Двойной соблазн

Дорога вверх по лестнице оказалась длиною в жизнь. После разговора с Ганнибалом — действительно было о чём подумать, только вот из всевозможных вариантов Уиллу и в голову не могла прийти мысль о том, что Лектер предложит подобное решение, которое поможет не только сохранить жизнь брату, но и наконец позволит обрести семью. То, что началось как нелепая шалость от удара химических соединений в организме, этот чудовищный флирт с незнакомцем на глазах у потенциального партнёра — превратилось в нечто иное, заиграло совершенно новыми красками, что заставило неуверенное любопытство внутри профайлера раздуться до странной интриги. В этом всём действительно был смысл. Уилл не мог отрицать, что знакомство с Найджелом затронуло его глубже, чем он смел изначально предположить. Из-за связи с Ганнибалом, знания, что ему пришлось пережить в жизни и через какие препятствия пройти, он был полностью уверен в том, что Ганнибал сделает всё для спасения семьи, пойдёт на любые сделки, найдёт компромиссы, свернёт горы в конце концов, если это убережёт его брата от смерти. И он не ошибся. Ганнибал действительно нашёл решение, которое могло дать всем участникам этих событий то, что им было необходимо. Ганнибал спасёт брата, обретёт семью, Найджел останется цел и вновь найдёт смысл в жизни, станет счастливым, а Уилл… он наконец сможет расслабиться. Отпустить контроль. Перестать думать и просто жить, ощущая не только гармонию с собой и своим внутренним я, но и целостность. Чашка больше никогда не будет разбита. Уилл может быть в этом уверен. И нет, Ганнибал не давал ему подобных обещаний, не заверял, что всё будет хорошо, не манипулировал, не играл и не пытался сломать, напротив, он просто верил. Поверил в него, знал, что Уилл — это путь к решению, ключ от счастья, если можно так выразиться. Только вот как сказала Мать Тереза: ключей от счастья не существует — дверь всегда остаётся открытой, достаточно лишь протянуть руку. Грэму не нужна была эмпатия, чтобы верить в серьёзность и осознанность слов Ганнибала, он видел его глаза. Смотрел в самую их глубину, чувствуя, как воздух вырывается из его лёгких. Ведь не зря говорят, что глаза — путь в душу человека, зеркало, отражающее всю его суть. И Уилл просто не мог не увидеть, спутать или трактовать эти чувства как-то иначе. Глаза Ганнибала безошибочно болели чем-то слишком собственническим и жестоким, чтобы называться любовью, и в то же время слишком невозможным, чтобы быть чем-то другим. Это не было желанием разыграть очередную партию, не было попыткой спасти брата или стремлением окружить себя людьми, способными понять, принять и любить его душу, находясь рядом. Нет. Это была именно любовь, такая, как это делают монстры. С когтями, страстью, огромными перспективами и немым обещанием нескончаемых кровавых рек, если хоть что-то в этой жизни рискнёт бросить ей вызов. Уилл не может сказать честно, почему на то, чтобы увидеть всю глубину чувств Ганнибала и признать наличие собственных — у него ушло так много времени, и почему на то, чтобы принять ещё и Найджела — у него рискует уйти гораздо больше, но… Ответ на поверхности. Он всегда там был. Конечно, Уилл мог свалить всё на гетеросексуальность, но Боже… Кого он хотел обмануть? Это всегда была борьба, напрямую связанная с чем-то, что осмеливалось угрожать тому, кем он себя считал. Самоидентификацию гораздо труднее изменить и исправить, чем социальную идентичность. Он без труда мог стать мужчиной, влюблённым в Ганнибала Лектера и его брата, их партнёром, мужем в конце концов, но… Быть мужчиной, влюблённым в двух мужчин одновременно — это совсем не то же самое, что быть мужчиной, влюблённым в Чесапикского Потрошителя и его братца головореза. Но, чёрт. Уилл не может отрицать, что теперь ему действительно всё равно. Ещё несколько недель назад он бы не поверил, что это решение далось бы ему настолько просто, но сейчас… Сейчас ему больше не нужно времени на размышление, борьбу с совестью и оплакивание собственной морали. Он уже знал ответ. И гори оно всё огнём, но теперь Уилл знает, кто он, знает, на что способен, и понимает, чего он хочет. А хочет он свободы. И если Ганнибал всегда был его крылом, то он позволит себе обрести ещё одно, чтобы наконец взлететь. Стать свободным. Жить. Как сказал Франц Кафка: «Любовь — это нож, который мы добровольно вонзаем в себя» — и если это действительно так, то Уилл готов к этой жертве. Он уже давно положил себя на алтарь своего божества, отдал себя в руки Дьявола, зная, что он не только не заберёт его душу, но и спасёт её, исцелит от ран. И остаётся только догадываться на что будут способны два Дьявола, но Уилл уверен, что они как минимум подарят ему рай. Губительно хорошо. И это не было похоже на ловушку, где горько-сладкий запах миндаля служит верным признаком цианида, напротив, это было верное решение. Оно было правильным.

***

Поднявшись на второй этаж, Уилл увидел через приоткрытую дверь в комнату Найджела, как зажигалка загорелась с мягким щелчком. Тонкое пламя вспыхнуло на её краю, озаряя не только балкон и перила, на которые опёрся мужчина, но и его невероятно острые скулы, а также сосредоточенный на своих мыслях взгляд. Внезапно огонёк сорвался и вздрогнул, когда Уилл открыл дверь, чтобы зайти внутрь, создавая сквозняк, в котором лёгкий ветерок, поймавший маленький язычок огня своей холодной, озорной хваткой, угрожал погасить его раньше, чем это сделает сам Найджел, захлопнув крышку, и снова погрузить всё окружающее пространство в приятную тьму. В итоге победу одержал всё-таки Найджел, щёлкнув крышкой зажигалки с характерным металлическим лязгом, оставив в качестве источника света лишь подожжённый кончик своей сигареты. Он ничего не сказал, но Уилл всё же знал, что о его присутствии было известно ещё с того момента, как он подошёл к комнате. Робко потянув за балконную дверь, Уилл неуверенно взглянул на Найджела и произнёс: — Не возражаешь против компании? — Даже если б и возражал, ты всё равно уже зашёл, — хмыкнул Найджел, выпуская облачко дыма в ночное небо. Уилл постарался не заострять внимание на линии его шеи, однако, оказалось, что это было просто невозможно. Совершенный вид этого обнажённого горла, дерзко выставленного напоказ, бьющийся пульс, движущиеся жилки под тонкой хрупкой кожей и чёртово адамово яблоко, провожающее дым вверх, не просто приковали к себе всё внимание профайлера, но и угрожали свести его с ума. — Так сильно хочешь закурить? — позабавленно поинтересовался Найджел, подмечая пристальное внимание Уилла. «Да, блять, именно закурить!» — слава Богу эти слова не были произнесены, так как Грэм с огромным усилием воли сумел вовремя прикусить язык. — Не думаю, что Ганнибал оценит от меня запах сигарет. — Хорошая сучка, — усмехнулся Найджел, выдыхая дым носом, — не хочет расстраивать своего папочку. Ты всегда такой послушный? — А ты всегда такой мудак? — шутливо парировал Уилл, вздёрнув бровь. — Дай сюда сигарету. Ухмылка Найджела приобрела явно хищный характер, когда он зажал свою сигарету между губами, чтобы освободить руки, и потянулся за пачкой и зажигалкой в карман. Выудив из неё ещё одну сигарету, он беззастенчиво протянул её Уиллу, но вместо того, чтобы отдать в руки, он демонстративно поднёс её фильтром прямо к губам профайлера, явно побуждая его разомкнуть их и взять её в рот. Уилл замешкался. Его пульс подскочил до невероятной скорости, а щёки тут же вспыхнули от предательского румянца. Он знал, что если протянет руку, чтобы взять эту грёбаную сигарету — покажется трусом и выдаст себя ещё больше, а если послушно откроет рот, позволив Найджелу просунуть её между его губ, то и без того бешено колотящееся сердце просто проломит его грудную клетку. Он выбрал второе. Аккуратно сомкнув губы вокруг фильтра, Уилл постарался не думать о самодовольном смешке, сорвавшемся с губ Найджела, и просто ждал, когда мужчина поднесёт зажигалку к концу его сигареты. С откидыванием металлической крышки она снова вспыхнула робким, дрожащим язычком пламени, освещая невероятно прекрасное, хоть и немного разбитое лицо своего обладателя. Приятный жёлтый свет заиграл, очерчивая тенями скульптурные высокие скулы, светло-пепельная чёлка, очаровательно упавшая на лоб, заиграла золотом, припухшая от удара нижняя губа скандально требовала внимания, а янтарные глаза буквально вспыхнули, превращая глубокий цвет окровавленного тёмного дерева в жжёное виски. Казалось, что вместо того, чтобы собраться и произнести хоть какие-то извинения, профайлер мигом разучился не только говорить, но и дышать. Знание того, что ему приходится разговаривать с человеком, который не только видит расширенные зрачки, подёргивание мышц лица и сбивчивое дыхание, но и чувствует его запах на биохимическом уровне — просто выбивало из лёгких весь воздух, угрожая Уиллу потерей сознания от элементарной нехватки необходимого кислорода. — Брат беспокоится о тебе, — Уилл всё же предпринял попытку заговорить первым, пока Найджел снова не решил упомянуть о его послушности, но тут же закашлял от горького дыма на вдохе. Боже, как давно он курил последний раз? В колледже? Сорвавшаяся на кашель фраза, казалось, позабавила Найджела ещё больше. Мужчина отстранился, любопытствующе глядя на профайлера, и склонил голову набок, словно изучал что-то диковинное. — Что ты уставился? — Уилл обиженно надул губы, почувствовав себя неловко. — А ты думал, что только тебе позволено смотреть, дорогуша? — забавляясь парировал Найджел, вновь задирая голову и выпуская в ночное небо облачко клубящегося дыма. — Я не… — Уилл не успел до конца произнести нелепую ложь о том, что он не смотрел, услышав шутливое цоканье Найджела языком, информирующее о том, что он всё равно не поверит, и вместо этого решил попытать удачу снова, — в конце концов, я первый спросил. Найджел шутливо принял поражение, уступая: — От ассоциаций трудно избавиться, Уилл. «Боже, неужели это был первый раз, когда он назвал меня по имени?» Грэм чуть вновь не потерял дар речи, услышав своё имя, произнесённое этим до боли знакомым голосом с совершенно другим акцентом. И если в произношении Ганнибала — это звучало как молитва, дегустация, поклонение, то у Найджела это казалось вызовом, обещанием чего-то безудержного, тёмного и горячего. Это было провокацией, заставляющей Уилла хаотично работать языком за зубами, нажимая на них с внутренней стороны, чтобы почувствовать плоть дёсен. — Твой брат когда-то давно сравнил меня с мангустом, сказав о том, что желает меня под домом, когда мимо будут проползать змеи, — Уилл сделал медленную затяжку, наслаждаясь давно забытым вкусом табака, царапающего горло, и, выдохнув в ночное небо, заинтересованно приподнял бровь, добавив: — Так с чем же я ассоциируюсь у тебя? Найджел хмыкнул, скрывая смешок за затяжкой, и снова пристально посмотрел на Уилла, склонив голову к плечу, откровенно оценивая. «Чёрт, да он издевается!» От этого взгляда в прямом смысле слова можно было расплавиться. И Уилл успешно с этим справлялся, прекрасно осознавая по хищной ухмылке собеседника, что Найджел чувствует абсолютно все реакции его предательского организма. — Старые обои, пожалуй, — наконец ответил Найджел, продолжая потягивать сигарету с флегматичностью ленивого кота. — Что, блять?! Старые обои.? Сказать, что профайлер впал в ступор — не сказать ничего. Он знал, чего ждать, когда задал такой вопрос, рассчитывая либо на какую-нибудь колкость, либо на пошлость, либо на откровенную издёвку, но из всевозможных вариантов — ЭТОТ — был чем-то за гранью его, даже эмпатического, понимания. «Какого чёрта это вообще могло значить?» Найджел сделал глубокий вдох, явно наслаждаясь ноткой замешательства и лёгкой паникой профайлера, а затем, словно его реплика была чем-то не стоящим внимания, ответил: — Не бери в голову, красотуля. — Жаль, а так хотелось, — тут же съёрничал Уилл, почти сразу прикусив язык от осознания, кому именно и что именно он только что додумался ляпнуть. Судя по лёгкому ступору Найджела и его удивлённо-насмешливому виду, он явно оценил подобную дерзость. — Чего тебе хотелось, куколка, взять в голову? — поинтересовался Лектер-младший с полной невинностью в голосе, как будто они разговаривали о политике, а затем, немного наклонившись за перила, сплюнул с балкона после очередной затяжки. Хам! Убийственно сексуальный, невоспитанный хам… — Не обольщайся, — выплюнул Уилл, выдыхая облачко дыма, — речь не о тебе. Нет, ну а что он ещё мог сказать? По крайней мере, профайлер уже в открытую продемонстрировал перед Найджелом свои чувства к Ганнибалу, а значит может себе позволить признание в подобном откровении. Кто знает, может приятным бонусом он сможет заставить его немного позавидовать? — Конечно не обо мне, — фыркнул Найджел, продолжая глумливое веселье, — кто бы тебе позволил? Настала очередь Уилла фыркнуть и закатить глаза. И как бы он ни хотел продолжить курить в тишине, нервно покусывая губы, размышляя о том, сказал ли Найджел эти слова от обиды или действительно ему даже мысль об этом настолько противна, всё же решил вновь заговорить: — Может, наконец, просто попробуем поговорить как взрослые? — Солнце, я уже давно взрывал спизженным с соседней стройки карбидом туалеты в приюте, когда ты ещё мочился в свои пелёнки и срыгивал грудным молоком, — Найджел ухмыльнулся, облизывая ранку, оставленную Уиллом, со внутренней стороны губы. — О каком «взрослом диалоге» может идти речь? — С тобой? Видимо, ни о каком… — Уилл резко выдохнул дым и, поняв, что уже курит фильтр, выкинул окурок в импровизированную пепельницу, которой служила пустая жестяная банка из-под пива, ранее выпитая Найджелом. — Вообще, знаешь, я пришёл извиниться, — Уилл помешкался, не решаясь поднять взгляд на Найджела, — я не хотел затрагивать эту тему или напоминать тебе об этих событиях, просто… Я чувствую, как Ганнибал страдает, как он переживает и как винит себя за то, что опять ничем не может тебе помочь. И я не знаю, по какой причине он не помог тебе тогда, но я прошу тебя дать ему шанс помочь тебе сейчас, прежде, чем ты решишь отправиться обратно на поиски смерти ради какой-то… — Уилл так и не смог закончить. — Договаривай. — Нет. Она не достойна того, чтобы я о ней говорил, — профайлер покачал головой и, оттолкнувшись от перил, потянулся к балконной ручке, чтобы выйти. — Я просто прошу тебя поговорить с братом. Уж с Ганнибалом-то у тебя должен получиться взрослый диалог. Не успев толкнуть дверь, Уилл замер, почувствовав как широкая и тёплая рука Найджела легла поверх его руки в немой просьбе остаться. Профайлер удивлённо взглянул сначала на руку, накрывшую его собственную, а затем перевёл взгляд на Найджела, не понимая его точных намерений. — Ты извинился за то, что напомнил о произошедшем со мной дерьме, серьёзно? — Найджел горько ухмыльнулся, выкинув свою сигарету вслед за окурком Уилла, всё ещё не убирая вторую руку с руки профайлера, — так вот, красотуля, невозможно напомнить человеку о том, что он ни при каких обстоятельствах не смог бы забыть. А что касается брата — ему не за что чувствовать себя виноватым. Он никак не смог бы тогда мне помочь, его не было рядом. — Может, ему и не за что, но он чувствует, — прошептал Уилл, опуская глаза на их соединённые руки, а затем снова поднял взгляд, посмотрев на Найджела из-под ресниц. — Ты говоришь, его не было рядом и он не смог помочь. Сейчас он рядом, Найджел, не забирай у него и этот шанс. Уилл ожидал всего, что угодно, но не очередную зубастую ухмылку в ответ. — Я понимаю, почему он запал на тебя, — сказал Найджел наконец убирая руку. — Ты можешь быть настолько обаятельно-манипулятивной сучкой, что это граничит с откровенной провокацией. Уилл не смог сдержать рваного вздоха, благословляя всех Богов за то, что ночью не видно его чёртового румянца. — Да, мне говорили, — весело фыркнул он, переминаясь с ноги на ногу и радуясь тому, что Найджел смог сбавить градус напряжённости. — Хотел бы я сказать, что это не специально, но моя совесть не позволит мне так нагло солгать. Найджел подавил беззвучный смешок и парировал: — Парень Чесапикского Потрошителя говорит о совести? Как интересно. Уилл не выдержал и шутливо толкнул Найджела в живот, еле сдержав унизительный всхлип от ощущения его накачанных мышц под рубашкой. — Я поговорю с ним, красотуля, — Найджел насмешливо улыбнулся, притворно потерев место «удара», — раз уж ты так хорошо попросил. А что касается твоих извинений — не забивай себе голову нелепым чувством вины за то, на что всё равно не смог бы никак повлиять. Уилл не выдержал зрительного контакта, опустив взгляд на руку и потерев то место, где всё ещё чувствовал тепло от прикосновения Найджела, словно стараясь его продлить, а затем нерешительно спросил: — Я действительно не могу повлиять на прошлое, но, может, ты позволишь мне поговорить с тобой об этом в настоящем, чтобы в будущем я знал, о чём именно должен помочь тебе забыть? — Ты ничего мне не должен, Уилл. — Ганнибал — моя семья. Ты — семья Ганнибала. Мы очень глубоко связаны, нравится тебе это или нет, — Уилл поднял глаза на Найджела и поправил складку на его рубашке в том месте, где ранее её помял. — И если ты примешь верное решение, относительно своего будущего, то я буду считать своим долгом оказывать любую посильную поддержку семье моего… — поняв, что у него язык не поворачивается назвать Ганнибала своим парнем/бойфрендом, Уилл фыркнул, подбирая подходящее слово, — партнёра… — Если бы мы сейчас были глубоко связаны, уверяю, ты бы не смог столько пиздеть, красотуля, — Найджел позабавленно усмехнулся, отслеживая глазами движения рук Уилла, возящихся с его рубашкой. — По крайней мере, ничего членораздельного точно. Уилл вновь закатил глаза, отдёргивая руки и изо всех сил стараясь успокоить взбесившееся из-за дерзкого комментария сердце. Нет, он не даст Найджелу в очередной раз свести всё на пошлость. Не сейчас. — Я правда хочу понять, Найджел, — Уилл знал, что вновь опустился до низкой и очевидной манипуляции, умоляюще глядя из-под ресниц. — Почему Ганнибал чувствует вину? Почему его не было рядом, когда это случилось с тобой, и… как он его наказал? — профайлер сделал паузу, немного закусив нижнюю губу со внутренней стороны, чтобы надавить на шов и почувствовать успокаивающий вкус меди, а затем, понизив голос до капризного шёпота, добавил: — Пожалуйста. — Ну, во-первых, не его, а их, — ответил Найджел, выудив из пачки очередную сигарету под шокированный вздох Уилла. — А во-вторых, это достаточно долгая история. — Я никуда не тороплюсь, — сказал Уилл с невинной улыбкой, которая скорее была поддерживающей, чем какой-либо другой, и потянулся за второй сигаретой к всё ещё открытой пачке Найджела. — И я сказал «пожалуйста». — Какой вежливый мальчик, — тут же усмехнулся Найджел, кладя руку на затылок Уилла и грубо заставляя его пригнуться для того, чтобы он смог им подкурить. На этот раз профайлер не смог избежать унизительного всхлипа от этой грубой демонстрации силы, но, вдохнув в лёгкие порцию обжигающего дыма, быстро пришёл в себя. — Я слушаю.