5.1
В тот год в Ресторе лето выдалось удушающе жарким, солнце нещадно палило уже второй месяц, а редкие ночные дожди только усугубляли ситуацию, делая воздух более влажным и непригодным для дыхания. Местные жители взяли за правило не выходить из дому позже двенадцати часов дня и до шести часов вечера, после того как пару женщин нашли бессознательно лежащими на улице под палящими лучами солнца. Именно поэтому, когда в полтретьего дня в калитку его дома постучали, Майл сразу понял, что к нему пришёл не местный житель. Он перевернулся на бок и накрыл голову подушкой, в надежде, что незваный гость уйдёт, но через минуту стук повторился, а затем ещё раз и ещё. После пятого раза Майл выбрался из кровати и, шипя себе под нос ругательства, побрёл к выходу на веранду, по пути задевая катающиеся по полу пустые бутылки. Голова болела страшно, хотелось вернуться обратно в постель, но прежде нужно было послать гостя куда подальше. Встав в дверном проёме между спальней и верандой, он сквозь стёкла увидел застывшего у калитки незнакомого ему человека, заносящего руку для ещё одного стука. Увидев Майла, незнакомец остановился, опустил руку и перевёл взгляд на калитку, явно намекая на то, что его неплохо было бы и пустить. Майл облокотился об дверной косяк — парень явно был не местным, скорее всего из столицы, судя по манере не входить на чужую территорию без приглашения. Местные жители, если бы им что-то от Майла понадобилось, зашли сразу на веранду, а особо наглые принялись бы искать его по комнатам. «Что же ты тут делаешь?» — подумал Майл. Калитка была всего в десятке метров от дома, но в последнее время сильно упавшее зрение мешало ему разглядеть гостя даже с такого расстояния, единственное, что он мог сказать точно — у пришельца были платиново-рыжие волосы и до неприличия закрытая одежда. Майл подавил в себе желание вернуться в постель, пусть рыжий стоит там, пока не сгорит на солнце. Некоторое время Майл потратил на борьбу с этим желанием, покидать дом до жути не хотелось, но, если он попросит гостя войти внутрь, выгнать его будет гораздо сложнее. — Заходите! — крикнул он и, не дожидаясь, пока гость откроет калитку, вернулся в спальню, достал из-под кровати заляпанную чем-то футболку и натянул на голый торс. Когда он вернулся, рыжий как раз взялся за дверь на веранду и потянул её на себя, та отозвалась протяжным скрипом, и гость резко отшатнулся, сгорбился и закрыл глаза, словно в ожидании удара. Секунду спустя он, словно опомнившись, снова выпрямился и проскользнул внутрь. На его лице отразилась борьба нежелания снова услышать скрип и желания закрыть за собой дверь. Майл, с интересом наблюдавший за этим представлением, сказал: — Можете не закрывать. Рыжий вздрогнул и уставился на Майла испуганными глазами, затем щёки его покраснели, и он отвёл взгляд. Майл воспользовался возможностью разглядеть его получше — платиново-рыжие волосы, собранные в низкий хвост, коричневая радужка глаз, ближе к зрачку меняющая цвет на тёмно-оранжевый, маленькие веснушки, покрывающие нос и щёки. Парень был симпатичным, этого было не отнять, но главным достоинством Майл, без сомнения, отметил стройные длинные ноги в обтягивающих форменных штанах. Майл лет с пятнадцати понял, какой тип людей нравится ему больше всего, и молодой человек, стоящий перед ним, был практически стопроцентным попаданием в его идеал любовника. По крайней мере, касательно внешних характеристик. «Было бы неплохо, если бы у тебя в черепушке имелись ещё и мозги» — подумал Майлз, рассматривая подтянутые бёдра гостя. «Тогда я бы, пожалуй, влюбился». Он тряхнул головой, с усмешкой отмечая, что одинокое существование в этом богом забытом городке весьма некстати даёт о себе знать, особенно на контрасте со столицей, где ему никогда не приходилось страдать от недостатка внимания. — Итак, вы… — подстегнул он разговор. Гость выпрямился, взгляд его из смущённого стал подчёркнуто профессиональным. — Габриэль Хезер, младший инквизитор. Я здесь, чтобы задать вам пару вопросов. — Какая жалость, — досадливо цокнул языком Майл. — Такой красавец и из инквизиции. Он выжидающе уставился на Габриэля, ожидая реакции — на самом деле, ему было не слишком важно, кем он работает, просто хотелось проверить, смутится ли он. Майл поймал себя на мысли, что ему бы не хотелось, чтобы его гость это сделал — ему не нравились робкие люди. Габриэль не смутился, в его глазах мелькнула сталь. — С вашего позволения, сэр Пастерли… — Майлхайрер, — Майл не смог удержаться, чтобы не исправить. То, как удивлённо расширились глаза Габриэля, доставило ему много удовольствия. Скорее всего тот знал, как его зовут, но всё равно удивился. — Можно просто Майл. «Насколько легко тебя вывести из себя?» Он улыбнулся и облизнул губы. Габриэль, заметив это, выпрямился ещё сильнее. — С вашего позволения, Майл, я здесь не для того, чтобы вас развлекать, — отчеканил он. «О. Понял, да? Прелестно». — Вы гость из столицы, к тому же инквизитор, вы здесь только для того, чтобы развлекать меня и всех моих соседей, — спокойно пожал плечами Майл. — Хотите присесть? Майл качнул головой в сторону стоящих друг напротив друга диванов, между которыми ютился небольшой, залитый чем-то липким чайный столик. Габриэль поджал губы и элегантно сел посередине дивана, стоящего спинкой к окнам, Майл уселся напротив него, закинув руки на спинку дивана. Габриэль окинул взглядом заляпанный, покрытый сантиметровым слоем пыли диван и поставил не замеченный ранее Майлом портфель себе на колени, открыл его и вытащил из него стопку из восьми или десяти писем. Протянул её Майлу. Тот удивлённо изогнул бровь, но письма принял. — Что это? — он принялся перебирать их. Адресатом всех из них был он сам, а отправителем его мать. — Кхм, — Габриэль смущённо кашлянул, его щёки снова покраснели. — Ваши письма, они… вывалились из почтового ящика. — Очаровательно, — сказал Майл, не зная, как на это реагировать, и положил письма на столик перед собой. — Итак, чем обязан вашему визиту? По большому счёту он догадывался, каким именно будет ответ, но всё же хотел услышать его от Габриэля. Его гость вздохнул. — Это вы нашли труп леди Марианы Астерли на прошлой неделе? — Да, я. Майл тряхнул головой, не желая вспоминать кошмарное зрелище, увиденное им совсем недавно. — Она… Её тело лежало у вас в саду, вы можете предположить, почему? — Не имею ни малейшего понятия. — Вы были близко знакомы с погибшей? — Нет. Никто не был. Майл отвечал на вопросы, которые слышал уже десятки раз, автоматически не раздумывая над ними больше секунды. Он вытащил из-под столика недопитую бутылку вина, налил багровую жидкость в запылённый стакан, стоящий на столике, и поднёс к губам. От знакомого горьковатого вкуса стало легче. Габриэль на его действия никак не отреагировал, продолжая задавать вопросы. — Расскажите, как вы нашли труп. Майл поморщился, ему хотелось поскорее закончить этот разговор. — Примерно в два часа дня мне в окно бросили камень. Ближе к ночи я вышел посмотреть, кто это был и нашёл… её. — Почему вы вышли только вечером? Майл вздохнул и демонстративно поднял в воздух бутылку. — Я был пьян и спал. Мне показалось, что звон стекла мне приснился. Вечером протрезвел и увидел разбитое стекло. Несколько секунд Габриэль молчал, пока Майл пил из стакана. — Могло ли быть так, что Мариана приходила к вам днём, но вы не запомнили этого? Майл задумался, такого у него ещё не спрашивали. — Могло, — после минутного промедления сказал он. — Я никогда не закрываю двери. Но я не знаю, зачем ей могло понадобиться… Габриэль его недослушал. — Вы состояли с убитой в сексуальной связи? Майл поперхнулся и закашлялся. Габриэль смотрел на него цепким орлиным взглядом, и Майл понял, что именно этот вопрос и был главным в их разговоре. — Ей было четырнадцать, — просипел он, прокашлявшись. — «Да» или «нет», отвечайте на вопрос. — Нет. Разумеется нет. Габриэль не сдавался. — Могло ли быть так, что вы просто забыли о половом акте с ней? Майл замер, думая, что ответить. Не нужно было большого ума, чтобы понять, каким будет следующий вопрос. И всё же он задумался над ответом, прочёсывая собственную память. Нет, он помнил только звон стекла. — Нет, такого быть не могло, — как можно спокойнее ответил он. — Меня не привлекают дети, и я ни разу не напивался настолько, чтобы о таком даже задуматься. Габриэль кивнул и посмотрел на бутылку. — Вы часто пьёте? — Каждый день, — честно ответил Майл. — Уж два месяца. — Смерть отца сильно сказалась на вас, не так ли? Майл замер. Ему хотелось спросить, откуда Габриэлю это известно, но информация о смерти Роберта Пастерли не была секретом ни для кого, так что он не стал. — Да. К чему вы клоните? — Ни к чему, — пожал плечами Габриэль, он вытащил из кармана брюк прямоугольный предмет и принялся вертеть его в руках, явно не отдавая себе отчёта в этом действии. Приглядевшись, Майл понял, что это зажигалка, с вытесненным на ней гербом семьи. «Змея и два цветка…Хм» — он удивлённо приподнял бровь. — У меня нет задачи в чём-либо вас обвинить, сэр… Майл, — сказал Габриэль. — А у меня сложилось другое впечатление. — Не могу вас в этом винить, — кивнул Габриэль. — На самом деле я хочу предложить вам помощь. — В чём это? — Думаю, для вас не станет неожиданностью, если я скажу, что в убийстве леди Астерли ваши соседи винят именно вас? Майл поморщился. — Нет, не станет. Габриэль откинулся на спинку дивана, нарушив свою идеальную осанку. — По результатам вскрытия стало понятно, что у погибшей была сексуальная связь за несколько часов до смерти. Едва узнав об этом, её бабушка тут же заявила, что вас следует немедленно арестовать. Вас это не удивляет? — Нет, нисколько. Видя, что Майл не собирается развивать мысль, Габриэль вздохнул. — Убийство было совершено примерно в час дня, насколько я успел понять, местные жители предпочитают не покидать дома в это время. — Думаете, убийца кто-то из местных? Габриэль кивнул и очень серьёзно посмотрел в глаза Майлхайреру. — И у меня есть все основания полагать, что он хочет подставить своими действиями вас.5.2
Она сама виновата. Зачем она подталкивает меня к тому, чего мне не хочется делать? Зачем она говорит эти слова, после которых у меня нет другого выхода, кроме как прийти к нему? Зачем не запирает двери, чтобы кто угодно в доме мог в любой момент выйти на улицу? Зачем засыпает каждый день точно по часам, словно только и ждёт, чтобы кто-то предупредил его? Она вынуждает меня это сделать. Совесть гложет меня, заставляет двинуться в сторону его дома, а страх останавливает, вынуждает замирать перед каждой, даже самой мнимой преградой, в надежде, что она остановит меня. Я замираю перед каждой калиткой, в надежде, что та будет заперта, перед каждой дверью стою целые десятки минут и думаю: «Оставь, всё уже предрешено, скоро всё кончится». Но такой преграды нет, и даже калитка возле его дома закрывается на маленький перекидной крючок сверху, а мне ли не знать, как он откидывается. Я открываю её и иду дальше, в надежде на последний, спасительный рубеж —на дверь в дом. Поднимаю глаза и замираю — дверь распахнута настежь. Я в неверии смотрю на неё, ощущая предательство. Как так можно? Всё, теперь он виноват. Это Он сделал всё возможное, чтобы у меня получилось задуманное, это Он оставил дверь открытой, это он позволил мне сделать его смерть ещё более болезненной и долгой. Это он виноват, а не я. Мне и так плохо, чтобы брать на себя ещё и его грехи. Я медленно двигаюсь к двери, считаю шаги, в надежде, что он опомнится, встанет с кровати и закроет дверь. Ну, пожалуйста, пусть он её закроет. Я не хочу, мне страшно. Она меня не простит, проснётся, заметит, что меня нет и сразу же всё поймёт. Я не хочу этого делать, но совесть сжирает меня изнутри, и я делаю шаг за шагом. Я смогу. Сейчас я зайду на веранду, затем в комнату, подойду к кровати, на которой он спит, и сделаю то, что нужно сделать — то, на что у меня не хватило смелости неделю назад. Он сам виноват.5.3
— Подставить? Меня? — Меня отправили сюда по подозрению в ритуальном убийстве, — сказал Габриэль. — Есть основания полагать, что кто-то из местных жителей занимается демонопоклонством. Майл кивнул. Ну да, стоило бы догадаться, что инквизитора из столицы не пришлют сюда просто из-за очередной убитой девушки. — Вас же попросили никуда не уезжать из города, пока идёт расследование? Майл кивнул, начиная понимать, куда клонит Габриэль. — Убийце выгодно, чтобы я оставался на месте? — Именно. — Но с чего такие выводы? Габриэль пожал плечами. — Можете назвать это предчувствием. Так или иначе, я предлагаю вам свою защиту. А вы, в свою очередь, выведите меня на убийцу. Майл поморщился, ему не улыбалось постоянно находиться под присмотром инквизитора. Габриэль мог говорить что угодно, но этим предложением он убивал сразу двух зайцев — если Майл был убийцей, находясь рядом с ним, инквизитору будет проще найти тому доказательства, а если не убийца, то будущая жертва, тогда он выйдет на настоящего преступника. Майл задумчиво отвёл взгляд. Если же он откажется — буквально подпишется под тем, что признаёт себя виновным, и Габриэлю в любом случае ничего не помешает следить за ним. Майл обвёл взглядом комнату, стараясь не смотреть на инквизитора, и замер, увидев человеческую тень в дверном проёме. Он удивлённо поднял глаза, чтобы посмотреть, кто ещё пришёл к нему в гости, и замер, не в силах выдавить ни звука.