Скарлет: Ассасин-подобранка

Прошло три месяца. Элмор и Дана прожили фактически в таком же бездомном ритме: недостроенные дома без крыши, по стройкам которых его гоняли по приказу Шао Кана, не давали полноценного приюта. Элмор запретил Дане побираться. Она была иного мнения. Она хотела объедаться каждый день: женщина чувствовала себя неполноценной, не набивая живот до отказа. Элмор не разбирался в здоровом питании: он привык питаться тем, что дают рабочим-каменщикам… Он тащил в рот всё, что дают. Дана по-прежнему воровала на рынках деньги: сказать «дай», попросить ей было, как думал Элмор, западло, поэтому её пальцы виртуозно залезали в сумки и карманы. Награбленного хватало, чтобы затовариться так, что руки отваливались, когда она несла «домой» то, что было куплено на наворованное. Настал день, когда вольностям этой женщины пришёл конец. Дану не поймали на рынке за воровство за руку, нет. В одну из ночей то, что она накануне вечером съела, вышло из желудка самым коротким путём. Дану стало выворачивать наизнанку при виде всего жирного… Спиртное ей опротивело. Она перестала его покупать… Весь следующий день женщина пролежала пластом. Вызванный лекарь вынес вердикт: Дана беременна. Заметив это, Элмор запретил ей любые дальние передвижения по городу. Как-никак, это он обрюхатил её, и ему не улыбалось быть виноватым в том, что произойдёт с ней. В целом, на её беременность ему было, как он сказал, по фигу. Он настаивал на том, чтобы Дана сделала аборт. Она испугалась, что неизлечимо заболеет, и решила рожать. Приближалась осень, начинало потихоньку холодать. Элмор впервые в жизни вынужден был искать пристанище на зиму. Вскоре ему попался владелец большого особняка, у которого внезапно кончились деньги, и он предложил в качестве уплаты Элмору пожить у него. Элмор принял это предложение. Он перевёз Дану в этот дом. Как он ни злился на неё, что она залетела от него, он счёл, что пусть она валяется, пока не родит. Беременная Дана выносила ему мозг, требуя то экзотических фруктов, то каких-то странных, на его взгляд, блюд. Элмор пригрозил ей: дескать, жри и не поперхнись, иначе полетишь за порог со своим животом… После подобной отповеди женщина заткнулась, перестав надрываться от крикливых приказов. А ждать оставалось недолго. Минула осень, а за ней и зима. Закончив ремонт в хозяйском особняке, Элмор переключился на другие стройки… Он продолжал пахать, как он говорил, за «жрат», Дана валялась дома и ничего не делала. В начале весны ей стало уже невмоготу. В один из дней, заметив, что у Даны стало вытекать, Элмор вызвал акушерку… На свет появилась девочка. Элмор долго думал, как её назвать, но подходящие имена в голову ему не приходили. Ребёнок не требовал повышенного внимания, словно понял ещё в утробе матери: та не горит желанием отдавать ему всю свою материнскую любовь, которая в женщине не спешила просыпаться. Слух о девочке без имени быстро облетел всю столицу Внешнего мира. Болтливый и впечатлительный хозяин особняка в первые же дни всё разболтал своим, а те — своим знакомым… И пошло-поехало: всякий раз, когда Дана выносила малышку на руках, её окружали любопытные горожане. Девчушка была кареглазая — вся в родителей. По её поведению было ясно, что характер у неё формируется свой, непохожий ни на Дану, ни на Элмора. Кто-то, увидев равнодушие родителей к своей дочери, предрёк малышке тяжкую судьбу. Элмор и Дана жёстко «троллили» таких «предсказателей». Они доводили очередного незадачливого собеседника до такого состояния, что он, взобравшись куда-либо повыше, кидался вниз головой и разбивался насмерть. Эта внешнемирская парочка так растревожила горожан, что злословы-«утешители» оставили их в покое. Элмор не остыл к Дане: после того, как её фигура восстановилась, он снова овладел ею… После родов с Даной что-то произошло, она не беременела. По-прежнему они яростно отдавались друг другу, ни о чём не думая, а их подрастающая дочь становилась невольным свидетелем нескончаемых плотских утех. …Прошло ещё лет пять. Элмор по-прежнему впахивал на стройках. Он не видел нужды в том, чтобы как-то подняться в обществе, что-то сделать, чтобы стать зажиточным. Ничто в его жизни не поменялось даже после рождения дочери, у которой по-прежнему не было имени. К девочке обращались на «эй», «ты», «слышь» и так далее. На удивление, она росла смышлёной. Элмор и Дана этого не замечали. Родительских чувств у них к их девчонке не возникало — та была предоставлена самой себе. Неизвестно, чьи гены взыграли в этой малявке — со сверстниками она сошлась после длиннейшей череды драк, в которых уверенно доказала свою охоту постоять за себя. Пацаны и девчонки были удивлены, что эта девочка не имела имени. На вопрос «Как тебя зовут?» она молчала, а при попытке посмеяться над ней — давала сдачи. Её стали побаиваться, а за ярко-красные шмотки, которые Дана подбирала для неё, чтобы девочка не повторяла её стиль, малышку местная шпана прозвала Скар. Девочке явно понравилось это имя — оказалось, что оно, сюрприз, слишком изысканно для её слуха. Одна из соседских девочек сказала, что полностью это имя звучит как Скарлет. Наша маленькая героиня пришла в полный восторг — и таки-сдружилась с соседскими девчонками, по-прежнему держа ватагу пацанов на расстоянии. В душе Скарлет омужествляла себя, она чувствовала себя пацанкой. На вопрос подружек, чем Скарлет займётся, когда подрастёт, она не могла дать внятного ответа. Ей было всего пять, шутка ли — ставить перед собой такие задачи в нежном возрасте. Уличная жизнь рано взрослила её: реалии таковы, что как-то выживать надо. После ряда драк со Скарлет, в котором внешнемирским пацанам порядком доставалось, они больше не лезли к ней. Они оставили её в покое. Предприимчивая девочка, подсмотрев, как они лупцуют друг друга, при первом же приставании давала им поддых. Если с первого раза не доходило — то могли схлопотать и по шее, у основания головы; мальчишки падали, как мешок с картошкой, не оказывая никакого сопротивления. Девчонки, увидев, как Скарлет дерётся, выразили ей всеобщее одобрение. Она стала их заступницей, главарём «девчачьей команды». Когда пацаны всячески задевали их, Скарлет вырубала мальчиков с двух-трёх ударов, под одобрительные возгласы своих подружек. Элмору и Дане было всё равно, что происходит с их дочерью. Скарлет росла сама по себе, как трава. Заметив, как она бьёт пацанов её возраста, Элмор и Дана и вовсе отдалились от неё. Они и друг с другом не ладили — разве что когда занимались сексом… На родительское «ты» и «эй» девочка отвечала: «Сам(а) ты это слово, а я — Скарлет». Элмор и Дана ржали как кони, их кураж улетучился, когда каждый из них осознал, что чадо нисколько не похоже на них, и проявляет своё «я» везде. Время шло. Скарлет поджидало новое событие, которое оказалось для девочки в красном очень значимым… Оно оказало серьёзное влияние на её судьбу.