***
— То есть, когда я тебя звал на дискач, ты ни в какую, а поманили стать диджеем, — лупит свои глаза рыжий, — первым прибежал! Скарамучча закатывает глаза, ускоряя шаг. Сейчас бы ему найти Хейзо, к которому, весьма странно и неожиданно, прикрепили это мероприятие. Этот чувак, специализирующийся на юриспруденции, только на первом курсе, как и сам Скар; добился такого же внимания, но куда положительнее. Его — всего из себя дохуя умного, прилежного и ответственного, — тут же приметили преподаватели, запрягая работой, ну точно не предназначенной для первокурсника. Скарамучча ему не завидует. Он готов голову заложить, но базарит, что этому юристу потом все быстро надоест. Может через года два, еще сбегать будет. Скара резко останавливается, заставляя Чайльда забавно забуксовать на месте. Он видит, как рядом с Хейзо стоит один высокий парень, кажется чуть знакомым, но брюнет не собирается копаться в голове. — Я уже выбрал песни, — говорит тот воодушевленно. — Это можешь мне оставить, не парься. Слова заставляют Скару нахмуриться. — Ой-ой-ой, опоздали, — искренне расстраивается рыжий. — Все равно пошли, Хейзо почти мой кореш. — Так, а он тут при чем? — коситься на него Чайльд. — Подхалим только руководит, выбирают ответственные за дискач. Неудивительно, что взяли этого парня. — Эт еще почему? — Ну, Дотторе отличник, сразу сюда мегамозгом попал, — Чайльд вдруг начинает сиять улыбкой. — Честно? Я и не думаю, что тебе бы вообще разрешили! Скара щипает его за мягкое место на нижней стороне плеча, пока рыжий шипит, он смотрит на этого долговязого ботаника с очками, и сомневается, что у него в запасе есть зажигательные песни. — Зачем ты щиплешься?! — взрывается Чайльд. — Лучше бы ударил… — Да эта глиста-переросток только и может как других бесить и палить, — начинает свое Скара. — В прямом и переносном. Не он ли бабахнул к хуям одну из лабораторий? — Угу… Но ему простительно, ради науки, как говориться. Если ты не заметил, он постоянно куда-то влипает, будто нарочно, только все руками разводят, мол, просто у гениев свои причуды. Да и он совсем уж прилежный для неуклюжего, — Рыжий смотрит на задумавшегося товарища. — То есть не пойдешь на дискач теперь? Старичок? Скарамучча включает полный игнор Чайльда и блюдет за тем очкариком в свитере. Легкая, но зловещая ухмылка сама появляется на лице.***
В просторном помещении, которое обычно всегда было светлым и ослепляюще ярким, собралось немало народа, погрузив ее легкой мгле и разноцветным прожекторам. Могло показаться вполне обычной вечеринкой, где каждый способен развлечь себя и других без алкоголя, кроме того, всех шпынял поставленный организаторами тамада. Играла спокойная песня, которая подходила для медленных танцев. Довольно старая, но приятная — все еще классика, такие Скара прячет в дальних уголках плейлиста. Дотторе неплохо справлялся, музыка встречалась хорошо, единственное, что омрачало впечатление — его странные движения над аппаратурой, явно показушные, «посмотрите, я тут дофига диджей». В целом все вокруг медленное, усмиренное и Скара знает, почему: среди молодых лиц гвоздем выделяется хмурое морщинистое лицо преподавателя по английскому. У нее будто уши заостряются при каждой иностранной песне, глаза бдят вглубь каждой толпы и останавливаются на внезапно явившемся Скарамучче. Тот не перед ней красоваться пришел. Он смотрит на Чайльда, который закинул руку на напряженное плечо Дотторе, подталкивая в сторону стола, что стоит совсем недалеко. Даже отсюда Скара может предположить слова рыжего в чужое ухо. «Да не ссы, успеешь, песня только начинается» Оборудование не незнакомая красотка — длинные пальцы быстро расправляются с кнопочками, флешкой и звуком. Скара кивает рыжему и направляется в дальний угол, чтобы в тени понаблюдать, но на полпути его перехватывает англичанка. — Что это вы там ошиваетесь? — презрительно начинает она, оглядывая парня с ног до головы. — Где сам Дотторе? — Сам искал его там, — спокойно отвечает Скара. — Отошел, наверное. Не волнуйтесь, он вернется. Probably… — в последнее слово он вкладывает как можно больше акцента.Heads Will Roll — (A-Trak Remix)
— Он бы не стал водиться с такими, как… вы, — женщина морщится. — В отличие от вас, у него большой потенциал, чтобы своими силами- Она осекается, когда из динамиков улавливает какие-то охи и вздохи. Явно не было в четко проверенном плейлисте такой песни. После этого идут слова, от которых ее глаза становятся все больше. «К черту голову» Студенты тут же оживают, начиная узнавать песню. До этого вполне спокойная тусовка будто начинает шевелиться, пытаясь следовать женскому голосу, растворенной в уверенном бите. «Танцуй, пока не сдохнешь» Никто в здравом уме не посчитает эти слова неприемлемыми или бесовщиной, кроме англичанки, у которой жизнь — не жизнь, если не докопается до всего подряд. Она что-то кричит, резко расшумевшаяся толпа гасит ее голос, а Скара указывает на свои уши, намекая ей. Но даже он слышит басистого хрена Дотторе, что прибежал к ним, разрезая и перекрикивая любой гул. Сейчас накинуться на него вдвоем. — Да я, я включил эту песню! — машет руками Дотторе перед преподавателем. — Да ты не мог включить такую песню! — отвечает тому женский голос, почти не уступающим по громкости. — Такой хороший студент! Скажи, тебя кто-то заставил?! — Никто меня не заставлял! Я сам, трудно вериться, да?! Дотторе откровенно беситься на «хороший студент» и, разворошив волосы, возвращается обратно на свое место. Скара не врубил, что сейчас было, но в голове тут же рождается мысль, что ботан-то вовсе не ботан, и, вероятно, косячит тот не по зову гения. Брюнет получает ошарашенный взгляд препода, где словно испарились все иллюзии, и просто пожимает плечами. «Головы летают и катятся» Скарамучча улыбается, когда преподаватель уходит к Дотторе. «Прямо по полу» Улыбается даже тогда, когда его выгоняют из помещения.***
Отдаляясь от шумной двери, Скара сам не понимает почему, но чувствует какое-то внутреннее удовлетворение. Это была не пакость, не то, что планировалось долго и тщательно, а мимолетная хотелка, которую до зуда в заду хотелось исполнить. Просто он невпопад вспомнил, как этот Дотторе привел его имя в пример, когда выступал с докладом с данной темой, и расшифровал, как «маленький забияка». Бонусом — преподаватель по английскому. А с ней у них в первый день не заладилось, так и продолжают взаимно поносить друг друга. На самом деле, пришел Скара сюда не карму себе портить, просто остаться в университете — единственный способ не идти сегодня с Райден на ее мероприятия. В последнее время к ней начала захаживать нечто с розовыми волосами, при взгляде на которую у парня желудок тешется странно, а брови автоматически встречаются концами, хотя он только недавно решил реже хмуриться, чтобы на лбу не красовалась одинокая морщинка. Коридоры университета тоже разносят гомон: кто-то уходит, кто-то приходит, кто-то просто встал посередине и лясы точит. Можно услышать хохот, цоканье каблуков и звуки бьющихся друг о друга стеклянных бутылок в рюкзаках мимо проходящих. А вот последнее уже интереснее. Скара лениво останавливает паренька за капюшон, разворачивая к себе, но тот так просто не сдается. — Эй, сопляк, притормози, — брюнет понимает, что этот типок, как и он, первокурсник, но никого это не волнует. — Боже, это что, гоп стоп? — потеряно смотрит тот с большими глазами и перестает брыкаться. — Не боись. Я просто хочу потребовать кое-что за молчание. Выворачивай мешки. Паренек резко выдыхает облегченно, одной рукой доставая с сумки холодное пиво. — Я бы просто так дал. — Какой ты непринципиальный, — хмыкает Скара и разворачивается. Делая глоток, Скарамучча морщится еще с запаха — он ненавидит пиво. Напился в прошлом дешевых и краденых, с тех пор смотреть стало блевотно. Этот горе напиток своим вкусом навевает не самые лучшие воспоминания, и от этого вдвойне горчит в горле. Его мозг еще не атрофировался, чтобы забыть это, однако в данный момент мерзостные ощущения не особо страшат. К тому же после пару глотков станет легче. Всегда так. Эта неделя была максимально паршивой. После травм в перепалке он с трудом мог ходить, поэтому пришлось по возможности снизить любые нагрузки, а тут еще и проект. Такое резкое затишье в его бурной жизни было непривычным, но работа с Фишль отвлекала. Она так много говорила бессвязного бреда, что у Скары не было времени впасть в свои мысли, которые за спокойные будни нагоняли. Он их точно не хотел встречать. Пальцами Скара касается шероховатой поверхности стены и жмурит глаза, полностью сосредотачиваясь на ощущении. Другой рукой он чувствует холод металла банки, чуть влажный и податливый. Но через пару шагов парень забивает и отхлебывает большой глоток: фокус на внешние предметы никогда у него не работал, не отвлекал и не давал успокоения, появляется лишь чувство, что он придурок. Скара невольно замедляет шаг и параллельно слушает чуть глухую из-за расстояния и двери музыку, теперь осознаешь, насколько загибал Дотторе со звуком. Но так выходит лучше, она тут даже приятней, не слишком бьет по ушам. Рядом с гардеробом тоже снует парочка людей, шурша одеждой лавируя между висящими куртками, пропахшими парфюмом; нос Скарамуччи невольно морщиться из-за этого. Он проходит чуть ли не в самую глубь лабиринта из тряпок, где любил оставлять вещи, так как обычно эти места более свободны и пусты, но замирает: недоверчиво вертит головой, вслушиваясь. Ему показалось, будто кто-то тут то ли хихикает втихаря, то ли хнычет. Скара ничего не замечает, уже приметив свое одиноко болтающееся пальто, только на пути к нему едва не падает, споткнувшись о что-то. Это нечто явно живое, потому что при столкновении издало всхлип. Тут довольно темно, что странно, может, из-за того, что сегодня нерабочий день; парень резко отходит от темного комочка под ногами и тогда понимает: не кучка одежды, а просто скрюченный человек. Парень прижал к себе колени, уткнувшись в них лицом, рядом лежала ветровка и телефон, словно тот остановился на полпути и присел отдохнуть перед дорогой. Скара не сказал бы так, ведь у того плечи трясутся, да редкие всхлипы по пустующему гардеробу разносит, и даже не поднял лицо, когда на него набрели. Собственно, глаз не увидишь из-за довольно длинных темных волос. Паренек дергается и замирает, когда Скара устраивается рядом, делая нарочитый громкий хлебок для привлечения внимания. — Хочешь? — получая отказ робким взмахом головы, Скарамучча закатывает глаза. — Да ты даже не взглянул, блин. Напряжение незнакомца чувствуется через воздух, тот даже рыдать перестал — только дышит отрывисто — и сидит тихо в ожидании чего-то неминуемого. — Я бы тоже заплакал от такой музыки, — Скара кивает головой в сторону, будто его видят. — Вот, слышал тот, что был до этого? — он резко тянется к своему телефону и быстро находит трек. Песня начинает играть вопреки той, из общего зала, где сейчас дискотека. — Я его врубил. Поэтому и выгнали. Рядом парень внезапно издает странный звук, похожий на усмешку, но из-за недавнего плача выходит хрипловато. — Не нравится? — Скаре отрицательно машут головой. Это может быть, как и да, так и нет. — А я все равно оставлю. Снова приглушенное хихиканье, что реально удивляет Скарамуччу, потому что, сев сюда рядом с этим убитым чем-то, он рассчитывал больше подурачиться, чем помочь. Они сидят так, вслушиваясь в музыку из маленького гаджета, кажется, незнакомец успокоился и просто иногда шмыгает носом. Но к концу песни, тот снова начинает хныкать, но теперь всеми силами пытается это остановить, рукавами свитера все размазывает по щекам. Скара и не думает лезть тому в душу: не хочет и тупо так-то выпрашивать из вежливости, если ему все равно. — Да харе, — выпаливает Скара. — Ты так только слезы с соплями смешаешь, поплачь уже нормально, раз начал. Когда еще такая возможность будет — в тишине и покое порыдать? И словно пальцем зажать курок: предупредить или дать старт — незнакомец перестает бороться и начинает с новой волной заливаться слезами. Только на этот тише, в себя и не так отчаянно. С каждым всхлипом тот, как будто уменьшается еще больше, сжимается в клубок, вздрагивая иногда. Скара переводит на темную макушку рядом взгляд и замирает на мгновение, невольно сверлит полностью скрюченное тело, а потом, сморщившись, с трудом отворачивается. Он трет лоб, отгоняя странное напряжение с лица и не понимает, что его так стриггерило. Скара не умеет утешать людей, ясно как день, но, когда этот парень сперва успокоился из-за его появления, он даже понадеялся на что-то, но теперь понимает — лучше бы не доебывался ни до кого. Скарамучча делает еще глоток пива и сразу решает, что хватит пойла на сегодня, ибо внезапно ни в какое горло. Он точно не фанат нытья под ухом, однако никак не соберется и не поднимет жопу, чтобы уже оставить бедного парня в покое. Нечто не позволяет этого сделать. — Сейчас, как ни юли, из мозга не вытрясешь, когда в последний раз плакал, — Скара говорит тихо, как и чужие всхлипы. — А раньше, пиздюком, я постоянно слезами умывался, плаксивым был короче. Но там, где я… — он замолкает на секунду, глядя на банку сверху, — ну, провел детство, был один чувак, который неебическим образом меня, мелкого, умудрялся успокаивать. Скара тяжело вздыхает, пуская теплый воздух в полупустую банку. Не понятно — слушает ли его грустный собеседник или нет. — Когда он приходил меня утешать, я всегда думал «вот сейчас опять свою шарманку включит», казалось, знаю наперед его слова, уже в селезенке застряли. Но теперь вышло, что ни хрена я не помню, — Скара отставляет алкоголь рядом с боком и ухмыляется. — Ему приходилось делать это так часто, что я просто привык и не посчитал должным запомнить, черт его знает, может, сейчас смог бы тебя утешить. Но я нихуя не умею, — пожимает плечами. — Только знай — я хотел и пытался. Скарамучча только сейчас замечает, что от незнакомца слышится одно ровное дыхание. Он думает, что тот вырубился из-за его баек. — Знаешь, я ведь не успел его поблагодарить, — совсем неожиданно для себя добавляет Скар. — За все эти разы так и не смог. Скара чувствует, как паренек поднял голову, но решает не смотреть в ответ. Вероятно, у того лицо в соплях и слезах, не каждый хочет быть увиденным таким, да и его лицо, вдвойне вероятно, не лучше.***
Сейчас. — Так вот почему тогда… в клубе ты разыскал меня, — единственное, что выдавливает из себя Скара. — Верно, — Казуха как и всю историю рассказал спокойно, так и сейчас улыбается. — Я потом эту песню много раз слушал, она невообразимым образом успокаивала, а, услышав ее на хмельную голову, тут же побежал тебя искать. Забавно вышло… Скарамучча не хотел, чтобы такой разговор прошел где попало, поэтому предложил: в кафе, в машину или домой. Белобрысый, не раздумывая выбрал третье, ссылаясь на то, что в автомобилях его укачивает, а в кафешках постоянно жрать хочется. В начале они сидели на кровати, но по мере повествования сползли на пол, уже только опираясь на нее. Скара в душе не находил, как на такое вообще реагировать. Радует то, что ничего говняного в той ситуации он не делал, на том хочется благодарить себя того. Брюнет смотрит на Казуху, который в абсолютном спокойствии разглядывал его, без ожидания или вопроса. Это удивительно, что еще до знакомства они были чем-то и кем-то связаны, но только сейчас они дошли друг до друга. Кажется, такое называют сучьей судьбой, а когда кажется, надо вдарить себе пару раз для достоверности. — Помнишь я… — Скара с трудом отвисает от алых глаз, — наехал на кошек, типа просто комки шерсти, но ты не поверил мне. — Да, потому она ведь у тебя была? — Казуха кивает несколько раз, осматривая комнату, видимо, осознает, что животными тут не пахнет. — Однажды я услышал, как ты жалуешься, что из-за нее твои тёмные вещи выглядят грязными. Но ты отказывался его выкидывать, когда тебе предложили. Скарамучча только и может, что вылупить глаза. — Прости-прости, — белобрысый прячется за ладонями. — Знаю, пиздецки стремно, как ты говорил Сяо, но я наблюдал за тобой пару раз. Иногда. Часто. В те времена, когда Скара жил с матерью, у них действительно был котяра. После переезда он похитил его себе, если можно так сказать, потому что Райден всерьез начала поиски пропавшего, хоть и не особо его терпела, а парень не хотел признавать, что животина ему в пустой квартире нужнее. У нее и так была розоватая лисица в лице Яэ. Через полгода кот просто исчез, уже по-настоящему. — Эй, — Скара тянется к чужим плечам, пытаясь повернуть к себе, — сколько ты за мной наблюдал? — После того разговора в гардеробе, — мычит Казуха, а уши красные, как после загара. — Но я сразу перестал, как ты высказал недовольство к… моему поведению. Это было давно, до сих пор представить не могу, что двигало мной. Перестал, потому что не смог бы видеть его. — Это не стремно, — Скара нежно касается пальцев Казухи на его лице. — С чего вдруг? — тот не сдается, сильнее прячась. — Потому что это делал ты, — просто говорит Скарамучча. Седой после этих слов сдается, открывает лицо и начинает смеяться. — Когда думаю, что ты каждый раз искал меня, у меня ебучие мурашки по коже, — брюнет в подтверждение игриво указывает на свои запястья, а потом захватывает чужие руки в свои, на всякий случай, чтоб не скрывался больше. Казуха все еще продолжает хихикать от того, как легко из-за него Скарамучча отрекся от слов, которые говорил Сяо. Пусть в этом наблюдении не было плохих намерений и особой осознанности. — Чего это ты? — хмурится Скар. — Я тоже делал дохера сомнительных вещей из-за тебя. Например, ходил в этот вшивый ресторан, хотя терпеть не терплю Яэ. — О, это все? — Да, больше вроде херни не делал. Скарамучча прыскает, закатывая глаза. Он наблюдает, как Казуха аккуратно и невесомо гладит пальцами его руки. У него взгляд опущен к ним, улыбка расползлась по губам, а Скара только и может, что думать, какой седой запредельно красивый с легким смущением на щеках. — Знаешь, есть еще кое-что, — Казуха начинает осторожно, продолжая обводить контуры на костяшках. Раз начали тут душу изливать, надо закончить. — Помнишь, когда ты просил прощения за тот случай на вечеринке, где говорил, что я… твой? — он еще сильнее опускает голову, утопая в смущении. — Когда мы остались одни, на меня что-то нашло и я на секунду принял, будто ты извиняешься не за свое пьяное поведение и ситуацию в целом, а за все то, что было тогда. «Ситуация с конвертами» — Ты еще спросил что-то вроде «заслуживаешь ли ты прощения»? — удивленно выговаривает Скара, правда помнит этот разговор. — Ну, у меня правда были куда веские причины для извинений. — Но ты о них даже не знал, — Казуха серьезно глядит на него, сжимая его же руки. — А я тогда испытал некое раздражение, испугался этого, написал Томо забрать меня. Но самое ужасное, я… получил такое наслаждение, когда отказал тебе. Боже, до сих пор стыдно за это… Белобрысый опять прячет лицо, только уже не своими руками: он просто уткнулся носом в ладонь Скары. А тому ничего не мешает скользнуть пальцами по гладкой скуле и приподнять, чтобы смотрели на него. — Не могу тебя за это осуждать, даже если бы хорошенько отпинал в подворотне, — будничным тоном выдает брюнет. Казуха осматривает его слишком серьезное лицо в поисках шутки, но шиш там плавал, и моментально вспыхивает. Он рвется к Скаре, заставляя того лечь на пол, и сам валится на него. — Ты правда думаешь, что я способен на такое? — Казуха наклоняет голову, глядя в темные глаза сверху вниз. — Ну, у тебя пояс по тхэквондо, почему нет? — лыбится брюнет, вспоминая уже такой ракурс на седого. — С физической стороны я действительно могу, — кивает, а светлые волосы повторяют за ним. — Но вокруг ресторана камеры. Я бы лишился работы. Казуха не выдерживает пристального взгляда и утыкается в чужое плечо, начиная хихикать над своими словами. — Оу, тебя только это останавливало? — Ты знаешь, что нет. Скару самого начинает смешить вся ситуация: вообще с самого начала и до этой секунды. Он обнимает лежащего на нем седого, касаясь лопаток и скользя по пояснице, наконец утыкается в выбеленные волосы, как грезил довольно продолжительно время. Не с самой первой встречи, но очень долго. Казуха в его руках совсем расслабляется и зарывается еще сильнее, грея дыханием нижнюю часть шеи. Они лежат так, не нуждаясь в движениях, может показаться, что они дрыхнут вовсю. Только Скарамучча иногда ненавязчиво скользит по чужой спине кончиками пальцев, толком не касается; хочет трогать четче, глубже, но не решается. И так на сегодня много впечатлений, остальное будет слишком, кого-то придется откачивать. — До меня никак не доходит, — Скара тихо шепчет в светлую макушку. — Ты же тогда все равно простил меня. Ответом ему служит тишина. Казуха молчит, лишь иногда проводит носом по его шее, значит, вовсе не спит.