Вопрос веры

Загрузив вещи в машину, Вейлон сел на водительское место. Руки его огладили руль. Это успокаивало, помогало сосредоточиться. Он отчаянно мечтал просто сесть и подумать, проанализировать произошедшее и происходящее. Наконец, ему это удалось: новые союзники куда-то ушли, попросив подождать. Среди информационного хаоса строилась логическая цепочка. Без вести пропавший журналист находился здесь, совсем близко. Живой. Но вместе с ним был кое-кто ещё. Проект «Вальридер», тот самый ужас, уничтоживший Маунт-Мэссив. И каким-то образом, по непонятной причине, он слушался. Конечно, у Майлза и этой… сущности была одна цель, но слабо верилось, что лишь благодаря этому они сумели найти общий язык. Настолько, что им, похоже, было весело в компании друг друга. Кровожадный монстр не мог сидеть на цепи у человека: Парк помнил, как он разорвал Джереми Блэра в клочья и улетел убивать дальше. Что-то подсказывало Вейлону, что труп в ванной в скором времени найдут. Дело было не столько в запахе, сколько в личности убитого. Меркоф тщательно скрывала информацию о сотрудниках с высокими уровнями доступа. Отдел зачистки как раз входил в список «строго конфиденциально», а потому возрастал шанс, что его, Парка, пометят как особую цель, способную убивать. Преследователи не знали о том, что теперь им полноценно противостоял Майлз Апшер. Парк мог бы удивиться его способности выкручиваться из передряг, если бы не знал о разумном рое нанитов. Вальридер, несомненно, охранял тело, своё вместилище из плоти и крови. «Наверное, — думал программист, — это даже хорошо, что оболочка у него не механизированная. Не хотелось бы быть тем, кто выпустил Скайнет». Размышления о причинах развеялись, стоило Апшеру открыть дверцу со стороны пассажира и сесть. Он выглядел расслабленным и спокойным. Вейлон посмотрел на него выжидающе: пора в дорогу. — Почистил твои данные, мистер Томас Грин. Теперь номер ни за кем не числится, так что полицию на тебя не натравят. — Журналист потянулся, и неприятный, едва заметный туман принялся вылезать из-под его куртки. Программисту пришлось отвернуться, чтобы в глазах снова не начали плясать тёмно-зелёные пятна — действие препарата прекращалось. — Спасибо. Тогда… — Он достал из бардачка бумажную карту и разложил её. Ткнул пальцем в одно из названий. — Едем сюда. Я хотел сделать там остановку. Потому что потом, — он показал на название ещё дальше, — придётся ехать сюда. — Нет, мы туда не поедем. — Сказал вдруг Майлз и покачал головой. — Лучше уж через соседний город, нас там хоть не знают. — Теперь уже он показывал маршрут. Времени уходило больше, но сейчас они могли позволить себе не торопиться. — Вы там тоже… — Вейлон замолчал, поняв, что о таком лучше не спрашивать. Но журналист был достаточно умным, чтобы понять концовку неозвученного вопроса. Губы его расплылись в улыбке. Так улыбались его, Парка, сыновья, когда взорвали надувной бассейн «для эксперимента». — О, не волнуйся. Там мы ходили в цирк за попкорном. Цирковой — самый вкусный, чтобы ты знал. — От этих слов Вальридер издал странный резкий звук, похожий на фырканье. Откуда-то слева, со стороны носителя. — Читал новость про то, что взбешённые животные по всему городу разбежались? В общем… Вала никто не любит. — Майлз шумно вздохнул и покачал головой. Облако нанитов ткнулось ему в щёку. — А я что? Меня любят. Вон, сколько агентов за мной бегало. — Апшер развёл руками, показывая, что, мол, поделать. Во время этого странного монолога Вейлон завёл машину, и они поехали прочь. * Журналист смотрел вперёд, через лобовое стекло, и думал о чём-то своём. Энергичные и по-особому уютные мелодии негромко доносились из радио одна за другой. Вейлон практически не обращал на них внимание. В какой-то момент он всё-таки решил заговорить вновь. — Так значит, животные испугались Вальридера, когда вы пошли за попкорном? — История казалась несколько абсурдной, несмотря на то, что Вейлон был полностью уверен — всё это являлось чистой правдой. — Можно и так сказать. Это было ещё между твоими публикациями. Я тогда задерживался на одном месте максимум на день. Меня преследовали, и тут цирк на колёсах — неплохой транспорт, когда спишь по три-четыре часа. И с Валом отношения были, как бы помягче сказать, ужасными. У тебя когда-нибудь отказывали ноги посреди улицы? — Парк на мгновение перевёл взгляд на журналиста, но быстро вернулся к дороге. — Неприятно, если что. Ещё и прохожие пялятся, а ты сдерживаешь его, чтобы он им глаза не выцарапал. — Так как у тебя получается сдерживать Вальридера? — Любопытство взяло верх. Вейлон буквально выпалил это, но сразу же ойкнул и хотел добавить «если не секрет», но его опередили. — Я уже говорил: у меня почти не получается. Только в очень редких случаях. При определённых договорённостях, конечно. А если ты про бытовое… то здесь раз на раз не приходится. — Майлз задумался и вытянул вперёд руку. Та стремительно начала чернеть. Если бы программист смотрел на неё через прибор ночного видения, то взору его предстала бы часть пальца, которая была соткана из нанитов. — А… — Парк хотел знать больше. Да, он опасался Вальридера, но ему действительно хотелось понять, как происходило взаимодействие сущности и носителя, как они общались мысленно и многое другое. — Знаешь, почему под ногами хрустит снег? — Внезапно спросил Апшер и повернулся лицом к окну. Это казалось несколько странным, ведь снегопад в ближайшее время не обещали. Да и снег таял так быстро, что хрустеть порой было нечему. Поэтому Вейлон на всякий случай отрицательно покачал головой. — Просто у снежинок ломаются позвоночники. Программист завис. Попытался представить, но заливистый смех сбил все попытки. Вместе с журналистом смеялся — это было похоже на смех — Вальридер, отрывистым шипением и гудением проникая в уши. Голова от этого звука неприятно побаливала, а вот Майлзу явно было нормально. На него словно и не действовало присутствие существа так, как на пациентов Маунт-Мессив и на самого Парка. Немного успокоившись, журналист подался вперёд и выгнулся, разминаясь. Некоторое время они ехали молча. По радио продолжала играть бодрая музыка. Спрашивать о чём-то снова не хотелось: пока что информации действительно было достаточно. * Через двадцать минут, когда они приехали на заправку, журналист перебрался на заднее сидение и лёг. Сложился в три погибели, отвернувшись к сиденьям лицом, и провалился в сон. Вейлон видел только его куртку, накрывшую голову и плечи. Судя по всему, из-за полученных ран требовалось восстановиться. Странным казалось то, что Вальридер не восстановил тело полностью. «Может, даже его силы не безграничны?» — спросил Парк про себя, когда завёл машину вновь. * Спустя три часа поездки по неосвещённой ночной трассе Апшер проснулся. Предложил сесть за руль. Уставший программист был безмерно благодарен и сразу согласился. Перед тем, как поехать дальше, они перекусили: дорога дорогой, а поесть было необходимо. С продолжением поездки продолжились и разговоры: сон упорно не шёл, а подремавший немного журналист явно был в хорошем расположении духа. Они просто болтали: не о Вальридере, не о выживании в эти месяцы после Маунт-Мессив. Наука, спорт, политика — темы плавно сменяли друг друга, и разговор с журналистом вызывал восторг. Как его публикации когда-то. Майлз знал много, но часть его сведений оказалась устаревшей. Это не мешало, напротив: всё сильно поменялось за несколько месяцев, в том числе из-за Меркоф, и сравнивать периоды было даже интересно. Вальридер своё присутствие не выдавал. Ему не было дела до человеческих тем, а потому он просто вернулся в носителя и затаился. В какой-то момент Вейлон задремал, но однажды открыл глаза и увидел на себе чужую куртку в качестве покрывала, после чего провалился в глубокий сон. * К утру они приехали в достаточно большой город. Несколько десятков тысяч человек — теперь для них это был настоящий мегаполис, полный опасностей. Но именно здесь находилось кое-что важное, способное нанести по Меркофф серьёзный удар. Если, конечно, корпорация уже не узнала, что по её сведения прибыли. — Мы приехали? — Сонно спросил Парк. Он сел, поправил куртку и волосы, которые примялись с одной стороны. — Почти. Скоро доберёмся до тихого района. Ты говорил во сне о расстреле. Я тебе уже снюсь? Парк вдруг поймал себя на мысли, что пялился на чужую шею. На странное круглое пятно на сгибе между шеей и плечом. Сейчас его было хорошо видно из-под ворота рубашки, и оно отличалось по цвету. — Не помню. Слишком насыщенный день был, да и, если честно, я снова думал о том, что натворил одним письмом. — Вейлон коротко засмеялся, но отнюдь не весело. — Моя работа — рассказывать об ублюдках. Мир бы не узнал об экспериментах, если бы не письмо. — Апшер не отрывался от вождения. — Я теперь призрак неупокоенного журналиста. Летаю себе, информацию собираю, ем из чужих холодильников… — И дерёшься с нано-роем за пульт. — Закончил Парк, сам того не заметив. Разговор с безумным, но вполне себе адекватным (в данный момент) Майлзом успокаивал. Тот уже смеялся с фразы, попутно заезжая в какой-то двор. Когда машина остановилась, ненавязчивая музыка стихла, и без неё стало слишком тихо. Спокойно. Они прибыли к нужному отелю на окраине города, и теперь оставалось только заселиться. — Пойду прогуляюсь. Держи. — Журналист протянул сложенный лист с записанным номером телефона. Парк вздрогнул, когда только что улыбающийся Апшер вдруг рассыпался, растворился в воздухе, будто и не было его здесь. Но сразу же на руке почувствовалось лёгкое касание. Вейлон шумно вдохнул и выдохнул, нервно сглотнул. Прикрыл глаза и сосредоточился на собственных мыслях. «Никакого роя нанитов. Я здесь совершенно один, и номер снимаю один», — успокоил он себя, после чего распахнул веки и кивнул. В пустоту, себе или Майлзу — должно быть, всё сразу. Парк, теперь уверенный в своей легенде, вышел из машины.