В гостях у пипивки и пипивкиной матери

– Ура! У меня теперь есть любимая кукла-мальчик! Зовут Андрей Болконский. Даже не будь пипивка такой огромной, её было бы слышно на другом конце мира, где она обитала. – Хотя ты, Рино, – пояснила она попозже, – потом приходи смотреть как следует. Пока ещё заказ не пришёл. Пока я тут так, на пупсиках тренируюсь. У меня куча новых девочек впридачу! Но мальчик всё-таки и сейчас направился к своей подружке, не всё же дома с котом играть. Пупсиков, с него, Рино, ростом, пипивка рассадила по разным растениям, которые для пупсиков и Рино были целыми деревьями. Гость, правда, наблюдал с земли. – Они у тебя все одинаковые, как ты их различаешь, синьорина пипивка? – Выходит, у меня лучше память на лица. Нельзя даже на фабрике двух пупсиков раскрасить одинаково, и они друг от друга отличаются не только цветом глаз. Вон, посмотри на ту, самая что ни на есть княжна Марья! Большие сияющие карие глаза, а сама вроде некрасивая, даже краска размазалась, когда лицо делали. Вот так можно быть фабричным браком и при этом личностью с душой! Или вон Наташа, тоже все неправильности куклы в тему и на благо. Так что, может, я и продолжу играть в таком ключе. Так что не придумывай, одинаковые – это когда все конфетные красотки! …Рино, в отличие от пипивки, не чувствовал себя в силах читать четыре тома, подряд и со всей авторской заумью. Да и рано, считала Джемма. Он хотел потом отдельно почитать про войну, но пока его огромная подружка сама возглашала ему любимые куски. Чтобы разобрался в персонажах, их характерах и отношениях. – Я так понимаю, – начал Рино, – ты бы хотела, чтоб князь Андрей не только выжил, но и остался бы с Наташей? – И да, и не только. Мне жутко жалко Лизу. Ну, маленькую княгиню. Мало того что умерла в родах – я же говорила, что куда лучше срывать детей с деревьев или вязать их на спицах… – Главное, потом не распускать, – вставил Рино, – если не понравится, что получилось. – Иди в пень! Я думаю, что Хихисины этим грозятся, но никогда не делают. Когда ребёнок довязан, в него вдыхается душа, и с этого момента всё, только воспитывать. Но ты меня сбил, я про Лизу сказать хотела. Её ни сам Андрей не любил, ни автор, он так про неё пишет, ну, как будто если у человека усики, так она уже скучная и ограниченная дурочка! – Ну и что бы ты смогла с этим сделать? Знаешь, я сам через это прошёл, я успел запомнить, как живётся ребёнку, когда между родителями нет настоящих чувств. Когда… один родитель смотрит только на другого, а другой – куда-то то ли в пустоту, то ли внутрь себя. – Скучаешь по отцу? Мне сложно это ощутить на себе, у меня вообще отца никогда не было, мама просто настолько страшная женщина, что не захотела быть всего лишь «такой-то матерью», а взяла и стала – пипивкиной! – Тоже, наверное, не сахар. – Ну почему? Я для неё самое главное, как и ты для мамы. Только времени у неё на меня мало. – А моей маме скучно. Даже тоскливо. Ей бы правда в больнице работать, она сидит – сама как та Аола. Ну разве что мы с ней тоже книжки читаем и фильмы смотрим. – А ты ей не предлагал искать отца? – Предлагал. В самом начале. Она просто сказала, мол, это невозможно, малыш. Таким голосом, что я больше об этом не заикался. Мне кажется, если бы не я, она бы жутко жалела, что вообще вышла замуж. – И, может, что не смогла его любить, как он того заслуживал. М-да, ситуация. Но знаешь, отношения твоей мамы с отцом – это одна песня, а твоя любовь к отцу – совершенно другая. Это же не про то, чтобы их мирить. Так что я бы предложила нам вместе удрать и поискать твоего папу… Но, боюсь, для такого мы ещё маленькие. – Но когда-нибудь – обязательно! Ты настоящий друг, пипивочка! …Богиня улыбнулась, краем уха слушая этот разговор. Интересно, что у них получится. Но надо бы проверить на всякий случай, достаточно ли высоко запрятана книга «Овод». А лучше вообще убрать её с полок. А то кто знает, что придёт в голову этой пипивочке, нельзя рисковать, когда имеешь дело уже не просто с козябриками, а с живыми и знакомыми. А Риварес и Джемма не должны больше увидеться. Нет, вообще никогда. И она, Босацу, за этим проследит. А пока понаблюдает, что дети будут творить с козябриками, возвращаясь к игре после такого серьёзного обещания. – Мне фиолетово, – заявила пипивка, – это же всё равно всё не по-настоящему. Я хочу, чтобы Лиза осталась жива. – Но и «Наташа плюс Андрей» ты тоже хочешь? – Ага! Ну подумаешь, уедут в Индию и будет он там спокойно жить с двумя жёнами! – Ничего себе, как у тебя всё просто! Зачем ему Лиза, если он её никогда не любил, и как они будут относиться друг к другу, это уж не говоря о том, чтобы сменить родину и религию… – Ты скучный, дай поупарываться. В конце-то концов я читала одну красивую легенду. Там некий германский, или как тогда считалось, не помню, рыцарь во время крестового похода попал в плен к сарацинам. И там в него влюбилась дочка какого-то местного вельможи и помогла сбежать. Он к ней тоже проникся, к тому же до него как-то дошёл слух, что его жена умерла. Только она оказалась жива, когда рыцарь со своей сарацинкой приехали на родину, – но что ты думаешь, приняла, и когда сарацинка крестилась, то аж Папа Римский, ввиду исключительных обстоятельств, дал благословение на тройственный брачный союз. И жили они долго и счастливо, и долго ещё после щепки от их кровати, будучи засунуты за корсаж, излечивали женское сердце от ревности. Вот, а ты говоришь. – Но это же и правда исключительный случай. И он же не знал, что не вдовец. И ведь даже без такого – Наташа-то пыталась сбежать с другим, ты уверена, что всё бы наладилось? – Да это ж всё равно не по-настоящему. С этим тоже смешно было, как-то мама взяла меня погулять, а я перед уходом сунула в карман Наташу, – она кивнула на пупсика, – больше никого не успела, только её. И решила разыграть сцену, сделала из листочков типа Анатоля Курагина, и каждый раз он разваливался, стоило подойти к Наташе. Вот, а ты говоришь!