4.1
Падение было… странным. Кассандра, не раз и не два падавшая с деревьев, ожидала, что ощущения будут сопоставимы: свист в ушах, ветер, бьющий в лицо, краткое чувство полёта, обрывающееся столкновением с твёрдой землёй и болью во всём теле. Но ничего из этого не было. Она просто закрыла глаза и в следующую секунду оказалась лежащей на спине в неизвестном ей месте. Боли не было. Кассандра не двигалась, с тревогой отсчитывая секунды — бывало так, что боль появлялась не сразу после удара, а через несколько секунд после него, но и этого тоже не произошло. Тогда Кассандра попробовала пошевелить руками, затем ногами — все конечности слушались, значит, её не парализовало. Девушка открыла глаза, её взору предстало серое небо без единого облака, прямо по центру которого сияла рваная дыра, в которой всё ещё было видно ночное небо, затянутое облаками, из которых хлопьями валил снег. Два неба сразу… Кассандре на щёку упала и тут же растаяла снежинка, словно доказывая то, что глаза её не обманывают. Дыра в небе постепенно начала уменьшаться, словно её зашивали невидимой иглой, и спустя пару секунд от неё не осталось и следа. Кассандра поражённо моргнула. «А как я теперь отсюда выберусь?» — было первой связной мыслью, пришедшей ей в голову. Как будто дыра в небе была тем местом, до куда она могла добраться. Но раз с неба можно было упасть, значит, на него можно и забраться? — Ты там как? — сильный удар в бок отвлёк Кассандру от глупых мыслей, она непроизвольно вскрикнула. — Значит жива. — Что вы делаете! — раздался тихий укоризненный голос. — Вы можете ей навредить! — Хуже уж точно не сделаю, — фыркнули в ответ. — Да, девчонка, умеешь ты влипать в передряги. Кассандра резко села, узнав голос. Прямо рядом с ней на выпирающем из земли камне сидела и болтала ногами девушка с татуировками. Она смотрела на Кассандру раздражённо, словно ждала от неё чего-то. — Вы в порядке? — Кассандра оглянулась, по другую сторону от неё присела на корточки женщина с площади, она выглядела значительно лучше, чем в их первую встречу, но глаза всё ещё были красными от недавних слёз. — Да, — ответила Кассандра. — А вы? Вообще-то она спрашивала про самочувствие женщины, но та истолковала вопрос по-своему: — Моё имя Мелоди Хэгс, а это, — она рукой указала на сидящую на камне девушку, — Леди Мари, она как раз хотела объяснить мне, где мы находимся. Девушка раздражённо закатила глаза и принялась сильнее болтать ногами, стуча каблуками сапог по камню. — Сказала же, просто Мари. И я уже всё объяснила. Это — Изнанка, мы под городом, ну точнее, — лицо её приняло страдальческий вид, — не под городом, а в нём… Но вообще-то говорят «провалиться на Изнанку» так что… Кассандра хмуро посмотрела на Мелоди, та ответила ей беспомощной улыбкой, кажется, это, с позволения сказать, объяснение она слышала не в первый раз. Мари раздражённо махнула рукой: — Найдём Мор, она вам всё объяснит. — Кого? — переспросила Кассандра, посчитав, что слух сыграл с ней злую шутку. Мари довольно усмехнулась: — Ну, Мор. Она нас сюда спихнула. Кассандра вспомнила женщину, стоявшую около входа в переулок. От воспоминания пустых глаз её прошиб озноб. — Вы про Мор с центральной улицы? — неуверенно переспросила Мелоди. — Служанку госпожи Герунды? Мари посмотрела на неё со скепсисом, наклонив голову к плечу, но ничего не сказала. — Пойдёмте уже, — нетерпеливо сказала она и спрыгнула на землю. — Куда? — Кассандра встала и настороженно отошла от неё на пару шагов. Мари раздражённо закатила глаза. — Искать выход. Мор должна его скоро открыть. Только где он будет — вопрос хороший, — она неловко почесала затылок. — Я, конечно, могу сделать собственный, но… у меня не слишком хорошо это получается. — Я никуда с тобой не пойду, — уверенно сказала Кассандра. Мари пожала плечами и двинулась дальше. — Ну, как знаешь.4.2
К ночи ветер усилился, началась метель. Тимоти Пастерли лежал в кровати, не способный уснуть из-за её завываний. Ему уже два часа как полагалось спать, но сон не шёл к нему. Сначала в голове роились тревожные мысли, а потом началась метель. Он сел в постели, протёр сонные глаза и, стараясь не шуметь, достал из нижнего ящика тумбочки книгу. Тим открыл её и несколько секунд приглядывался к ровным строчкам, почти не различимым в темноте, затем досадливо цокнул языком — нет, без света он не мог разобрать ни буквы. Под шкафом у него был припрятан спичечный коробок, полусгоревшая свеча стояла на тумбочке, но зажигать её было чревато — если Габриэлю вздумается выйти на ночной обход и проверить, спят ли дети, он непременно заметит если не горящую свечу, то точно дым, исходящий от уже потушенной. И тогда следующие несколько дней Тиму придётся засыпать под его пристальным надзором. Немного подумав, Тим всё же выскользнул из-под одеяла и на цыпочках пробрался к шкафу — в конце концов, у Габриэля сегодня скорее всего найдутся более важные дела, чем проверять детей. Тим вернулся к кровати и, чиркнув спичкой, поднёс её к чёрному фитилю свечи и вдруг краем глаза заметил свет, исходящий из щели под дверью. Испугавшись, он быстро потушил спичку и юркнул обратно под одеяло, натянул его до самого подбородка и закрыл глаза, притворяясь спящим. Наступила тишина, из-за закрытых глаз Тим не мог понять, смотрит ли Габриэль на него из-за приоткрытой двери или уже ушёл, не услышав подозрительных звуков. «Как хорошо, что я не успел зажечь свечу» — подумал Тим и тут же спохватился — коробок со спичками он так и оставил лежать на тумбочке. Он немного приоткрыл один глаз, чтобы если бы Габриэль и заметил, что он не спит, то можно было сделать вид, что его разбудил его визит. Но Габриэля не было в комнате. А свет за дверью продолжал гореть. Тима посетило неприятное предчувствие. Что-то здесь было не так. Он вглядывался в ровное, тусклое свечение и не мог понять, что именно. Наконец до него дошло — точно! Он не слышал шагов, приглушённых расстеленным в коридоре ковром, а сейчас не было тени человека, державшего свечу. Тим втянул голову в плечи. В животе заворочалось неприятное чувство страха. Если это был Габриэль, тогда зачем ему так долго стоять у двери вместо того, чтобы просто войти и проверить спит ли Тим? Тогда кто там был? — Габи, это ты? — просипел он, внезапно ему показалось, что лучше уж получить выволочку за своё поведение, чем лежать, гадая, кто к нему пришёл. За дверью молчали. — Папа? — спросил Тим. Человек за дверью не отвечал. «Наверное, одна из горничных, — решил Тим. — Заблудилась или решила проверить, что за шум. Теперь расскажет всё Габриэлю». Эта мысль странным образом успокоила. Свет за дверью стал ярче, Тим замер, ожидая, что будет делать тот, кто стоял за дверью. Скрип двери заставил его вздрогнуть — в доме двери никогда не скрипели. Дверь слегка приоткрылась, и в проёме показались детские пальцы. Тим на секунду расслабился. — Виола, что… — осторожно начал он, но оборвал себя на полуслове. Пальцы были не Виолы. Руки, вцепившиеся в дверь, не принадлежали его сестре, они были меньше и светились тем самым светом, который шёл из коридора. Дверь снова заскрипела и начала открываться дальше. Но Тим вскочил с кровати и со всей силы толкнул её, та, не встретив ни малейшего сопротивления, захлопнулась. Пальцы просто растворились в воздухе, от их обладателя не послышалось ни вскрика, ни даже стона. Тим прижался спиной к двери, тяжело дыша и глядя на щель под дверью. Свет всё ещё горел там такой же яркий, как и прежде. Но спустя секунду он качнулся и пополз в сторону, в коридоре снова воцарился полумрак, и Тим вздохнул с облегчением. Но вскоре страх вернулся — дальше по коридору, там, куда уползло неизвестное существо, была комната Виолы. Недолго думая, он выскочил из комнаты и замер. Коридор был пуст и погружён в темноту. Тим стоял тяжело дыша. Ему же не могло показаться? Он закрутил головой, пытаясь найти свет или его возможный источник, но коридор был погружён во мрак без единого светлого проблеска. Тим уже начал подумывать о том, чтобы пройти дальше до первого поворота и посмотреть, нет ли его там, когда протяжный скрип двери заставил его вздрогнуть. Он обернулся и увидел, как приоткрывается дверь в комнату Виолы, и из неё высовывается заспанное лицо его сестры. Девочка протирала глаза ладонями и душераздирающе зевала, её рыжие, встрёпанные после сна волосы обрамляло тусклое светло-жёлтое свечение. И тут до Тима дошло. Страх, который он испытывал всего секунду назад, перешёл в ярость. — Ты! — закричал он. — Это всё ты! Виола, до этого его не замечавшая, оторвала руки от глаз и непонимающе захлопала ресницами. — Что? — сонно спросила она. Тиму захотелось вцепиться ей в волосы. Вот это у неё шуточки! Чувствуя облегчение и досаду, он подошёл к сестре и с силой тряхнул её за плечи. Такая малявка, а так его напугала! — Эй! Ты чего! — Виола вскрикнула и, недолго думая, силой толкнула брата, тот отступил, и девочка, воспользовавшись его заминкой, вцепилась зубами ему в запястье. Тим вскрикнул — зубы у сестры были острыми, и именно поэтому каждый раз, когда они дрались, она без стеснения пускала их в ход. Некоторое время они катались по полу, кусаясь и царапаясь. — И что это мы тут делаем? — внезапно прервал их мягкий голос откуда-то сверху. Дети замерли и с удивлением посмотрели на склонившегося над ними Майлхайрера. — Папа! — Виола радостно взвизгнула и, в последний раз пихнув Тима, радостно бросилась к родителю. — Это всё он! Он первым начал! — Привет, моё рыжее солнце, — Майлхайрер улыбнулся и поднял дочь на руки. — Почему дерёмся? — Она! Она! — Тим обвинительно показал пальцем на сестру, признаваться, как сильно он испугался из-за её глупой выходки, не хотелось. — Это она во всём виновата! Майлхайрер весело улыбнулся, прикрыв один глаз. — Не хочешь добавить конкретики, Тим? Тимоти надулся, хотя и понимал, что отец на них не злится, но что он мог сказать? Что он, как маленький, испугался света, потом выскочил в коридор и, увидев там сестру, начал её бить? — Что за шум? — раздались быстрые шаги и с другого конца коридора. Появился Габриэль, держащий в руках подсвечник с горящей свечой. В отличии от Майлхайрера, одетого в пижаму и домашние тапки, он всё ещё был одет в свою рабочую одежду. Заметив хозяина дома, он остановился, удивлённо округлив глаза. Майлхайрер в ответ на это, улыбаясь, пожал плечами. — Что случилось? — спросил Габриэль. И Тим, и Виола втянули головы в плечи, предчувствуя выволочку. — Я решил навестить детей, — пожал плечами Майлхайрер. — Только и всего. — Ночью? — сухо уточнил Габриэль. Его взгляд скользнул на красный след от зубов на руке Тимоти, затем на помятое ночное платье Виолы. Секретарь скептически выгнул бровь. Майлхайрер и глазом не моргнул. — Я совсем потерял счёт времени. Габриэль закатил глаза и раздражённо выдохнул. Виола и Тим синхронно расслабились, поняв, что наказывать или даже ругать их никто не собирается. — Тогда я уложу детей спать, если вы не против, — Габриэль шагнул к двери в комнату Тима и толкнул её, та отозвалась душераздирающим скрипом, заставившим Габриэля застыть с испуганным выражением лица. Он озадачено посмотрел на Майлхайрера, тот нахмурился. — Думаю, дети сегодня будут спать со мной, — сказал он.4.3
Мор обессиленно привалилась к стене дома, тяжело дыша. Если бы кто-то пару лет назад сказал ей, что один небольшой проход через и так тонкую Грань практически полностью истощит её силы, она бы посчитала это самой неудачной шуткой в мире. Но теперь это было её реальностью. А ведь в скором времени придётся проделать всё то же самое, чтобы выпустить Мари с той стороны, пока она не сделала выход сама. Мор содрогнулась, вспомнив прошлый раз, когда Мари проломила Грань. Тот проход так и не смогли закрыть полностью, и даже сейчас, много лет спустя около него дежурили люди Императрицы, чтобы Изнанка не просочилась на поверхность. Кое-как отдышавшись, Мор начала прислушиваться к шуму на площади, к счастью, на неё почти никто не смотрел, внимание толпы было приковано к месту, где всего пару минут назад бесследно исчезли Мари, Мелоди и ещё третья, незнакомая Мор девушка. А ещё… части марионетки. Мор досадливо цокнула, поняв, что на Изнанку провалились и разорванные Мари детали, а значит, механизм, скорее всего, соберётся вновь, и у Мари вряд ли достанет здравого смысла не драться с ним, стоя на голове у демона. По безмолвной толпе прокатились шепотки, растерянные люди начали обсуждать произошедшее, учитывая, что большинство из них и так были весьма нетрезвыми, Мор не хотела представлять, к каким выводам они могут прийти. — Свершилась жатва! — пронёсся над головами зычный голос, и перед толпой встал Регард Кастерс, городской глава и по совместительству самопровозглашённый Архиепископ. — Братья и сёстры, наш повелитель принял нашу жертву! Мор повела плечами, насколько бы сильно она ни ненавидела культистов, вынуждена была признать, что у большинства из них есть редкий дар быстро находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Мор попыталась отстраниться от стены в надежде уйти, пока поглощённые речью Кастерса люди не обратили внимание на то, что она здесь, но ноги подвели её. За секунду до того, как она рухнула на землю, её подхватили и дали опереться на плечо. Мор вздрогнула и попыталась отпихнуть непрошенную помощь, но её оборвал тихий голос: — Спокойно, я хочу помочь, — в поле её зрения попали каштановые волосы, вьющиеся мелкими кудрями и доходящие своему обладателю до плеч. — Дейран, — констатировала Мор, пока парень оттаскивал её с площади по направлению к пустующим сейчас боковым улицам, там он аккуратно усадил её на одну из скамеек и сам сел рядом на некотором расстоянии. Мор сидела, искоса поглядывая на него и обдумывая, с чего бы ему ей помогать. Ну не из-за абсурдной влюблённости же? Она сощурила глаза, парень сидел подчёркнуто расслабленно, но то, как он без конца перебирал пальцами на коленях, говорило о его нервозности. — Жаль Мелоди, — спустя некоторое время сказал он. — Она была хорошей женщиной. Что теперь будет с её ребёнком… — Что тебе надо? — чётко выговорила Мор. Он не задал ни одного логичного вопроса, например, с чего вдруг на неё навалилась слабость? Может ли быть, что он наблюдал за ней с самого её появления из переулка? Дейран вздохнул, очевидно, поняв, что юлить дальше нет смысла. — Ты ведь Страж, не так ли? — спросил он. Мор мотнула головой, бессознательно это отрицая. Какой из неё теперь Страж? Она не может даже избавиться от полоумной старухи и ничего не может сделать с живущим прямо у неё под боком демоном, от которых Стражи должны были защищать людей. — Не знаю, что ты делаешь здесь, на границе, — продолжал Дейран. — Но мне нужна твоя помощь. — В чём? Парень ссутулился, сложил пальцы в замок. — Ты ведь хочешь вытащить этих троих оттуда? Мор медленно кивнула, не до конца понимая, к чему ведёт Дейран. — А я могу обеспечить тебе безопасное место для открытия прохода. И отправить этих троих из города. Мор кивнула. Да, Мелоди, если она выживет на Изнанке, в городе оставаться будет нельзя, неизвестной девушке, надо думать, тоже, Мари из города было бы неплохо убрать в любом случае, но ни у Мор, ни у Дейрана это скорее всего не выйдет. Это было хорошим вариантом, если Мор хотела придерживаться легенды, которую впарил людям Кастерс, и не быть в чём-то заподозренной. Она очень хорошо знала, как к Стражам относились культисты. — Что взамен? Дейран прикусил губу. — Ребёнок, — он замолчал, словно надеялся, что Мор и без слов всё поймёт, но та молчала, и пришлось продолжить. — Ребёнок Мелоди, он… он не должен существовать.4.4
Я протянул руку, чтобы закрыть дверь в комнату Тима, но оставил эту идею, не желая снова слушать отвратительный скрип. — Я не маленький! — Тимоти пытался выглядеть раздражённым, но на лице его отчётливо виднелись облегчение напополам со следами недавно пережитого страха. Я не знал, что случилось, но уже само присутствие здесь хозяина не могло быть хорошим знаком. — Ура! — Виола, в отличие от брата, обрадовалась предложению отца и обняла его за шею. — А Габи тоже с нами? Я замер, удивлённый абсурдностью такого предположения. С чего бы мне… — Ну разумеется, солнце, не оставим же мы его здесь, — Майлхайрер улыбнулся дочери и подмигнул мне. — Леди Виола, я… — я запнулся о взгляд Майлхайрера, тот смотрел на Тимоти, непроизвольно вцепившегося мне в руку. Мальчик едва заметно подрагивал, смотря на дверь, и что-то мне подсказывало, что испугался он не только душераздирающего скрипа. — … с радостью пойду с вами. — Вот и хорошо, — на лицо Майлхайрера вернулась улыбка, он поудобнее перехватил Виолу и пошёл по коридору. — Ты в порядке? — глядя в спину уходящего отца, Тим сильнее вцепился мне в руку. Мальчик упрямо помотал головой. Я, не отпуская его руку, присел перед ним на корточки. — Я не буду ругаться, — заверил его я. — Я вижу, что ты боишься. Тебя что-то напугало? Тим, не желая смотреть мне в глаза, опустил голову и надулся. — Это глупости, — сказал он, словно убеждая себя самого. Я вздохнул и слегка сжал его ладонь. — Если что-то тебя напугало — это не глупость, — сказал я. — Расскажи, станет легче. Мальчик только сильнее ссутулился. — Потом, — буркнул он. — Завтра. Я кивнул, решив не давить. — Как тебе будет удобно. — Вы идёте? — крик Майлхайрера заставил меня подняться на ноги и, не выпуская ладонь Тима, пойти за ним. Когда мы их догнали, они уже были в комнате хозяина. Майлхайрер сидел на краю кровати, глядя на прыгающую на матрасе дочь. Кровать была достаточно большой, чтобы на ней могли поместиться двое взрослых и двое детей, но всё же… — Мне нужно сходить за пижамой, — сказал я, отпуская руку Тимоти. Честно сказать, уйдя в свою комнату, я не планировал возвращаться. — Возьми одну из моих, — отозвался Майлхайрер, махнув рукой в сторону шкафа. Я вздохнул, поняв, что улизнуть не удастся, и шагнул к огромному шкафу, стоящему в углу у стены. Предполагалось, что он был на половину пуст — после смерти Маргариты хозяин приказал сжечь все личные вещи жены. Но, к моему удивлению, все прежде пустые полки были заняты. — Третья полка, — сказал Майлхайрер, не глядя на меня. Я замер, разглядывая указанную полку. Там и правда лежало несколько пижам, и я достал ту, что лежала сверху стопки — коричневую в вертикальную полоску. Я нахмурился, краем глаза посмотрел на Майлхайрера, он был одет в белую пижаму, вышитую золотой нитью, он вообще предпочитал белые тона в одежде. Это была моя пижама. Я удивлённо обернулся, глядя на Майлхайрера, тот, не понимая, в чём дело, приподнял бровь. Секунду спустя его взгляд упал на пижаму, и он нахмурился. — Откуда это здесь? — спросил я, почему-то мне казалось, что хозяин, человек никогда не следивший за тем, что и где лежит, должен знать ответ. Тем более, окинув быстрым взглядом содержимое полок, я заметил, что на них есть и другие мои вещи. — Какая разница, — отмахнулся он и перевёл тему. — Что ты делал в коридоре посреди ночи? —Он ходил курить! — ответила за меня Виола, забираясь под одеяло радом с отцом. — Он всегда так делает перед сном. Я удивлённо приподнял брови. — Я не курю, леди Виола, это вредно для здоровья, — сказал я чистую правду, я и правда никогда не брал в рот сигареты. — Куришь! Куришь! — она посмотрела на отца. —Папа, он врёт! Майлхайрер болезненно поморщился, словно у него разом заболели все зубы, и погладил дочь по голове. — Взрослые не любят выдавать свои секреты, солнышко. Я открыл рот, чтобы сказать, что, вообще-то, я и правда не курю, но вовремя опомнился, поняв, что лишь подхлестну девочку продолжать утверждать обратное. Я ещё раз взглянул на непонятно откуда взявшуюся пижаму, и внутри у меня завозилось непонятное беспокойство. Я зашёл за ширму, чтобы переодеться. Откуда она здесь? Может, горничная случайно перепутала комнаты, в которые нужно было отнести выстиранную одежду? Но тогда почему хозяин не сказал мне об этом? Что-то не складывалось, виски стало покалывать. Странно, обычно после таблеток головные боли не беспокоили меня до утра. Переодевшись, я вышел из-за ширмы — дети и хозяин уже устроились на кровати. — Спокойной ночи, — пожелал мне Майлхайрер, когда я лёг с краю, чтобы не тревожить притихшего Тима. — Спокойной, — отозвался я. Примерно с час я неподвижно лежал, привычно не способный заснуть. Тимоти не двигался, дышал он размеренно, сначала, очевидно, притворяясь спящим, но через время всё же уснул взаправду. Виола долго ворочалась, устраиваясь поудобнее, но постепенно затихла и засопела. На счёт хозяина я никогда не мог сказать точно, спит он или притворяется. Спустя какое-то время я решил, что не стоит оставаться здесь до утра, дети, конечно, скорее всего не обрадуются, проснувшись утром и заметив моё отсутствие, но всё лучше, чем в приступе головной боли снова кричать на них. Стараясь не шуметь, я встал с кровати и направился к двери, решив, что одежду заберу завтра, а по пустым коридорам дома можно прогуляться и босиком в пижаме. — Не спится? Я замер с рукой, занесённой над дверной ручкой. —У меня бессонница, если вы помните, — тихо сказал я. — Ах да, таблетки. Как продвигается твой отчёт? Сначала я даже не понял, о чём он говорит, только спустя пару минут до меня дошло, что он о моём обещании записывать симптомы болезни. — Как только у меня появится время за него взяться, тут же сообщу вам. — Очень мило с твоей стороны, — Майлхайрер плавным движением встал с кровати и подошёл ко мне. — Тебя что-то беспокоит. Да, меня беспокоила пижама, появившаяся на его полках каким-то неведомым образом, но весомых причин для тревоги не было, и я решил поднять другую интересующую меня тему: — Да, Кассандра. Вы так и не нашли её? В глазах Майлхайрера мелькнуло что-то странное. Он явно не хотел говорить об этом, но всё же произнёс: — Она в городе. Я облегчённо выдохнул — всё же её не сожрали дикие звери по пути туда, но тут же спросил: — Она в порядке? — Ей вряд ли что-то навредит, — уклончиво ответил Майлхайрер. Я нахмурился. — Что вы имеете в виду? — Мари защитит её, если поймёт, чья она дочь. Я мотнул головой. Имя «Мари» я слышал второй раз за день. — Объясните толком, — попросил я, — кто такая Мари? От чего ей нужно защищать Кассандру? Некоторое время Майлхайрер напоминал кота, перед мордой которого долго возили лентой, а потом резко выдернули её из поля зрения. — Это… — он тяжело вздохнул, — сложно объяснить. Мари наш…мой друг. Она не даст Кассандру в обиду. — Она вернёт её домой? — спросил я, поняв, что более внятных объяснений вряд ли дождусь. Майлхайрер посмотрел на меня так, будто я сказал невероятную глупость. — Нет, разумеется, нет. Она втянет её в какое-нибудь авантюрное путешествие, в ходе которого спасёт меленький город, — он неопределённо качнул головой. — Или уничтожит маленький город, в общем, масштаб будет впечатляющим. — И в центре этого будет ваша дочь. Хозяин пожал плечами. — Мари разбила всех марионеток, сейчас я не могу ничего сделать. — Вы могли бы… — Нет, — оборвал меня он. — Никто не выйдет за ворота. — Кое-кто за них уже вышел, а вы ничего не делаете! — я не заметил, как повысил голос, но раздавшееся со стороны кровати копошение заставило меня говорить тише. — И, если вы так всё и оставите, выйдет ещё кто-нибудь! Майлхайрер насторожился. — Что ты имеешь в виду? Я вздохнул. — Кирриан, — пояснил я. — Я разговаривал с ним. Он боится за сестру и ему кажется, что вы ничего не делаете, чтобы её найти. — Я делаю всё возможное, — огрызнулся Майлхайрер. — Да, но он этого не знает, — ответил я. — Поговорите с ним, он достаточно взрослый, чтобы понять ситуацию. Иначе он отправится следом за сестрой. Майлхайрер прикусил нижнюю губу. — И как ты себе представляешь этот разговор? — сухо спросил он. — Как я ему это всё объясню? — Как взрослому, равному вам человеку. Майлхайрер нахмурился, брови сошлись на переносице. Он неопределённо махнул рукой в сторону двери, словно отсылая меня. Этот жест и его нежелание хоть как-то сгладить ситуацию неожиданно меня задели. Хотя я вообще не имел права с ним спорить. Не говоря ни слова, я вышел, прикрыв за собой дверь, хозяин не последовал за мной, и я счёл разговор оконченным. Раздумывая о том, как объяснить происходящее Кирриану и остальным детям, я вернулся в свою комнату и сел на кровать. Чудовищной усталости не было, и я решил всё же выполнить обещание, данное хозяину. Я открыл верхний ящик прикроватной тумбочки и вытащил блокнот, не глядя зашарил рукой в ящике в поисках карандаша, под руку попалось что-то прямоугольное и металлическое, обдавшее кожу холодом. Я удивлённо приподнял брови, пытаясь припомнить, что бы это могло быть, и решив, что гадать незачем, вытащил вещицу из ящика. Это оказалось зажигалка. Да, именно так. Металлическая, явно дорогая зажигалка с вытесненным узором — змея, обвивающая две камелии. Это было похоже на семейный герб. Некоторое время я разглядывал предмет, не понимая, откуда он мог взяться у меня в тумбочке. В голове копошились воспоминания из давнего прошлого, настолько давнего, что в те годы на свете не было ни одного ребёнка семьи Пастерли. Я тщетно пытался сконцентрироваться и чётко вспомнить хотя бы один эпизод своей тогдашней жизни, но мысли ускользали от меня, а в голове начинала нарастать режущая боль. Я продолжал крутить зажигалку и, наконец, откинул её крышку и щёлкнул кольцом, вызывая пламя, и долго задумчиво смотрел на пляшущий огонёк, не понимая, что же меня привлекло в нём, и неожиданно перед моими глазами появилась картина… Небольшой домик на окраине такого же небольшого городка, я сижу на застеклённой веранде и верчу в руках эту самую зажигалку, а напротив меня, развалившись на диване, лежит Майлхайрер Пастерли, он улыбается, и в уголках его глаз ещё не собираются едва заметные морщины…