2.1
— Он не имеет права нам указывать! — Кассандра Пастерли, словно дикая львица, посаженная в тесную клетку, ходила по комнате Стеффани взад-вперёд, громко стуча каблуками так и не снятых сапог. — Он слуга, почему мы вообще должны его слушаться? Стеффани, в отличие от сестры переодевшаяся в домашнее платье, сидела на кровати, пытаясь читать лежащую на коленях книгу. Её не расстраивала отменившаяся поездка в город — одна лишь мысль о том, чтобы оставить тёплый дом ради пробирающего до костей январского мороза, заставляла её сильнее кутаться в лежащую на плечах шаль. Гораздо сильнее беспокоил её предстоящий неприятный разговор с отцом — Габриэль непременно ему всё расскажет, и тот весь обед будет смотреть на них обеих таким взглядом, от которого по спине бегут мурашки, а сам секретарь ещё как минимум две недели будет сверлить их подозрительным взглядом, выискивая в каждом действии предпосылку пакости, которую неизбежно в отместку за сорванную прогулку затеет Кассандра. Стеффани грустно улыбнулась. Затеет Кассандра. А она непременно ей поможет, не найдя в себе духу отказать. Наверное, именно из-за её вечной мягкотелости и Габриэль, и отец перестали воспринимать их с сестрой отдельными личностями. Где была одна, всегда искали и другую. Стеффани посмотрела на страницы книги, повествующей о приключениях молодой девушки, сбежавшей из-под венца с богатым, но не любимым человеком ради того, чтобы найти настоящую любовь. История была полна тайн и загадок, опасных приключений и романтичных сцен. Стеффани никогда не рвалась в приключения, а вот одна тайна у неё недавно появилась. Тайну звали Джеймс Коули, всего две недели назад он сменил на посту предыдущего конюха, уволившегося по семейным причинам, и был самым замечательным человеком, которого когда-либо встречала Стеффани. И оттого ей было стыдно, что первая их встреча произошла, когда она, плача, сидела в углу тёмной комнаты и роняла слёзы на страницы раскрытой книги. Габриэль не выходил из комнаты уже второй день, угрюмый отец запретил детям даже близко подходить к его комнате, сам просиживал там часами и выходил оттуда с каждым разом всё более и более хмурым, ни говоря ни слова о самочувствии своего секретаря. Все два дня Стеффани плакала и никак не могла успокоиться, она почти не спала, стараясь подушкой заглушить рыдания. Кассандра, комната которой была за стеной, сидела рядом с ней, прижав колени к груди и ни говоря ни слова, смотрела в одну точку. За всё время она не проронила ни слезинки. Днём становилось ещё хуже: отец, просыпавшийся непривычно рано, сразу же скрывался в комнате Габриэля, Анита, бледная и тихая, как привидение, садилась под дверью и ни на кого не реагировала, пока папа не появлялся снова, Кирриан и Тимоти были молчаливы и угрюмы. Одна лишь Виола продолжала быть как всегда весёлой и радостной, искренне не понимая, почему все ходят такие понурые и отказываются с ней поиграть. Когда умерла мама ей не было и года, и история о тех событиях, рассказанная отцом, была для неё чем-то вроде мрачной, но захватывающей сказки. Виола не помнила, как мама, словно подкошенная, рухнула посреди коридора, не видела, как её кожа в мгновения ока расчерчивается алыми линиями и не сидела три дня у неё под дверью, чтобы первой услышать от отца новость — Маргарита Пастерли умерла, не дожив до своего тридцатишестилетия всего две недели. Стеффани до сих пор хранила рисунок, который тогда собиралась ей подарить. На этот раз Стеффани не подходила к двери Габриэля, надеясь узнать ужасающие новости последней, а в идеале и не узнать вовсе. Дверь в комнату внезапно открылась, и в комнату просочился свет из коридора. Мужской силуэт застыл в проёме, и Стеффани на секунду показалось, что это Габриэль, но наваждение спало, и она заметила, что молодой человек был шире в плечах, волосы его были коротко подстрижены, а белая рубаха неопрятно заправлена в штаны на подтяжках. В заставшем её человеке не было решительно ничего похожего на Габриэля. Она припомнила его имя — Джеймс Коули, Габриэль нанял его накануне утром. От воспоминаний у неё из груди снова вырвались рыдания. Она опустила голову, надеясь, что у него есть хоть какое-то чувство такта и он уйдёт, но уходить Джеймс не спешил. — Что читаете, леди Пастерли? — она совершенно некультурно махнула на него рукой, чувствуя, что голос непременно изменит ей, если она попросит его уйти. Джеймс подошёл ближе и, не встретив сопротивления обессиленной девушки, забрал у неё книгу. — О! Панти Фестерли! Пару лет назад я зачитывался её романами. — Вы читали женские… — она прикрыла рот, чтобы заглушить рыдания, даже удивление не смогло унять её истерику. — Женские романы? Ну разумеется, у моей матушки было три книжных шкафа, сверху донизу забитых этими книгами — единственное, что осталось ей от бабушки. Разумеется, нам с братом строго-настрого запрещалось даже смотреть в их сторону, и, разумеется, мы прочитали их все. Стеффани сдавленно фыркнула. Это было так похоже на то, как обычно действовала Кассандра, когда ей что-то запрещали. Самой Стеффани никто и никогда не запрещал брать любые книги из семейной библиотеки, даже самые неподходящие для чтения пятнадцатилетней девушки тома стояли прямо у неё под носом. Габриэлю это, разумеется, не слишком нравилось, но папа считал, что утаивание никогда не доведёт ни до чего хорошего. От воспоминаний о Габриэле у неё из глаз снова полились слёзы, и она обессиленно опустила голову на плечо севшего рядом парня. Прежде она бы никогда не позволила себе такой вольности, но двухдневное отсутствие сна сказывалось не лучшим образом. К тому же то, что он, казалось, вовсе не замечал её рыданий и ни словом не обмолвился о произошедшей трагедии, заставило её проникнуться к этому совершенно незнакомому ей человеку глубокой благодарностью. — Он умрёт, — неожиданно для себя всхлипнула она. — Тут все умирают. Кас говорит, что это… — конец предложения, которое прежде она боялась произносить даже в мыслях, потонул в рыданиях. Джеймс пожал плечами. — Не говорите так, леди Пастерли, — сказал он. — Пока есть надежда, надо надеяться. Несколько секунд царила тишина. А потом Джеймс открыл книгу на странице, где Стеффани оставила закладку, и неожиданно начал читать вслух, своим чудесным низким бархатным голосом. Он был настолько глубок и нежен, что Стеффани даже не заметила, как заснула, а когда проснулась, мир казался ей куда менее мрачным местом, а вера в то, что Габриэль выживет, больше не была такой уж глупостью. Джеймс всё ещё неподвижно сидел рядом с ней, кажется, тоже задремав, и она смогла разглядеть и бронзовую кожу с едва видными веснушками, и чёрные кудри, свисающие на высокий лоб. Словно почувствовав её взгляд, он открыл глаза и спросил, понравилась ли ей книга, она ответила что-то невпопад, а он поддержал, и они до утра просидели, обсуждая любимые романы. Утром папа сказал, что Габриэль идёт на поправку, и Стеффани отчего-то начало казаться, что это слова Джеймса помогли ему выздороветь. С тех пор они часто встречались, когда у Джеймса были свободные от работы часы, и обсуждали совместно прочитанные книги, или если Стеффани находила в библиотеке что-то, чего молодой человек ещё не читал, читали друг другу вслух по очереди. Стеффани ещё не решалась дать название тому чувству, которое вспыхивало в ней каждый раз, когда она видела Джеймса, но оно уже грело ей душу, заставляя верить в лучшее будущее. — Я тебе мешаю? — недовольный голос Кассандры вырвал Стеффани из воспоминаний, она бестолково мотнула головой и оторвала взгляд от книги. Сестра смотрела на неё сверху вниз, стоя впритык к кровати и недовольно скрестив на груди руки. — Нет, что ты, — торопливо ответила Стеффани, гадая, заметила ли сестра, что она её совершенно не слушала. О боги, а если увлечённая воспоминаниями она начала улыбаться и даже не заметила? Хоть бы это было не так, иначе Кассандра могла всё понять. Стеффани поспешно закрыла и отложила в сторону книгу, всем своим видом показывая, что готова слушать. — Тогда пошли, — сказала Кассандра и, схватив её за руку, с лёгкостью стащила с кровати и поволокла к двери. — Куда? — от неожиданности вскрикнула Стеффани, когда вырванные из тёплой шали босые ступни коснулись холодного деревянного пола. Кассандра раздражённо цокнула языком. — В конюшню, — бросила она. — Отвлечёшь своего конюха. Стеффани сдавленно пискнула. Она никогда не упоминала о Джеймсе при сестре, да что там упоминала, она даже смотреть в его сторону при ней боялась. — Откуда ты… Кассандра раздражённо дёрнула плечами и нетерпеливо продолжила тащить её к двери. — Проследила, куда ты вечно таскаешься, ясно? Пошли уже! Пока отец не проснулся! — Постой, — когда Кассандра практически вытолкала её в коридор, Стеффани резко остановилась. — Ну что ещё? — Мне нужна обувь, — Стеффани демонстративно выставила вперёд голую ступню и пошевелила пальцами. Кассандра закатила глаза. — Давай, но быстро, — она отпустила руку сестры и, привалившись плечом к косяку, принялась нервно постукивать по дереву пальцами. Стеффани быстро, как могла, открыла нижний шкафчик большого комода, стоящего у окна, и вытащила из него пару тёмно-бежевых домашних туфель на мягкой подошве. — А… зачем мне его отвлекать? — спросила она. — Я возьму лошадь. Стеффани в голове, в которой царил полный беспорядок, хотела было сказать, что, если Кассандре захотелось прокатиться верхом, она могла просто попросить Джеймса запрячь Ретивого, и тот тут же это бы сделал, в конце концов, в этом и состоит его работа. Но её остановила нехорошая догадка, проскользнувшая в мыслях. — Погоди, ты всё-таки собираешься в город? Зачем? Сестра пожала плечами. — Пройдусь по лавкам, погуляю. — Но Габриэль… Кассандра раздражённо дёрнулась, её коротко стриженые рыжие волосы взметнулись, как пламя костра. —…не имеет права мне указывать. Он слуга, я дочь хозяина, моё слово против его. — Но папа сказал его слушаться, — вообще-то для Стеффани было достаточно уже того, что Габриэль был старше них на целую жизнь и, конечно же, лучше знал, как поступать, но скажи она это, сестра взбесится ещё сильнее. — Если отец против, пусть вылезет из своего подвала и скажет мне это в лицо! — Но вы встретитесь на обеде и тогда… — Либо ты идёшь и помогаешь, либо я иду к Габриэлю и рассказываю, что ты бегаешь к конюху. Стеффани замерла, как испуганный кролик. Нет, только не это. Сестра просто не может так поступить. Если это произойдёт, Габриэль непременно расскажет всё папе, и Джеймс навсегда пропадёт из их дома ещё до того, как подадут ужин. Конечно, он успел рассказать ей о том, что живёт в Вэлстоне, небольшом городке в пяти днях пути от их дома на лошади, и она знала, куда писать, если что-то случится, а письма можно незаметно передавать через Кристофера, мужчину, каждые три дня привозящего в их дом всё необходимое. Он потом отправлял их через почту в городке неподалёку, но оказаться так далеко от Джеймса казалось невыносимым. — Так что? — напирала сестра. Стеффани замотала головой. Взгляд зацепился за всё ещё босые ноги. Туфли она неосознанно сжимала в руках. — Я помогу, — сказала она очень тихо. — Только ты не говори никому… ну, о нас с Джеймсом. — Договорились. Пойдём уже, хватит разводить сопли. Стеффани быстро надела туфли и, схватив со стола книгу, которую они обсуждали в прошлую встречу, помчалась за сестрой. Чтобы дойти до конюшни, нужно было несколько раз подняться и спуститься по лестницам. Путь от комнаты Стеффани занимал минут пять. Пока они шли, Стеффани прижимала книгу к груди. — Как думаешь, заметно что мы… ну. — Ага. Очень. Этот не знает только потому, что всё ещё от обморока не оправился. Стеффани сильнее прижала книгу к груди. — Думаешь, он его уволит? Кассандра нахмурила брови. — Сказала же: не разводи сопли. Стеффани потупилась и попыталась отвлечься от мрачных мыслей. Неожиданно для неё на смену о возможном расставании с Джеймсом пришли мысли о том, что сестра может и вовсе не вернуться из своей рискованной поездки. Она резко остановилась. — Но там опасно! —заполошно вскрикнула она. — Ты не знаешь дороги. Папа сойдёт с ума и… — её мысли путались. — Твоё отсутствие заметят! Кассандра бесцеремонно закрыла ей рот ладонью. — Перестань кудахтать! Разберусь, не маленькая! — Тогда я поеду с тобой! — неожиданно для себя Стеффани оторвала руку сестры от своего рта. — Нужна ты мне там! Стеффани отступила. То, что сестра не хочет её с собой брать, неожиданно сильно её задело. — Послушай, Габриэлю и так плохо, может, не надо… — она предприняла последнюю попытку вразумить сестру, но сделала только хуже. Кассандра резко развернулась и зашагала по коридору. — Тогда я справлюсь сама. Проклиная себя за бесхарактерность, Стеффани поплелась за ней. Она подняла голову, чтобы посмотреть Кассандре в спину, и впереди заметила стоящую у стены вазу. У неё в голове появилась идея: если она разобьётся, грохот будет странным, и на него, разумеется, сбегутся все. Габриэль, конечно, будет ругаться, но, по крайней мере, сестра останется дома, а наказание Стеффани как-нибудь перетерпит. — Даже не думай, — сухо сказала Кассандра, не оборачиваясь, схватила Стеффани за руку и проволокла её мимо вазы вдоль противоположной стены коридора. — Как ты… — оторопело спросила Стеффани. Та только дёрнула плечами, и Стеффани стало не по себе. Так же иногда делал папа. Просидев в лаборатории весь день, за ужином он мог с лёгкостью ответить, что его дети делали в любой момент времени. Наконец, они остановились перед дверями конюшни. Она была пристроена к дому всего пару лет назад и в отличии от многолетнего здания, была выстроена полностью из дерева. — Он там, — уверенно сказала Кассандра, смотря на дверь в упор, она нахмурилась и раздосадовано цокнула языком. — Чёртов секретарь… Как-нибудь вытащи его из стойла и не пускай обратно. Стеффани оторопело уставилась на сестру. — А откуда ты… — Давай уже, — и Кассандра буквально втолкнула её внутрь. В нос Стеффани тут же ударил запах свежего сена, за последние недели ставший практически родным. Прямо перед дверью было несколько метров свободного пространства, где на стенах были развешаны различные ведра, лопаты, щётки и прочая нужная для ухода за лошадьми утварь, а дальше начинались стойла. Всего лошадей у них было пять, на каждого ребёнка, и одна толстенькая пони Веснушка, принадлежащая Виоле. Немного помедлив, Стеффани двинулась вдоль рядов. Первым стоял вороной жеребец Кассандры, такой же свободолюбивый и упрямый, как его хозяйка. Он недовольно зафыркал при виде неё, Стеффани на всякий случай отошла подальше. Напротив него мирно что-то жевала вечно голодная Веснушка, при виде девушки она мило захрюкала, выпрашивая угощение. Предпоследнее стойло было открыто, Стеффани подошла к нему и заглянула во внутрь. У ног гнедого жеребца Фердинанда, принадлежащего Кирриану, что-то делал с верёвкой Джеймс. Увидев его, Стеффани приободрилась и уже собиралась заявить о своём присутствии, как в шею ей ткнулось что-то мокрое и тёплое. Девушка вскрикнула и отскочила в сторону, напуганные лошади заржали и забили копытами, Фердинанд сделал пару шагов из стойла, но был удержан мигом оказавшимся на ногах Джеймсом. Мышастая кобыла с разноразмерными белыми пятнами, Заплатка, ставшая причиной испуга Стеффани, недовольно пожевала губами и, поняв, что хозяйка ей не рада, спрятала морду обратно в стойло. — Леди Пастерли, вы умеете эффектно появиться, — утирая грязной перчаткой пот со лба, засмеялся Джеймс. Стеффани вымученно улыбнулась: вечно она предстаёт перед ним в дурном свете. — Доброго дня, мистер Коули, — поздоровалась она. — Простите за вторжение. — Ничего страшного, я всегда вам рад, только прошу, подождите пару минут, — и он снова присел у ног Фердинанда, старательно завязывая узлы вокруг трёх его копыт. Закончив, он вышел из стойла и закрыл дверь на щеколду. — Итак, чего желает юная леди? Стеффани улыбнулась в ответ и нервно повертела в руках книгу. — У меня появилось свободное время, и я подумала, что мы могли бы почитать перед обедом. — Увы, вынужден отказать, леди, — отозвался Джеймс. — Мистер Секретарь грозился прийти и проверить выполненную работу. Стеффани растерялась, не зная, что же ей делать дальше. Прежде ей бы и в голову не пришло беспокоить Джеймса во время работы, а тем более навязывать ему своё общество, но сейчас, когда она спиной чувствовала раздражённый взгляд сестры… — О! Всего пару страниц, прошу вас. Роман такой интересный, а мне совершенно не с кем его обсудить. Это не займёт и десяти минут. На самом деле это не было правдой: Стеффани могла говорить о любой прочитанной ей книге часами, а говорить о книгах с Джеймсом и вовсе целую вечность. — Ну если вы настаиваете… — Джеймс окинул быстрым взглядом закрытые стойла, особенно задержав взгляд на всё ещё прячущейся Заплатке, и кивнул. — Что же, ради прекрасной дамы я готов на безрассудство. Стеффани покраснела. Джеймс зачерпнул ковшом из бочки воды и, вымыв и тщательно вытерев руки, направился к висящей на трёх гвоздях скамеечке. Такой крохотной, что два человека могли поместиться на ней, только сидя очень близко друг к другу. — Садитесь, — он постелил на скамейку чистую попону и, когда Стеффани приняла его предложение, присоединился к ней. — Так, что тут у нас? — он пролистал принесённую ею книгу. — А, второй том «Невероятного приключения Кастер Лингри, опальной дворянки». Да, в прошлый раз мы с вами говорили о первом. Какой момент вам понравился больше всего? Они сидели совсем близко, и Стеффани чувствовала тепло его мускулистого тела. Ей пришлось заглянуть ему через плечо, чтобы видеть книгу, она неловко принялась перелистывать страницы, чтобы показать ему понравившийся ей момент. Их пальцы соприкоснулись, и Стеффани замерла в смущении. Джеймс улыбнулся и сжал её пальцы чуть сильнее: — А, эта сцена, где Кастер Лингри спасает её возлюбленный, мне она тоже очень нравится. Прочитаем её по ролям, что скажете? — Д-да, конечно, — быстро кивнула Стеффани, и они углубились в чтение.2.2
Кассандра незаметно проскользнула мимо воркующей парочки и оказалась перед стойлами. Ретивый, увидев хозяйку, радостно фыркнул, предвкушая прогулку, но девушка раздражённо цыкнула на него. Перегнувшись через калитку, она увидела верёвку, спутывающую ноги жеребца. Безрадостно хмыкнув, она пошла дальше, заглядывая в каждое стойло. Все были связаны, и только у бестолковой Заплатки, стоящей самой последней, ноги были свободны. Стараясь не вслушиваться в тихий разговор сестры и конюха, Кассандра открыла калитку. Заплатка, увидевшая, что к ней лезет не её хозяйка, собиралась было заржать, но девушка быстро всунула ей в рот кусок сахара. Кобыла послушно замолчала, жуя угощение. Если бы на её месте был темпераментный Ретивый, он бы давно откусил Кассандре пальцы. Дверь на улицу располагалась прямо напротив стойла Заплатки и, по счастью, была не заперта. Взяв в руки попону, седло и уздечку, Кассандра, оставшись незамеченной, вывела лошадь на улицу и повела её к большим железным воротам, уже пять лет отделяющим девушку от внешнего мира. Прямо перед ними она остановилась в приступе несвойственной ей нерешительности и, обернувшись, посмотрела на дом, в котором безвылазно провела последние пять лет с отцом, постепенно всё сильнее погружающимся в паранойю, вечно старающимся казаться старше своих лет Киррианом, слабохарактерной Стеффани, молчаливой и похожей на призрак Анитой, выясняющими отношения младшими, постоянно сменяющейся прислугой и, разумеется, вечно лезущим не в своё дело Габриэлем. Вспомнив о последнем, Кассандра решительно толкнула ворота, и те распахнулись, являя ей картину припорошенной снегом дороги. Заплатка, увидев незнакомую территорию, нервно зафыркала и попыталась попятиться назад, но Кассандра уверенно взяла её под уздцы и повела вперёд. Через пару метров она забралась в седло и несильно стукнула пятками по бокам кобылы. Заплатка только фыркнула. Пришлось повторить действие ещё несколько раз, прежде чем тупое животное поняло, что от него требуется, и переключилось на галоп. Ветер ударил Кассандре в лицо, и от неожиданности она зажмурилась. Если она правильно помнила, дорога не вела прямо к городу, а выходила на проходящий через него тракт, примерно за пять миль до первых жилых построек. Тогда они ездили в карете и добирались примерно за часа полтора, сейчас галопом она покроет это расстояние за час. Когда за спиной осталась примерно половина пути, мир перед глазами девушки начал постепенно темнеть: исчезла дорога и лес, снег и блестящий на нём солнечный свет, осталась лишь непроглядная тьма. За последние пару месяцев Кассандра пережила насколько таких приступов. Меньше часа назад, когда они с сестрой стояли перед закрытой дверью конюшни, её настиг один из них: всё что она могла тогда видеть — это сияющий по ту сторону двери белый свет, источаемый связывающим лошадям копыта Джеймсом. И вот сейчас темнота появилась снова, стремясь что-то показать девушке. Кассандра завертела головой, пытаясь понять, куда ей нужно смотреть. Её взгляд зацепился за горящее оранжевым пятно, надвигающееся на них сбоку, следом за ним гигантскими скачками двигалось ещё одно — ярко красное. Испугавшись, Кассандра ещё раз ударила по бокам лошади, приказывая ускориться, но тупая кляча внезапно встала, как вкопанная. Зрение вернулось к девушке, но она продолжала вертеть головой, не переставая бить кобылу по бокам, и замерла, увидев несущегося на них из леса гигантского серого волка. Обезумевшее животное, кажется, не видело ничего перед собой, и Кассандра быстро, насколько могла, спрыгнула со спины Заплатки. Спустя секунду кобыла тоже заметила хищника, она встала на дыбы и истошно заржала, но и не подумала уйти с его пути. Волк врезался ей в бок, и лошадиная туша отлетела в дерево. Раздался хруст перебитого позвоночника. Волк ошалело остановился и замотал мордой, его безумные глаза уставились на Кассандру. Та застыла от ужаса, тварь в холке была едва ли не выше её самой. И при ней не было совершенно никакого оружия. — Попался! — алая вспышка отбросила волка в сторону. И они вместе несколько раз перекатились по снегу. Горящее алым существо оказалось снизу, и волк, почувствовав шанс на победу, попытался вцепиться в него клыками. Существо только расхохоталось, с лёгкостью отодвигая от себя волчью пасть голыми пальцами. Кассандра несколько раз поражённо моргнула, поняв, что существо на самом деле выглядит как девчонка примерно её возраста, а алые разводы на коже — это всего лишь причудливый узор татуировок, проходящих через всё тело. Волк издавал задавленные из-за невозможности закрыть пасть хрипы и попытался пустить в ход когти, целясь в полную грудь незнакомки. Но всё, чего ему удалось достичь — это порвать белую майку, надетую на голое тело. — Эй! — в голосе девушки проскользнуло недовольство, и она с лёгкостью скинула зверя с себя, прямо в сторону Кассандры. Та испугалась, но зверь уже не обращал на неё никакого внимания. Его взгляд был прикован к поднимающейся на ноги девушке. Наверное, если бы они с Кассандрой встретились в менее странной ситуации, она бы не взглянула на неё дважды: длинные распущенные русые волосы, глаза на выкате, как у лягушки, широкий размах плеч и не слишком бросающаяся в глаза, но всё же очевидная проблема с лишним весом. Примечательным были только алые татуировки, безумный блеск в глазах, и то, что девушка по зимнему лесу разгуливала в ночной майке и не доходящих до колен панталонах. Некоторое время девушка и волк, не двигаясь, смотрели друг на друга, затем зверь согнул задние лапы и прыгнул, взметнув вверх хлопья снега. Его пасть открылась, готовая к смертоносному укусу, но поймала только воздух — девушка с лёгкостью увернулась, оказавшись у зверя за спиной. Некоторое время это продолжалось: волк прыгал, девушка укорачивалась, весело хохоча. — Упс. Почти! — воскликнула она, когда зубы хищника пронеслись в паре сантиметров от её шеи. И, подняв вверх босую ногу, с разворота ударила зверя в бок. Тот снова отлетел в сторону и упал в сугроб. Скуля, он попытался подняться, бестолково вытягивая лапы, но так и не смог этого сделать. — Что, уже всё? — веселье пропало из голоса девушки. Теперь она звучала точь-в-точь как Виола, когда с ней не соглашались поиграть в куклы. — Ну, как знаешь, — девушка подошла к скулящему животному и пнула ещё раз, на этот раз не так сильно. Волка подбросило в воздух, и он, врезавшись в дерево, затих. Несколько секунд она стояла, задумчиво глядя на неподвижного зверя, потом обернулась: её взгляд упал на мёртвую Заплатку, потом переместился на застывшую Кассандру. Девушка прикрыла один глаз и наклонила голову к плечу. — А ты у нас… — В её взгляде снова начало разгораться сумасшествие, рисунки на коже вспыхнули ярче. — Эй! Куда! Кассандра немедля бросилась в лес, поняв, что у неё есть шанс скоро оказаться на месте волка. Она бежала настолько быстро, насколько могла, но голос всё равно раздался совсем рядом: — Да стой ты! — Кассандре показалось, что её схватили за руку, и она с силой дёрнулась, припустив ещё быстрее. Она бежала и бежала, объятая ужасом, и только когда лес сменился пустым пространством, рухнула в снег, не в силах продолжать бегство.2.3
Я застыл перед дверью в кабинет Майлхайрера, держа в руках поднос с чашкой чая и десертом, не решаясь постучать. Вина за незакрытую дверь глодала меня, не давая решиться. — Входи, — раздалось из комнаты, и я, тяжело вздохнув, толкнул дверь. Майлхайрер сидел в роскошном кожаном кресле перед кофейным столиком, глаза его были прикрыты, кожа всё ещё отдавала мёртвой белизной. — Как они? — спросил он. — Сидят по комнатам, я сказал им не выходить до ужина, — ответил я. — Сэр Кирриан очень рвался с вами поговорить. Он считает, что мы должны пойти искать леди Кассандру. Майлхайрер неопределённо махнул рукой, морщась, как от головной боли. — Тебе снились странные сны? — спросил он меня, когда я подошёл ближе, чтобы поставить поднос на столик. — Странные сны? — Как будто тебя кто-то зовёт или… что-то приказывает. — Нет, мне вообще никогда ничего не снится, — честно ответил я. Хозяин кивнул, принимая мои слова к сведению. — А дети тебе что-нибудь такое рассказывали? Я покачал головой. Внезапно, Майлхайрер согнулся, по его лицу прошла болезненная судорога, сквозь белую рубашку проступили алые татуировки. — Что такое? Кассандра нашлась? — встревоженно спросил я. — С ней всё… — Нет, — Майлхайрер с видимым усилием выпрямился и открыл глаза. — Нет, просто марионетки на что-то напоролись в лесу. — На какого-то хищника? Майлхайрер покачал головой и внезапно вымученно улыбнулся. — Мари хуже хищника. Животные, по крайней мере, не играют с добычей в догонялки. Я хотел было спросить, кто такая эта Мари, о которой хозяин никогда не упоминал прежде, но меня остановил стук в дверь. — Это, должно быть, конюх, — сказал я. — Вы просили меня его вызвать. Хозяин кивнул. — Войдите. Джеймса Коули из-за сложившихся обстоятельств я видел всего несколько раз и не успел как следует изучить его характер. Но работу свою он выполнял, надо сказать, неплохо. Войдя в кабинет, молодой человек несколько растерянно посмотрел сначала на меня, потом на хозяина. — Итак, молодой человек, — обратился к нему Майлхайрер, — будьте так любезны объяснить, каким образом моей дочери удалось пройти мимо вас и взять лошадь? Джеймс пожал плечами, потом, спохватившись, сказал: — Леди Пастерли захотелось прокатиться верхом, — сказал он. — Я не смел ей отказать. — И почему же тогда она взяла лошадь сестры, а не свою собственную? Джеймс почесал в затылке. — Видите ли, сэр, у Ретивого такая порода… Он не захотел покидать стойло. Так что леди пришлось взять другую лошадь. — Тебе было приказано привязать всех лошадей и никого к ним не подпускать, — бесцеремонно влез в разговор я. — Почему ты не исполнил? Парень выглядел искренне ошарашенным. — Ну…это… Майлхайрер кивнул и задал другой вопрос: — Когда ты в последний раз видел Ангелину? — Сегодня утром, на кухне, ума не приложу, куда она подевалась. Я вздохнул. Похоже, бывшая старшая горничная до него так и не дошла. Я прикусил губу. — Передай остальной прислуге, что с этого дня Ангелина здесь не работает. После ужина я сообщу, кто займёт её должность. Джеймс посмотрел на меня слегка недоверчиво, но кивнул. — Ну, как скажете. Могу откланяться? — Иди, — кивнул Майлхайрер и, когда дверь за парнем закрылась, посмотрел на меня. — И где ты это чудо нашёл? — В Вэлстоне, — сказал я. — Это достаточно далеко отсюда, чтобы… он мог работать у нас. — И его семья, разумеется, не в курсе, где и чем он занимается? Мне не понравилось, куда клонит хозяин, но, тем не менее, я ответил: — У него нет семьи, родители давно умерли, а старший брат был последним живым родственником, но он пропал без вести три года назад. — Вот и прекрасно. — Вы ему не верите? Майлхайрер снова откинулся на спинку кресла. — Верю. Пока что. Правда, кое-что меня в этой истории всё-таки смущает. — Заплатка? — догадался я. — Кассандра, откажись Ретивый выходить из стойла, выбрала бы Фердинанда, а не её? — Именно, — Майлхайрер довольно улыбнулся. — Но пока что придётся поверить парню на слово. Когда вернётся Кассандра, тогда с ним будет другой разговор.