Утро.
Кларисса, миловидная девушка с щербинкой между зубов, сразу показалась Леви фальшивой: с порога елейно заулыбалась, будто выпячивая гнилую душонку. — Вас уже ожидают, — промурлыкала она и отодвинула штору. Массивная дубовая лестница не издала ни звука и показалась нескончаемой. Место, в которое они с Эрвином спозаранку пришли, пропахло тяжелыми духами и терпким куревом, и даже на широкой балюстраде нос терзал приторный аромат дурмана. Хотелось чихнуть. Стены отделали дорогими деревянными панелями, на балконе красовались резные балки, по центру зала сияла огромная люстра, а под ней расставили круглые столики с натянутыми белоснежными скатертями. Слева — сцена, справа — бар. Ни одного посетителя. Кларисса провела их по глухим коридорам до комнаты в тупике. В последний раз улыбнулась, приглашая войти, и уплыла обратно вниз на стойку к журналу гостей. Леви и Эрвин оказались в просторной полутемной гостиной бордового цвета. Пылающий в мраморном камине огонь нагонял духоты: отблески ламп ляпали потемки пятнами света, хотя можно было просто раздвинуть тяжелые занавеси и впустить солнечные лучи. Омерзение захлестнуло, стоило разглядеть развалившегося на диване богача с полураздетой девицей. Та ластилась, лезла к лицу, хватала за щеки и со сдавленными смешками тянула на себя, а он и шел, целовал в ответ, хватал за задницу и двигал теснее к себе. А их точно ждали? — Гости пришли. Голос раздался от окна: там бродила вдоль стола другая, темненькая, наливала себе вина. — А! Эрвин! Смахнув с колен девку, мужчина подорвался с места и понесся на них с протянутой рукой. Леви нестерпимо хотелось развернуться и немедленно покинуть пропахший спиртом блядушник. — Я дико извиняюсь, но, милостивая Сина, женщины… Как перед ними устоять, особенно перед такими… — Клаус, давай не будем тратить время впустую. Клаус все не мог оторвать глаз от длинноногих девушек, хлещущих вино. Замечал ли сопливый романтик, как те показушно красовались и заглядывались на куртки с крыльями? Вряд ли. — Время — один самых драгоценных ресурсов, как ты знаешь, поэтому тратить его впустую — неприлично. Клаус отвернулся от хихикающих дам, и те поправили рукава платьев, а затем молча удалились. Мужчины пожали руки. Клаус вернулся на диван, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на Леви с Эрвином, они же в свою очередь остались непреклонны. Клаус тяжело вздохнул. — Вот совсем не присядете? — Нет, — отрезал Леви. — Ладно, — Клаус потер веки, — хоть на вечере не стойте истуканами. Кстати, твое приглашение на комоде, капитан. Леви мотнул головой: на мраморной столешнице покоилась лакированная шкатулка. По словам Эрвина, внутри на мягкой подушке лежал цветок жасмина — пропуск на игру. — Честно говоря, Леви, не думал, что ты когда-нибудь станешь легендой. Хватило мгновения, чтобы Леви оглянулся. Какого хрена этому богатею есть до него дело? Клаус тянул лыбу до самых ушей, абсолютно точно норовя поиграть на нервах. Ага, конечно: за время службы выработался иммунитет. — А, если быть еще честнее, то я и подумать не мог, что подобным тебе тараканам по силам вылезти из ямы, — натянуто усмехнулся. — Кто же знал, что преступник из подземного города станет сильнейшим воином человечества и придет в дом к тому, кого однажды желал убить. Убить?.. Леви прищурился, вгляделся: Клаус показательно вздернул ладонь, а на ней — шрам, протянувшийся от края до края. Подумать только, что этот богатый полудурок когда-то бегал беспризорным мальчишкой в подземке. В памяти всплыло, как Леви вломился тогда в их укрытие и довел бы дело до конца, если бы не появившаяся Карин. — Мне доделать? — Клаус, зачем ты хотел нас видеть? Приглашение можно и выслать, как ты сделал с моим. — Милостивые богини, у всех военных хромает чувство юмора? Со вздохами Клаус достал сигарету и закурил, а портсигар открытым положил на стеклянный столик перед офицерами. Те проигнорировали гостеприимный жест. — Прошу, угощайтесь чем хотите: сигаретами, вином, женщинами. Не скромничайте. Я позвал вас, чтобы сообщить благую весть, и никак не мог озвучить ее в письме, — Клаус раскинул руки на спинке бархатного дивана и с гордостью заулыбался: — У вас появился новый спонсор и, спешу заверить, человек я очень щедрый. Леви покосился на Эрвина, но тот стоял и бровью не вел. Больше — его взгляд заострился. — Весть приятная, — Эрвин растянул губы в вежливой полуулыбке. — Как ты знаешь, Разведкорпусу всегда не хватало финансов, но с твоим покровительством, конечно, все в корне поменяется. Могу полюбопытствовать, что тебя подтолкнуло? — Личные мотивы, — отмахнулся тот. — Но это еще не всё! Коварный оскал не предвещал ничего хорошего, в какую бы обертку мразь не завернула свои идеи. Эрвин и Леви наконец увидели то, что заранее ожидали — ловушку. Спустя час они вышли на улицу: город к тому моменту окончательно проснулся, кэбы заколесили по мостовым, неторопливо прогуливающиеся люди наполнили мощеные улицы. Митра — лучшее место в стенах, если не смотреть под ноги. Леви смотрел. Когда-то там под землей он жил помойной крысой, а теперь какая-то дрянь пытается влезть в дела Корпуса под прикрытием благих намерений, а другая ему угрожает и требует невыполнимого, ради сохранения репутации и… — Эрвин. Они остановились у кованной оградки. — Вчера ко мне приходила Карин. — Так, — скрестив руки на груди, Эрвин внимательно всмотрелся в него, — что же могло ей понадобиться? — Кровь. — Твоя? — Если бы. Оболтуса нашего. Эрена. Брови Эрвина угрожающе сдвинулись в почти немом вопросе, но Леви продолжил: — Это не всё.Обед.
— Ты куда-то собираешься? — Рэй провела пальцами по лацкану костюма. — Зачем вывесил? — Вечером, но куда — командорская тайна. Она редко приходила в дедовский дом: обычно в главный корпус Гарнизона, а тут монетка перевернулась, и место встречи выпало на скромную гостиную. Рэй сидела с горячей кружкой чая в руках, ежилась, пока Пиксис не уселся напротив: — Ты сама не своя, — прокряхтел он, плеснул себе в чашку немного и предложил Рэй, но она отрицательно качнула головой: — Надо же! Решила бросить пагубные привычки? Только Анке не рассказывай, а то совсем доконает. Расслабленно усмехнулся, словно все в порядке и мир не трясется под ногами. Рэй притворялась, будто не замечает изучающих глаз. — Не хочется… — Это хорошо. Видно, смена корпуса пошла тебе на пользу. — Начальство строгое, — усмехнулась тихо, — вредное и чистоплотное. Твоя затея удалась. Дедовские веки устало прикрылись. — Ты позвал меня к себе перед самой вылазкой не просто так. Облизала нервно губы, горечь осела на языке. Конечно, она может не вернуться или остаться калекой. Пиксис не обмолвился словом о недавнем нападении, но Рэй догадывалась, что дед все давно прознал. А сейчас старался не задерживать взгляд на почти заживших ссадинах и синяках. — Думаешь, что я могу не вернуться? Решил… напоследок полюбоваться? Пиксис опустил чашку на блюдце. Сел поглубже в кресло и руки положил на подлокотники, вперил серьезный взгляд в Рэй. — Все возможно. — Но я вернусь. Обязательно. — Тебе страшно? — Нет, — смахнула капли чая с губ, — нет. Хотя, немного, я просто… «Боюсь облажаться и подвести». Кровавые лужи под ногами и ошметки израненных тел — это ее прошлое, настоящее и будущее. Хруст имбирного печенья с Шиганшины преобразился в хруст костей, в ночных кошмарах истошные крики бередили раны. А потом титан убивал человека. Как в жизни. Как… через несколько дней. — Рэйла, — она посмотрела на деда, — не каждый человек готов пойти еще раз в огонь, но если ты решилась, то тебе придется пройти путь до конца. Всем страшно и мне, дорогая, тоже, но отступать нельзя.***
В суете Рэй не сразу поняла, что на лестнице случайно задела плечом не незнакомца, а своего капитана. Спешно извинилась и хотела продолжить путь дальше, но затормозила. — Сэр? — Леви остановился и оглянулся. — Вы в костюме? Сегодня прием у короля? — Что за пургу ты несешь? Рэй ступила на ступеньку выше, схватилась одной рукой за деревянные перила, но глаза прилипли к его отглаженной белой рубашке и соблазнительной крепкой груди в черном пиджаке, а цветущая бутоньерка окончательно очаровала. Кажется, Рэйла потерялась в тканях и во времени, зависнув на месте непозволительно долго. — Просто… странно, но вам идет. Леви отвернулся, и каждый неторопливо пошел своей дорогой. — Рэйла, — окликнул теперь он, и она тут же повернулась: — не покидай город. — Почему? — Потому что приказ. — В свой увольнительный я… Она не успела закончить, потому что Леви стремглав поднялся, и Рэй поперхнулась от поступившего к груди жара. — Прекрати со мной спорить. Делай, что я говорю, иначе повяжут и глазом моргнуть не успеешь. — Да… капитан. Спустя мгновение Леви спустился на улицу, а Рэй судьба толкнула в сторону балкона: захотелось проводить и, может, догадки преобразятся в ясное решение. Может, она поймет, куда же капитан и ее дед собрались этим вечером. Рэй видела, как Леви прошел до черного кэба, рядом с которым стоял такой же одетый майор Майк Захариус, главнокомандующий Эрвин Смит и… майор Карин Карвен в черном плаще.Вечер.
Кто-то обязательно погибнет. Вдруг это будет кто-то из отряда? Из тех, к кому она привыкла, привязалась? Полюбила… Эрд, Гюнтер, Оруо, Петра и Эрен с Леви… Она сама. В памяти Рэй слабым огоньком замигали теплые воспоминания последних дней: мозолистые пальцы, мелкие шрамы на обратной стороне ладони и у виска, бессонные ночи, залегшие синяками на бледной коже под глазами, прямой нос, потресканные губы. Ей показалось, или они с Леви стали чуточку ближе? Роднее, что ли… И Рэй претило чувство, которому она как раз и позволила вырваться тогда, когда поцеловала. Душа любые клетки пробьет, а в Леви она представляла спасение. — Твою ма-а-а-ать… Закрыла рукавом глаза. Хотелось… Нет, проснулась чистейшая необходимость выпить. Выжечь муку алкоголем, пустить по крови лекарство и забыться в подворотне — как раньше. Но цены в столице откусывали руки не хуже титанов, только жизни плевать на это было и сама привела Рэй к местному бару: повернув голову, она увидела витиеватую вывеску «Жасмин». Необычный аромат внутри сразу заявил Рэй: тут не накидаешься. Пройдя через шторы, она вышла в роскошный зал с круглыми столиками перед оживленной сценой с задорными танцовщицами. Рэй остолбенела. Никогда раньше не была в ресторанах, оно и понятно: разведчикам и гарнизону сюда хода нет. Найдя бар на другом конце зала, она сразу тронулась в нужном направлении, но успела несколько раз почувствовать на себе непонимающие взгляды. В спину прилетел шепот, сдобренный гадкими смешками. — Здравствуйте. Что у вас есть выпить, но не за огромные деньги? — она даже скрывать не стала, что в кармане у нее нежирный кошелек. — Но покрепче. Подняла наконец голову: тонкокостный, высокий седой мужчина с идеально ровными усами и морщинами на лбу смотрел на нее сверху вниз, словно еле сдерживаясь, чтобы не прогнать. — Боюсь, даже самые недорогие позиции окажутся для вас… неподъемной суммой. — Мне и не нужны «недорогие». Мне нужны самые дешевые и крепкие. Рэй обвела глазами разноцветные бутылки, осмотрела колонны по бокам, извилистые золоченые канделябры, свисающий с массивной люстры хрусталь, сцену. Оглядела гостей: офицеры, банкиры, министры — некоторых Рэй знала. Наверное, есть и дети аристократов — слишком уж вылизанные юнцы попадались. Тут Рэй заметила странность: вокруг столов крутились одинокие молодые дамы с затянутыми корсетами, распущенными волосами, а платья их отличались высокими разрезами. Девушка с солнечными волосами поставила ногу на соседний стул, открыв молодым людям за столом вид на белые чулки. Рэй хотела спросить про куртизанок, но опешила, стоило ей увидеть балкон второго этажа и ткнуть туда пальцем: — А там что? — Место отдыха. — Как туда попасть? Старый бармен дернул усами. — Никак. Сегодня там закрытый вечер. — А что за вечер? — Покер. Покер! Выпивка и покер точно помогут избавиться на вечер от пагубных мыслей. Хотя раздражающий старик с этой же задачей справлялся не хуже. — Как мне туда попасть? — Вам следует внести проходной взнос для получения приглашения. — Отлично! Сколько? Рэй потерла руки: серебряники на черный день еще валялись в кошеле, а к чему серебро покойнику? Старик растянул губы в язвительной улыбке. — Десять серебряных. — Десять?.. Рэй отхлебнула из стакана. На вкус совсем не бурда: нотки черемухи, апельсина и древесины. Десять… ну не совсем поборы, но будет ли у нее столько? Она только потянулась к монетам, как старик выдал: — Десять тысяч серебряных. Рука Рэй зависла в воздухе. Брови поползли к черной ленте. — Да за такие деньги можно и дом в стенах Розы купить! И скотину с хлевом вдобавок! — Очень сочувствую.***
Дымка застилала проходы: посреди курящих высокопоставленных шишек разного размера Майк шмыгал и прикрывал нос платком, отмахивался от выпивки. Леви тоже хотелось скрыться, но приказом велено присутствовать на вечере и — доехали — отбить бабла погуще. Ради Корпуса… Он держал стакан, считывал по хмельным лицам чужое настроение, прощупывал обстановку. Но обстановка в основном состояла из разодетых девиц, эскортировавших мужчин вдвое старше себя в уединенные гостиные. Ясно всё. Игра проходила в отдельной ложе: за круглым столом уже сидели владелец оружейного завода Клод Ронкус, министр Шиво, славящийся своей нетерпимостью к низшему классу, Найл Док и двое неизвестных. — Твоя жена знает, где ты вечера проводишь? — поддел того Эрвин точно по старой дружбе. — Сверхурочные. Все постепенно расселись: заветные карты лежали по центру и дожидались своего часа. Вокруг игроков вились женщины, невзначай ласково поглаживали плечи сидящих, хихикали и эротично нагибались, когда их подзывали. Леви мутило, поэтому он сжимал кулаки и отводил взгляд. Рядом с ним уселась Карин. — Что такое? — она закурила. — Нет подходящей? Обычно мальчики выбирают женщину по маме. Серые глаза впились в равнодушное лицо Карин. — Даже не думай, что тебе удастся что-то пронюхать. — А есть что? Леви приблизился и заговорил еще тише. Для верности. — Зачем тебе кровь? Тебе разве не хватило отчетов? — Она необходима не мне. Леви отпрянул. Кому? Посмотрела на серьезного Эрвина неподалеку. Клаусу, что ли? — Ты разве не знаешь? Он монополист, — Карин протягивала слова, а Леви сильнее хмурился: — Все аптеки стен принадлежат ему. — Он из Равичей? — Именно, — кивнула она. — Странно, что Эрвин тебе не сказал. Стол пошатнулся: министр Шиво отодвинулся и усадил на колени скуластую девушку с рыжими кудрями в бежевом платье. Лампы подсвечивали персиковую кожу, голубые глаза красиво блестели, как бисер на ее платье. Не похожа на шлюх из салона: те и держались иначе, и одеты были в пестрые наряды с сиськами навыкат. — А! Прошу меня простить, — Леви оглянулся, а там из-за штор вышел довольный Пиксис. — Дела задержали. И он тут? — У бара застрял? — захрюкал министр, а девка ему поддакнула. Хоть внучку с собой не приволок вторым гостем, а уж она бы точно не отказалась. Пусть сидит подальше, в безопасности от… человека, сидящего рядом с ним. — А вы прозорливы, господин министр. Грех не заглянуть в один из лучших. — Если не считать ресторан барона Балто, — вставил незнакомец, на вид лет двадцать от силы. — Рад вас видеть, командор. Сегодня намечается хорошая игра. — Это да, и я вижу у нас новичка, — Пиксис сел рядом с Эрвином и посмотрел на Леви. — Капитан, добро пожаловать. В прошлый раз майор Захариус оставил нас всех без штанов. Леви не успел ничего сказать в ответ, как комнату огласил громогласный чих. — Простите, — Майк промычал в платок. — Эта дурь… Невозможно дерет нос. Ложа и вправду пропахла табаком и тяжелым парфюмом. Позади послышались быстрые шаги. Крупье, парень с удивительно тонкими кистями, встал на положенное место и взял карты. Во фраке и с прилизанными к скальпу блондинистыми волосами. Столичные. Из ниоткуда смуглые женские руки поставили перед Леви набор фишек в лакированной коробочке, а позади закрылись двери. Красочные медальки одна к одной смотрели на него, как на старого друга. Минуты — игра началась — раздали карты, прозвучали заветные слова: «Ваши ставки, господа». — Капитан Леви, — вдруг забухтел Шиво, — позвольте полюбопытствовать, почему вы вдруг покинули штаб? — Можете спросить моего начальника. Он тут, рядом. Жалкие попытки министра отвлечь внимание и раздражить схлопывались вместе со стуком фишки о велюровое покрытие стола. Карты сложились в удачное Каре, и было бы славно раздавить подозрительные прищуры одной сменой — Леви медленно поменял карту и тут же подметил дернувшуюся мышцу на лице Клода. — Капитан вправе проводить свободные вечера так, как он считает необходимым, — присоединился Клод Ронкус. — Однако одно из наших главных, не побоюсь этого слова, орудий против мощи титанов приехало на покер, оставив перевертыша на произвол судьбы? Язвительность блеснула в вежливых полуулыбках Ронкуса, а его впалые щеки и мешки под глазами добавляли пугающей таинственности. Хитрый жук. — Спешу заверить, — заговорил Эрвин, — что Эрен остался под надзором элитного отряда и не только: все бойцы разведки обучены противостоять титанам. Пока шли разговоры, Майк втихую поменялся картами с Карин. Леви невзначай подумалось, что курение ядреного табака может входить в её стратегию: никто в их с Майком сторону не посмотрит, потому что одна похожа на дымоход, а второй весь в соплях и с красными глазами. Блять, даже у него заслезились, и потому он только услышал, как всю игру напряженный Найл Док тоже не упустил момента добавить: — Но решение суда, по которому этот… мальчишка был вам выдан, предписывает исключительный контроль капитана Леви. — Всё так. А пока он под стражей. Светские разговоры текли бурной рекой, игроки меняли карты и повышали ставки, дилер мастерски раздавал карты, предельно точно подсчитывал чужие деньги и бесстрастно терпел упреки зажравшегося молодняка. Один оказался сыном банкира и вылетел первым: оболтус знать не знал правил и корчил рожи. Министр Шиво не пытался следить за языком, а его девка мозолила глаза. Слезала с колен и начинала бродить вокруг стола, заглядывая ненароком в карты, будто разминая затекшие ноги. В какой-то момент что-то мягкое коснулось щеки Леви. Совсем оборзела? — Отойди от него, — Карин заметила первой. — Извини, я что-то не то сделала? — Не играй в дурочку. — Лапушка, вернись ко мне, — закурлыкал Шиво, нехотя вытаскивая изо рта сигару. «Лапушка» лишь рассмеялась. — Могу помочь определиться, — безэмоционально продолжила Карин, — но для начала выйди за дверь, если не хочешь оказаться с простреленной головой. Леви подозрительно покосился: Эрвин с Майком тоже посерьезнели. Крупье перестал шелестеть картами. — Я здесь работаю и не имею право покинуть клиента, пока часы оплачены. — Я в курсе. Вон. Стул захрустел: Леви отодвинулся от спинки, почувствовав пальцы на спине. «Лапушка» с ехидной усмешкой нагнулась к унылой Карин. — Тебе рассказать правила салона «Жасмин», полицейская? Опасность шептала на ухо Леви так же громко, как «Лапушка» напирала на Карин Карвен. Все рыжие такие отважные? Карин опустила голову, спрятавшись за ровной челкой, а «Лапушка» самодовольно задрала подбородок. Леви заметил, как белобрысый охранник засуетился и улизнул за двери. Карин Карвен тихо засмеялась. — Правда, совершенно тупая. — Карин, — рыкнул Найл. — Я лично собирала девушек для клуба, и все сидящие здесь это знают, в отличие от тебя. Пальцы Карин заскользили по юбке к закрепленному на бедре револьверу. Леви быстро среагировал: перехватил их и сжал. Не шутила… — Друзья! — внезапно из-за штор с распахнутыми руками вышел разодетый Клаус. — Как проходит вечер? Вам не скучно? — Чуть девке мозги не вышибли. — Да что вы говорите, командор Док, — улыбнулся Клаус, опуская глаза на Карин. — Значит, вовсю развлекаетесь. Эрвин со вздохом потер переносицу, а Майк вновь зачихал, причем безостановочно: потом и вовсе сорвался с места и вылетел из комнаты. Наверное, на свежий воздух. Клаус продолжал крутиться позади Леви, и капитанское терпение таяло на глазах. — Прелесть моя, может, мы с тобой тоже прогуляемся? Клаус положил ладонь на женскую талию, но тут встал министр Шиво. — Нет уж! — запротестовал он. — Пусть останется здесь, иначе, сэр, это уже неуважение к собственным гостям. — Министр, о каком уважение может идти речь, если дело в защите жизни человека. Вы можете спросить у представителей Разведки, что будет честью: спасти жизнь человеку или расплатиться по счетам. Министр осел на стул, засунул сигару в рот и взялся за карты. Клаус все же уговорил «Лапушку», и та послушной овечкой последовала за ним. Леви ощутил на себе чужой взгляд — Карин. Она безотрывно смотрела на него все это время, пока он продолжал крепко сжимать ее пальцы. Отпустил и убрал руку. Оба сели ровно. От вынужденной поспешности и неловкости пекло ладонь, но игра продолжалась: карты лежали рубашкой вверх, фишки покоились в пополненном ларце. Но простое действие на опережение непонятно с чего вгрызлось в кадык. Леви потупил глаза и вдруг решил спросить: — Что за хрень про счета? — Шиво казнокрад. А теперь узнал, что Полиция в курсе. Да, Найл знал, и здесь он, как и Пиксис, по той же причине, что и вы, — вдруг Карин довольно улыбнулась. — У этой девчонки будет насыщенная ночь.***
— Симус, — уже выходя из ложи, Клаус остановился, — сядь за стол. Тот явно опешил: — Что? Да какого хрена, Клаус? Мы так не… — Делай, что говорю. Сядет, куда он денется. Подхватив за талию министерскую шлюху, Клаус принялся заливать в женские уши все подряд от сущей ерунды до абсолютной ахинеи, лишь бы она смеялась и со всем соглашалась. Так они выпорхнули на внутренний балкон. — Так, как тебя зовут? Пальцы Клауса засеменили по ажурному боку платья. — Ванесса… Клаус зажал Ванессу у балюстрады, расставив руки по сторонам, зашептал в выпирающие ключицы медовые речи о достоинстве, о красоте, о «неужели такая красавица спокойно ложится с жирным стариком?» — Ванесса, ты знаешь, что такое счастье? — Я знаю в чем оно. — В любви?.. — Нет же! В деньгах! Клаус засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил маленькую скляночку. Ему нафиг не сдалась ни она, ни Шиво, которого завтра навестит налоговая полиция. Это он же и натравил, когда тот переменился во взглядах и со словами «ничего личного, это бизнес» заключил сделку с лордом Балто. — А если завтра Шиво окажется за решеткой? — он зашел с другого края. — Он оставил тебе заначки? Открыл счет на черный день? Ванесса отвела глаза в сторону. — Нет… — Ванесса, ты же умная и понимаешь, как важна стабильность. Среди моих девочек ты будешь купаться в роскоши, и таких зажиточных гостей будет целая дюжина! Ты никогда не останешься на улице, сможешь выбирать, а не мириться… Он же тебе не нравится. Получилось задеть: девушка прикусила губу, брови сдвинулись к переносице. Клаус продолжал гладить нежные женские руки, не видавшие тяжелой работы, коснулся кремового кружева у кистей. Длинные ноги, тонкая шея, стройная талия и стервозное лицо — такие нравятся, их чаще берут. — Хорошо, — выдохнула она. — Но если ты удвоишь. — Безусловно. Нам надо отметить! Быстро откупорив склянку, Клаус с хищным оскалом подлез поближе и высыпал горсточку белого порошка прямо на вздымающуюся грудь Ванессы. Громко вынюхал, а она содрогнулась под ним от смеха. — Что ты делаешь? — Праздную. Будешь? Он отсыпал немного на кулак и поднес к ее лицу. Она подозрительно прищурилась: — Ощущения, — затарабанил он, морщась от прилива энергии, — будто все силы стен разом твои. Настроение взлетает до небес, как если бы ты выспалась за всю жизнь. Поверь, куда лучше вина. Секунда и Ванесса склонилась. Вынюхала и отшатнулась с широко распахнутыми глазами, почесала нос, воодушевленно охнув, но быстро заткнулась, когда Клаус налетел с мокрым поцелуем. Они нарушали всевозможные правила здравого смысла, просто живя свою жизнь и откровенно целуясь на балюстраде прямо над громыхающем торжеством в ресторане. Мельком заметив у бара знакомую куртку, Клаус отстранился: вот же, полицейская зашла. Женщины редко заглядывали в «Жасмин». Приглядевшись, он узнал Крылья свободы. Это та самая рыжая. Рэйла, кажется, Келлер — внучка Дота. Сразу вспомнилась Карин с кислым лицом. — Ты куда? — Дела обсудим завтра, лапушка, — отмахнулся Клаус и зашагал вдоль перил к лестницам. На пути Клаус столкнулся с летящей в его сторону Офелией. Неслась пулей, приподняв голубую юбку, туфли сняла и держала в руке, куда-то торопилась, причем разозленная и с растрепанной прической. Клаус двинул челюстью: — Эй, солнышко, что случилось? — Давай без елейности, Клаус, — дернула широким рукавом халата. — Я отпахала за сегодня на два часа больше оговоренного. Ноги гудят, а мистер Робертс чуть не вырвал клок волос, просто… Я ухожу. — Погоди, — Клаус перехватил ее за локоть. — Возьмешь завтра выходной. И… Клаус обернулся, понизил голос. — Там стоит новенькая. Введи ее в курс дела, а если не поймет, то вышвырни и пусть катится. Ах, да!.. Клаус выудил из кармана фишку, и Офелия, давно заучившая выходки начальника, тут же отрезала: — Ты достал. Я не хочу туда идти. — Нет, ты пойдешь и передашь Симусу послание, — аккуратно засунув фишку между грудей, Клаус чмокнул Офелию в щеку и радостный помчался на первый этаж: — Обязательно сядь на колени! Ты ему нравишься!***
Рэй тянула второй стакан. Давно бы выпила, сиди она в баре попроще. Неожиданно место с ней заняли, хотя было достаточно свободных стульев. Зачем? Но стоило рту пришедшего открыться, как Рэй ощетинилась. — Вот так встреча! — заскрипел стул. — Не знал, что ты все же навестишь меня, а где твоя подруга? Этот непринужденный тон, мелодичный голос и наглость. Скосив глаза на рукав сливового костюма, Рэй крепче стиснула бокал. К ней подсело чудовище, способное одним выстрелом убить человека, не моргнув и глазом. Но еще и спаситель… Рэйла выпила до дна. — Что надо? — Я потревожил твоё благородное одиночество? — он достал сигарету и закурил. — Реджи, налей как обычно и… Что ты предпочитаешь? — Мэм выбирает крепкое, — опередил жеманный Реджи. — Нет, с меня хватит. Слишком затратно. — Я угощаю, — улыбнулся ей. — Мне не жалко. — Да… Кто ты такой? Чудовище откинуло каштановые кудри с глаз и протянуло руку — Рэй глаз не отвела. — Клаус Мизьер. Граф и владелец салона «Жасмин». Губы растянулись в горделивой улыбке, глаза игриво блеснули: граф и бандит в одном лице прилепился к армейскому сапогу сырым листком. Рэй насторожилась. — Так это твой салон. — Я же сказал. — Мэм, — Рэй дернула голову на бармена, — ваш напиток. Взять не решалась. Будет ли ее действие приравнено к одобрению и согласию на разговор? Но, смутившись от самой мысли отказаться от халявной выпивки, Рэй углядела, как позабыла себя прежнюю — беспринципную — и, озлобившись на свою медлительность, приняла угощение. Какая разница, если он не просто убил, а спас? В хрустальном бокале подали виски с вялеными вишнями на дне. Рэй отпила: терпкий, согревающий, с пряным послевкусием. — Спасибо, — пропустила, разворачиваясь обратно к стойке. — Может, и на игру пропустишь? — Ах, нет… Боюсь, это будет против правил. В унисон усмехнулись, и Рэй невзначай глянула на графа. Напыщенный, вальяжный, но если приглядеться к рукам, то можно заметить россыпь мелких рубцов. Блеклых, почти сливающихся с кожей. — Не белоручка, — прыснул он, и Рэй отвернулась: — На моем теле найдется шрамов не меньше, чем на твоем. — Я это уже поняла. Послышался скрип и шум двигающегося стула — Клаус пересел еще ближе. — Ты такая грустная… Или ты меня боишься? — Рэй. Меня зовут Рэй, и нет, я не боюсь тебя. — В чем тогда причина твоей опечаленности? — Оп-п… Опечалености? — вздернула бровь. — Ну вы, графья, и выражаетесь. — Будь ты обыкновенной девушкой, то я мог бы предположить, что запиваешь боль по неразделенной любви, — весело заметил Клаус, а Рэй глотнула еще: — Но, учитывая скорый выход Разведки за стены, скорее всего дело в неминуемой опасности. — Можешь проще выражаться? Клаус отпрянул, приосанившись. Застучал пальцами по лаковой столешнице. — Вот это да… Подытожил сам для себя, смотря на нее, и, хоть Рэй чувствовала пристальный взгляд, бутылки напротив были интереснее. — Двух зайцев. — О че?.. В этот момент девушка, разносившая напитки, не удержалась на ногах и чуть не упала лицом вперед, если бы не молниеносная реакция графа. Но, к великому несчастью Рэйлы, недопитый бокал с вином опрокинулся прямо на ее белые штаны, и розовое пятно поползло по бедрам. Рэй вскочила, матерясь. — Простите! Пожалуйста! — залепетала официантка то Рэйле, то Клаусу. — Мне так жаль! Простите, как я могу вам помо… — Птица моя подбитая, — задорно заболтал граф, выпуская из рук испуганную девушку, — успокойся. Иди ко всем, продолжай работать и не забудь впредь смотреть под ноги! Рэй стояла с разведенными руками, кусала губы, точно понимая, что, если не застирать, то Леви ее пришьет к земле одним махом. — Блять!.. Мне… Мне надо идти. Капитан меня угрохает. — Капитан?.. Нет, подожди, — Клаус встал со стула, оглядел Рэй с макушки до пят, приставив палец к губам. — Мы это так не оставим. Это моя вина. — Твоя? — Это произошло в моем ресторане. Думаю, я могу тебе помочь, к тому же время у нас есть и терять его не стоит. Толком ничего уже не соображая, Рэй согласилась. Раз граф такой щедрый и считает конфуз своей виной, то, может, тогда и раскошелится на новые штаны.***
— Не казармы, но жить можно. — Ага. Смешно. Особняк поражал своим величием: холл, выложенный шахматной плиткой, и массивная лестница из темного дерева первыми встретили гостей. Рэй невольно загляделась, подмечая извилистые рисунки на стенах, дорогие часы над ореховым комодом и снова королевскую люстру с блестящими подвескам. Рэйла торопливо следовала за Клаусом, старалась широко рот не раскрывать и восторга не показывать, но он, проклятый, все замечал. На второй лестнице вдоль стены в резных багетах висели портреты, скорее всего, членов семьи. Первым Рэй встретился мужчина, уже поседевший, с острыми чертами лица и осуждающим, даже уничижительным взглядом. Он стоял среди листьев липы бледный как смерть. — Гидеон Равичи, — сообщил Клаус приподнятым голосом, спустился к Рэй на ступень. — Основатель аптечного дела дома Равичи и мой покойный дедушка. Страшный был человек. Пойдем. Клаус поманил Рэй за собой. — Это его жена и моя бабка, к сожалению, не застал. Говорят, прекрасной дамой была, чуткого сердца — Марлена. Больше ничего я о них не знаю. Вот про отца известно больше, но нам придется проследовать в картинную галерею, если захочешь познакомиться, так скажем, со всеми. — Картинную галерею?.. Что за дичь: какая еще галерея? Значит, так выглядят графские усадьбы? Дом на сто комнат с парком и конюшней, получается, что и слуги будут? — Да, — качнул головой Клаус. — Но это долго и нудно. Картины казались несоизмеримо огромными: приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть лица. И снова мужчина во фраке и с тростью, с темными волосами и короткой бородкой на фоне голубого озера и ив. Возвышаясь перед Рэйлой, он не отпугивал так, как предыдущий, а внушал мнимое благополучие и доверие. Наверное, дело в глазах. — Граф Феликс Мизьер. Мой отец. Рэй повернулась к Клаусу, но он тут же двинулся дальше. — Моя матушка — Патриция Мизьер. Дама своенравная, но по-своему прекрасная, — глянул заговорщицки на Рэй через плечо. — Очень её люблю. Портрет поражал своей жгучей красотой: черные локоны ложились на плечи, открывали тонкую шею; тени подчеркивали скулы и точеный подбородок, а глаза смотрели прямо в душу. Рэй смутилась и вспомнила первые портреты, а особенно Гидеона Равичи. Должно быть, его дочь — уж очень похожи. Следом в ряду портретов шел молодой улыбчивый парень с яркими голубыми глазами. — Эдмунд, мой старший брат. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? Древняя традиция? Да ей по большому счету наплевать, завтра уже забудет, а на штанах пятно успеет въесться за время разглагольствования. — Какая разница, если послезавтра ты помрешь, — пожал плечами Клаус и мотнул головой в сторону тянущихся коридоров. — Нам туда, не отставай.***
Ванна. Как давно она не купалась нормально, в горячей воде. Не упуская возможности, Рэй крутанула вентиль, быстро разделась, и, пока вода звонко лилась, успела застирать штаны. Быстро развесила, где пришлось, оставив еще время для наслаждения благами человечества. Долго отмокать Рэй не могла, но ополоснуться успела. Подошла к зеркалу, наспех промокнула волосы полотенцем, пробежалась глазами по тюбикам, баночкам и флакончикам на тумбочке. Одна фиолетовая с витиеватый огранкой так и манила к себе. Рэй не удержалась, откупорила и понюхала. Лаванда… Помазала запястья, за шеей, остатками на пальцах провела по груди и вдруг услышала мелодию из спальни. Покрепче запахнувшись полотенцем, босыми ногами зашлепала на звуки фортепьяно. Рэй играть не умела и редко слышала, как это делает кто-то. Обычно пиликали на скрипках в кабаках или же бренчали на гитаре. На худой конец дудели, но фортепиано… В ссаных барах не сыскать. Рэй сунулась в комнату осторожно, не торопясь, прислушиваясь к каждому аккорду, но Клаус, виртуозно игравший на клавишах, остановился, когда Рэйла дошла до центра мохнатого ковра. Посмотрел на нее томным взглядом, шмыгнул и быстро утер нос. — Решила принять ванну. — Да, знаешь, вино оно… липкое такое. — Не оправдывайся, — встал из-за инструмента и пошел к ней. — Это пустяки. — Все аристократы умеют играть? Вас с детства учат? — Не знаю, — повел плечами. — Меня все не интересуют. Я сам научился, играю только для себя и своей души. Может, военному сложно понять хрупкость чувств. — Ты говоришь это разведчику. На столе будто ребенок разбросал побрякушки и блестящую мелочевку — Леви бы за такое уши оторвал. Толстый шкаф на маленьких кошачьих лапках устроился у стены, над королевской кроватью повисли темно-бордовые ткани, уходящие под деревянную корону. — Мда, — он почесал голову. — Нехорошо вышло. Вы же главные гробовщики всех стен, хотя не очерствели ли ваши сердца за все время? Ничего личного, но я плохо понимаю принцип смерти за идею, причем, малоценную, в отличие от человеческой жизни. Ты же вроде гарнизонская, почему поменяла войска? Рэй остановилась и строго посмотрела: — Так было нужно. — Значит, ты видела перевертыша. Он правда таков? Промолчала. — Разведка не все рассказывает и, скажу честно, народ водить за нос проще, чем власть имущих. Ваши отчеты далеко не прозрачны. — Что за хрень? Хочешь дискредитировать корпус? — Нет! Ни в коем случае! Всего лишь утоляю легкое любопытство. Клаус подошел ближе, засунув руки в карманы. Улыбался мягко, успокаивающе, его голос лился как утихшая уже мелодия фортепиано, а движения убаюкивали. — Я падок на всё новое. Он опустил голову, а Рэй приподняла подбородок. От Клауса пахло жженой травой, порохом и одеколоном. — Прошу, не пугайся, — зашептал он. — Не в моих интересах губить Корпус. Сегодня я стал одним из спонсоров, поэтому… Идеальная осанка, худые плечи и юркие руки, мгновенно оказавшиеся у ее запястья, коснулись кожи. У него оказались зеленые глаза, один будто чуть светлее, зеленее. Каштановые волны соблазнительно ложились у бровей, лицо ровного цвета и ресницы непозволительно пышные для мужчины. Может, нахрен всё? Замерев на секунду Рэй потеряла бдительность, пропустила момент, когда губы Клауса коснулись ее. Резко свело в груди. Не эти губы ей нужны. Не он и его речи, не горячие ванны, фортепиано и мягкие полотенца. Но Рэй не отпрянула, а наоборот потянула на себя, ухватив за руку и жилет. Лизнула языком по нижней губе, а потом по передним зубам — Клаус замычал и положил ладонь на щеку, со всей страстью впиваясь в ответ. Не он, ну и хрен с ним! Между ног свело, заныло… И, может, переспи она на шелковых простынях с избалованным графским сыном, то та тяга и наваждение пройдут. Леви снова станет для нее обычным капитаном. Руки Клауса прошлись по еще влажной коже, сдернули полотенце и ловко подхватили под ягодицы, когда Рэй решилась запрыгнуть на него. Он осторожно и по наитию понес ее к постели, неустанно целуя везде, куда только дотягивался. Пальцы Рэй вплелись в густые кудри, заскользили по затылку, огладили плечи и щеки. Клаус отпустил Рэй, и она повалилась на кровать, тут же утонув в мягкой перине, словно в облаке. Скинув пиджак, Клаус навис, пальцами одной руки расстегивая пуговицы на жилете. Неугомонное желание заставляло Рэй тянуть его на себя, ей хотелось скорее почувствовать его внутри. Стоило только представить, как он стискивает ее исполосованную грудь, оглаживает живот и с силой подминает под себя… Его пальцы коснулись шеи, ключиц, обвели груди и с приятной болью сжали затвердевший сосок — Рэй зарычала прямо в его игривый оскал. Она цеплялась за его мокрые, тягучие поцелуи, вела головой навстречу, но Клаус спускался все ниже и ниже. — Что… Ч-что ты со…бираешься делать? — она приподнялась было следом за ним, но Клаус одним толчком уложил Рэй обратно. — Сейчас почувствуешь. Рэй закатила глаза, расставила ноги и приготовилась к хрен пойми чему, а потом… Потом горячая волна прошибла тело, когда умелые пальцы Клауса задвигались между ее ног. Рэй выгнулась, непроизвольно попыталась сомкнуть ноги, но он не позволил. — Никогда не пробовала так? Рэй только простонала в ответ, когда окатила новая волна. Словно тысяча иголок и неумолимое напряжение сконцентрировалось внизу живота, и колющее ощущение переросло в искрящиеся наслаждение. Рэй задыхалась в стонах и чуть не поперхнулась, когда язык Клауса провел дорожку следом за пальцами и остановился на клиторе. Пока его пальцы двигались в ней, проворный язык не отставал. Мерещилось все подряд от радуги до бескрайних полей, даже свежий аромат весны полоснул по носу, но воображение бесстыдно вывело на первый план прищуренные серо-голубые глаза, тонкие брови, сухие губы, бледную кожу и черные пряди. Не Клаус крутился у нее в ногах, не он сжимал одной рукой ее грудь и оттягивал сосок, и не его фантомные поцелуи ощущала Рэй на своем подбородке и губах. Это все Леви. Леви. Только Леви. Леви заполонил сознание, слился с ее естеством, и Рэй даже не думала сопротивляться, и истома, накрывавшая ее раз за разом, обострилась, вцепилась в ее истерзанные нервы, даря позабытое расслабление. Его мозолистые ладони, его беспристрастный вид и молчаливость, незаметная забота и неприкрытое беспокойство. Чистое желание… Леви на ней, Леви в ней, Леви с ней. — Леви! Рэй резко поднялась, как будто ее потянули на тросах за ребра. Клаус остановился, медленно отодвинулся, вытер лицо кулаком и уставился на нее с агрессивным непониманием. — Что ты сказала? Рэй в беспомощности заморгала, попыталась прийти в себя, но будто не до конца проснулась. — Леви? Ты сказала «Леви»? Перстни блеснули на свету, подсветили изрезанные рубцами руки. Рэй подтянула к себе ноги, замечая, как Клаус медленно закипал: на ноги не поднялся, но мрак и ярость отпечатались на нем. — Пошла вон из моего дома. Живо. Не заорал, захрипел. Рэй подскочила, залетела в ванну, на бегу накинула на себя рубашку с курткой, стянула с сушки штаны и прихватила сапоги. В горле стоял пожар, стены смешивались в одно пятно и все кружилось, кружилось, кружилось… Она выбежала в коридор под звуки битого стекла: Клаус что-то запустил в стену. Никогда раньше Рэй не надевала штаны на бегу, засунув один сапог подмышку, а второй между зубов. Неужели все настолько плохо? Окончательно повернулась на Леви? Обычный секс уже не спасет? Сбоку резко распахнулась дверь — Рэй отскочила к окну. Перед ней встал призрак женщины с длинными черными как смоль волосами в полупрозрачной белой сорочке. Казалось, что вот сейчас она набросится на Рэй и растерзает. — Очередная шлюха, — сплюнула она. — В моем доме! Катись отсюда, паскуда, и ублюдка забирай! Женщина дернулась было, но Рэй мгновенно сорвалась к лестнице. Призрак орала вслед проклятья, визжала так, что уши закладывало, а Рэй материлась, скорее поспешила выскочить на улицу. — Грязная шлюха загадила мои простыни! Всем передай, чтобы не смели, слышишь, не смели приходить в мой дом! Убью! Перескакивая через ступени, Рэй столкнулась у входных дверей с дружками Клауса: мелкий альбинос держал недопитую бутылку вина, а смуглый бугай молча уступил проход. Рэй налету отобрала бутылку и вылетала в галантно раскрытую для нее дверь — крупный придержал. — Что? — послышалось у Рэй за спиной. — Эй! Ты, сука рыжая, попадись мне, я тебя пристрелю! Бутылку, блять, забрала! Напяливая кое-как сапог на одну ногу, потом на другую, Рэй забежала за угол, схватилась за стенку. Пиздец… Благо вино не выронила. Откупорила, с жадностью заглотила и вытерла тыльной стороной ладони капли со рта. Задышала с одышкой, медленно застегивая рубашку. — Сука… Вот сука… Рэй плохо помнила, как приползла без сил и в стенаниях на внутренний двор штаба. Совсем никакая, попеременно отхлебывала из горла. Вечер перевернулся вверх дном и… Леви, Леви, Леви… В голове, на языке… Хотелось кричать, вопить, лишь бы заткнуть тупое возбуждение. Да, побыстрее бы выйти за стены, чтобы или сдохнуть, или… или что? Глаза заслезились, нос зашмыгал, как при простуде, руки затряслись, и всхлипы подступили к глотке. Нет, ну не может быть такого, чтобы только он. Неужели и вправду влюбилась, и клин клином не выбить? Да как так-то вывернулось все? Что ей сделать? А если он, то как? Это вообще возможно? Хотелось схватиться за голову, с корнем вырвать волосы и мучительные мысли, ведь… — Ну не скажу же я, блять, «капитан Леви, извините, я вас хочу»… Крутанувшись на месте, Рэй встретилась с ним глазами.Ночь.