Двойной соблазн

Стоя в огромной душевой кабине главной ванной комнаты, находящейся при спальне Ганнибала, куда он отправился сразу после наложения швов, Уилл продолжал думать о всей болезненной ненормальности ситуации, в которой он оказался после знакомства с Лектером. Только за последние полгода он успел переболеть энцефалитом, отсидеть в психушке для самых опасных и невменяемых преступников за убийства Потрошителя, приобрести дочь, потерять дочь, убить двух человек, в одного высадив всю обойму пистолета, а второго забив до смерти голыми руками, влюбиться в своего психиатра, узнать личность Чесапикского Потрошителя, влюбиться в своего психиатра ещё больше, а теперь и познакомиться с его не менее соблазнительным и чертовски нахальным братом-близнецом, по совместительству головорезом наркокартеля, который окончательно заставил Уилла усомниться в своей ориентации. Грэм никогда раньше, даже находясь не совсем в здравом уме и, тем более, не всегда в трезвой памяти, и подумать не мог, что когда-нибудь сможет почувствовать физическое влечение к мужчине, но, видимо, в случае с чёртовыми Лектерами всё всегда работало иначе. Уилл был бы лжецом, если бы сказал о том, что с самого первого дня не находил Ганнибала весьма привлекательным мужчиной, а если быть до конца честным — ахренительно привлекательным мужчиной. Да, может профайлер и не был геем, но уж точно и не был слепым. Его рост, комплекция, соблазнительный акцент, невероятная тёмная энергетика, пронизанная флёром опасности, умение себя подать, его мышление, невероятно острый ум, сокрушительная харизма истинного обольстителя, его хриплый мурлыкающий голос, пронизывающий насквозь взгляд янтарных глаз, его точёные скулы, словно высеченные из камня, его гротескно изогнутые капризные губы и даже его пижонские костюмы, убивающие своей претенциозностью — всё это изо дня в день лишь доказывало Уиллу, что он вовсе не такой уж и натурал, каким он считал себя всю свою жизнь. А после его перерождения, после того, как он принял себя и свою собственную тьму, Грэм просто уже не мог отрицать, что окончательно и безнадёжно влюбился. Их чистое понимание друг друга было усилено предательством и украшено кровью, создавая из них две половинки какого-то чудовищного целого, чьё совместное становление заставило бы даже самого Бога содрогнуться от смеси отвращения и истинного восторга. На самом деле, Уилл был внутренне готов к тому, что всё сложится именно так. Ганнибал всегда был человеком, умеющим игнорировать реальность, когда она не соответствовала его собственным целям, а значит не трудно было догадаться, что после того, как Уилл заметил первые весьма непрофессиональные знаки внимания, исходившие от его не совсем доброго доктора, Лектер сделал бы всё возможное, чтобы его заполучить. И он действительно сделал. Начал ухаживать за ним, медленно, аккуратно и настолько кроваво, как мог только он. С одной стороны, всегда вежливый и обходительный психиатр, друг, который был всегда рядом, поддерживал, понимал его тьму, направлял и не давал заблудиться в темноте чужих мыслей, а с другой стороны — Потрошитель Чесапика, заигрывающий с его эмпатией, обнажающий грубость и возводящий её в ранг истинной красоты посредством кровавого искусства. Человек, преподносящий ему подарки в виде сложнейших головоломок из разобранных тел, который заставил его не просто смотреть, но и видеть. И Уилл видел. Да, он никогда не любил разговаривать с людьми, ведь если быть откровенным, получалось у него это весьма дерьмово, поэтому в своё время профайлер просто не смог бы по-настоящему увидеть и принять Ганнибала во всём его неистовом кровавом великолепии. Но Лектер нашёл способ. Может Уилл и строил форты, защищая себя от людей, тем самым блокируя возможность увидеть их истинную суть, зато он потрясающе тонко воспринимал то, на что разрешал себе смотреть, то, что разрешал себе видеть, поэтому Ганнибал позволил местам преступлений говорить с ним вместо него. И как же красноречиво они говорили, обнажая душу Потрошителя, словно даря её эмпату на блюдечке… Ещё глядя на тело Кэсси Бойл, так насмешливо выставленную напоказ, Уилл сразу же понял, что это не «сорокопут». О, нет. Это был хищник куда более высокого ранга. И, смотря на всю эту картину, Уилл поймал себя на мысли, что это место преступления — ничто иное, как подарок, украшенный праздничной жёлтой лентой судмедэкспертов. С ним не просто играли… за ним ухаживали. Грэм никогда не забудет день и свои эмоции, когда впервые понял, что их Подражатель и Потрошитель Чесапика — один и тот же человек. Уилл узнал бы этот профиль из тысячи… Он сам его написал. Даже когда Грэм просто изучал «картины» Потрошителя с достаточно большого расстояния, сильнее всего его поражало легкомыслие, исходившее от инсталляций, их болезненная игривость, насмешливость. А когда профайлер лично столкнулся с этим завораживающим зрелищем и понял, что это всё для него, ради него и во имя него — он не смог сделать ничего другого, кроме как с головой окунуться в эту тьму и позволить себе принять ухаживания. Ведь сколько бы он не бежал от себя, пытаясь притвориться кем-то другим — его сути это не изменит. Он тот, кто он есть, и как бы Уилл не пытался прятаться, прикрывая себя со всех сторон слоями своего собственного человеческого костюма — он просто устал. В чём был смысл нового слоя краски, когда стена гнила изнутри? На этот вопрос он так и не смог ответить, что, собственно, и привело его в этот самый момент, прямо в шикарную ванную комнату в спальне его личного хищника. А, н-нет. Конкретно сегодня в этот дом профайлера привёл не его грёбаный мозг, с его не менее грёбанными решениями, а никто иной, как младший братец этого самого хищника, навсегда похитившего его сердце, мысли и душу. Ёбаный Лектер-младший. С этим самодовольным засранцем было всё куда сложнее, ведь у Уилла просто не было времени, чтобы его изучить. Дерзкий, абсурдно игривый, опасный, безрассудно импульсивный, но при этом умеющий держать контроль, авантюрный, рискованный, свободолюбивый, непреклонный, бесстрашный и определённо гомофобный уёбок, самолюбием превосходящий даже своего братца. Именно поэтому Уилл просто не мог перестать катастрофизировать свою голову, постоянно спрашивая себя о том, какого чёрта его тело так заинтересованно реагирует на всё происходящее, что даже стоя в душе, уже под весьма прохладной водой, он был практически полностью твёрдым, лишь просто позволяя себе думать о братьях. Профайлер был абсолютно уверен, что в этом всём была виновата лишь его собственная усталость. Он действительно устал. Как не странно, но полное непринятие себя и попытки постоянно держать всё под контролем, не позволяя себе ни на секунду ослабить защиту перед внешним миром — безумно утомляли, поэтому не было ничего удивительного в том, что его более тёмная сторона расслаблялась в этом окружении, сонно потягиваясь и мурлыча от комфорта и удовольствия. С этими людьми ему не нужно было быть кем-то, кем он не являлся, не нужно было себя контролировать, не нужно было прятаться или пытаться соответствовать их ожиданиям, как было со всеми остальными в его в жизни. Здесь его поймут. Его не осудят. Не станут относиться с жалостью, как к чему-то хрупкому, нестабильному или сломленному. Нет. Здесь он чувствовал себя дома. Безусловно это неправильно. Это ненормально и так быть не должно. Как минимум, это полнейшее безрассудство — чувствовать комфорт в компании с горячим серийным убийцей-каннибалом и его не менее горячим младшим братом головорезом. Это была тьма. Настоящая беспросветная тьма. Омут, соблазняющий своей завораживающей опасностью, и Уилл ничего не мог с собой поделать, чтобы взять себя в руки и оказать хоть какое-то сопротивление. Он хотел раствориться. Хотел утонуть. С этими двумя ему действительно казалось, что он идёт в темноте, но это была знакомая темнота, родная… Это словно проснуться среди ночи в собственном доме и, не включая свет, отправиться на кухню, чтобы налить воды. Да, ты не можешь чётко видеть, различать цвета и вполне возможно, что споткнёшься о ковёр или пропустишь острый угол, но бессознательно ты всё равно чувствуешь, где находится мебель, где располагаются дверные проёмы, куда нужно повернуть и куда вообще, в принципе, нужно двигаться. Эта темнота была… уютной. Выключив воду и наспех переодевшись в чистую одежду, любезно оставленную ему Ганнибалом, Уилл не смог сдержать сорвавшегося с губ стона от мягкости ткани и землистого, соблазнительного запаха Лектера, окутавшего его словно облако. На выходе из спальни, профайлер позволил себе задержаться у огромного зеркала, чтобы оценить свой внешний вид со стороны, и увиденное его потрясло. Мягкий уютный свитер цвета морской волны чуть большего размера в сочетании с нежным домашним трико серого цвета, которое было приятно свободным вдоль длины его ног, чтобы казаться воздушным и при этом удивительно обтягивающим его в самом излюбленном месте Ганнибала, чтобы граничить с откровенным поддразниванием — сделали его таким уязвимым, что Уилл невольно сглотнул. Эта одежда на его всё ещё влажном теле, в комплекте с потемневшими от воды волосами и слипшимися мокрыми ресницами, обрамляющими его большие голубые глаза, которые стали в несколько раз ярче из-за цвета свитера, превратили его во что-то хрупкое, нежное и абсолютно невинное, что глядя на себя в зеркале, Уилл ошеломлённо моргал, ведь даже он мог признать, что выглядел… соблазнительно. Настолько соблазнительно, что ощущал себя невероятно вкусной маленькой мышкой, которая через несколько секунд самолично должна была отправиться в компанию к двум опаснейшим королевским кобрам. Что ж. К слову о них. На выходе из спальни он буквально столкнулся с Найджелом, который выходил из гостевой ванной, пахнущий, как грёбаное божество. Мало ему было стояка в душе, по всей видимости, поэтому судьба решила над ним посмеяться и заставила позориться до конца. — О, опять ты, красотуля, — промурлыкал Найджел, оправляясь от столкновения. — Что, уже так сильно соскучился? — Ага. Слежу за тобой, — съёрничал в ответ Уилл, потирая ушибленное плечо. — Может, я и представлю тебе такую возможность. — Что? — переспросил профайлер, в недоумении приподнимая бровь. — Какую ещё возможность? — Слизать за мной, — как ни в чём не бывало ответил Найджел с игривой улыбкой. Уилл снова понял, что неизбежно краснеет. Как же он ненавидел свою предательскую светлую кожу за эти постоянные унизительные разоблачения его смущения. — Тебя этим фразочкам в наркокартеле обучили или ты уже родился таким «одарённым»? — позабавленно поинтересовался профайлер, абсолютно точно зная, что делает. Это был вопрос не столько с целью съязвить, сколько выяснить, не ошибся ли он на его счёт, когда позволил себе заглянуть и поближе познакомиться с его тьмой. Как же было приятно видеть, что Найджел поймал секундный ступор. Конечно, он знал, что Ганнибал о нём не рассказывал, а значит Уиллу просто неоткуда было знать хоть что-то о его деятельности. — А ты, стало быть, у нас ёбаный экстрасенс? — фыркнул Найджел, вызывающе сверля Грэма взглядом. — Моё провидческое зрение и возможность анализа состоит исключительно из эйдетической памяти, эмпатии, хорошего воображения и огромного опыта работы, который я приобрел за время службы в убойном отделе, а затем и в ФБР. Способность мыслить как убийца, понимать их, видеть — это не экстрасенсорный дар, а банальное умение работать с уликами. В этом нет ничего магического, просто врождённый талант, не более, — на мгновение Уилл остановился, мысленно отругав себя за то, что вообще начал что-то объяснять. Блять, он что, прихорашивался?! — Ммм, — ухмыльнувшись, протянул Найджел, — какой ты у нас талантливый мальчик. Хан мне, конечно, рассказывал, что у тебя как-то неебически сложно работает черепушка, но я не думал, что настолько. Может поделишься, как пришёл именно к таким выводам? Почему наркокартель, а не грабитель или вор-домушник, к примеру? Господи, сохрани его душу. Ну почему каждый раз, когда Уилл слышал откровенную похвалу в сочетании с чем-то самодовольным, властным и собственническим, произнесённую этим невероятным рокочущим голосом Лектеров, пусть и с немного различным акцентом, он смущался как чёртова школьница, вместо того, чтобы оставаться невозмутимым? Почему это: «какой ты у нас (нас???!) талантливый мальчик» обожгло все его внутренности настолько, что низ живота нестерпимо заныл, а во рту вдруг резко пересохло? И вообще, он сейчас ослышался, или Ганнибала действительно только что назвали «Ханом», при этом абсолютно не боясь умереть? — Долго объяснять… — наконец ответил Уилл, нервно потирая затылок. — Ты не социопат и не психопат, чтобы быть серийным убийцей или киллером, но при этом ты определённо точно убил не один десяток человек. Ты отлично подготовлен, умеешь обращаться с оружием, наносить удары прикладом, похищать людей, не понаслышке знаешь, что такое полицейский захват, и умеешь действовать быстро и организованно. У тебя прекрасная реакция, дерзкий характер и необходимое умение забалтывать, чтобы переключить внимание собеседника. Если добавить к этому раннюю потерю семьи, побег на улицы Европы, чтобы удовлетворить своё внутреннее бунтарство, то можно сделать вывод, что для того, чтобы выжить, тебе пришлось зарабатывать и искать пристанище, а учитывая твой юный на тот момент возраст — это мог быть только наркокартель. На мгновение воцарилась тишина. Уилл заметил, что Найджел был явно шокирован, смотря на него как на что-то несуществующее, с чем ещё не решил, что именно нужно сделать. Профайлер прекрасно знал эту реакцию, ведь далеко не все готовы к тому, что кто-то может читать их как открытую книгу, догадываясь о каких-то даже глубоко спрятанных слабых местах, которые каждый человек пытается защитить и укрыть от посторонних глаз, ещё впервые после того, как им сделали больно. Уилл понимал, что возможно Найджел был не совсем подготовлен к тому, чтобы услышать подобное откровение о себе, а точнее — не был готов вообще, поэтому решил немного разрядить обстановку и отшутиться, закончив свой разбор на какой-то более лёгкой ноте: — Да и потом, какой из тебя вор-домушник? Ты слишком хорош для того, чтобы заниматься чем-то настолько банальным, — профайлер тут же осёкся, осознав, что именно он только что ляпнул. «Ты слишком хорош для этого???», Уилл, ты, блять, серьёзно?! — Грэм закрыл лицо рукой, нервно потирая лоб, лишь бы не встречаться глазами с этой самодовольной улыбкой напротив и, сам не зная для чего, ведь всё уже было куда более, чем очевидно, постарался перефразировать: — Кхм… Я имел в виду, что у тебя слишком хорошая подготовка для чего-то столь банального, как взлом с проникновением. — Поверь мне, красотуля, — наконец заговорил Найджел, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство профайлера и буквально мурлыкая ему эти слова на ушко, — если мне понадобится, я могу и взломать, и проникнуть. Так что на твоём месте я бы не отметал этот вариант, пока мне не пришлось доказать тебе обратное. Когда Найджел отстранился и снова заглянул Уиллу в глаза с абсолютно бесстыдным и нескрываемым озорством, профайлер понял, что находится в неком трансе, тщетно пытаясь хоть как-то замедлить бешено колотящееся сердце. — Судя по запаху, наш ужин почти готов, — нерешительно прошептал Уилл, внезапно вдруг севшим голосом, чтобы хоть что-то сказать в ответ, и направился в сторону лестницы, словно пытаясь оправдать своё бегство. — Да, нам действительно следовало бы спуститься, — согласился Найджел с понимающей улыбкой и не спеша последовал за профайлером. — А то, зная брата, он вполне может решить отужинать нами. Последнее, что почувствовал Уилл, спускаясь по лестнице — это неприкрытый прожигающий взгляд медовых глаз, явно сканирующий его фигуру.