Вопрос веры

С момента заселения прошло чуть больше недели. За это время Майлз и Вейлон сдружились, и было заметно — в такой нелёгкий период им не хватало поддержки. Порознь было сложнее, вместе — опаснее. Но они оба поняли: второй вариант того стоит. Поочерёдное прослушивание радио, игры в карты по вечерам, разговоры на обычные «человеческие» темы — журналист будто ненадолго забывал о всём произошедшем с ним ужасе. Но темнота внутри стояла на страже всегда. Нравилось Вальридеру или нет, но он шёл на уступки, вкладываясь в будущее. Пока восстанавливалась психика, а тело становилось сильнее, шанс выживания возрастал. Во время информационного затишья носитель всё равно шёл вперёд, развивался. — Очередные вооружённые нападения, жертвы, пострадавшие. — Апшер шумно выдохнул и положил телефон на грудь. В новостях штата не было того, что он искал. Ничего, что наталкивало бы на Меркоф или их лаборатории. Ничего слишком странного. В один спокойный день, когда журналист рассуждал об этом вслух, Вейлон подошёл к нему. Взгляд его выражал удивление. С инцидента в Маунт-Мессив прошло уже много времени, но страх за умирающих там до сих пор преследовал доносчика. А вот Майлз как будто не обращал на такое внимание. Лишь после разговора о том, кто такие военные журналисты, всё встало на свои места. * Когда однажды Парк уехал за продуктами, журналист, закрыв за ним ворота, вернулся в домик. Он спешил: вечером становилось совсем холодно, а куртка осталась висеть на крючке. Тепло сменило зимнюю прохладу, а темноту вечера озарило свечение нескольких лампочек. Вальридер бездействовал: ему не было смысла появляться или вести диалог. А вот Майлз поступил так же, как они с Вейлоном поступали обычно: включил радио на полицейской частоте, проверил камеры и уселся на кровать. Отличие было лишь в мероприятиях после. Журналист не был железным: физические потребности брали своё. Поэтому он, оглянувшись на всякий случай, разблокировал смартфон. За последнее время устройство стало ближе компьютеров и ноутбуков, которые сложно было переносить с собой. Несколько запросов, и на экране высветилось превью с человекоподобным существом с огромной пастью и длинным языком. Какую-то часть сознания Апшер научился не показывать «соседу» и благодарил всех несуществующих богов за такое полезное умение. Да и дух не стремился лезть в человеческие воспоминания, лишённые хоть какой-то пользы в их плане по спасению мира. Поэтому Майлз был предоставлен самому себе, впервые за долгое время. Что ему, конечно, нравилось. Полная свобода действий и мыслей предоставлялась нечасто, и он старался ценить каждое такое мгновение. По радио лениво переговаривались полицейские, картинки на камерах напоминали фотографии. Вальридер витал где-то в дальнем углу сознания и не желал мешать, имея куда более возвышенные стремления. Ему было плевать на стоны и кадры перед чужими глазами — он не обращал внимания. До тех пор, пока не услышал рычание, похожее на звериное. Стоило попытаться вынырнуть, как доступ к откровенному контенту ограничили. Тогда дух, посчитав такое поведение больше вызовом, чем чем-то странным, затаился. И мягко покинул тело, когда человек ослабил бдительность. Практически перед самой кульминацией Майлз вдруг понял, что на него смотрят. Не заметил, не уследил. Напряжение, готовое вот-вот вырваться, в мгновение ока спало. Апшер поднял глаза на сформировавшийся нано-рой. Тот смотрел сквозь тьму глазниц, но молчал. Теперь уже человеку хотелось залезть в чужую голову. — Не смотри на меня так, — всё же решил сказать он, закрывая вкладку на телефоне: повторять такое сегодня казалось чем-то опасным. — И я просил тебя не лезть в эту часть моих дел хотя бы иногда. Вальридер продолжал молчать. Казалось, что он не шевелится, но журналист прекрасно чувствовал, как скользил по нему чужой взгляд, который иногда переходил на телефон. «Оно было похоже на…» — Ни на кого оно не похоже! И вообще, это был чисто научный интерес. «Ты не учёный» — А ты не похож на ту штуку. — огрызнулся Майлз, после чего принялся спешно собираться. Но тело вдруг замерло, а дух опустился за спину. Прошёлся скулой по тёплой щеке, скользнул рукой по кисти с четырьмя пальцами. «Уверен, слепой человек?» — горячий шершавый язык прошёлся от ключицы до уха. Апшер готов был закричать. От какой именно эмоции — он не понимал сам, однако это не мешало ему постараться вернуть контроль. Попытки, впрочем, пресеклись с таким остервенением, будто сейчас они находились в крайне опасной передряге, требующей ювелирной точности и сверхбыстрой реакции. Когти уже прошлись по разгорячённой коже под кофтой от низа живота до груди. Вторая рука сцепила отнюдь не хрупкие запястья Майлза и потянула чуть вперёд. Жар растекался по телу быстрее любого яда. «Шевеление на четвёртой!» — вдруг пронеслась мысль в голове, и Вальридер повернул голову. Какая-то птица улетела прочь. Сеть из нанитов, горячая и словно живая, растекалась под одеждой. Неспешно оглаживала живот и рёбра, порой вызывая чёртову щекотку. В такие моменты журналист думал, что сожрёт Вальридера с потрохами, если тот надумает использовать свои идиотские недо-пытки вновь. Но у того, судя по всему, были совсем иные планы, нежели издевательства ради охлаждения пыла. Скованные тёмной когтистой лапой руки подняли выше, заставляя Майлза потянуться. Открывая больше пространства. В то же время язык проскользнул по уху человека, иногда сменяясь зубами и несильными, но ощутимыми прикусами. «Как же там было», — собственный голос в голове звучал наигранно и слишком фальшиво. «Без болтовни, — резко ответил Апшер. Даже без театральных представлений было ясно: тело, или же он сам, хотело большего. — Вмешиваешься в такой момент, а потом говоришь про какую-то там реабилитацию?» Негодование и злость Вальридер расценил как сигнал к действию. Ему не требовалось слушать и ждать. Однако казалось занимательным видеть и ощущать, как тело и разум тянулись к нему, некогда названному паразитом. Носитель, в отличие от остальных людей, вызывал интерес. Страх, боль, желание — так много граней, сторон для коротания вечности. И Вальридер пользовался тем, что имел. Перелетел из-за спины и отодвинул Майлза назад, к стене. Руки, удерживаемые за запястья, он закинул на собственные сфокусированные плечи. Находиться в человекоподобной форме казалось духу наиболее удобным вариантом. Обычно достаточным было сформировать лишь голову, руки и тело выше живота. Сотканные из нанитов кисти огладили под одеждой ключицы и спину, в то время как пасть прильнула к шее. Разомкнулись, будто разорвались, челюсти, обнажая острые зубы. Не сдержавшись, или же не сдерживаясь, Вальридер оставил на коже несколько укусов, после чего переместился выше, к губам. Срывающиеся с них стоны лучше любых слов подтверждали, что направление сегодняшнего вечера выбрано правильно. Журналист прижался теснее, давая ощутить исходящий жар и желание продолжения в полной мере. Когти выводили на коже причудливые узоры, оставляли полосы, не надавливая, впрочем, до порезов. Одна рука легла на человеческое плечо и ощутимо прошлась вверх, легла на шею. «Пусть знает, на чьей ты стороне», — рыком раздалось у самого уха, и Майлз вздрогнул. Табун мурашек пробежал от головы до самых пят. Возбуждение туманом накрыло мыслительные процессы, так что осознание сказанного доходило с задержкой. Но в этот раз так и не дошло: дух увлёк в настойчивый грубый поцелуй. Жёсткий горячий язык прошёлся по губам и скользнул внутрь; пальцы огладили спину. Апшер подался вперёд, приобняв темноту. Запястья его давно отпустили. В такой момент плевать он хотел, что подумает тот же Вейлон, если увидит багровые отметины от укусов на шее или следы от когтей на теле. Кисть, которая до этого покоилась на шее, поползла выше: по загривку, на затылок. Когти сжались в волосах. Журналист попытался сесть ровнее, ненарочно потёрся грудью о Вальридера. И тот просто не мог не обратить на такое внимание. Рывком посадив растекающегося по кровати человека ровно, он, словно недовольный тем, что пришлось разорвать поцелуй, зарычал. Как в недавнем видео на телефоне. И снова шею Майлза терзал рой нанитов, особое внимание уделяя шраму от пули. В ход пошла третья сформировавшаяся конечность, напоминающая не то ленту, не то щупальце. Быстро и точно она опустилась ниже, задержалась на мгновение на лобке. И прошлась по уже вставшему члену. Апшер громко охнул, выпрямился до боли в позвоночнике, однако руки в волосах и на спине утянули его обратно. Во тьму, которая пока не планировала его отпускать. Вальридер сетью опутывал тело. Двигался везде, не давал передышки. Наращивал темп, наблюдая, как отдаётся тело инстинктам. Выбивание журналиста из понимания действительности вызывало интерес, и духа забавляло наблюдать за таким время от времени. Пусть ему и были чужды, в большинстве своём, человеческие чувства и эмоции, он мог иногда отвлечься от своей цели. Темнота легла на горло, несильно сжалась, но вскоре переместилась на щёки и взмокшие виски. Парк уехал ненадолго, так что времени было в обрез. Комната заполнилась хлюпающими звуками, рычанием и стонами. Майлз то подавался навстречу, то пытался отодвинуться назад. Сбежать от вездесущих когтей, кистей, языков. Ощутить их отчётливее. Вальридер знал, когда и с какой силой надавить, где подождать, где действовать решительнее. Прошло не так много времени прежде, чем Апшер достиг желаемой разрядки. От оргазма потемнело в глазах, а дышать оказалось нечем. Но дух остался доволен: в конце концов, подобным образом они давно не сбрасывали напряжение. Журналист завалился на кровать и прикрыл глаза рукой. В отличие от неустающего роя нанитов, ему требовалось сперва прийти в себя, а уже потом заметать следы. — У меня вся шея горит. — подал голос через минуту Майлз, после чего сел. Темнота клубилась над ним, выжидая. — регенерация не работает, если ты не замечаешь. «Всё ещё не можешь изменить свои предпочтения». — будто переводя тему, ответил Вальридер. — Это ты меня извращенцем назвал? — Апшер протянул руку, погрузил её в темноту. Что-то внутри схватило кисть и потянуло на себя, вынуждая встать. Вопрос так и остался без ответа, однако следы, оставленные на человеческом теле, постепенно начали пропадать. * Вейлон вернулся через полтора часа. Припарковав машину, он первым делом протянул журналисту газету. — Возможно, я нашёл зацепку. Три случая пропажи людей какой-то благотворительной организации. Нужно пробить, связана ли она как-то с Меркоф. — Отлично, но уже завтра. Я ужасно устал. — журналист потянулся. Почти в полночь голова действительно не слишком хорошо соображала. — Снова тренировался с Вальридером? — Д-да. Темнота внутри поднялась выше и самодовольно, как показалось Майлзу, рыкнула прямо над ухом: на плече, под кофтой, всё же остался след от когтей.