«Если»
52. «Ломай, ломай, мы же миллионеры», Сайно/Киара
3 апреля 2023 г. в 14:49
«Вполне можем уподобиться нашим предкам и с пеной у рта доказывать гуморальную теорию, так что же, наука это тоже оправдает цикличностью событий? Талидомид является слишком неконтролируемым для использования даже в экспериментальных целях».
«Талидомид может значительно продвинуть исследования в части онкологии, и если научиться извлекать пользу из него, то ни один препарат не сможет дать настолько хороший результат».
Киара бесится. Хмурится, прокусывает щеку изнутри, зажимает карандаш в руках до противного хруста.
— Это последний в нашем доме. Куплю тебе каменный уголь, будешь писать им.
— Тогда издательство научного дома подумает, что я пишу прямо из пещеры. Ты же не хочешь, чтобы такого гениального микробиолога обвинили в отсутствии определённого места жительства.
— Да все уже знают, где ты обитаешь в свободное время.
Сайно насмешливо косится, перебирая тонкими пальцами страницы учебника по истории Сумеру. Вьётся кудрявыми белоснежной копной, смеётся электрической завязью глаз и раздражает длинным языком. Отрезать бы его кое-кому умному не помешало бы. Киара отвлекается от настырной псины, смотрит на свой ответ и понимает, что если оставить в нём только цензурщину, то не останется ничего. Закрывает ладонь рукой и опять слышит противное:
— Долго ещё будешь издеваться над карандашом?
Киара скрепит сквозь зубы о «задрал-ты-уже-со-своими-карандашами» и «собрата-нашёл-что-ли?», сжимает тонкую полоску губ и швыряет карандаш в Сайно. Не сильно, так, чтобы если что можно было сказать, что карандаш ожил и делает то, что сам хочет. Подпирает худую щёку кулаком, встряхивает золотистой копной и молча рычит львиными глазами.
Сайно уклоняется от летающего в него оружия и усмехается. Нестерпимо педантичной, непоколебимо уверенной и пылкой Киара была всегда. И будет, вскоре всего. Ёё рьяные попытки швырнуть в него всё, что есть под рукой, входит в список её личных качеств. Но, зато, это не отменяет её выдающихся результатов в плане микробиологии, хоть её выходки с экспериментами иногда заходят слишком далеко. Но, всё же, никогда не перейдут черту «над-людьми-нельзя-ставить-опыты». Это истина Киары, за которую она будет грызть, как самый настоящий лев.
Так что, спорящая с ней через научные журналы Илейн может поднимать белый флаг. Терпение Киары не треснет до тех пор, пока она не выест кому-то плешь. Киара вообще непонятно фыркает при любом напоминании Илейн, по совместительству вирусолога из Мондштандта. Сайно на это удобно молчит.
Сайно вообще иногда удивляется выходкам Киары: то уверенно залетит в их аудиторию, на которой черным по белому написано: «Не входить», лишь для того, чтобы попросить очередной карандаш. То упрямыми глазами спорит с деканом Академии, то ещё что-нибудь выдумает, что светит ей откровенным вылетом из этой самой Академии. Но при этом заглаживает всё десертациями, которые она пишет в позе вопросительного знака. Сайно на это недовольно рычит и в конце концов, хватает очень-умного-микробиолога за шкирку и тащит отдыхать.
А по-другому у них не получается. Лишь клацать зубами друг на друга в Академии, выделяесь колоритом дикого леса; спорить о ненавистных карандашах дома, а после провожать у порога. Терять ключи, а после искать их в окрестностях и слушать поддёвки Киары; выслушивать «вы-как-кошка-с-собакой», но скорее «вы-как-псина-со-львом» и оттаскивать друг друга то от тренировок, то от письма.
Киара раздражённо тянет руки вверх, вскидывает подбородок и смотрит высокомерным взглядом золотых глаз, морщит острый нос и давится воздухом. Бьёт по столу, избегая шуток про карму, откидывает голову совсем назад, за стул, и вытягивает ноги.
— Долго ещё будешь?
— Та не.
Вскидывает пальцы и лениво печатает лаконичное, совсем римское: