Скарамучча бестолково потупил на это взгляд и запоздало вспомнил, что тому, говоря мягко, несимпатично, когда наезжают на его братюню. Иногда кажется, даже слишком. Не понятно, как там у обычных родственников — Скара, хвала богам, не имел счастья это прочувствовать, — но у Дотторе со своим братом, у которого идентичное лицо с ним, совсем не как у людей. Если с первым еще можно с горем пополам сойтись в коммуникации, то второй — высокоактивный нелюдимый социопат, что торчит целыми днями в своей комнате и готовит план по захвату мира. Ну, по крайней мере, такое впечатление осталось у Скарамуччи после одного единственного визита в их дом, на том и последнего. Так-то не его вина, что человек оставил вот такое впечатление о себе… Да же? Братишка Дотторе ко всему прочему, зараза этакая, успевает все знать и все делать, оставаясь при этом в четырех стенах. Мутный тип, закрытый, а еще по поводу и без буллит своего близнеца, но Дотторе не перечит совсем, вместо этого стоит горой или крепостью за свою копирку, платит покладистостью. Потому кажется, будто он принимает все оскорбления и подозрения на свой счет. У близнецов все по-другому — тяжело идти против своего же лица, наверное… Да, Скарамучче не понять и заебись. Зато понимает, что накосячил — опять, — отпускает изрядно помятую ткань, решая встать на ноги. Отходит к раковине, облокачивается на нее спиной и чувствует на себе пронзительную слежку чужих глаз. Стоит что-то сказать — думает Скара вяло, но не успевает: — Я не понимаю тебя, Скарамучча, — так Дотторе редко к нему обращается. — Зато понимаю, почему Тарт тебе ничего не сказал. Ему ведь это нравится, а без себя ты ему не давал в полную меру уйти во все тяжкие. Ещё он недавно говорил про то, что его на изи уложил какой-то мелкий… — Да, — вздыхает брюнет, — я не уследил. — Ты и не должен, — говорит Дотторе, поднимаясь и отряхиваясь. На это Скара хмыкает и осознает свою горячность в этом вопросе. Не было никаких темных делишек, лишь его заебанный и поэтому подозрительный мозг, которому, видимо, проблем не хватает. Чайльд просто решил выместить свой проигрыш, а близнецы нашли ему игрушки. — Нет разницы, — кривится брюнет. — Больше, чтоб без этой хрени. — Понял, — поднимает ладони Дотторе. — Отставить дозу рыжему. «Придурок» думает Скара, наблюдая, как тот совсем не смотрит ему в глаза, из-за чего не ясно, что у того в эмоциональном плане. Кажется, все нормально так: он пыхтит себе под нос, поправляя одежду и разминая шею. Бедолага с оскаром, а ведь максимум стресс испытал. В какой-то из моментов весь шум в маленьком помещении исчезает, когда как два взгляда пересекаются. — Ты же не забыл, что сам раньше делал так же, да? — Дотторе вдруг глядит из-под кудрявой челки слишком серьезно, почти как свой злобный близнец. — Это другое, — Скарамучча дергается еле заметно, придавая лицу больше тени, хоть в этом нет смысла. — И я был тем, кто его потом вытаскивал. — Другое так другое, — пожимает плечами Дотторе, его лицо обретает прежнюю светлость. — Ладно, пойду хоть лекцию дослушаю. На самом интересном сгреб… Дверь легко закрылась, скрывая с поля зрения синеватую макушку и широкую спину. Вместе с глухим стуком Скарамучча позволил ранее бывшим в узде воспоминаниям накрыть его головой. И правда, раньше он так делал, точнее — буквально года два назад. Тогда гонять Тарталью навалять какому-нибудь неугодному было забавно и до приятного правильно. Так и должно быть, только на это и был способен. А тому один хрен, рвался, просил добавки. Скара сейчас не вспомнит, когда он перестал так делать, когда впервые подрались уже вдвоем, когда после этого посмотрел на рыжего слегка под другим углом. По-другому они бы и не поладили.

***

— Ты че в облаках летаешь? — Чайльд постукивает пальцами по накладке руля, а когда получает хмурый взгляд, ухмыляется. — Да тут грозовые тучи розовенькие. Думает небось о своем альбиносе. — Я тебя за руль не для болтовни посадил, — Скара трет пальцами меж бровей. Рыжий довольно хихикает и переключает все свое внимание на дорогу, наслаждаясь главным местом. Редко удается выпросить ему у друга тачку поводить, а тут сам предложил. Ну, швырнул в грудь массивную связку ключей со словами «заебался я, давай ты»; может, скоро еще и свою музыку позволит включать. — Кстати, почему не предложил подвести их? — резко начинает Чайльд, удерживая взгляд впереди. — Ну там Итэра и белого. — Не вышло, они там уже нашли водителя, — Скара всматривается через окно, пытаясь понять, где они. — Кто-то из своих. Чайльд вдруг давиться смехом, пока друг озадаченно поднимает на это бровь. Рыжему явно невтерпеж попасть в клуб — вон ржет непрестанно. — Что? — Скара не выдерживает. — А ты до сих пор не стал «своим», да? Даю лапу на отсечение, что и предлагать не стал. Брюнет решает красноречиво закатить глаза; он бы мог сострить, как обычно, но краем глаза среди других красочных зданий замечает их место назначение, которое ярче и вычурнее всех остальных. Уже отсюда заметна куча людей, топчущихся около входа. Вокруг них тьма ночи, которая не имеет значение в их освещенных неоновым светом лицах. «MONDSTADT» — название клуба, смотрит с высока массивными буквами, что, если грохнется, одна из них жестко пробьет литосферу. Скара всегда думал, что эти буквы слишком дохрена большие, слишком выпендрежные. Чайльд как-то выдал что-то вроде «ну, просто комплексы у человека», потом, конечно, ему воздалось за это сполна. Клуб внешне был просто громадным, а в качестве «аксессуаров» шли всякие кислотные буквы и картинки, прямо в стиле каких-то забегаловок 80-90-х годов, но хитрый Венти использовал их по максимуму, совмещая уже с современными атрибутами. И все выглядит так, будто вы попали в будущее, однако все же в прошлое. Испытывали ли вы ностальгию при виде неоновых вывесок, хотя могли не видеть их ни разу? Раньше люди считали такое будущим, стремились к нему, к космическому; сейчас это прошлое, но все равно можно уловить этот дух, говорящий о тех стремлениях. Скарамучча искренне не вдупляет, почему Эи открыла именно ресторан — почему не нечто подобное? Ему бы даже было бы намного кайфовее ходить туда, несмотря на Яэ Мико, она бы просто потерялась среди всех плюсов и музыки. Хотя, с другой стороны, стал бы Казуха работать там? А если да, то он бы привлекал слишком много внимания. Ладно, ресторан тоже не плохо, покушать всегда можно, а клубы же быстро надоедают. — Интересно, кто сейчас у охраны, — Чайльд блокирует машину и через нее же кидает ключи их законному владельцу. — Хз-хз, — Скара одной рукой ловит связку, пытаясь разглядеть того, кто стоит у входа. — Давай, резче. — Уж невтерпёж? — рыжий идет следом за другом, обходит кучу наряженных людей и морщится от смеси разных парфюмов. — О! Так и знал, что сегодня его смена. — Чья? — Скара немного привстает на носочках, чтобы рассмотреть через чужие головы. Чайльд начинает ржать — резкий толчок, и вскрикивает, опускаясь на колени. — Ой, да не стоило, — брюнет смотрит сверху вниз. — Теперь тебе видно, а? — Не напились, а уже петушатся. К ним незаметно подкрадывается знакомая мелкая тушка, с очевидным язвительным голосом. Итэр так же рассматривал мучающегося Чайльда с пустым равнодушием, а тот, когда поднял голову, нелепо округлил глазища. При виде блондина даже Скара охренел, потому что он-то наивно предполагал, что пай-мальчики не напяливают на себя нечто такое. Пусть даже притворяющиеся таковыми. Короткий топ без рукавов, блестяшка на открытом пупке и мешковатые брюки карго, зауженные в голенях, — отличается от тех привычных теплых тонов, пушистых свитеров. Не успел Скарамучча спросить, почему тот один шляется и где его более привлекательный для него друг, Чайльд мигом встает, улыбается подошедшему и начинает оттаскивать брюнета в сторону входа. Итэр пожимает плечами и плетется за ними, как какой-то усталый хищник. Он ловит взгляд Скара, смотрит на него, а потом цокает. — Твой ненаглядный уже там. — А ты что, нас поджидаешь? — нервно хихикает рыжий, не поворачивая голову к блондину. — Сдались вы мне, — Итэр быстро равняется с ними. — Припозднился. — Казуха, выходит, один там? — Скара вырывается из хватки Чайльда и начинает идти по-человечески. — Раскатай губу и обратно закатай. Он там со своей оравой, — Итэр вдруг останавливается и впервые, кажется, улыбается. Правда, так гадко. — С Хейзо и, разумеется, Томо. Скара чуть не споткнулся на ровном месте. Ладно Хейзо — пусть это немного неожиданно, даже представить сложно, но терпимо. А Томо — вообще абзац. Какая-то гнусная крыса в черепушке лукаво постукивает, втирая, что тот к седому на пушечный выстрел не подпустит. И самое противное, что она, сука, права. Осталось чуть-чуть, они уже стояли около входа, и Скара наконец узрел охранника — Дилюк, работает тут почти с открытия: дотошно принципиальный, и бесовски сильный. Чайльд внезапно прочищает горло. — Добрый вечер, я диспетчер, вам не нужен се- — Заткнись, — Дилюк совсем не выглядит удивленным, только глаза прикрывает, когда рыжий начинает заливаться смехом. Все его внимание тотчас же переключается на Итэра, стоит тому улыбнуться. — Я уже думал, что ты не придешь. Взгляд охранника смягчается, краешек губ неумолимо поднимается вверх. Глаза начали метаться по лицу блондина с явным беспокойством и сомнением, будто ему было много чего сказать, но, скорее всего, не время и не место. Скара тоже так считает. — Не ожидали, ха? — Итэр наклоняется вперед, задорно хихикая. — От меня не так просто избавиться. Помнится, ты говорил, что я забуду это место и всех вас после увольнения. Вечера, кстати, мистер Дилюк. — Не помню такого, — мужчина не смеет задерживать, легко пропуская возмущающегося Итэра. Когда дело дошло до Скара и Чайльда, он еще немного повредничал, когда пускал рыжего, но его понять можно. Музыка, которую легко было услышать еще при парковке, внутри звучала просто ушедробительно. К этому, однако, совсем не сложно привыкнуть, даже с толикой мазохизма неосознанно желаешь того. Какофония запахов смешивается в один нечеткий и неизвестный, — он изменится в любой удобный момент, но веселящийся народ не заметит этого. Как и ожидалось — в пятницу людишек навалило от души, за все будние дни. Не то, чтобы яблоку негде упасть, помещение было просторным, но это не делало человеческие головы меньше. Скарамучче некогда разглядывать и так знакомое убранство, ему сейчас следить за Чайльдом, который будто словил кайф просто от нахождения здесь: его глаза лихорадочно бегали от одной барной стойки к другой, цепляя напитки взглядом, вайбующих с музыкой диджеев до эпицентра шума и криков — широкий, со всевозможными прожекторами танцпол. Внезапно и так шумное пространство пронзает чей-то пронзительный визг. Скара понял, кто это еще до того, как поймал того взглядом, — Дотторе уже вовсю дрыгался в неумелом танце среди других взмокших тел, получая нескрываемый экстаз; лицо потное, глаза зажмурены, как будто над задачкой по квантовой физике размышляет, а волосы превратились в голубой сгусток ваты. На месте Дилюка, брюнет бы не стал пускать человека, который был с Синьорой во время небольшого, но чокнутого инцидента. Что ж, путь до их столика не будет плевым делом. Скарамучча крепко загреб предплечье Чайльда, чтобы тот пока никуда не рыпался, и уже собирался вести заученной дорогой, как он чуть не валится на резко остолбеневшего Итэра, который от заметного толчка даже не шелохнулся. Брюнет не простил бы себя, если упустил бы возможность сказать что-нибудь колкое этому салаге-сосунку, только вот он не ожидал, что рыжий решит его на себя дернуть. Да так борзо, что Скара тут же повернулся к нему и замахнулся. Удара не было, парень вдруг понял, почему блондин к полу примерз. Сначала Скара не узнал бармена одной из трех барный стоек, но вид искаженного в недовольстве лица Чайльда помог ему вспомнить. Этот, как его там, Сщя… Сяо. — Итэр, мы все уже тут, пошли. Этого мягкого голоса достаточно, чтобы Скарамучча забыл, почему они тут дружно встряли. Только Казуха и не думал смотреть на него, с выжиданием глядя на профиль Итэра. — Итэр? — снова зовет его белобрысый. — Какого хрена Сяо здесь, — уж слишком тихо для клуба отвечает Итэр. — Работает? — Казуха виновато улыбается. — Но он ведь… Да как ты… — блондин наконец смотрит на друга, разумно повышая голос, чтобы четко было слышно. — Ты знал? — Прости. Да, он больше не работает у Чжун Ли, — так же спокойно продолжает Казуха. — Но думаю, это временно, у них там какие-то обиды и- — Да насрать, ты знал, но все равно заманил меня сюда! Знаешь, что… Итэр чувствует, как вспыхивает, жар приливает к лицу, наверное, делая его совсем уж диким и бордовым. Когда он спотыкается о свои же слова, то чертовски пугается самого себя. Его руки резко сжимаются, а сам он медленно выдыхает через нос, пока в легких ничего не остаётся. Потом ещё раз. Следует взять себя в кулак — Сяо того не стоит. Не стоит Казухи. Блондин сам чутка влез в его личную жизнь, пусть совсем по-другому, поэтому обижаться право не имеет. Однако злиться — вполне. Но даже это тяжело делать по отношению к другу. — А я гадал, с чего ты сюда рвался. Помочь другу... — Итэр морщится от всей это бесящей ситуации, от слов, которые выплевывает, а потом вымученно ухмыляется. — Я понял, на чьей ты стороне, — в сердцах выговаривает он, все-таки не удержавшись.