*
— Я же говорила, что ты сам найдёшь меня, когда будешь готов, — самодовольно кудахчет Ци Мэйхэ, чопорно потягивая пузырьковый чай, когда Ибо заходит к ней в директорскую палатку. — Понравились посты? — Я пришёл забрать кое-что. Какие посты? — пренебрежительно спрашивает Ибо с покерфейсом, а по её лицу пробегает рябь. Это правда, он сам не видел постов, отключив уведомления в Weibo после своей последней неудачной попытки использовать социальные сети. И к счастью для него — иначе сегодня утром он испытал бы что-то вроде дежавю, только хуже. Ван Цзюй не позволила ему увидеть какие-либо комментарии, когда выследила его первым делом утром, но он и не предполагал, что они будут положительными. — Как ты всегда успеваешь увидеть это первой? — допытывался Ибо, пытаясь перехватить телефон Ван Цзюй и, таким образом, данные её учётной записи, прежде чем она шлёпнула его по руке. — Сосредоточься, Ибо-даоян. По словам Ван Цзюй, исходный пост сам по себе был достаточно безобиден. Было несколько фотографий Ци Мэйхэ в магазине Gucci, датированных концом октября — всего четыре среди снимков папарацци за целую неделю. Учитывая её светский статус, для неё не было ничего необычного в том, чтобы её преследовали в походах по магазинам, или она часами пряталась в дизайнерских бутиках. На первых двух фотографиях она просто входит в магазин и осматривается. На третьем фото она держит в руках что-то тонкое и серебристое. А на последнем стоит у кассы, роясь в своей сумочке Louis Vuitton, в то время как продавец упаковывает маленькую коробочку для драгоценностей. — Есть три аккаунта, особо заинтересованные в спекуляциях на этих двух фотографиях. Они поддерживают свои теории в одной и той же ветке комментариев, сообща выстраивая повествование о том, что Ци Мэйхэ недавно встретила кого-то нового и купила ему… это. Рука Ибо бессознательно сжимает амулет с головой быка, висящий у него на груди, серебряные рога впиваются в ладонь. Размытость увеличенной фотографии не даёт полной уверенности, но его колье определённо похоже на то, что держит в руках Ци Мэйхэ. — Это из второго поста, сделанного не связанным аккаунтом около недели назад, после того, как Ци Мэйхэ опубликовала селфи в своём Instagram, объявив, что она была здесь. Также есть фотография тебя с этим колье, взятая с веб-сайта для сравнения. — Ван Цзюй ободряюще улыбается. — Я не думаю, что в это верит так много людей, как она надеется. Так называемых доказательств недостаточно, и многие сомневаются в их подлинности. Подозрительно, что все задействованные учётные записи активны не больше месяца. Тем не менее, Ибо бесит вовлечение во всё это подарка Сяо Чжаня. Однако, инструкции Ван Цзюй заключались в том, чтобы симулировать полное неведение, пока она исследует некоторые удалённые комментарии из первого поста, и Ибо следует этому совету. Он не ожидал, что Эмили поднимет этот вопрос по собственной воле. Хотя, возможно, он должен был это предвидеть, судя по тому, как она злорадствует, хвастаясь третьим постом, где они вдвоём грубо, но вполне узнаваемо, прифотошоплены вместе. — Мы хорошо смотримся как пара, — размышляет она, по-видимому, не обращая внимания на ту скованность, которая теперь присутствует в движениях Ибо, когда он открывает шкаф с личными вещами режиссёров. — Прекрасная история любви. Красивому талантливому парню посчастливилось познакомиться и привлечь внимание красивой и утончённой девушки. Брак, заключённый на небесах. — Тебе следует написать сценарий, — максимально вежливо соглашается Ибо, подавляя фырканье от её слов, и поворачивается, чтобы уйти. Он останавливается при звуке пульверизатора, сжимая в руке банку с лаком для волос, когда чувствует запах «Дикого колокольчика» Джо Мэлоун — любимого одеколона Сяо Чжаня, густо разлившегося в воздухе. Он так сильно ассоциирует этот аромат с Сяо Чжанем, что у него практически возникают галлюцинации, когда он чувствует его — Ибо провёл последние две недели, разбрызгивая его вокруг пещеры каждую ночь, метафорически и буквально вплетая его в ткань своего дома. Теперь этот запах очень мешает мыслить здраво, всё его тело автоматически разворачивается и расслабляется. — Ух ты. Это действительно привлекло твоё внимание. Проходя мимо замершего Ибо, Эмили отвязывает полог палатки и опускает его, чтобы создать для них некоторое подобие уединения, прежде чем вернуться на своё прежнее место. На этот раз, когда она проходит мимо, его тело поворачивается, чтобы следовать за ней — он даже делает несколько шагов вперёд, чтобы оказаться прямо позади неё и поймать её пиджак, когда она снимает его, позволяет ему выпасть из руки. В палатке отсутствует отопление, и мурашки сразу же покрывают голую кожу плеч и рук. Она ещё раз распыляет духи вертикально на грудь, затем поворачивается с застенчивой улыбкой, которая становится шире, когда она смотрит ему в глаза, наблюдая, как его взгляд следует за блеском влаги, проникающим в V-образный вырез её топа. Она опирается обеими руками о стол, небрежно наклоняясь к нему. — Тебе нравится этот аромат, не так ли? — бормочет она соблазнительно низким голосом. — Это чересчур свежо для моих личных предпочтений, но я, безусловно, могу к этому привыкнуть. Я не против сделать тебе приятно. — Зачем ты сделала эти посты? — О, это просто кое-что, что я узнала на собраниях совета директоров. Большинству людей для лучшего понимания предложения необходимо наглядное пособие. Она вытаскивает из причёски старомодную шпильку, стиль которой резко контрастирует с её современной дизайнерской одеждой, и прижимает украшенный драгоценными камнями конец к центру нижней губы. — Итак, ты понял? Или мне нужно быть ещё более откровенной? Драгоценный камень в форме листа разрезает ей губу, выступает кровь, но вскоре порез срастается и исчезнет. Скорость регенерации неудивительна, учитывая, сколько энергии ян он может ощущать от её плоти теперь, когда его внимание привлечено к ней. Это не физический голод, но его желудок жаждет её, челюсть бессознательно раздвигается, чтобы дать свободу увеличивающимся клыкам. — Всё, что тебе нужно, всё, что ты пожелаешь, уверена, я смогу тебе обеспечить, — бормочет она, едва шевеля губами, чтобы не сдуть кровь, дрожащую между ними — одну заманчивую каплю, цветом и формой напоминающую гранатовое зёрнышко. Метафора, такая человеческая мысль, отвлекает его от звериных инстинктов. Зерно граната… Что такого в зёрнах граната? Правильно, Сяо Чжань спросил его о правдивости западных мифологий и был очень возмущён, когда Ибо признал, что он не особо сведущ в каких-либо историях, не говоря уже об оценке их правдивости, в ответ на что Сяо Чжань поклялся просветить его. В одной из историй упоминались зёрна граната, хотя сейчас он едва ли вспомнит какие-то подробности сквозь туман в голове. Но теперь он видит Сяо Чжаня в своей памяти, помнит тёплые пальцы, гладящие его волосы, как Сяо Чжань рассказывает истории своим лёгким, успокаивающим голосом, и даже какой он на вкус, когда заканчивает их — и этого вполне достаточно, чтобы восстановить ясность сознания. Задержав дыхание, Ибо набрасывает Ци Мэйхэ на голову её пиджак и протягивает руку, чтобы взять со стола аптечку. — Здесь есть лейкопластыри, — сообщает он, шлёпая пластырь на её открытое декольте. — И перекись водорода, если надо. Позаботься о себе. И прежде чем она успевает освободиться, Ибо быстро берет свой телефон с того места, где он тайно снимал их разговор, вместе с её пузырьковым чаем, и сбегает. Даже без каких-либо компрометирующих материалов то, что они вдвоём без свидетелей находились в закрытой палатке достаточно долго, чтобы она потеряла пиджак и повредила губу, достаточно подозрительно. Ему явно не стоит давать ей больше оружия, и он определённо не жаждет больше ближнего боя. Позже он передаст телефон Ван Цзюй, а пока сосредотачивается на чае с пузырьками, встряхивая его и щурясь на содержимое. Количество энергии ян, которое она излучала, было откровенно невозможным для любого человека, мужчины или женщины, если только они не были на полпути к вознесению или не принимали какие-то серьёзные добавки. Дегустация чая показывает концентрацию женьшеня и ягод годжи, добавленных в и без того насыщенный чёрный чай — кровь приливает к его носу от одного глотка, как от удара. Он сомневается, что жемчужины боба — это обычная тапиока или кукурузная мука. Это подтверждает ему две вещи. Во-первых, Ци Мэйхэ понятия не имела, что делала. Во-вторых, тот, кто помогал ей, не просто подставил Ибо — он действительно хотел её смерти.*
На всякий случай Ибо снова прочёсывает местность своими дронами, прежде чем вернуться на место, по пути отправляя сообщения своим братьям. Ему нужно знать, где находятся Чэн Сяо и Чэнь Цяоэнь, и может ли кто-то из них поговорить лично, прямо сейчас. Не раз в течение следующего часа его ругают за то, что он слишком сильно тянет, когда спешит закончить плетение париков для сцены, и что его телефон вызывающе звонит в кармане. Ему не везёт. В то время как Чэнь Цяоэнь уже вернулась на Небеса, из-за чего невозможно сказать, сколько времени ей понадобится, чтобы увидеть какие-либо сообщения и войти в контакт, Чэн Сяо все ещё относительно рядом, хоть и на другом континенте. Не зная, что Исюань пообещал ей в обмен на быстрое возвращение, Ибо тратит три дня, которые ей требуются, чтобы выполнить его просьбу, работая над сильным контраргументом, чтобы выведать всё. Он напоминает себе, что она довольно чувствительна и, вероятно, плохо отреагирует на обвинение. Естественно, его первый гамбит после того, как она появляется у его двери, звучит так: — Кому, чёрт возьми, ты сказала? Чэн Сяо чувствительна, но она сильный противник. — Используй свои слова, Ибо, — насмешливо фыркает она, следуя за ним внутрь и садясь на диван. — Я знаю, что это та часть притворства человеком, которую ты так и не освоил, но ты можешь, по крайней мере, попытаться. — Кому ты рассказала о моем хвосте? — спрашивает он, доставая из холодильника бутылку воды и наблюдая, как её челюсть все больше отвисает с каждым произносимым им словом. Замешательство наконец исчезает с её лица, и её гнев и голос пропорционально возрастают, когда она вскакивает на ноги и бросается к нему. — Ван Ибо! За кого ты меня принимаешь? — Сука. Кипя, она швыряет через кухонный островок шлёпок, от которого он уклоняется. — И это то, ради чего я примчалась обратно? Как будто кто-то, достойный своей соли, не может сказать, что на тебе его нет, просто взглянув! — Я никогда не говорил, что они не могут, — возражает он, перекатывая воду по мрамору. — Но это не значит, что они могли так просто выяснить, где именно он находится. Этого она не может ни опровергнуть, ни объяснить. — Это была не я, — угрюмо бормочет она, обхватывая горлышко бутылки. — И я сомневаюсь, что это была Цяоэнь-цзе. Не всё вращается вокруг тебя, знаешь ли. Даже если иногда кажется, что это так. — Я никогда этого не говорил, — ворчит Ибо, затем быстро продолжает, прежде чем они успевают перейти к спору. — И я просил тебя прийти сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Твой юный вундеркинд. Тот, с которым ты встречалась в Лояне. Как его зовут? — О, так я тебе и сказала. Ты так и не дал мне услышать, чем всё кончилось. — Это Чэнь Фейюй? Чэн Сяо в шоке дёргается, проливая воду на столешницу. — Как ты узнал? Вытащив и разблокировав свой телефон, он подносит его прямо к ней. На экране видны удалённые комментарии, которые Ван Цзюй удалось восстановить из поста папарацци, задаваясь вопросом, что случилось с последним любовником Ци Мэйхэ. Ибо ждёт достаточно долго, пока Чэн Сяо прочтёт комментарии, затем жестом показывает, чтобы она перешла к следующему изображению — скриншоту поста с предположениями, датируемому серединой октября. Это была фотография Ци Мэйхэ с мужчиной и подписью, в которой он был назван Чэн Фейю, также известный как Артур, а также с указанием того, что пост был сделан в Лояне. — Это был день, когда ты была здесь, верно? — спрашивает Ибо. — Ты перенесла приезд сюда на несколько часов, и у него уже появился кое-кто другой. На этот раз, когда она наносит ему удар, он позволяет этому случиться — в любом случае это слабый удар, так как вся её воинственность почти улетучилась. — Я уже знаю, — признаётся она с гримасой. — Я узнала об этом почти сразу, как только добралась до Лояна. Вот почему я подумала, что поездка на Гавайи поможет мне отвлечься. — Она снова тычет Ибо в ребра. — Большое спасибо, что напомнил. — Он один из нас? — Артур — яоцзин. Хаски, — медленно отвечает Чэн Сяо. — Но он не такой, как мы с тобой. Во-первых, он из второго поколения. — Родился в человеческом обличье? Чэн Сяо кивает. — По вашим меркам, он на несколько лет моложе нас, хотя живёт дольше. Он вырос на Небесах, время от времени навещая своего отца на Земле. Пришёл сюда на более постоянный срок, может быть, год или два назад, в качестве добровольца на службу человечеству. — Что за служба? — Он… даос. — Боже, не проще было сказать, что он совсем не такой, как мы? — стонет Ибо. — Что тебе вообще нравится в этом парне? — Не похоже, чтобы у тебя было много общего жизненного опыта с твоим человеком, — сразу же парирует она. — По крайней мере, я нашла кого-то почти того же вида, что и я. — По крайней мере, я нашёл кого-то, кто не обучен убивать меня с особым пристрастием. — Не драматизируй, он специализируется на лечении и щитах. Это объясняет, почему Ибо не удалось определить его местонахождение. — Какие-нибудь особые навыки с оружием? Склонность к элементам? — Просто элементарная самооборона, — отвечает Чэн Сяо, прищурившись на него. — Почему это звучит так, будто ты собираешься драться с ним? — Возможно, это он планирует драться со мной. Она некоторое время обдумывает это утверждение, перекатывая бутылку в руках. Затем, вместо того, чтобы оспорить его вывод, как он ожидал, она, кажется, принимает его заявление и спрашивает: — Я могу чем-нибудь помочь? — Почему ты хочешь мне помочь? Мы не настолько близки, — задаётся вопросом Ибо, искренне любопытствуя. Видя, как дёргается её рука, он быстро добавляет: — По крайней мере, не так близко, как ты и этот ребёнок. — Я не видела тебя семнадцать дней. Его я не видела один день. Какая мне разница? Ибо думает об этом. — Я больше раздражаю. — Вы оба раздражаете одинаково, — фыркает она, затем вздыхает. — И я знаю тебя дольше. Ты был прав, я ожидала, что все — все — будут такими же, потому что для меня ничего не изменилось. Но это не так для вас, ребята — поэтому я и уехала. Думаю, я пытаюсь хоть немного компенсировать это. — Точно, ты мне должна, — соглашается Ибо, мысленно похлопывая себя по спине за идеальное выполнение сегодняшней миссии. Ну, почти идеальное. Чэн Сяо закатывает глаза, не обманувшись. — Не испытывай свою удачу, засранец. Каков твой план?*
Когда поздний отъезд из Пекина превращается в полуночное прибытие, Сяо Чжань стоит на своём, несмотря на грустные глаза Ибо и нытье, требуя от него обещания встретиться в городе, а не в аэропорту. Но сила его воли слаба, и Сяо Чжань неохотно допускает одно исключение, предполагая, что Ибо бы иначе не успокоился. Как только Сяо Чжань кладёт трубку, обиженное выражение лица Ибо превращается в ухмылку. Та же радостная улыбка украшает его лицо и сейчас, когда он стоит у входа в аэропорт, держа в одной руке дорогой букет эвкалипта, а в другой — упаковку с четырьмя изысканными пирожными. Он даже постарался, надев блейзер, свои самые красивые джинсы и нанеся достаточно Bleu de Chanel, чтобы его можно было обнаружить с расстояния добрых десяти метров. — Ты сказал, если я смогу совместить это с моим графиком, — предупредительно замечает он, энергично дёргая воздушный шар со смайликом, привязанный к букету. Хотя на самом деле это больше хвастовство, чем реальная защита — судя по тому, насколько красный Сяо Чжань за ладонью, которой он ударил себя по лицу, он не в том состоянии, чтобы ругать Ибо. Не то чтобы он не хотел попробовать. — Ты… ты… ты промыл себе мозги романтическими драмами? — спрашивает он, кашляя то ли от духов, то ли от смущения, хватая букет обеими руками и удерживая его между ними, как щит. Ибо послушно подхватывает брошенный чемодан, прежде чем он может перевернуться, и катит его туда, где припарковал свой байк на пешеходной дорожке, достаточно далеко от входа, чтобы охрана не заметила и не заставила переставить его. — National Geographic на этот раз не очень помог. — На этот раз?! — недоверчиво бормочет про себя Сяо Чжань. Скрывая ухмылку, Ибо отвлекает его пирожными и начинает закреплять чемодан. — Ты считаешь, это неуместно? — Совершенно неуместно, — говорит ему Сяо Чжань так строго, как только может, жадно рассматривая пирожные в попытке выбрать. Он берёт жёлтый с засахаренной лимонной цедрой, макает палец в глазурь и протягивает его. — Абсолютно сверх меры. Меня не было всего две недели. — Упс, — извиняется Ибо без угрызений совести, садясь на байк и наклоняясь вперёд, чтобы лизнуть палец Сяо Чжаня. Он готов к тому, что тот будет слишком сладким, но масляный крем с помело освежающе лёгкий и терпкий. Его рот открывается, чтобы сказать это, и остаётся открытым, пока он наблюдает, как Сяо Чжань обсасывает тот же палец дочиста, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать его, ободрённый тьмой, скрывающей их от посторонних глаз. — Не сердишься? — легкомысленно спрашивает он с улыбкой, когда они отстраняются друг от друга. — Как на тебя злиться, ты, мелкий манипулятор-яоцзин, — обвиняет Сяо Чжань, запихивая пирожное себе в рот и садясь на байк позади Ибо, щекоча подбородок букетом. Он снова кашляет, застёгивая шлем и быстро опуская забрало. — Чёрт возьми, Ибо, сколько духов ты использовал? Ибо в ответ просто нахально извивается, оборачиваясь к нему. — С возвращением, гэ. Они выезжают из аэропорта, когда в лёгкой дымке начинает падать снег, что больше свидетельствует о низкой температуре, чем о какой-либо реальной помехе. Ибо почти не замечает этого благодаря обнадёживающему весу Сяо Чжаня, превращению Ибы в огромное пончо, укрывающее их обоих, и тёплому сиянию успешно выполненного сюрприза, которое танцует под его кожей, пока они возвращаются в город. Затем Сяо Чжань удивляет его, велев повернуть на Юньшань, а не домой. — Почему ты хочешь вернуться туда? — кричит Ибо, перекрывая шум ветра и рёв мотора. — Тебя же там ограбили, помнишь? — Я помню, — кричит в ответ Сяо Чжань. — И менеджер помнит. Он расстроился из-за этого настолько, что предложил бесплатную комнату на ночь. — У меня есть свободная комната для тебя каждую ночь, так… — Просто доверься мне, ладно? Сяо Чжань снова удивляет его в лифте отеля, когда нажимает кнопку второго этажа. Насколько Ибо помнит, на этом уровне нет комнат. — Гэ, что… Двери лифта раздвигаются, и даже оттуда он может видеть приоткрытую дверь в бильярдную, идеальную рамку для стола, накрытого белой скатертью и украшенного золотистыми гирляндами, с бутылкой красного вина и блюдом суши. Ещё больше огней окутывают кабинки для переодевания вокруг бассейна, которые сами освещаются изнутри, отбрасывая контрастную голубую рябь на стены. Ибо поворачивается с притворным возмущением. — И ты ещё мне говорил, что я перебарщиваю. — Ты не купался в источнике с тех пор, как похолодало, — объясняет Сяо Чжань, следуя за несколько ошеломлённым Ибо в комнату, позволяя двери захлопнуться за ними. — Я подумал, что ты мог бы оценить подогретую воду. — Хлорка — это противно, — приводит Ибо слабый символический аргумент, просто чтобы побыть строптивым мальчишкой. Сяо Чжань искоса смотрит на него. — Там дальше ещё есть спа. Это заставляет взгляд Ибо метаться между двумя водоёмами. Он просчитывает логистику одновременной оккупации обоих. В конце концов, он решает сначала прыгнуть в бассейн, стремясь впервые за несколько недель нормально растянуться и поплавать. Химически обработанная вода слишком жёсткая для его змеиной кожи, и её труднее контролировать, но это спокойная, чудесно тёплая и ласковая вода вокруг его тела. Он ныряет прямо на дно, радостно совершая серию поворотов, которые освобождают его от одежды, и делает полдюжины кругов один за другим. Только когда добрых десять минут спустя он видит ступни, опустившиеся в воду на краю бассейна, он выныривает прямо между ног Сяо Чжаня, прижимаясь щекой к одному колену. — Ты заходишь? — Безопасность превыше всего, — говорит ему Сяо Чжань, указывая на пустую коробку из-под пирожных рядом с ним. — Врачи рекомендуют полчаса между едой и плаванием. — Я бы не позволил тебе утонуть, — возражает Ибо, закатывая глаза. Тем не менее, он понимает намёк и снова уплывает, хотя и остаётся ближе к поверхности, чтобы Сяо Чжаню было на что посмотреть. Он легко может часами наслаждаться своей любимой средой. Получасовое ожидание, пока его любимый человек присоединится к нему, вряд ли можно считать жертвой.*
Ибо теряет счёт времени, хотя кажется, что и получаса не прошло, когда он всплывает в пятый раз, удивлённо моргая при виде кучки одежды рядом с пустой коробкой из-под пирожных. Всплеск позади него заставляет его обернуться, и Сяо Чжань всплывает прямо перед его лицом, барахтаясь в воде. Ибо автоматически тянется, чтобы поддержать его, и его руки приземляются на изгиб задницы Сяо Чжаня, как раз когда их члены соприкасаются. Ибо ахает от неожиданности, когда понимает, насколько твёрд Сяо Чжань, и его собственная кровь приливает в ответ. Инстинктивно он переплетает их ноги и прижимает их бедра друг к другу — плотный контакт легче продумать, чем более активные стимулы. Его дыхание учащается сильнее, чем после десяти минут плавания под водой, и оно сбивается ещё больше, когда он вдыхает собственные духи с тела Сяо Чжаня. — У меня нет плавок, потому что я не знал, что ты запланировал. А какое у тебя оправдание? — Я хотел прикоснуться к тебе, — просто отвечает Сяо Чжань и делает это, вызывая дрожь, когда его пальцы скользят по лицу и горлу Ибо, а губы задевают раковину уха. Руки на его заднице сжимаются, и он усмехается, покусывая обе мочки ушей в отместку, щелкая зубами, дёргая за бриллиантовые серёжки. — Это всё, о чём я мог думать. Я хочу прикоснуться к тебе здесь, здесь, — он прослеживает выступы тела Ибо, касаясь стратегических точек на выступах ключицах, сосках, используя даже стук сердца, когда прижимается своей грудью к груди Ибо. — Повсюду, куда я только могу добраться, любым способом, каким ты мне позволишь. Пока ты этого хочешь. — Я… я хочу этого, — стонет Ибо, хватая его руки до того, как они достигают его живота, и переплетая их, сжимая пальцы и ноги, а остальная часть его тела наклоняется вперёд — всё, что угодно, лишь бы приблизиться. Это непреднамеренно лишает Сяо Чжаня возможности оставаться на плаву самостоятельно, и они оба понимают это одновременно, замерев в тандеме тел и дыхания. Затем Сяо Чжань позволяет Ибо удерживать весь свой вес и улыбается, ясно и доверчиво. — Ты же не дашь мне утонуть? Ибо целует его и утягивает их обоих под воду. Он внимательно следит за каждой реакцией Сяо Чжаня, за тем, как его глаза закрываются, а кровь замедляется при погружении в воду, за тем, как все его тело расслабляется, как его язык податлив языку Ибо, и он полностью готов позволить ему делать все, что тому заблагорассудится. На вкус он сладкий — слаще, чем последние следы глазури — их губы плотно сомкнуты, пока Ибо ждёт, что Сяо Чжань заметит, что может дышать, хотя и с меньшей скоростью. Проходит несколько минут, прежде чем глаза Сяо Чжаня открываются, и он отстраняется с недоумевающим выражением лица. Ибо выдувает идеальный пузырь, игриво ударяя его головой, как тюлень мяч. Пузырь расширяется до размера яблока, когда дрейфует вперёд, плавая между ними и собирая в себя кислород из расщепляющихся вокруг него молекул воды. Их взгляды встречаются сквозь него, один и тот же импульс проносится через оба их мозга, и они бросаются вперёд, чтобы вонзить зубы с обеих сторон и насладиться приливом кислорода во рту. Борясь со смехом, Сяо Чжань освобождает правую руку, прижимая её к покалывающим губам. Это освобождает левую руку Ибо, чтобы потянуться вниз и обхватить их члены, теперь оба полностью твёрдые, и выровнять их для медленных, непрерывных движений вверх и вниз в ритме, который, как он знает, работает для него. Это кажется эффективным и для Сяо Чжаня — его пальцы сильнее впиваются в его собственные щёки, подавляя низкое хныканье, которое становится все выше, когда Ибо двигает рукой быстрее, сильнее сжимает и вырывает оргазм из них обоих. Сяо Чжань, должно быть, представляет, как вода в этот момент закручивается у них под ногами — и это последняя его осознанная мысль перед тем, как удовольствие вырвется наружу, отправляя его в свободное плавание. Его зрение расплывается, в ушах ревёт, голова откидывается назад, и он издаёт резкий крик в противовес низкому стону Ибо в его плечо. Оба звука звучат удивительно чисто, усиленные акустикой комнаты, и Сяо Чжань вздрагивает, когда резкий, неумолимый кислород внезапно попадает в его поры и пронзает лёгкие. Он лежит на спине на холодной плитке, задыхаясь и пытаясь сориентироваться, когда волна, вытолкнувшая их из бассейна, откатывается обратно. Когда его силы понемногу возвращаются, он бьёт Ибо коленом, пока тот, хихикая, не откатывается в сторону, и также слабо хлопает его по руке для верности. — Боже мой, — шипит Сяо Чжань, все ещё очень запыхавшийся. Боже мой. Ибо лишь сильнее хихикает. — Разве ты не можешь просто нормально подрочить, как все мы? Как я должен превзойти это? — Вместо этого ты можешь просто превзойти меня, — предлагает Ибо, подкатываясь обратно, чтобы сесть на его бедра и прижаться. Он уже снова полутвёрдый, к ужасу Сяо Чжаня. — Значит, дальше спа? — Ты чудовище. — Это не «нет», — с надеждой замечает Ибо, наклоняясь вперёд, чтобы уткнуться носом в его шею. Сяо Чжаню удаётся продержаться около минуты, прежде чем он вздыхает. — Принеси еду. Мне нужно перезарядиться. Он не спеша поднимается на ноги и идёт в конец комнаты, его тело и дух все ещё смущающе слабы. К тому времени, когда он добирается до спа, Ибо уже съедает почти треть блюда — у рыбы и креветок нет шансов перед его природным аппетитом. — Эй, они забыли разрезать роллы, — жалуется Ибо, демонстрируя вывернутый наизнанку ролл с тунцом. — Нет, это… Тьфу. Фу. И почему он решил, что это хорошая идея, если его бойфренд буквально вызывает водовороты во время секса? Тем не менее, Сяо Чжань принимает правила игры, наклоняется так, что его рот оказывается всего в паре миллиметров от конца ролла в руке Ибо, и смотрит на Ибо поверх ствола. — Ты когда-нибудь играл в Pocky Game? Ибо нужна всего секунда, чтобы собраться с силами. Он качает головой, копируя Сяо Чжаня, и ухмыляется. — Хорошо, что я быстро учусь.