– А вы что же, больше с пипивкой не играете? – спросила как-то Джемма.
Рино нахмурился.
– Ей со мной уже не очень интересно. Она растёт. А для меня, как и для тебя, здесь время стоит. И дело не только в том, что теперь она уже с пятиэтажный дом. Раньше мы как играли? Вот двоежёнство князя Андрея – оно у нас было и было, а в основном просто куча девушек попали в новый мир, ну или родились заново через пару столетий, и каждая нашла себе занятие по сердцу. А теперь у пипивочки какое-то маньячество, она повёрнута на том, чтобы всех переженить, любому найти пару, ещё и всё раздеть кого-нибудь норовит. Вот такая она, мам, неприличная девица. А мне говорит, что я скучный и что предел моих желаний по-прежнему солдатики.
Мальчик замолчал – не мог же он говорить маме, что это не всё и далеко не самое главное. Что вряд ли теперь его огромная подружка станет искать с ним его отца. А все потому, что он, Рино, никогда не вырастет.
Даром что всё это построение он исключительно сам из себя выдумал. Боясь поговорить не только с матерью.
– Ну что ж, – вздохнула Джемма. – Время здесь и правда стоит. По крайней мере, для тех, кто уже умер. Я даже и не знаю, как давно мы здесь. Как у меня тут в книге было: «Когда же придёт настоящий день?». Может, нам с тобой пора двигаться дальше? Чтобы ты учился в школе, чтобы у тебя было много друзей, а у меня работа, дело?
– Мам, звучит здорово. Но это же что получается – нам придётся бежать в мир живых? А это разве по правилам?
– Если бы всё делалось только по правилам, никто никогда не сверг бы ни одну тиранию. И я не просила, чтобы китайская богиня забирала меня в свои сады. Правда, она помогла найти тебя, дитя моё. Должна понять и остальное.
– Так ты думаешь с ней об этом поговорить?
– Да. Вот дочитаю ещё пару томов про русских революционеров – и поговорю.
– Понял. Я тогда к пипивке, попрощаюсь предварительно.
На самом деле мальчик собирался далеко не только прощаться. А и попробовать напомнить девочке, что обещала помочь, а времени всё меньше.
Но дома у пипивки он застал… нет, не семейный скандал, а просто очень эмоциональное обсуждение чего-то. Участвовали в нём Прекраснейшая и пипивкина мать.
– Срочно нужен психиатр! – таков был крик души богини.
– Всем нужен! – отзывалась великанша. – Неужели на весь загробный мир ни одного годного?
– Один есть. Вот только что убили бедолагу, совсем молодой! Но он американец и не в моей юрисдикции. Хоть опять играй в кости с великими духами, которым поклонялось коренное население материка.
– Почему-то с мамой Рино тебя не остановило, что она из Европы. Ты просто взяла и забрала её к себе жить.
– Но нельзя же каждый раз так наглеть, я пока ещё не Верховная. К тому же мы были знакомы с Джеммой когда-то, в мире живых.
– О как. Полагаю, сейчас она про это не в курсе. Но ладно, есть тема – знаешь, как у некоторых народов с матриархатом усиливали род? Принимали в него мужчин нужных специальностей. Через брак, как правило. Пусть моя пипивочка намекнёт твоему психиатру, что лет через несколько наестся уменьшителя и выйдет за него замуж. И будет он тут жить у неё в коробке, а ты обращайся.
– Коварненько. Отказывать решительной юной девочке – опасное дело, даже если девочка не пятнадцати метров ростом. Вот только если твоя дочурка не согласится?
– Я думаю, она будет рада так поиграться, а потом, если что, мы всё спустим на тормозах!
На этом месте Рино подслушивать перестал. А побежал к пипивке, в её зал с куклами. Мимо Аолы, мимо князя Андрея в «белом, по кавалерии, мундире», мимо… Мимо их общего уходящего детства.
Пипивка сидела на полу, уткнувшись в книгу. Рино успел увидеть огромные цифры «1001», которые ничего ему не сказали.
– Привет! Поздравляю, тебя хотят просватать!
– Чего? – она выглянула поверх книги. – А ты что, ревнуешь? А не в курсе – он каваечка?
– Нет, не в курсе, тут просто богине штатный психиатр занадобился. А он, так сказать, не с нашего глобуса.
– Давай я хоть сперва на него посмотрю, вдруг понравится? Да и… Рино, не думай, я помню про твоего папу, так вот и хорошо, если с нами будет взрослый дядя-психиатр!
– Ну ты и… – нужного определения мальчик не нашёл, но голос его звучал с откровенным восхищением.
…Психиатра звали Ланселот. Нет, правда, кроме шуток, – Лэнс Свитс. На взгляд старших, он был совершенно неприлично молод, это для Рино и пипивки – всё равно взрослый. И ещё он ужасно суетился, переживал – вот, его убили, как же он теперь поможет оставленным друзьям – они же коллеги, они же его единственная семья – с их опасным расследованием?
Богиня как могла его успокаивала, мол, ты мысленно с ними, и они это знают и чувствуют. Большего нельзя, к сожалению, теперь у тебя новая жизнь и новая работа, без работы-то с ума сойдёшь. Может, работа не столь увлекательная, как в земной жизни, но и не столь опасная. Психологические портреты преступников составлять не надо, все пациенты давно на ПМЖ, кто уж какое заслужил. Но приглядывать и удерживать там, где они есть – да. И хранить их секреты.
– Надеюсь, это законно, – нахмурился парень. – Хотя то, что законно по меркам китайской Небесной Канцелярии… Кстати, а почему я тут, или вы из «американских богов»?
– Потому что… Знаешь, почему мы круче всех? Потому что собираем лучших специалистов. Так, как можем. Пипивочка, твой выход! – прокричала Босацу в небеса.
И перед Свитсом вытянулась рука, на которой сверкал всеми цветами радуги шарик явно от люстры. Чуть меньше мячика для пинг-понга.
– Это мне? Спасибо.
– Тебе спасибо, – прогремел почти детский голос. – По нашим обычаям, теперь мы обручены. И, пока я не передумаю, ты входишь в наш род! Ты каваечка, как я и надеялась!
Чуть позже Свитса успокаивала, кроме богини, ещё и Джемма:
– Девочка вполне может уменьшиться до нашего роста, как в «Алисе», да… Но она просто играется.
– Я знаю. Пока у человека «фаза», ни в коем случае нельзя ему говорить, что это фаза и что она пройдёт и на что-то сменится. А вы… – он смотрел на неё, как на кого-то из утраченного рая. Не Прекрасную Даму – скорее, мать или старшую сестру.
– Дженнифер Уоррен. Чаще меня называют Джеммой.
– Очень рад знакомству. У нас там, – Свитс указал пальцем вниз, – перед самым концом тоже появилась девушка по фамилии Уоррен. Только Джессика. Как знать, может, и родственники, – но было видно, что вот в этом он сомневается. Та девушка явно ничем не напоминала её, Джемму. А вот кого-то другого – да. Кого-то важного.
Сегодня-не-синьора-Болла, однако же, вежливо улыбнулась:
– Этого нельзя исключать. У нас была большая семья, кто-то из потомков мог оказаться и за океаном.
…Когда Лэнс – даже детям было странно называть его доктором и по фамилии – не был занят поручениями Прекраснейшей и Милосердной, то правда жил в коробке, и пипивка от этого была в полном восторге. У неё было для него сто тысяч козябровых историй, но первым делом она вывалила ситуацию с Рино и его родителями.
– Я бы очень хотела знать, почему его мама, которую ты видел, относится к его отцу как к пустому месту. Они хорошо жили, хоть и через многое прошли вместе. Это же, наоборот, сплачивает?
– Я думаю, мать Рино всю жизнь любила другого. И любит до сих пор. И тут ничего не поделаешь. Чего достаточно для дружбы, для любви мало. А здесь… Здесь вечность, и она надеется.
– Блин, я не знаю, как Рино это говорить.
– Давай я попробую ему объяснить. Хотя бы то, что его отношения с мамой и его отношения с отцом – это как бы параллельные потоки. И что он имеет полное право выстраивать каждый поток отдельно и сам. Безотносительно отношений родителей друг к другу и друг с другом.
– А ты пойдёшь с нами на поиски? А то как-то стрёмно без взрослых.
– Постараюсь. Только ведь никто не знает, сколько времени это займёт. Узнает богиня, и миссис Джемма тоже узнает. Но я что-нибудь придумаю. Может, даже докажу обеим, что Рино имеет право. А пока зови его и его маму, я тут подцепил мудрейшую песенку о том, как меняются эпохи для отдельной личности. И о том, насколько же рядом ходят горе и радость. Это вам и к книжным трагедиям, и к тому, что вас помалу разделяет.
Петь он не слишком умел, ну и что, зато душевно…
Хоронили плюшевого мишку –
Собирались клоуны и куклы,
Так хотели сделать всё по книжке –
Но не знали, как читают буквы…
В обувной коробке положили,
По углам солдатики стояли,
Панихиду пупсики служили,
Вместо Бога маму восхваляли…
Мама примет плюшевую душу
У дверей игрушечного рая,
Где не рвут, не пачкают игрушки,
Где их на ночь в шкаф не убирают…
Дети заметно захлюпали носами, и даже у Джеммы, к которой синхронно они обернулись, глаза оказались явно на мокром месте. Хотя она очень редко плакала – это доктор Свитс уже успел про неё понять.
Ну что ж, примерно на такой эффект он и рассчитывал. Тем интереснее будет наблюдать переход, вот прямо сейчас, подумал он и допел:
А когда-то, в следующей жизни,
Мишка будет детским логопедом,
Будет детям маленьким, капризным
Раздавать тянучие конфеты!
Все ожидаемо заулыбались, Рино даже заметил тихонько:
– И создавать занятость стоматологу! – и тем самым чуть не заставил Свитса прыснуть и испортить песню. Но всё же обошлось.
Хоронили плюшевого мишку –
Завтра праздник, завтра в школу надо! –
А коробку с тряпкой вместо крышки
Закопали за углом детсада…
– Вот так. Кстати, там, где я работал в земной жизни, мы всегда провожали друзей в последний путь позитивными песнями, которые они любили. Надеюсь, они и меня так же…
Все долго молчали после этих его слов. Явно чувствуя, что и правда оставляют позади какой-то важный этап своих жизней.
