Смех и осколки

Свободный Мондштадт любил вино, песни и праздники. Ордо Фавониус надо было что-то делать со вспыхнувшим к ним недоверием горожан и поэтому, временный Магистр, назначенный Стратегической Шестёркой, предложил устроить праздник в честь победы в Долине Декарабиана. Конечно, это был Варка. Этот человек жаждал действий и бурной жизни вокруг себя. Горожане приняли эту новость радостно, подготовка праздника забурлила и уже через два дня всё было готово, а на завтра назначили празднование. В тот день Джинн, Дилюк и Кэйа отдыхали на утёсе Звездолова. Им не хотелось говорить. Они просто лежали, слушали ветер и шумящий далеко внизу прибой, вдыхали ароматы сесилий. Каждый думал о чём-то своём, они сомневались и много размышляли. Они постепенно взрослели. Кэйа, поняв это досадливо поморщился, а Джинн и Дилюк легко улыбались. Сейчас, вместе, на этом утёсе, все трое подумали о том, что было бы просто замечательно, сумей они сохранить свою дружбу и тёплые отношения на всю жизнь. Кэйа задумчиво жевал горькие лепестки сесилий. Вдруг он вскочил на ноги, хлопнул себя по бёдрам и посмотрел на друзей. Джинн улыбнулась, предчувствуя очередную шалость. Дилюк закатил глаза и кусал губы, пытаясь сдержать улыбку. — Вы же взяли планеры? Судя по вопросу Кэйи и его красноречивому взгляду в сторону обрыва Джинн и Дилюк всё поняли. — Нет, Кай, мы не будем отсюда прыгать, — Джинн казалась непреклонной и Дилюк согласно кивал головой. — Ну вы если не хотите, то не прыгайте. А я хочу, — Кэйа пожал плечами, закрепил планер и уверенным шагом направился к обрыву. Джинн вздохнула. — Ну вот всегда так. Он что-нибудь придумает, мы идём с ним, чтоб он не убился, а в итоге прилетает всем троим. — Ты хоть раз жалела? — Дилюк прекрасно знал, что ни он, ни Джинн не жалели. Кэйа стоял метрах в пятнадцати от обрыва и самодовольно улыбался, глядя на них. Джинн и Дилюк закрепили планеры и побежали к нему. Они спрыгнули вместе и Джинн тут же восторженно завизжала и Кэйа с Дилюком подхватили её крик. Они летели, глядели на пейзаж внизу и вдруг Кэйа сложил планер. Он всегда любил острые ощущения и частенько так делал, но Джинн и Дилюк, даже зная, что он всегда раскрывает планер вовремя, не переставали волноваться. Они тоже сложили планеры и начали стремительно падать. Ощущение свободного падения заставляло кровь бурно кипеть. Их сердца ускоренно бились, они восторженно кричали. Ветер сурово трепал их волосы, вдохнуть удавалось через раз, земля стремительно приближалась. Чем ближе была земля, тем сильнее от восторга кружились их головы. Джинн и Дилюк привычно развернули планеры метрах в пятнадцати от земли, но Кэйа, с полубезумным блеском в глазах и широкой улыбкой, открыл планер только в пяти метрах от земли. Приземление вышло жёстким, он покатился по земле, песок забился под одежду и в обувь. Он сбросил с себя одежду, получил заслуженные пощёчины от перепугавшихся Джинн и Дилюка, а потом обхватил лицо Дилюка ладонями и поцеловал. Дилюк и Джинн покраснели от смущения, но после такого полёта, ума в их головах почти не осталось. Отбросив смущение, Дилюк ответил на поцелуй, притягивая Кэйю к себе как можно ближе. Джинн, прищурившись смотрела на них, а когда юноши наконец-то оторвались друг от друга, она с хитрой улыбкой, запретила им жениться, пока она не станет Магистром. Дилюк покраснел, Кэйа довольно расхохотался, стянул с Дилюка и Джинн одежду и потянул их в воду. Они плескались, устраивали соревнования в воде и на суше и строили песочные замки до заката. На винокурне их встретила улыбающаяся Аделинда и горячий ужин. После ужина они устроили бой подушками, а потом, порядком уставшие, так и уснули посреди горы перьев. Завтра им снова надо будет быть молодыми господами на празднике аристократов. Вежливыми, сдержанными и аккуратными. Но сегодня у них есть время побыть самими собой. Сам праздник среди аристократов оказался таким же скучным и насквозь фальшивым как и все предыдущие. Разве что к молодому капитану Рагнвиндру клеилось в разы больше юных девиц, чем прежде. После того, как ещё одна такая дама отошла от Дилюка, Кэйа подошёл к нему со спины и прошептал прямо в ухо: — Было бы прекрасно, имей я право тебя украсть. — Укради, — увидев недоумённый взгляд Кэйи Дилюк улыбнулся. — Ты так же хорошо как и я знаешь, что они подходят, надеясь очаровать меня. Укради меня. Кэйа широко и шально ухмыльнулся. Дилюк на пару мгновений забыл, как дышать. Кэйа, боясь, что Дилюк передумает, схватил его за руку и потащил куда-то. Он успел стянуть пару бутылок вина и выпрыгнул в окно. Дилюк оглянулся назад. Залитый тёплым светом свечей, богато украшенный зал, полный воспитанных аристократов, изящных закусок, дорогих вин и деликатесов. Шальной, немного сумасшедший, родной и любимый Кэйа. Он прыгнул следом. Кэйа тут же снова крепко сжал его ладонь и потащил на главную площадь. Есть сладости и жареные шашлычки с его рук оказалось гораздо приятнее и вкуснее, чем дорогую и изысканную пищу на празднике. Целовать его в тёмных углах, под песни и музыку, доносившиеся с улиц, оказалось даже головокружительнее, чем в их комнате. Танцевать с ним в кругу пляшущих горожан оказалось гораздо веселее. Дилюк чувствовал себя так, будто счастье переполняло его и выливалось через край. Он хохотал, улыбался, сам тянулся за поцелуями и прикосновениями, тянулся попробовать праздничную еду и не мог отвести взгляда от Кэйи. Того Кэйи, который сейчас хотел кричать от счастья, зацеловать Дилюка до смерти, протанцевать с ним до утра, и мечтал о том, чтобы у них было как можно больше таких дней. Чтобы и во взрослом возрасте и в старости они могли вот так праздновать, любить друг друга и быть счастливыми. Радости в глазах Дилюка было столько, что Кэйа пожалел о том, что раньше не крал его с праздников. Когда в городе не осталось праздничной еды, которой они не попробовали и песни, под которую они не станцевали, Кэйа снова схватил Дилюка за руку, переплёл их пальцы и опять потащил куда-то. Они бежали через лес, Дилюк смотрел на Кэйю и смеялся. Кэйа притащил его к небольшому песчаному пляжу рядом с Шепчущим лесом. Он оставил Дилюка одного ненадолго и убежал куда-то. Вернулся он с небольшой корзинкой и, смущённо улыбаясь, пояснил: — Я долго не мог придумать, какое свидание устроить и как тебя впечатлить. Просто припрятал тут её сегодня на всякий случай. Аделинда приготовила. — Ты хотел впечатлить меня? — Дилюк искренне удивился, а Кэйа только больше смутился и даже покраснел. — Тебе удалось. Дилюк забрал из рук Кэйи корзинку, легко поцеловал сильнее покрасневшего Кэйю в щёку и принялся искать что-нибудь вкусненькое. Кэйа открыл одну из украденных бутылок вина и, сделав пару глотков, довольно зажмурился, облизывая губы. Дилюк внимательно проследил за его действиями и неожиданно спросил: — Вкусно? — Кэйа глянул на него из-под ресниц и кивнул. Дилюк отложил пирожок, который собирался съесть, обхватил подбородок Кэйи пальцами, притянул к себе и поцеловал, слизывая вкус вина с его губ. — И правда вкусно, — Дилюк улыбнулся, пока Кэйа удивлённо хлопал глазами, и надкусил пирожок. Кэйа озорно ухмыльнулся, взял в руку бутылку, слегка её потряс и спросил: — Хочешь ещё? Дилюк подумал немного, кивнул и потянулся за бутылкой, но Кэйа дёрнул его за руку на себя. Он сделал пару глотков из бутылки, Дилюк, завороженно наблюдавший, как пара красных капель стекает по подбородку Кэйи, послушно уселся на него верхом и слизал эти капли. Кэйа поцеловал его и Дилюк с готовностью ответил. Было не ясно от чего они пьянели больше: от вина или друг от друга. Когда в небе над городом начали взрываться фейерверки, первая бутылка вина уже кончилась, Кэйа был порядком пьян и лежал на песке, а Дилюк сидел рядом почти трезвый. Они открыли вторую бутылку, Дилюк смело глотнул из горла и тут же закашлялся. Кэйа захохотал. Звонко, пьяно и счастливо. Он за запястье притянул к себе руку Дилюка, заплёванную вином и, глядя ему в глаза, слизал с пальцев и ладони всё, до последней капли. Дилюку очень хотелось не смотреть на то, как язык Кэйи скользит по его ладони и между пальцев, как Кэйа, по одному, берёт его пальцы в рот, посасывает их и лижет языком, слизывая вино. Как после этого Кэйа целует подушечки его пальцев и легко улыбается. Он правда хотел не смотреть на это неприличное представление, но не мог отвести взгляда. Дилюк снова глотнул вина, на этот раз спокойно всё проглатывая, а затем усадил Кэйю к себе на колени и снова поцеловал. Кэйа не переставал улыбаться, а когда Дилюк оторвался от него, то радостно расхохотался и завалил их обоих на песок. Кэйа ткнул пальцем в небо, указывая на взрывающиеся фейерверки: — Смотри. Как цветы в небе, — Дилюк удивлённо моргнул, но послушно посмотрел. Он видел сотни, если не тысячи таких фейерверков. Красиво, но ничего необычного. — Я когда увидел их впервые, то очень испугался. А потом упрашивал папу запускать хотя бы один каждую ночь. Он, конечно, отказался. Дилюк ничего не сказал в ответ. Кэйа редко делился чем-то сокровенным и каждый такой момент Дилюк бережно хранил в своём сердце. И воспоминание о пьяном, раскрасневшемся, растрёпанном, но таком счастливом и нежном Кэйе, лежащего на песке и вглядывающегося в фейерверки, наверняка останется с Дилюком до конца жизни. Он приподнялся на локтях, посмотрел на Кэйю и тихо, но уверенно сказал: — Когда начну зарабатывать достаточно денег, я буду запускать для тебя по одному каждую ночь. И что, что Дилюк не видит ничего необычного в фейерверках? Если Кэйе они так сильно нравятся, то он обязательно сдержит своё обещание. — Не давай обещаний, которые не сможешь исполнить, — Кэйа смотрел на него с лёгкой тоской и всепоглощающей любовью. — Однажды ты возненавидишь меня. Я знаю. Дилюк стукнул кулаком по песку и запальчиво крикнул: — Не неси чушь! — а потом, гораздо тише пообещал: — Я всегда буду любить тебя. Кэйа улыбнулся, но Дилюк видел, как дрожат уголки его губ, так и норовя опуститься вниз. Он посмотрел Дилюку в глаза и спокойно сказал: — Тогда люби меня пока я этого достоин. Дилюк знал Кэйю лучше, чем самого себя. Он ясно услышал лёгкое сожаление и горечь в этих словах. Он даже думать не хотел, насколько сильны в Кэйе эти чувства, раз они прорвались наружу. Кэйа приподнялся на локтях и снова поцеловал его. Медленно, тягуче и нежно. Так, будто он пытается растянуть это мгновение на вечность. — Ты всегда будешь достоин, Кай. Кэйа тихо рассмеялся. — Тогда ловлю тебя на слове, мастер Дилюк, — после этих слов он плюхнулся на песок, утягивая Дилюка за собой и укладывая его голову себе на грудь. Он не любил смотреть на фейерверки. Но сейчас он слушал стук сердца Кэйи и послушно глядел в небо. Ведь он любил Кэйю. А Кэйа любил Дилюка. И отчаянно надеялся, что он сдержит своё обещание. Они допили вино, ещё долго валялись на пляже, целуясь и обнимаясь. По пути на винокурню они пели песни, заваливались в кусты, целовались и счастливо смеялись. Домой они ввалились далеко за полночь, с грохотом упали на пол и громко засмеялись. Даже осуждающе-взволнованные взгляды Крепуса и Аделинды не умерили их пыла. Они кое-как заползли на второй этаж и там, не раздеваясь и не расстелив постель, завалились спать, крепко обнимая друг-друга. Ни Крепус ни Аделинда не решились отчитывать их, увидев такими счастливыми. Нотации и воспитательные беседы подождут до завтра, а пока пусть дети наслаждаются своей юностью. Следующим утром у Кэйи и Дилюка болели головы. Они кое-как умылись, переоделись и, пошатываясь, спустились к завтраку. Аделинда потрепала их по волосам и поставила перед юношами чашки с чем-то мерзко пахнущем. Сонный Кэйа впил всё залпом, а потом долго сидел, глядя в пустоту и причмокивал. Крепус упорно прятал свою улыбку и старался не смеяться. Он давно не видел своих сыновей такими растрёпанными, сонными и милыми. В конце-концов, перестав причмокивать, но всё так же глядя в пустоту, Кэйа произнёс: — Ну и гадость. — Сам виноват, — Дилюк ответил ему хриплым голосом, не скрывая насмешки. — Да как ты смеешь издеваться над дорогим мной! — Кэйа картинно вздохнул и прижал руки к сердцу. — От твоих слов у меня болит вот тут. Неужели ты меня не любишь? — после его слов воцарилась гробовая тишина. Крепус и Дилюк покраснели, Аделинда изо всех сил старалась скрыть своё смущение, а Кэйа, громко отхлебнув из чашки крепкого чая, оглядел их всех и самым серьёзным голосом сказал: — Как же вы все отреагируете когда я буду просить его руки? — после чего покачал головой. Все, кроме Кэйи покраснели ещё сильнее. Крепус подавился своим кофе, у Дилюка носом пошёл виноградный сок, а Аделинда отправилась на кухню в поход за валерьянкой. — Просить моей руки? — Дилюк смотрел на Кэйю как на восьмого Архонта, а потом обиженно спросил: — А почему это ты будешь просить моей руки, а не я — твоей? — Ну, — Кэйа пожал плечами и, глотнув чая, спокойно ответил — у тебя есть родной отец у которого можно просить. — Тогда почему я не могу попросить твоей руки у твоего отца? — Дилюк разошёлся не на шутку и даже от возмущения хлопнул ладонью по столу. Кэйа округлил глаза, а потом с наигранным ужасом сказал: — Вот чёрт, придётся копать. Крепус, собиравшийся снова сделать глоток кофе, на пару мгновений замер, а потом расхохотался. Аделинда посмотрела на него с осуждением, Кэйа радостно улыбнулся от того, что сумел рассмешить Крепуса, а Дилюк так и не понял. — Зачем копать? — Ну, через землю будет плохо слышно. Крепус хрюкнул от смеха, Аделинда нахмурилась, а Дилюк наконец-то понял и погрустнел. — Прости, я не знал. — Да ничего страшного, — Кэйа махнул рукой и, улыбаясь, легко сказал: — Я, честно говоря, даже не знаю жив он или мёртв. Но если так хочешь просить моей руки, то придётся идти к Джинн. С сегодняшнего дня назначаю её своей старшей сестрой, ответственной за моё замужество. — Но она ведь младше тебя. — Какая разница? Можешь ещё у Аделинды попросить. У отца, конечно, тоже, но будет немного странно, если ты будешь просить у своего отца моей руки. Платье я хочу синее. — Какое платье? — Дилюк, кажется, правда пока не поспевал за ходом мыслей Кэйи. — Свадебное, конечно, — Кэйа откинулся на спинку стула и с издёвкой, мешавшейся со смехом и нежностью, смотрел на Дилюка. — Из гостей пригласим только Джинн и она будет моей свидетельницей, так что тебе придётся искать кого-то другого. В собор Барбатоса не пойдём, я хочу свадьбу на природе и фуршет большой тоже устраивать не будем. Просто распишемся, обменяемся кольцами, немного отпразднуем в кругу семьи и разойдёмся по домам. — Ага, — Дилюк сощурился и саркастично продолжил, — а детей мы назовём Ловиз и Эгиль. — Мне не нравится, я голосую за «Рагнара» и «Лагерту». — А мне не нравится! — Дилюк широко улыбался и хотел предложить ещё варианты имён, но Крепус легко стукнул ладонью по столу. — Пока я жив, мои шестнадцатилетние сыновья не будут за завтраком обсуждать, как назвать своих детей, — после этих слов Крепус картинно откинул голову и провёл рукой по собранным в хвост волосам. — Я слишком молод, что бы кто-то звал меня дедушкой! Доболтаетесь и у вас появится младший брат! Кэйа задорно хохотнул. -Если он будет таким же великолепным как Дилюк, то боюсь, у меня будет два мужа. — А с чего это ты взял, что я соглашусь быть твоим мужем? На это Кэйа ничего не ответил. Он просто отклонил голову немного назад, по-кошачьи улыбнулся, посмотрел на Дилюка из-под полуопущенных век. Левый глаз хитро блестел. Немного спутанные, собранные в хвост, синие волосы красиво лежали у него на плече, из выреза свободной белой рубашки виднелась смуглая грудь, а выглядывающая из воротника шея выглядела особенно изящно. В правой руке он держал вилку, а в левой — чашку с чаем. Видневшиеся из пышных рукавов запястья, казались хрупкими, длинные, узловатые пальцы, с выступающими суставами, тоже выглядели хрупкими и изящными. Дилюк знал, как крепко эти пальцы держат меч. Знал, что их владелец ими может свернуть шею. Знал, с какой силой бьют эти руки. Кэйа прищурился, заметив взгляд Дилюка: — А так? — Кэйа Альберих! — Крепус щёлкнул Кэйю по носу и всё опасное очарование слетело с него как покрывало с постели. — А ну-ка прекрати соблазнять моего сына во время еды! Что за бесстыдство! — Пусть Крепус и ругался, но было видно, что он смущён, а не зол, и вся брань сказана в шутку. Кэйа невинно похлопал глазами: — Когда это я кого-то соблазнял? А десерт будет? — Ты даже не представляешь, сколько людей вчера спрашивали у господина Крепуса куда ты запропастился, — Аделинда вздохнула и потёрла виски. — У меня аж голова заболела, когда я об этом вспомнила. Десерта не будет. Вы наказаны на неделю. Никакого сладкого, — после этих слов Кэйа подавился и чуть не задохнулся. — Неделю! — он вскочил и по-настоящему обиделся. — За что неделю? — Не притворяйся, будто не знаешь, что за вино ты вчера украл, — Аделинда с укором взглянула на Кэйю и покачала головой. — Но я правда не знаю? Я просто взял то, что было ближе всего. — Вы оба всё равно наказаны, — Аделинда, как всегда, была непреклонна, когда дело касалось наказаний. — А мне десерт будет? — Крепус посмотрел на женщину как брошенный щенок и очень расстроился, когда узнал, что он тоже наказан за то, что не доглядел за детьми. Впрочем, Аделинда была справедливой женщиной и себя тоже наказала за невнимательность. После завтрака Крепус уехал по делам, Кэйа уселся на постели читать какую-то книгу, а Дилюк уложил голову ему на колени и уговорил почитать ему вслух. Ближе к обеду он заснул. Тогда Кэйа отложил книгу, накрыл Дилюка лёгким пледом и ушёл на кухню. Там он провёл почти четыре часа и строго-настрого запретил Аделинде себе помогать. Потом он всеми правдами и не правдами выпросил у неё бутылку вина и виноградного сока, корзину и пару самых простых бокалов. Женщина поначалу сопротивлялась, но в итоге сдалась и даже объяснила Кэйе, как красиво всё сервировать. До заката ещё оставалась пара часов и Кэйа радостно ускакал в заранее выбранное им место, чтобы всё подготовить. На это ушёл ещё час, но Дилюк, благополучно проспавший всё это время, ничего не заметил. Кэйа растолкал его, когда солнце начало потихоньку закатываться за горизонт. Дилюк сонно моргал и чувствовал себя так, будто его кто-то избил. — Вставай, огонёк, я хочу кое-что тебе показать. Дилюк сейчас точно не хотел, чтобы ему что-то показывали, но после того, что сказал Кэйа, сонливость и усталость с него как рукой сняло. — Дилюк, я зову тебя на официальное свидание. — Что? — Дилюк вскрикнул и попытался пригладить свои волосы рукой. — Как? Когда? Я не готов! Мне надо умыться, одеться, а ещё причесаться. Куда мы пойдём? Надо что-то красивое или удобное? Выйди! — после этих слов Дилюк правда попытался вытолкать Кэйю из комнаты и на его слабое возмущение недовольно сказал: — Ну и что, что это твоя комната? Я тоже в ней живу. Выйди! Ну-ка брысь! Я же сказал, что не готов! Кэйа тихо рассмеялся, ловко увернулся от теснившего его к двери Дилюка, парой почти танцевальных шагов зашёл Дилюку за спину, уложил ладони ему на талию и звонко чмокнул в ухо. — Посмотри, Люк, — Кэйа вместе с Дилюком повернулся к зеркалу, — видишь? Ты очень красивый. Тебе не надо ни умываться, ни менять одежду. А причесать тебя я и сам могу. Дилюк замер, разглядывая их в зеркале. Он, босой, растрепанный, со следами от подушки на лице, в небрежно застёгнутой рубашке, простых повседневных штанах, покрытый пятнами смущённого румянца. Кэйа. Его гладкая, смуглая кожа, изящно-небрежно зашнурованная на груди, неизменная свободная рубашка с пышными рукавами, заправленная в облегающие кожаные штаны. Высокие сапоги, повязка на глазу, лёгкая улыбка, нежный взгляд. — Пойдём, — Кэйа поцеловал его в висок и усадил обратно на постель. — Надо тебя обуть и увести, пока Аделинда не передумала. Кэйа аккуратно огладил лодыжки Дилюка и надел на него его обувь. Потом он взял Дилюка за руку, озорно подмигнул и повёл к окну. — Ты же сказал, что Аделинда нас отпустила? — Так веселее. Они молча, держась за руки, шли через лес. Начавшийся закат сегодня был очень красивым и Дилюк, не отрываясь смотрел на него. Они поднялись по склону, а потом Кэйа попросил разрешения завязать Дилюку глаза. Дилюк согласился не раздумывая. Кэйа аккуратно взял его за обе руки и медленно повёл дальше. Он предупреждал Дилюка даже о маленьких ямках. Дилюк всё это время не мог сдержать радостной улыбки и Кэйа никак не мог им налюбоваться. Когда они пришли на нужное место, Кэйа снял повязку с Дилюка и тихо ахнул. На южном утёсе Западных Врат, от самого обрыва до их небольшой полянки, укрытой деревьями, всё было засажено светяшками. — Но откуда они здесь? — Я сажал их тут каждый месяц по десять штук с тех пор, как узнал, что они тебе нравятся, — Кэйа смущённо отвёл взгляд. — Я долго думал, как показать это тебе и вот выдался шанс. — Но почему тут? — Дилюк всё ещё радостно озирался по сторонам и не заметил ни смущения Кэйи, ни его радостного взгляда. — Тебе всегда нравилось наблюдать за закатами и рассветами, а отсюда неплохой вид, — Кэйа пожал плечами, широко улыбнулся и тихо, неуверенно спросил: — Тебе же нравится? — Я в восторге! — лучащийся взгляд Дилюка наконец-то сосредоточился на Кэйе. — Это так удивительно! Ты такой удивительный! Просто невероятный! Кэйа счастливо улыбнулся и тихо спросил: — Ты голодный? — Дилюк радостно закивал и Кэйа усадил его на огромный плед, на котором стояли тарелки с закусками и выпечкой, две бутылки и два бокала. Кэйа сел поближе к Дилюку, положил ему в тарелку самое вкусное и налил виноградного сока в бокал. Сам Дилюк подлил себе в сок немного вина, поцеловал Кэйю и начал активно есть еду. Кэйа наблюдал за ним с широкой, счастливой улыбкой и сам Дилюк не мог им налюбоваться. Закат отражался в воде, светяшки вокруг постепенно начинали светиться всё ярче, а Дилюк сидел на наблюдал за всем этим, полностью очарованный. Кэйа уселся сзади него, прижался грудью к спине Дилюка, приобнял его за талию и уложил свою голову ему на плечо. В тот момент Дилюк отчётливо почувствовал себя самым любимым и счастливыми человеком на свете. Кэйа так для него старался, высаживая эти цветы. Так старался, когда готовил эту еду и накрывал здесь. Он откинул голову немного назад и поцеловал Кэйю в щёку, потом почему-то покраснел и сел как раньше. Кэйа улыбнулся, потёрся носом о висок Дилюка и обнял чуть крепче. Сейчас он думал, что он — самый счастливый человек на свете. Дилюку понравилось. Дилюк сидит, позволяет себя обнимать и целовать. Любуется закатом, с лёгкой улыбкой и выглядит очень довольным. Когда солнце зашло они ещё долго сидели так, освещённые светяшками, наблюдали за звёздами. Кэйа вдруг прижался ближе к Дилюку, так, будто хотел его в себя вплавить и никогда не отпускать и тихо, тоскливо сказал: — Там, откуда я, нет звёзд. Дилюк удивился: — Как может не быть звёзд? Звёзды, солнце и луна есть везде. — Не везде, — Дилюк почувствовал как Кэйа качает головой. Он развернулся в его объятиях и посмотрел на лицо Кэйи. Он смотрел на звёзды и, неосознанно, легко поглаживал Дилюка по животу. — До вас я знал о звёздах, солнце и луне только из рассказов мамы и наставника. Они правда оказались очень красивые, — тут Кэйа посмотрел на него. — Что тебе больше нравится? Солнце, звёзды или луна? Дилюк серьёзно задумался, а потом ответил: — Думаю, солнце. Кэйа тихо рассмеялся и кивнул. — Конечно, ты выбрал солнце. — Почему это конечно? — Дилюк немного возмутился. — Говоришь так, будто ожидал такого ответа! Кэйа улыбнулся и поцеловал Дилюка в кончик носа. — Станцуй со мной, — после этих слов он встал и Дилюк почувствовал позади себя неуютный холод. Кэйа протягивал ему руку, приглашая танцевать и Дилюк вложил свою ладонь в его. Кэйа помог ему встать. Дилюк создал несколько маленьких огоньков, которые бы кружились вокруг них, освещая землю так как светяшки показались ему ненадёжными источниками света. Когда Кэйа уложил одну свою ладонь на талию Дилюка, а второй аккуратно обхватил его пальцы, ощущение неуютного холода пропало. И они закружились в вальсе. Кэйа вёл плавно и уверенно, он никуда не спешил, двигаясь в комфортном для Дилюка ритме и что-то напевал себе под нос. Дилюк смотрел на лицо Кэйи, освещённое его, Дилюка, огнём. Неожиданно для самого себя, он твёрдо и уверенно сказал: — Ты мой. Кэйа легко улыбнулся, кивнул и после его ответа Дилюк счастливо рассмеялся. «Всегда и навечно»