холодный и твëрдый гранит

      Оттолайн поворачивает крутую упрямую холку, в злости поджимает хвост и смотрит отрубленной волчьей головой. Кейя чувствует дыхание отрубленной пасти на своих щеках и хватает дрянное животное за глотку. Раскрывает желтеющий ряд зубов и глотает чужую морду, ломая что-то прямо в черепе. Шерсть складками идёт за клыками и собирается в гортани горным хребтом. Вжимается в породы и злостно рычит.       За Волком всегда следует Цербер.       Кейя просыпается и тихо оседает на кровати. Ему тяжело видеть после этого Оттолайн. Она следует за ним во снах в образе животных: разных. Но волк с отрубленной головой возвращается всегда, ведя загривком за собой грехи. А Кейя знает, что отрубленная голова кусает прокаженных. Предателей, что чувствуют на себе дыхание Цербера.       Кейя почти истерично смеётся и напоминает себе, что ему и до этого приходилось сталкиваться лицом к лицу с кошмарами ночи. И что разорванный образ Оттолайн лишь застывшая коркой на подсознании картина. Что ему просто страшно, что она просто не должна была этого видеть.       Кейя помнит, как громко лаяли собаки, когда он шёл в тот день. Как кишки выкручивало наизнанку от сожжённых в мясо рук, как трусился в тяжёлой дрожи позвоночник. Насколько зло и больно тогда кричал Дилюк, насколько сильно тогда впиталось зло Кейи и он сам в темноту. Как огненные языки сжирали глотку, как хотелось кричать. Кейя знал, что когда нибудь это произойдёт. Он ждал, чувствовал, как что-то нетерпимо дышит в спину, смотрит в глаза из темноты, прикладывает вырванный палец к губам и шипит издевательское «тише».       Отчего-то именно Оттолайн тогда вынырнула из копны щенков, вцепилась в шею и поняла, что сейчас всё сгорит до тла. Потому что зло не приходит одно. Потому что зло не приходит на помощь. Но Оттолайн ведь встала на его сторону. Как-то слишком проницательно и указывающие молчала. Встала злым псом за душу и смотрела своими многоликими мордами в темноте.       Оттолайн спокойно слушала и не слушала Кейю, когда он был готов. Была по лесополосам в детстве волчьей головой. Вплелась твёрдой породой в душу и стала там ледяной трещиной. Теперь из трещины лезут монстры из бездны. Преследуют его во снах и марают образ Оттолайн в кровавых каплях.       Оттолайн искренне его любит, но напрягается, когда он находится вне её видимости. Не доверяет, закрывает шею, чтобы не отрубили во второй раз. Чтобы сбежать в одну из кровавых ночей, чтобы не видеть. Кейя чувствует, что Оттолайн тоже чего-то ждёт. Может топора за головой, может того, что один раз он задушит её в одну из сибирских ночей.       Кейе достаточно того, что теперь он знает, что он не один. И что за его спиной следует Цербер с разным обличьем, с местью. У Оттолайн больше нет сил мстить за себя, прыгать выше своих сил и рычать, как дворовая псина, у которой отобрали корку хлеба. Теперь она ступает лапами по черепам тех, что опасен для чужой тревоги. Кто раздирает проклятыми углями изнутри по ночам. Кто ходит птичьей маской по улицам.       Оттолайн тихая, с мягкой улыбкой и скромно сомкнутыми глазами. С светлым пучком на голове, где спрятана иголка. С ореховыми глазами, где возвышаются хребты гор. Только даже в её улыбках можно найти слюну, что съела до тла пол земли. Даже в её прищурах можно найти отсечённую голову, кусающую предателей. Даже в её тишине можно найти дворовую псину, разодранную в клочья за кусок хлеба.       Кейя привык жить с человеком, который никогда ему не откроется. Привык вытаскивать её холку из пожара, привык к тому, как она шипит тихое «тише». Кейя понимает, что лишь путает свои страхи с её лицом. Любимым. Тем лицом, которое он хочет любить.       Никто ни в чём не виноват. Просто так распорядился Цербер.