Скарлет: Ассасин-подобранка

Почти весь день Элмор крутился по городу. Работы у него сегодня не было: исправив кое-как пролом в стене, он хорошо понимал, что со стройки, где он отработал столько лет, его выгонят. Что в итоге и случилось, полагал он. Теперь, лишившись работы, он остался бы без пропитания. Бродяжничать по улицам с протянутой рукой ему не улыбалось. Ни разу в жизни не менявший работу, он знал, что ему когда-то в детстве повезло, что он прибился к строителям, долго они терпели его тупость и ограниченность. Элмор был одним из тех, кто, освоив несколько навыков, не горел желанием учиться чему-то новому. Погружённый в безрадостные размышления, он опомнился лишь, когда ноги загудели, ему казалось, что их выворачивает. Оказалось, он оттоптал ни много ни мало сорок километров, по крайней мере, так ему казалось. А ещё он чувствовал сильный голод. Весь день он ничего не ел: на стройке рабочих снабжали едой, какое-никакое там питание было. Сейчас у него нет ни шиша, напомнил он себе. Негде и не у кого попросить. Ни с кем дружбу во Внешнем мире он не водит — всю жизнь он везде один-одиночка. Стало вечереть. Возвращаться к себе на стройку ему не хотелось. Ноги привели его на окраину города, который, каким ни был бы огромным, а рано или поздно должен был закончиться. На одной из улиц он набрёл на маленький рынок. Расположился этот базар в квартале, напоминавшем трущобы. Не то чтобы хотелось что-то купить — у него в кармане ни гроша не было, — Элмор решил немного послоняться по нему. Он вспомнил, что Белка и Дана намекнули на воровство. Он не собирался воровать: воров Шао Кан казнил, когда до него доходили сведения об очередном проворовавшемся внешнемирце, которого всё же поймали и доставили к нему. За последний год головы полетели с тринадцати воров, но воровство — страшная болезнь: в обществе она присутствует постоянно. В этом базарчике был всего один длинный, в полкилометра, ряд, протянувшийся по тротуару. Пройдя метров двести, Элмор всё-таки заметил их — Белку и Дану. Он остановился неподалёку и стал наблюдать за ними. Никакого воровства с виду они не показывали: у них были деньги, и они рассчитывались с продавцами, как и обычные горожане. Значит, уже успели наворовать, сказал он себе, он опоздал, пропустил самое интересное. Ему безумно захотелось поймать их на воровстве — и донести Шао Кану. И на всех пойманных воров доносить императору. Зачем? — спросил он себя. Чтобы выслужиться. Шао Кан заметит его — и оставит при себе во дворце, даст какую-нибудь должность, этот самодержец способен выдумать что угодно. Тем временем Дана и Белка, нагруженные в обе руки заполненными сумками, стали протискиваться к выходу, и Элмор последовал за ними. Адскую усталость как рукой сняло, он решил их проследить… Они шли уже три часа, а дорога не кончалась. Он держался от них на расстоянии ста шагов, чтобы не потерять их. Уже стемнело, повсюду фонарщики зажгли уличные фонари. Трущобы, в которые Элмор попал, уже давно закончились: везде был «суровый центр», обычные кварталы. Элмор никогда не ходил так далеко от того места, где жил. Он и свой город то толком не знал! Но сориентироваться по солнцу, всё же мог, прикинуть, где, что и в какой стороне находится. Его дремлющая все эти годы, уставшая жить от своего безделья память сейчас работала в полную силу. Он и читать то выучился, всю жизнь видя перед собой лишь торговые вывески. Он мало что видел в жизни, кроме кварталов, в которых крутился с тех пор, как дал стрекача из родительского дома. О своих родителях со дня побега он ничего не слышал. Ему было невдомёк, живы ли они. Он никогда по ним не скучал: Элмор не дождался от них ничего хорошего, кроме движений на стороне и бесконечных ссор. Если бы в разговоре с ним кто-то затронул эту тему, он набил бы морду этому наглецу: вопрос о матери и об отце был для него больным, и он ни с кем его не собирался обсуждать. … Наступила полночь, а Белка и Дана, устав шушукаться между собой, плелись молча, перебрасываясь лишь несколькими словами. — Ой, я больше рук не чувствую… — Дана готова была развалиться. — Когда же мы уже придём… — Ты сама виновата! За фигом жадничала: «Давай возьмём побольше», «Зачем приходить»… Ты чё орёшь?! Тащи молча, кобыла, в твоём положении я бы рта не раскрывала! — Заткнись, корова! Кому ты нужна? Ни один на тебя не посмотрит, жирная тварь! — огрызнулась Дана. В необразованной, туповатой голове Элмора что-то щёлкнуло, и он прибавил шагу. Он стал их догонять. — Какого ты… — Белка осеклась, услышав шаги сзади. — Кто-то идёт за нами. — Я его давно заметила, ещё на базаре. — И ты не сказала?! — Назло тебе, сестричка, — захохотала Дана. — Чтоб ты помучилась. Элмор слышал этот разговор. Он нагнал их. Они повернулись к нему. — Это тот самый, у которого мы прошлой ночью стену сшибли, — вспомнила Белка. — Да, тот самый, — встрял Элмор, — которого вы назвали импотентом. — Да? — деланно удивилась Белка. — Я всё знаю. Я сообщу Шао Кану. — Теперь Элмор взял главный козырь. — Вы покупаете всё это, — он указал на полные сумки, — на сворованные на базаре у других деньги, а потом, нажравшись, околачиваетесь по городу и творите всякие пакости. Теперь город отдохнёт от вас. Обе женщины побледнели, в их глазах заплескался страх, и Элмор пошёл ва-банк: — Для начала — поделимся. — Из четырёх сумок он взял две. — А потом я решу, что с вами делать. — Шантаж?! — нагло переспросили в один голос Белка и Дана. — Шантаж, — он ухмыльнулся. — Ваши имена я знаю. И приметы запомнил. И то, что вы сёстры, я тоже знаю. Вас видели тысячи народу, свидетелей десять карет пригоню. — Может, договоримся? — Белке не хотелось попасть в императорскую гильотину или на гридирон. То же самое, очевидно, вообразила и Дана, потому что она взяла сестру за руку. — Пойдём поедим, чё ли?! — нагло заявил Элмор. — А там столкуемся. Через час от принесённого с базара ничего не осталось. У внешнемирцев аппетит поистине звериный, и эта троица не оказалась исключением. Элмор помнил главную тему этого вечера, и решил попугать этих двух женщин, чтобы они стали шёлковыми. — Шао Кан вряд ли одобрит то, что вы воруете, — начал он заезженную волынку. — Нам есть нечего, вот и воруем, — ответила Белка. — Работать не пробовали? — Кому и где мы нужны? — задала риторический вопрос Дана. — В каком тысячелетии вы живёте? Да женский труд так же нарасхват, как и мужской, — Элмор подлил масла в огонь, — или у вас в башке даже немного масла не осталось, а, кукушки? — Мы не приучены работать, — ответила Белка, — как убежали из дома, так и побираемся. Элмор снова оценивающе взглянул на них. Каким он ни был тупым, с недостатком образования в свои сорок, он видел, что они не уродки, могли бы пристроиться. Вместо этого они побираются, носят, что выбрасывают местные жители, с чужого плеча, одежда на них сидит не по размеру. — А раздвигать ноги Шао Кану вы приучены. Сам того не осознавая, Элмор попал в их больное место. Обе ещё больше покраснели и опустили глаза. «Значит, это так и есть», — подумал он. — До чего докатились, — философски изрёк он. — А ты лучше? Сидишь с этими рабочими… — По крайней мере, я честно зарабатываю себе на «пожрать», — рявкнул он. — И я никого не заставлял ноги раздвигать, — разоткровенничался он, выпитое вовсю ударяло ему по мозгам. «А и пофиг! Раз пошла такая пьянка…». — Вот вы какие. — Его переклинило, пьяные мозги перескакивали с одного на другое. Полаявшись с ними минут двадцать, Элмор осёкся. — Я ничего не скажу императору, — предложил он им, — если вы… Услышав то, на что он намекает, Белка и Дана вновь разорались, но их апломб скатился ниже нижнего. Пьяные в хлам, они орали и гоготали, пока выпитое не стало требовать бурного выхода. Элмор подумал, что их сейчас стошнит на него, и чесал кулаки, чтобы надавать обеим по физиономии, если данный казус и вправду случится. Выпитое пиво с арбузами начало проситься уже другим путём. Со словами: «Сейчас отольём — и подойдём», — они отошли за ближайший угол. Посидев минут сорок, Элмор решил, что они ушли с концами, и приготовился также покинуть это место. Алкоголь — штука непредсказуемая. Пошатываясь, мужчина двинулся туда же, куда они удалились. Завернув за три угла, он услышал негромкие стоны. «По ходу, мужик не нужен», — ухмыльнулся он самому себе. Но он ошибся. Они затащили в это место другого мужика, которого Элмор не знал. И этот прохожий сейчас делал с Белкой то, что с ней собирался сделать он сам. Пьяная в хлам Белка скакала на нём, а такая же пьяная в хлам Дана отпускала похабные комментарии. По её лицу Элмор понял, что она возбуждена и, схватив её под руки, он потащил её за собой за ближайший угол. Дана вырывалась, визжала, но Элмор не слушал её вопли. Первобытный инстинкт заглушил все доводы окочурившегося разума, — Элмор резко сдёрнул с Даны всё барахло, не обращая внимания на её небрежный вид, и резко вошёл в неё. Он отметил, что до него там побывало полсотни других мужчин, и сейчас тупо повторял за ними то, что они с ней уже проделали. Через минуту Дана перестала вырываться. Она отдалась ему. Её разношенное, значительно расширенное влагалище издавало чмокающие звуки, она никак не могла кончить… В конце концов Дана оказалась сверху. — Чёрт возьми, сучка, ты угадала, как мне больше нра, — подметил Элмор. — Мне тоже, — не без равнодушия ответила она. Она запрыгала на нём, до них обоих донеслись крики Белки. — Белинда уже кончила. Её комментарий добил Элмора. Он стал кончать. Еле заметные сокращения влагалища и перешедшее в хлюпанье чмоканье дало ему понять, что Дана кончает вслед за ним. Она не остановилась, а вцепившись в Элмора крепче, так, что её давно не стриженные ногти впились ему буквально под кожу, продолжала скакать на нём. «Была не была, — подумал он, — завтра будет видно». Он ощутил, как начавший опадать член снова твердеет. — Хочу ещё. — Она словно прочла его мысли. — Остаётся одно — трахаться до рассвета, пока не протрезвеем. Её предложение было прямым признанием. — Ты пьяная, Дана. В хлам. Куда тебе ещё. — Я очень сильно хочу трахаться! Ещё раз повторить? — Её глаза закатились. — Ха! Чё, шпехаетесь? До сих пор? — Перед ними стояла Белка, Белинда то бишь. — Иди отсюда, — Дана отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. — Ты у нас фри… — Фригидная, — договорила Белинда. — Ах, да, я ж забыла, сестрица, ты у нас ненасытная! Вся в мамашу! — Зато ты ни на что не способна, селёдки кусок, — взъелась Дана. — Такая же никчёмная, как папаша, не пришей ослу хвост. Иди проспись, тебе полезно. Не мешай кайфовать! — Слышь, Данка, а поделись-ка мужиком! — Я сказала, пошла вон! — Дана встала с Элмора и ударила её коленом между ног, и Белка грохнулась. — Ещё раз повторить? От увиденного у Элмора член стал стремительно падать. — Иди ищи себе другого хахаля, — гаркнула Дана и вытолкала сестрицу за угол. Потирая ушибленные места, та поплелась искать место, где можно притулиться на ночь. Пьяно улыбаясь и пошатываясь, Дана подошла к Элмору и принялась работать рукой, пока у него не встал опять. — А ты горячая штучка! Ладно, я заявлю Шао Кану лишь на твою сестрицу… Да ладно, успокойся, мне плевать на вас. — Делай что хочешь, — равнодушно ответила она, — мне похрен. — Оно и видно. — Он заржал в ответ. Она взяла в рот и, приведя его вновь в твердокаменное состояние, встала раком, Элмор во второй раз вошёл в неё. На этот раз он почувствовал, что достал до дна, и перешёл с возвратно-поступательных на возвратно-вращательные движения. Минут через пять Дана кончила ещё более бурно, чем в первый раз, вслед за ней он спустил всё в неё. У обоих было ощущение, что между ног и внизу живота находится что-то очень горячее… В эту ночь они кончили ещё раз двадцать… — Так хорошо мне никто ещё не делал, — признался Элмор. — Тебе удалось сделать то, что десять лет не удавалось другим, — ответила она ему. Только теперь они заметили, что начинало светать. Они лежали друг на друге. Протрезвевший Элмор, при свете зари, заметил, что Дана недурна собой: третий размер груди. Впечатление подпортила её полнота, но безбашенный секс покрывает этот недостаток, отметил он. — Теперь ты точно похудеешь, — прямо заявил он. Дана не ответила ему. Она лежала на нём, расслабленная после небывалого за долгие годы марафона, не выпуская его из себя. — Я устал. Слезь с меня. Проведай свою сестричку, которая спит без задних ног. Шатаясь от усталости, Дана ощущала себя как выжатый лимон. Она нацепила на себя свои шмотки и враскорячку, широко расставляя ноги, побрела туда, где спала Белинда. — Она ушла, — Дана вернулась через несколько минут. — И я не знаю, куда. Тупо свалила, с концами. — Ты же сама сказала, что тебе по барабану. — Я знаю, что я сказала. — Её прояснившийся после безумной ночи взгляд сверлил Элмора, в котором мужчина ощутил притяжение с её стороны. — Пойдёшь со мной. — Он принял решение. — Куда? — Всё равно куда. Всё равно зачем. Пошли. — Элмор решился. Заметив её беспокойство, он внёс ясность. — Воровать тебе точно не придётся.