Скарлет: Ассасин-подобранка

Минуло ещё лет шесть… Набирающийся боевого опыта красный ассасин верой и правдой служила императору Внешнего мира, не отходя от него буквально ни на шаг. Отсутствие Синдел, Китаны и Джейд во дворце её не смущало, взрослеющая Скарлет оказалась в уникальной ситуации, когда она могла заменить чуть ли не первую леди у Шао Кана. Да, в сущности, так оно и было: все приближённые называли её не иначе, как Леди Скарлет. Лишь Милина всячески старалась задеть и унизить достоинство красного ассасина, за что ходила постоянно изрезанная, с долго не заживающими ранами. Камелиона, наоборот, молчала, стараясь не ввязываться в перепалки. Белый ассасин не обращала никакого внимания на Скарлет. Она никак к ней не относилась, считая её очередной игрушкой императора, которую тот, наигравшись, обязательно выбросит. Но Шао Кан не собирался выбрасывать Скарлет. Ему нужна была пожизненная марионетка, с которой он делал абсолютно всё, что захочет, как это ему не удалось ни с одной из эдениек: Синдел и Китана взбрыкнулись, Джейд чуть позже перешла на сторону Китаны… Он часто рассказывал Скарлет о том, какие плохие Синдел, Китана, Джейд и Таня: первая — шлюха, вторая — предательница, третья — и то, и другое, четвёртое — то же, что и третья… И какой он один распрекрасный и замечательный: как он терпел их труппу, всё им позволял, как они ездили на нём… Скарлет не возражала. Она во всём поддерживала Шао Кана, считая его богом и господином. Вместе с ним она разделяла ломание конечностей и кровопускание побеждённых врагов… Её натура впадала в экстаз при виде не просто убийств, а зверств, которые творил император. Перед сном, прежде чем разойтись по комнатам, они обсуждали долго каждую деталь насилия, распаляя своё воображение. Это сближало их ещё больше. Скарлет, как и Шао Кан, становилась утончённым потрошителем. Ей нравилось вскрывать тела убитых, из которых она неистово выкачивала кровь. Император не питался кровью. Зачем, ведь у него была преданная ему кровопийца… Ермак был обо всём этом несколько иного мнения. Заменив, по уговору, Шао Кана после первых пяти тренировок, он также поддерживал Скарлет. Но он не производил впечатление утончённого потрошителя, каким был Шао Кан: по-быстрому добив противника, сломав ему всё, что можно, Ермак тут же бросал его на поле боя. Король духов был в противоречиях с самим собой: он мог помочь тайно бойцам Земного мира или Эдении. Он тщательно скрывал от императора свои похождения на несколько фронтов. Он не хотел воевать с Шао Каном в открытую, хотя не боялся его благодаря своим способностям. К Скарлет, которая послушно повторяла всё за Шао Каном, он благоволил. Он всегда обращался с ней почтительно, с трепетом, что не могло не вызывать её усмешки. Ей это льстило, от чего она краснела… Настал день, когда внешнемирке, наконец, стукнуло восемнадцать. Скарлет стала взрослой девицей. Она обрела все навыки ассасина для ведения боя и выживания. Она выросла такой красавицей, что Милина и Камелиона зеленели от зависти. Вся внешнемирская красота, обойдя их обеих, казалось, сосредоточилась в этой девушке… В один прекрасный день император ей сказал: — Настало время реально показать, чего ты стоишь, ассасин Скарлет. Я отправляю тебя на реальный бой. Завтра состоится сражение между внешнемирцами и ацтеками. Командовать парадом будет Ермак. Поприсутствуй там, убей как можно больше врагов. Разрешаю тебе резать на кровь всех, кого убьёшь. Ты не забыла, чему я тебя учил? — Нет. — Слово «папа» она опустила. — Ермак тебе поможет. Ему приказано охранять тебя. — Я сама себя защищу. — Не спорь, отец лучше знает! — вспылил Шао Кан. — Я приду позже. В назначенный день грянул бой. У Скарлет был лишь один трофейный клинок, сделанный ею в лаборатории у императора. Девушка умела резать и уворачиваться от ударов противника. Её пластика движений была отточена с участием Ермака. Король душ не хотел, чтобы она пострадала от смертельного для неё удара в сердце, которым её можно было убить. Как и сказал император, сердце ассасина было ахиллесовой пятой для неё, единственным уязвимым местом на её теле… В этой битве Скарлет самостоятельно зарезала не менее восьми ацтеков, и виртуозно выпила их кровь. Теперь она могла пить кровь любого врага — при условии, что та красного цвета. А вот зелёную кровь ящеров, представителями которых были Рептилия и его последователь — Красный Ящер, — она бы никогда не испробовала: в ней было очень много кислоты… Скарлет не любила кислую и «жирную» от холестерина кровь… Во время боя Ермак держался рядом со Скарлет. Он не просто отвечал головой за её безопасность. Его потянуло к ней с их первой встречи ещё тогда, когда она была почти ребёнком, но он ждал, когда она повзрослеет… Но не только Ермак проявил к Скарлет неподдельный интерес. В сегодняшнем бою присутствовал и другой персонаж, до этого не заявивший о себе: наёмник Внешнего мира и Земного царства Эррон Блэк. В отличие от правильного Ермака, Эррон, как и всякий ковбой, вёл себя дерзко и задирал всех женщин при дворе Шао Кана, даже матерящуюся Малину и вечно расчётливую, холодную на эмоции и коварную Камелиону. Скарлет сразу же приглянулась ему. Пока рядом с ней находился Ермак, Блэк не подбивал к красотке клинья, как он любил повторять: они оба могли и оприходовать его к Шинноку. Эррон ждал, пока бой закончится. Тогда-то он и попробует подлезть к Скарлет… Бой завершился победой внешнемирцев: Шао Кан лично убил десятерых, и устрашённые ацтеки отступили. Провинция Ош-Текк, граничащая с Внешним миром, запросила перемирия и признала поражение в этом бою. Внешнемирцы, хоть и потеряли девять тысяч воинов, сумели добиться перевеса в потерях: одиннадцать тысяч убитых ацтеков оказалось на счету отрядов Шао Кана и Ермака. — Ты хорошо себя показала, дочь моя, мой лучший ассасин, — похвалил Шао Кан свою преданную убийцу. — Сколько раз тебя ранили? — Тридцать один. Я помогла сама себе. Я насытилась кровью. — Ассасин блаженно закатила глаза, она млела и блаженствовала от выпитого. — А ещё я сделала себе ещё три ножа, один меч, — она вынула клинок кодачи, — и обзавелась сосудом для крови. Он вмещает себя её не одну тонну, несмотря на маленькие размеры, я назвала его бездонным. — Она улыбнулась. — Теперь я в безопасности.