Вопрос веры

— Поставь. Его. На место. — Майлз чеканил слово за словом сквозь сжатые зубы. Взгляд его горел злостью, а почерневшие глазные яблоки вносили в образ толику мистики. Само его естество источало агрессию, и Вейлону вдруг показалось, что главный монстр здесь — журналист. Даже Вальридер, который поднял Парка под самый потолок, не выглядел настолько пугающим. Глаза болели от близости нано-роя, так что пришлось их закрыть. Но, когда дух начал издавать странные звуки, загудела и голова. Это было хуже скрежета вилки по тарелке, хуже ремонтных работ за стеной и плачущих детей, требующих игрушку в магазине. Словом, настоящая пытка, от которой не сбежать. — Живо! — Апшер крикнул. Взгляд его застилала пелена ярости, он часто дышал из-за схватки, которая чуть не стоила ему жизни. Однако, несмотря ни на что, журналист различал силуэт существа в тёмном тумане. Они оба были чертовски злы. Даже если у Вальридера отсутствовали глаза, Майлз знал, куда смотреть. На какой точке сосредоточиться, чтобы достичь бездны своего-чужого сознания. И Вейлона действительно отпустили. Хватка просто пропала, отдав практически бессознательное от недостатка воздуха тело во власть гравитации. Громкий звук падения походил на начало конца. Парк лежал в позе вопросительного знака и не сразу осознал это. На то, чтобы взгляд выцепил потасовку, ушло некоторое время. Вальридер метнулся в сторону Апшера. Он буквально влетел в него, развернув на сто восемьдесят градусов. Тот сделал оборот и отошёл на несколько шагов назад, но устоял на ногах. Смял пальцами рубашку на груди и вскрикнул от боли. Существо вырвалось наружу и схватило журналиста за куртку. В отличие от разорванной женщины, на Майлзе не было ни царапины. Дух приподнял и хорошенько тряхнул его. Видимо, желал увидеть испуг в человеческих глазах, но… — Ну же, давай! — В тех самых глазах блеснуло безумие. Искра, пожиравшая разум в психлечебнице в их первую встречу, сейчас вспыхнула вновь. — Хочешь приструнить меня пытками, дружок? — Вальридер, Вейлон был уверен, сжал Майлза сильнее. — О, я через такое дерьмо прошёл, что уже похер. Снова руку мне оторвёшь? Давай, дерзай! — Его крик был похож на те пугающие, на грани бреда, речи, что слышались повсюду в Маунт-Мессив в злополучную ночь восстания. Парк более-менее пришёл в себя. Воздух провонял кровью; в желудке свирепствовала буря, грозясь выплеснуться наружу вместе с едой. Программист кое-как сел и осторожно отполз подальше. Под руками была каша из людей. Парк с содроганием осознал, что едва не оказался среди них. Умереть из-за подставы было бы слишком просто и глупо. Вальридер принял человекоподобную форму и приблизился к Апшеру, продолжая удерживать за куртку. Провёл местом, где должен был быть нос, по щеке журналиста. Тот заметно вздрогнул и покрылся мурашками — наниты были ледяными. Однако безумного оскала это не убрало, и Майлз, будто нарываясь, лизнул его скулу. С негромким «бух» он сразу же опустился на пол. — Мы пугаем мистера Парка, приятель. — Последнее слово он произнёс с интонацией Ричарда Трагера. Это омерзительное «приятель» впиталось в мозг вместе с болью, намертво засев в памяти. Вальридер прекрасно знал, что так Апшер называл его в двух случаях: или когда был ужасно зол, или когда хотел перевести разговор в другое русло. Журналист обратился к нему так и тогда, ещё в самом начале. Ему ведь пришлось наблюдать, как больше не подконтрольное ему одному тело рвёт на части людей. Тогда-то Вальридер оторвал ему руку, — но быстро вернул обратно, — чтобы показать, кто здесь главный. Поначалу ему было плевать, что носитель чуть не потерял сознание от боли, и что саму его суть словно опалила едкая кислота. Но ухудшение отношений и состояния, в том числе отказ от сна и еды, привело к чудовищной потере сил. А такого существо допустить не могло. Кроме того, «дружить» оказалось куда интереснее, чем враждовать и ненавидеть: журналист показывал много интересного, иногда даже полезного. Вейлон уже засел за барной стойкой, ногой отодвинув нижнюю часть бармена. Он надеялся, что о его существовании забудут. Что всё уляжется, и кровожадное существо остудит пыл, дабы не разорвать случайно носителя в клочья. Смех Майлза, заливистый, разнёсся по помещению. Следом за ним засмеялся Вальридер. Возможно, это был и не смех вовсе, а скрежет, но Парк закрыл руками уши, на всякий случай. Эти двое словно наслаждались моментом посреди того хаоса, который устроили пять минут назад. Так безумно и громко. Как раз в духе сошедшего с ума журналиста, которому не поможет ни один психиатр. — Эй, мистер Парк, — по-детски капризно раздалось сверху, на стойке, — вам пора валить. — Апшера окутывала тёмная дымка. Он одной рукой поднял знакомого за шиворот и поставил на ноги. — А как же ты? — Осторожно спросил Вейлон и стал отряхиваться: рубашка и штаны были в крови. Больших усилий стоило не смотреть на журналиста. — Мы догоним тебя позже. — После этих слов Майлз, как ни в чём не бывало, отвесил собеседнику смачный шлепок по запачканным брюкам. Задержал руку и, вскоре убрав, показал большой палец. — Теперь окей, не так заметно. И действительно: кровавое пятно буквально вывели из чёрных джинсов. Проявилась лишь одна деталь, заметная только с ночным видением: кисть журналиста накрыло и отодвинуло тёмное облако. Парк поблагодарил за помощь и стремительно побежал прочь: хватит с него на сегодня смертей и угроз жизни. * Апшер задержался ненадолго: выключил систему пожаротушения, включил на кухне газ, проверил, хорошо ли заперты двери. И устроил пожар в нескольких комнатах клуба, чтобы огонь побыстрее сожрал все улики. Сюда наверняка скоро приедет отряд супер-сильных-нацеленных-на-успех солдат, так что медлить нельзя. Вейлон не был дураком, а потому в том, что он быстрее соберёт вещи и уедет куда-нибудь на восток, журналист не сомневался. В конце концов, они могли просто позвонить друг другу — с подставных номеров их точно не вычислят. Сам журналист, вместе со злым Вальридером, направился в другой город. Он вновь путал следы, потому что действительно боялся погони. Их враги обладали оружием, которое расщепляло на атомы, и шутить с этим не хотел никто из них. Лишь через несколько утомительных часов они достигли небольшого городка, в котором из средств размещения гордо стояли только полусгнившая гостиница и хостел. «Первое, но сначала в магазин, — решил Майлз и сфокусировался в одном из тёмных переулков. — и обязательно возьмём номер с кухней». Перед тем, как покинуть место преступления, он обчистил чьи-то уцелевшие карманы. Даже нашёл записную книжку Джейкоба Доу, но кровь залила часть записей. * — Мы не будем его допрашивать. — Сразу начал Апшер, заперев дверь номера и сразу пройдя на кухню. Дух тут же сформировал руку из плеча и дал ему несильный подзатыльник. — Его загнали в ловушку, не нас! Они вообще не догадывались, что он с нами. И даже не пытайся меня переубедить. Журналист шикнул и поставил пакет с продуктами на стол: он не ел с утра и не собирался отказывать себе в этом сейчас. Две пачки наггетсов сразу улетели на сковороду на несильный огонь. На перекус осталось лишь яблоко. Помыв фрукт, Майлз уже хотел надкусить его, как руку перехватили. Добычу забрали и аккуратно положили на столешницу рядом. В этот раз Вальридер осторожничал. Он провёл когтями по куртке от локтя до запястья, коснулся кожи и замер. Будто считывал пульс, хотя чувствовал его, находясь внутри носителя. После рука, сотканная из нанитов, скользнула дальше, на кисть. Дух сжал человеческие пальцы, перегнул свой коготь на обрубке. От такого журналист поморщился и шумно выдохнул — ему было не просто больно. Прикосновение Вальридера в такие моменты вызывало в нём трудноописуемое отторжение. — Знаю-знаю, ты не доверяешь ему. Но, думаю, он прекрасно понимает, что они убьют его в любом случае. Даже если он выдаст меня. Так что этот разговор бессмысленный. Кроме того, мне он нравится. — Пока Апшер говорил, Вальридер покинул его тело полностью. Но он так и не отпустил его руку. Удобно, всё же, сразу общаться мыслями: пусть со стороны это и похоже на монолог, однако на деле никто ничего не утаивал, и времени придумать какую-либо отговорку попросту не оставалось. Или ты выкладывал всё сразу, или сдавал себя с потрохами. Вальридер дёрнул сцепленным кистями, надавливая на обрубок пальца до тех пор, пока Майлз в самом деле не зашипел от боли. Он позволял носителю дерзить, однако этот шаг навстречу воспринимался несколько иначе. Не так, как обычно подобное понимают люди. — И, пока мы оба живы, они не должны его и пальцем тронуть. В его голове куда больше, чем ты думаешь. Иначе он бы не пережил ту ночь. Так что, если снова захочешь замесить его в фарш — сперва придётся справиться со мной. Журналист действительно был безумен, ведь только тот, кто не в ладах с собственным рассудком, мог предложить смерть в доказательство собственной веры. Боль — лишь цена. И, если судья в лице древней сущности вынесет обвинительный приговор, Майлз ступит на эшафот с гордо поднятой головой. Но сегодня пролилось достаточно крови, чтобы утопить злость заточённого в физические рамки чудовища. Оно жаждало большего, желало зайти за грань реальности, насколько это было возможно в таком молодом ещё мире. Кроме того, дух знал, кто может посодействовать в разрядке и успокоении. Злость на, по сути, собственное тело, на его изначального обладателя, могла смениться на милость… в какой-то степени. Людей влекли инстинкты и ощущения, и для Вальридера это был неплохой инструмент. Только для одного человека, ведь остальные являлись всего лишь расходным материалом. — Эй, что ты…