Смех и осколки

Той ночью Кэйа больше не спал. Он лежал в объятиях Дилюка. Привычно крепких и горячих. Кожа к коже. Он вслушивался в его дыхание. Чувствовал, как опускается и поднимается его грудь. Ощущал его дыхание на макушке. Ему хотелось вырваться. Перестать чувствовать, как Дилюк всем телом прижимается к нему сзади и крепко обнимает. Ему хотелось прижаться ближе. Ведь это Дилюк. Мягкий, надёжный и нежный. Любящий и заботливый. Дилюк никогда не сделает больно. Никогда не обидит. Кэйю изнутри рвало на части. Перед глазами мелькали картинки того дня, а сзади прижимался горячий Дилюк, так что к утру Кэйю трясло от усталости и страха, вперемешку с виной и злостью. Это ведь Дилюк. Всего лишь Дилюк. Дилюк никогда не причинит ему вреда. Никогда не сделает больно. Ни словом, ни делом. Через пару часов после рассвета, когда Дилюк начал что-то тихо бормотать во сне и вертеться, собираясь проснуться, Кэйа вздохнул. Через пару минут Дилюк снова обнял Кэйю, прижимая его к себе, ткнулся носом ему за ухо и, затем, проснулся. Он аккуратно вылез из постели, подоткнул Кэйе одеяло и ушёл в душ. Тот, так и не сумевший уснуть, перекатился на сторону Дилюка и уткнулся носом в подушку. Она, простыни и одеяло всё ещё были горячими. Кэйа зажмурился, и натянул одеяло почти до носа, но ни тепло тела Дилюка, ни его запах так и не смогли отогнать от него те воспоминания. Когда Дилюк вышел из душа, Кэйа уже внимательно вчитывался в меню, выбирая, что съесть на завтрак. Он приветливо и очень натурально улыбнулся Дилюку, но тот, хоть и не сказал об этом, но всё равно понял: Кэйа не уснул. Дилюк подошёл, аккуратно вынул из рук Кэйи меню и так ласково, что у него защемило сердце, заговорил: — Доброе утро. Не выбирай завтрак. Сегодня мы пойдём кое-куда, там и поешь. Будет очень вкусно, я обещаю, — Дилюк тихо рассмеялся, когда Кэйа обиженно насупился и, скрестив руки на груди, капризно возразил: — Но я голодный! — а потом, неожиданно задумавшись, он расплылся в хитрой и немного уставшей улыбке: — Господин Дилюк, ты, что, зовёшь меня на свидание? Дилюк с наигранным испугом округлил глаза и, приложив руку к сердцу, трагично ответил: — О нет! Господин Кэйа, вы таки догадались! — а потом подал Кэйе руку, помогая встать с кресла и уже серьёзно и мягко продолжил: — Да, я зову тебя на свидание. Пойдешь? Кэйа тихо и совсем счастливо рассмеялся, принимая руку Дилюка и затем сразу обнимая его. — За тобой — хоть в Бездну, — Дилюк прижался щекой к виску Кэйи и с тихим смешком пошутил: — Не лучшее место для свидания, — Кэйа с мрачным весельем в голосе ответил: — Зато очень весело. — Я люблю тебя, — всё ещё тихо. Но, как и прежде, нежно, мягко и чувственно. Кэйа крепче обнял Дилюка в ответ, закрыв глаза, растворяясь в его запахе и тепле, едва слышно прошептал ответ: — Спасибо. Я тоже люблю тебя, Люк. Очень-очень. Сильно-пресильно. Они ещё несколько минут стояли в тишине, обнимая друг друга. Почему-то рядом с не спящим Дилюком Кэйе было гораздо спокойнее. Он стоял с закрытыми глазами и настойчивые картинки-воспоминания того дня медленно отступали перед вспыхивающими под веками образами Дилюка. Кэйа улыбнулся. От захлестнувших его чувств почему-то очень сильно хотелось укусить Дилюка, но Кэйа лишь спросил: — И что мне надевать? — Что тебе нравится. — Где моё платье? — они оба звонко рассмеялись, а затем Дилюк погнал Кэйю в ванную. Через час они вышли из номера. Они шли по центральной улице города, Кэйа всё ещё с искренним интересом заглядывал в каждую лавку, хотя все их он осмотрел уже вчера. Потом, когда они проходили Гильдию искателей приключений и кузню, Кэйа немного притих и начал внимательно осматриваться по сторонам. Дилюк вёл его в район грузового порта и это заставляло Кэйю волноваться. Дилюк мягко улыбнулся и взял его под руку. Кэйа пару мгновений внимательно и серьёзно всматривался в его лицо, но, не увидев там ничего, кроме тепла и любви, уложил голову на плечо Дилюка. Тот тихо рассмеялся: — Ты подрос. — Я же обещал, что перерасту тебя. Далеко ещё? — Дилюк в ответ лишь улыбнулся. Они остановились у какой-то лодочки с сидящем в ней неприветливым мужчиной. Дилюк прохладно, но вежливо улыбнулся и таким же тоном сказал: — На паром, пожалуйста, — и протянул мужчине какую-то бумажку. Тот цыкнул, пробормотал что-то про избалованных детишек, но позволил им сесть и достаточно быстро довёз до парома. Кэйа рассматривал его, широко отрыв глаза. Дилюк радостно улыбнулся, довольный такой реакцией. Когда они подплыли, Дилюк, как истинный джентльмен, подал Кэйе руку, помогая выйти из лодки. Тот с удовольствием принял помощь, а потом, крепко схватив Дилюка за эту самую руку, потащил наверх. Они заняли столик подальше ото всех, тихо перешучиваясь и посмеиваясь, игнорируя осуждающие и недовольные взгляды других посетителей Бисерного парома. Они все были разодеты в шелка и золото, одежды сумерских учёных, служащих трёх инадзумских комиссий, форму высших служащих Цисин и все, как один, были серьёзными и собранными. С изящными, строгими, аккуратными причёсками, с высокомерными лицами и уверенностью в собственной исключительности. Они — элита. И пусть с присутствием Дилюка они готовы были смириться, ведь все они признавали, что любой человек с Глазом Бога — личность исключительная, но вот Кэйа казался им бельмом на глазу. Его кожа не сияла аристократичной белизной, как у Дилюка. Он был одет в лёгкую рубаху, по привычке не зашнурованную до конца. В свои безбожные кожаные штаны и сапоги. Его волосы были собраны в простой, низкий хвост и трепались на ветру, а его единственный глаз сиял хитрецой и азартом. Застёгнутый на все пуговицы, бледный, сдержанный во всех отношениях Дилюк, казался на его фоне образцом послушания и воспитанности. А ещё у него было два глаза. Несколько юных аристократок смущённо захихикали, отводя взгляд от Кэйи, а потом, услышав комментарий своей старшей спутницы, от смущённого хихиканья перешли к язвительному. А женщина сказала что-то ещё, её расслышали за соседними столиками и, оценив, люди разразились сдержанно-ядовитым смехом. Дилюк собрался что-то сказать той женщине в ответ, но Кэйа покачал головой и они оба остались молча сидеть. Заметив попытку Дилюка, женщина перевела свой цепкий взгляд на него, придирчиво осмотрела с головы до ног, а потом ещё пару раз что-то сказала. Люди продолжали смеяться, Дилюк изо всех сил старался держать себя в руках и вести прилично, чтобы не портить их репутацию ещё больше, но Кэйа был выше этого. Вернее, ему было не плевать на репутацию Дилюка, а с пятнами на своей он как-нибудь справится. Когда Дилюк в очередной раз собрался что-то ответить, Кэйа снова покачал головой и широко улыбнулся. Мягко и тепло, пока он смотрел на Дилюка. А затем, когда он перевёл взгляд на ту женщину, то глядел и говорил холодно и безразлично: — Не стоит им отвечать. В конце-концов, смех продлевает жизнь, а этой даме подобное явно не помешает, — услышав это, официантка, принёсшая им еду, хрюкнула, не сумев сдержать смех, задорно сверкая своими красными глазами, а потом тихо шикнула, когда её напарница наступила ей на ногу, призывая к сдержанности, хотя сама кусала губы, пряча улыбку. Девушки оставили блюда и ушли, та женщина снова начала упражняться в остроумии, но Кэйа, полностью игнорируя её, громко, красивыми словами и витиеватыми фразами, между делом, превзошёл её в красноречии. А когда женщина прошипела что-то про напыщенных бедняков (Дилюк читал по её ярко-красным губам, изогнувшимся в презрительной усмешке), Кэйа, как бы невзначай, сказал: — Думаю, в этом году будет плохой урожай, — Дилюк посмотрел на него как на идиота, — Слишком жарко для винограда, — тут Дилюк мученически закатил глаза и, запрокинув голову назад, хитро глядя на Кэйю из-под полуопущенных век, отчаянно попросил: — Умоляю, давай хоть сейчас не будем говорить о делах винокурни, — Кэйа очаровательно оскалился, легко пожал плечами и ответил: — Как не говорить? Даже одуванчики отцвели раньше срока. Боюсь, придётся задержать несколько партий. Вот только в Фонтейне скоро праздник, в Инадзуму вино поставляется сразу в Сегунат и три комиссии, в Сумеру его подают ко столу мудрецов и глав даршанов, а в Снежной… — тут Кэйа прервал себя и покачал головой. — Ну, хотя бы медовуха всё так же популярна в Натлане. Не пропадём. Думаю, в будущем, надо будет просто выдержать классическое вино этого года подольше, вложить в него чуть больше, а затем сбыть по хорошей цене. Кэйа задумчиво покивал: — Да, думаю из урожая этого года можно сделать хорошие креплёные вина. Как раз для Снежной и Натлана — там любят покрепче. За теми столиками, где над ними только что хохотали, грозясь надорвать животы, понеслись шепотки «Винокурня?», «Одуванчики?», «Сегунат?», «Мудрецы?», а затем — удивлённое — «Рагнвиндр». Та самая красноглазая шатенка, вновь со своей напарницей принёсшая им еду, не сдержалась и тихо шепнула: — Правда Рагнвиндр что ли? — а потом снова шикнула и обиженно посмотрела на свою напарницу, разливавшую юношам по бокалам сок, и вновь, с невозмутимым лицом, наступившую ей на ногу. Кэйа, взяв в левую руку бокал, чуть им покачав, любуясь игрой света в соке, отсалютовал им с хитрой улыбкой. На его пальце сверкнули голубые камни-ягодки и серебряные лозы. Дилюк, как бы поправляя волосы, сбившиеся от ветра, провёл по ним рукой, позволяя всем отчётливо разглядеть блеск света на золоте и красных камнях. В остальном их свидание прошло отлично — смущённые люди начали громко и активно обсуждать всякий бред и шум их голосов перекрывал тихие перешёптывания Кэйи и Дилюка. Они друг друга прекрасно слышали, но никто другой их слов разобрать не мог. И оба были искренне этому рады, ведь то, что они тогда говорили, должны были слышать лишь они двое. Часа в три пополудни, наевшись до отвала, они расплатились и уплыли с парома. Кэйа и Дилюк, оба, каждый сам за себя, оставили обеим официанткам щедрые чаевые. Кэйа оставил записочку с просьбой не обижаться на них и взять деньги, потому что ему понравилось чувство юмора официанток. Он пожелал им хорошего дня и попросил побаловать себя чем-нибудь вкусненьким. Кэйа и Дилюк немного прогулялись по рабочим районам, а потом, изнывая от жары, снова пошли в похоронное бюро. Им обоим слишком понравился его приветливый хозяин и заводная малышка а-Тао. Дилюк вошёл первым, Кэйа ввалился следом и тут же, почти моментально, встал перед Дилюком, загораживая его собой и внимательно глядя на человека перед ними. Кэйа невероятным усилием воли удержал себя от того, чтобы выхватить кинжал. Перед ними, за стойкой регистрации, стоял высокий и красивый мужчина. Каждое его движение, каждый жест, говорили о его силе и сдержанности. Его жёлтые глаза будто бы немного светились в темноте, он внимательно, с лёгкой, понимающей улыбкой, рассматривал юношей и Дилюку показалось, что прежде, чем мужчина приветливо улыбнулся, в его взгляде промелькнуло что-то непонятное, когда он перевёл его на Кэйю. Кэйа холодно и вежливо улыбнулся в ответ, всё ещё стоя перед Дилюком. Он и мужчина смотрели друг другу в глаза пару секунд, а затем их противостояние прервала а-Тао, выскочившая непонятно откуда и радостно дёрнувшая Дилюка за рукав. Кэйа и мужчина перестали сверлить друг друга взглядами и оба ласково улыбнулись, глядя на девочку. А-Тао рассказала им, как хоронят Адептов и членов Цисин, сдабривая всё своими шуточками и предложениями что-нибудь купить. В итоге Кэйа и Дилюк вышли из бюро спустя пару часов с парой цветков шелковицы. Дилюк около минуты рассматривал необычно серьёзного и хмурого Кэйю, после чего аккуратно взял его ладонь в свою и потащил в сторону моря. Пока они гуляли по пристани, Дилюк необыкновенно много говорил, шутил и всеми силами развлекал Кэйю. Тот, поначалу не особо реагировавший на попытки Дилюка, вскоре уже хохотал до слёз. Ближе к закату, когда они уже шли в тишине, насмеявшись вдоволь, то услышали тихие слова с ласковым укором: — А-Доу, не стоило сегодня себя так вести, — Кэйа и Дилюк переглянулись, судорожно ища, где спрятаться, но времени не хватило, девушки вывернули из-за угла и юноши замерли перед ними как мыши, посмотревшие в глаза змее. — Эти юноши были очень… — девушка замерла, удивлённо разглядывая Кэйю и Дилюка, а потом кивнула и серьёзно, невозмутимо продолжила: — Да, именно такими они и были, — её спутница и Кэйа нервно хихикнули, Дилюк вежливо поклонился, незаметно ущипнув Кэйю за бедро, чтобы тот повторил и вежливо сказал: — Надеюсь, наши чаевые не оскорбили вас. Первая девушка собралась что-то ответить, но её спутница, а-Доу, не дала ей такой возможности и искренним интересом спросила: — А вы правда Рагнвиндры? — первая девушка приложила ладонь ко лбу и, прикрыв глаза, устало пробормотала что-то вроде: «А-Доу, приличия…». Кэйа закивал и с радостью перевёл тему: — Да, Рагнвиндр. Самый настоящий. — А почему в единственном числе? — Просто я приёмный, — а-Доу протянула многозначительное «А» и протянула Кэйе руку: — Я Бэйдоу. И я вроде как не приёмная. — Кэйа, — он пожал руку девушки и удивился силе её рукопожатия, а потом кивнул на Дилюка: — Это Дилюк. И вот он тоже не приёмный. Дилюк вежливо кивнул и так же пожал руку Бэйдоу, а та тем временем представила свою спутницу: — Это Нингуан, - после она твёрдо и убеждённо добавила: - Однажды она станет самым богатым человеком в Тейтвате, — Кэйа внимательно осмотрел Нингуан с головы до ног и серьёзно кивнул. Дилюк пожелал удачи, Бэйдоу и Кэйа хотели ещё что-то сказать друг другу, но Нингуан и Дилюк, посмотрев друг другу в глаза, кивнули, вежливо поклонились, взяли каждый своего болтуна за уши и оттащили в разные стороны, так и не дав попрощаться. Бэйдоу, семеня за Нингуан, всё-таки прокричала напоследок: — А глаз где? — Я выбрал вилку! — а потом они оба расхохотались и были окончательно растащены в разные стороны. Спустя пару минут Кэйа вывернулся из не такой уж крепкой хватки Дилюка и взял его под руку. Как ни в чём не бывало, он предложил: — Предлагаю завтра ничего не делать и весь день вкусно кушать и валяться на подушках, — Дилюк посмотрел на Кэйю и улыбнулся: — Только если ты не будешь пытаться устроить бой подушками. — Конечно буду, — Кэйа расхохотался. — Но если хорошо попросишь, то я, так и быть, смилуюсь. — Закажу тебе самое острое блюдо во всём Ли Юэ. — А вы умеете убеждать, господин Дилюк, — в этот момент они как раз вошли через парадные двери в гостиницу и расхохотались, довольные собой. Они спокойно, не обращая внимания на неодобрительные взгляды скучных и слишком серьёзных взрослых, поднялись в свой номер, по отдельности помылись и засели на террасе с чайником чая. Со стороны моря дул прохладный ветерок, на небе уже горели все звёзды и они просто сидели друг рядом с другом и любовались небом. В какой-то момент Дилюку нестерпимо захотелось поцеловать Кэйю, но он лишь кончиками пальцев коснулся его ладони, спрашивая разрешения. Кэйа, не повернув головы, улыбнулся и переплёл их пальцы, обхватив ладонь Дилюка своей. — Как думаешь, как назовут легенду о нас? — Кэйа спросил это тихо, не ожидая ответа. Ведь сложно дать название истории, которая ещё не дописана. Истории, финал которой не известен. Дилюк молчал несколько минут, задумчиво поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Кэйи, но в итоге тихо и задумчиво ответил: — Думаю, что-то из разряда «Пламя и звезда». — Солнце, — на недоумённое «Что?» Дилюка Кэйа улыбнулся и ласково пояснил, — Ты — солнце, — а потом кивнул, — Да. «Солнце и звезда». Звучит хорошо. И совсем не понятно, какой будет конец. — Тот, в котором «Долго и счастливо», — Кэйа мягко и тихо рассмеялся и покачал головой: — Обязательно, моё солнце. — Тогда я буду звать тебя «моя звезда», — тут Дилюк задумался, прикусив губу, — а может «Звёздочка»? — Звезда умирает во взрыве и сжигает всё вокруг себя — так мама говорила. Не хочу быть звездой, — Кэйа тяжело вздохнул, а потом легко добавил, — хочу быть драконом. Знаешь, таким большим, — Кэйа развёл руки в стороны, показывая размер, и Дилюк засмотрелся на их переплетённые пальцы на фоне ночного неба, — и с крыльями. И чтоб огнём уметь плеваться. — Ящерка, — Дилюк засмеялся, — звучит восхитительно нелепо. Так и буду тебя звать, — Кэйа ткнул его локтем под рёбра и тоже захохотал: — Да ну тебя! Сам ты ящерка! — Неправда! Ты сам сказал, что я — солнце! — Правда?! — Кэйа повернулся к Дилюку и со смехом спросил: — И что же ещё я тебе сказал? — Дилюк улыбнулся и тихо, неожиданно серьёзно, ответил: — Что я твоя душа. Что я твоя любовь, — Дилюк засмущался и собрался отвернуться, но Кэйа, так же неожиданно серьёзно и очень-очень ласково подтвердил: — Да, Дилюк, ты — моя душа. Моя любовь. Моё солнце, — Дилюк неожиданно покраснел и смущённо-нежно пробурчал в ответ: — Я тоже тебя очень люблю, Кэйа, — в ответ на эти слова Кэйа лишь нежно и как-то тоскливо улыбнулся, после чего снова отвернулся к звёздам. Они сидели в тишине и темноте, разглядывая небо ещё пару часов, а когда Кэйа уснул, Дилюк отнёс его в постель и лёг рядом, поцеловав в лоб. На следующий день они, как и договорились, ничего не делали: лишь ели вкусную еду, валялись, читали, Кэйа пару раз сбегал к лошадям, а ближе к вечеру всё-таки устроили бой подушками. Перья летали по комнате, липли на потные лбы вместе с волосами, забивались в нос и рот, но они продолжали хохотать и бить друг друга подушками. Вдруг со стороны террасы раздался оглушительный клёкот и в комнату, недовольно осматривая беспорядок и летающие везде перья, влетел Рассвет. Он приземлился на руку Дилюка, ещё раз недовольно осмотрел всю комнату и проклёкотал что-то явно возмущённое. Дилюк отвязал два письма от его лапки. Одно отдал Кэйе, а второе распечатал сам. — От отца, — Дилюк кивнул. В самом письме Крепус спрашивал, всё ли у них в порядке, точно ли хватает денег, не нужна ли помощь, нет ли ран и не натёрли ли они мозолей. В письме к Кэйе он интересовался, как Дилюк на самом деле перенёс долгую поездку верхом, а у Дилюка — не влез ли Кэйа в какие-то опасные руины. Словом, это было просто письмо взволнованного и любящего отца, исполненное нежности, заботы и ласкового беспокойства. Кэйа и Дилюк тут же написали ответы и утром отправили их отцу с отдохнувшим за ночь Рассветом. Огонёк и Осень внимательными взглядами провожали птицу, а потом одинаково недоверчиво посмотрели на своих хозяев. Те явно что-то задумали. Кэйа взял коней под уздцы и они все, не торопясь, направились на пристань. Корабль уже ждёт.