Only The Results

В поместье было тихо. Слуги молча приступили к своей работе, стараясь не производить слишком много шума, чтобы не пробудить хищные инстинкты своих хозяев. Хранить молчание было впечатляющим подвигом, учитывая традиции их совиных господ, поэтому качество обслуживания было соответствующее. Персонал работал круглосуточно, следя за тем, чтобы потребности их хозяев были учтены до того, как возникнет такая необходимость. Октавия медленно открыла глаза. Свет, проникающий через ее окно, был золотистым и мягким, в отличие от резкого красного свечения снаружи здания. Это был импортированный утренний солнечный свет из-за живописного горного хребта на земле, Альп, если быть точным. Хотя она не знала наверняка, но ее это не волновало. Она причмокнула губами и потянулась за чашкой чистой прохладной воды, которую поставили на тумбочку около двадцати минут назад. Октавия выбралась из постели, сунув ноги в идеально сидящие тапочки, и потянула воду. Она надела халат и направилась к своему уголку красоты. Ее макияж был наготове, а наряд на этот день уже собран. Ее мать настояла на том, чтобы у нее был косметолог, который согласовывал бы их наряды. Какое-то время она бунтовала, игнорируя их выбор и выбирая самые неподходящие наряды к педантичному стилю ее родителей. Однако через некоторое время ее косметолог удивил ее ансамблем, который был подобран со вкусом и весьма стилен, но в то же время противоречил моде ее родителей. Октавия подозревала, что ее родители понятия не имели, что этот слуга помогает ей разрушить их имидж, и поэтому решила перенять этот стиль как свой собственный. Кроме того, наказание за такую дерзость, без сомнения, было хуже смерти. Она никогда не встречала этого человека, но все равно не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось. И к тому же она должна хорошо выглядеть рядом со своей матерью, так что все в плюсе. Октавия надела одежду и занялась макияжем: нанесла простую основу с темной подводкой для глаз и надела шапку, на которой сияла инкрустированная позолоченной тиарой королевская печать. Она встала и направилась в кабинет своего отца. Ей нужно было убить немного времени, и она знала, с кем хочет его убить. Она шла по коридору. Персонал сновал туда-сюда, следя за тем, чтобы все было на своих местах, пока принц был занят делами. Его высочество не любил видеть своих слуг, но наслаждался плодами их труда. Октавия протянула руку, и горничная, пробегавшая мимо с охапкой белья, вложила в нее кружку горячего черного кофе. — Спасибо, Мерриам, — сказала Октавия, отрываясь от своего Адского телефона, чтобы улыбнуться. Ее мать ненавидела, когда она обращалась с персоналом как с людьми. Она пролистала свой Вокстаграм, с кривой усмешкой наблюдая за нелепостями, которые вытворял ее круг общения за последние несколько часов. Она не решалась называть кого-либо из них "друзьями", прихлебателями, может быть, паразитами, определенно подхалимами и целым рядом других слов, которые ее отец с радостью счел бы "бесовскими". Тем не менее, она была вынуждена общаться с ними, потому что, ну, она была аристократкой, и они тоже, какими бы скучными или жестокими она их не находила. Потому что, если бы она этого не делала, если бы она общалась с людьми, которые ей действительно нравились, ее мать и отец оба взялись бы за нее. Она могла пересчитать по пальцам одной руки количество людей, которым, по ее мнению, она могла довериться, не опасаясь осуждения. Одно такое существо ждало по другую сторону двери. — Привет, Муни, — сказала она, врываясь в офис. — Как ты– Блиц сидел на столе секретаря, и выражение его лица было как у кота перед аквариумом с золотыми рыбками. Как и следовало ожидать, в его захвате был Мунчайлд, секретарь ее отца. Костяшки пальцев беса врезались в его скальп, и от этого он смотрел широко раскрытыми и умоляющими глазами. — Ой! Маленький Совенок! — промурлыкал бес. — Хочу сказать, что ты выглядишь– — Отпусти его, Блиц, — приказала она ровным, но сильным голосом. — Верно, верно… — сказал Блиц, отпуская Мунчайлда. — В любом случае, это не весело. Как трахать дохлую рыбу. — Вон. Блиц ткнул большим пальцем себе за спину, в кабинет ее отца. — Эй, я здесь для того, чтобы– — Я сказала вон! Блиц ухмыльнулся и спрыгнул со стола, вытирая когти о лацкан пиджака. — Послушай, детка, если твой отец хочет, чтобы я был здесь, тебе придется– — Или ты сейчас же уходишь, или я оторву, то, из-за чего ты здесь! Вручную, — Октавия согнула когти, и ее глаза засияли. — Сколько потребуется, чтобы он заново отрос, несколько недель? Как раз к следующему полнолунию! Блиц отшатнулся, прежде чем восстановить самообладание. — Ну, черт возьми, малыш. Ты меня убедила. Позже так позже! Он вышел с важным видом, обернувшись, чтобы ухмыльнуться и помахать на прощание Мунчайлду, который с раздраженным выражением лица потирал шею. — До следующего раза, Муни! Мунчайлд пробормотал что-то себе под нос, когда дверь захлопнулась, и посмотрел на нее с грустной улыбкой на красивом лице. — Благодарю вас, ваше высочество. Она улыбнулась. Что-то в этом дурачке всегда заставляло ее улыбаться. — Почему ты позволяешь ему так издеваться над тобой? — О, он не издевался надо мной! — он отмахнулся от нее, его нахмуренный лоб выдавал его истинные чувства. — Я просто сделал мимолетное замечание о его бизнесе, и он, э-э, возразил. Право, мне не следовало быть таким легкомысленным! — Что ты ему сказал? — Я спросил, расшифровывается ли IMP как "Идиоты, мудаки и придурки". Октавия усмехнулась. — Вполне возможно. Я понятия не имею, что папа в нем нашел. Мунчайлд улыбнулся в ответ, помахав рукой перед лицом. — Ну, дело не в его бизнесе, это я тебе точно могу сказать! Она подперла подбородок ладонью и посмотрела на него: как этот бедняга оказался здесь, внизу? Он служил у ее отца уже 20 лет, всегда был его хорошеньким, декоративным секретарем. К тому же он не продержался бы и десяти секунд снаружи, прежде чем его схватил бы какой-нибудь сутенер или садист. Она заинтересовалась им совсем недавно. Несколько лет назад, когда у нее наступила короткая фаза увлечения парнями, она обратила внимание на изнеженного парня-демона, который занимался почтой и расписанием ее отца. Ее увлечение испарилось, когда она узнала, каким беспомощным существом он был, но она все еще находила его приятным, дружелюбным и искренним человеком, с которым можно было поговорить. Она даже называла его своим "другом", поскольку верила, что он не будет говорить за ее спиной или повторять то, что она сказала ему, ее друзьям и матери. Неужели это то, чем являются друзья? — Что ты вообще здесь делаешь, Муни? — подумала она вслух. — Э-э, свою работу? — он протянул руку и поднял большую коробку, на мгновение что-то промелькнуло у него перед глазами, и он бросил коробку через плечо в мусоропровод с надписью "фекалии". Ну что ж. Назвался груздем - полезай в кузов. — Нет, я имею в виду, почему ты здесь? Он непонимающе посмотрел на нее своими большими глазами цвета фуксии. — Здесь? Разве я тебе никогда не говорил? О! Что ж, это забавная история. Я был новичком в Аду и, ну, прятался большую часть времени. Однажды я нашел бумажник. Там было полно наличных, но я использовал свои способности, чтобы разыскать твоего отца и вернуть ему деньги. Октавия моргнула, сбитая с толку: ее отец сорвал бы с кого-нибудь шкуру заживо за такое очевидное подхалимство. — ...И? — И он подобрал меня и отвез домой, — как ни в чем не бывало сказал Мунчайлд. — С тех пор я работаю на твоего отца. Октавия представила себе своего отца, Принца самого Ада, стоящего в восторге от этого крошечного новорожденного демона, протягивающего его нетронутый бумажник, набитый купюрами, с совершенно ошеломленным выражением лица. Затем, когда все вокруг ожидали, что тот окаменеет на месте, он поднимает обидчика, как потерявшегося котенка, и забирает его домой! Она ничего не могла с собой поделать, прижала руку к лицу и рассмеялась. Мунчайлд склонил голову набок, когда ее смех стих, он разве сказал что-то смешное? — Ааа... Спасибо, Муни, мне это было нужно, — сказала Октавия, смахивая слезу, и запрыгнула на его стол, обрушив кипу почты. — Итак, что у нас сегодня по расписанию? — После того, как я разберусь с почтой, я буду звонить и составлять электронные письма, чтобы запланировать встречи и сотрудничество. Тогда я пересмотрю расписание и– Октавия, не трогай это! Октавия с кривой улыбкой посмотрела на длинную прямоугольную коробку в своих руках. — Почему? Это бомба? Она потрясла коробкой из стороны в сторону, вверх и вниз. Внезапно от коробки стало исходить ровное жужжание, она начала дрожать и подпрыгивать в ее руках. Октавия вскрикнула от удивления и уронила коробку, как будто она была раскаленной докрасна. Коробка продолжила вибрировать на рабочем столе и гудеть, как улей шершней. — Срань господня! — воскликнула она, прячась за Мунчайлдом. — Это действительно бомба?! — Нет… — сказал Мунчайлд, несколько расстроенный. — Это новая "игрушка" твоего отца. Октавия открыла рот, чтобы спросить, когда пришло откровение. Ее красные глаза распахнулись, а на лице появилась гримаса отвращения. — Боже мой. — Прости. Она вздрогнула и покачала головой. — Что ж! Я уйду, чтобы пропить этот мысленный образ. Увидимся, Муни. — Увидимся, Октавия, — сказал Мунчайлд, бросая жужжащую коробку в желоб с надписью "ништяки". — Хорошего дня. *** Мунчайлд напевал себе под нос, занимаясь делами Столаса. В настоящее время он принимал звонок от продажного святого человека, имама, или проповедника, или раввина, или кого-то еще. Деноминация, честно говоря, не имела значения, все равно этот человек был проклят. Они обсуждали потенциальное стихийное бедствие, которое будет позже в этом месяце. Этот хитрец хотел написать хороший, актуальный отрывок из своей священной книги непосредственно перед катастрофой и иметь наготове несколько красноречивых слов, чтобы утешить скорбящих и произвести впечатление на свою паству. Обменом на эту услугу были души горстки его последователей. Сразу после этого состоялась телефонная конференция с несколькими повелителями и графом Раумом, целью которой было подписание мирных договоров между враждующими демонами. И после этого– — Добрый день, — произнес глубокий, ровный голос. — Я здесь на прием. Мунчайлд подпрыгнул и, подняв глаза, увидел возвышающегося над ним демона. Когда он пришел? Неужели Мунчайлд был так поглощен своей работой, что не слышал, как он вошел? Он был высок, возможно, восемь футов в холке и девять с учетом черной короны, покоящейся на его голове. Серебряные треугольные зрачки гостя встретились с его глазами. Он был одет с головы до ног в богохульную пародию на одеяние священника, его белый клерикальный воротник был утыкан шипами, а на жетонах было написано "Trouble". — А? Я не вижу вас в расписании, сэр, — сказал Мунчайлд, проверяя экран. — Может быть, произошла ошибка? — Я думаю, эта встреча не указана ни в каких документах, малыш, — он улыбнулся, и что-то в этой улыбке заставило Мунчайлда съежиться. — Уверяю, твой господин ожидает меня. Ты пропустишь меня? — Сэр, я не могу просто– Он протянул голую бледную руку. Его исчерченная кожа была мертвенно-белой и усеяна бесчисленными клеймами с надписью G∆CT. Кончики его пальцев прошлись по щеке Мунчайлда, посылая дрожь по его телу. Глаза рыбы-демона расширились и стали отстраненными, его тело безвольно откинулось на спинку стула. Четыре линии образовались на лице Мунчайлда с низким шипящим щелчком, образовав узкие щели. Жужжащий звук возвестил о выдавливании четырех блестящих серебристых дисков из щелей, два из которых демон схватил между пальцами. — Хм? — Трабл склонил голову набок и провел пальцами по застрявшим дискам. — Четыре? В тебе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, маленький секретарь... Он приподнял безвольную голову Мунчайлда и осмотрел диски. — Застряли так, что даже я не в состоянии их извлечь, но не исчезли. Очаровательно. Я даже не знал, что такое возможно. Нити судьбы удерживают вас вместе, и ее гравитация притягивает вас сильнее, чем других, едва сдерживая огромную силу. Возможно, всем сказочно повезло, что ты никогда не играешь в полную силу, маленький секретарь. Трабл вставил извлеченную пару обратно в слоты и оставил кататонического демона в кресле, его диски поблескивали в жестком флуоресцентном свете офиса. Адский священник прошел сквозь стену, как будто там не было ни резного дерева, ни штукатурки, и вошел в соседнюю комнату. Столас сидел за своим столом спиной к комнате. В воздухе висел маленький светящийся портал, из мира смертных выглядывало человеческое лицо. Бородатое лицо побледнело, его рот задвигался, прежде чем он сказал: — Милорд, к-кто это? Голова Столаса повернулась. На его белом лице появилось раздражение, все четыре красных глаза вспыхнули и сузились. — О, ради... постучи, как нормальный человек! — Нам нужно поговорить. — Да, да, одну минуту! — он повернулся обратно к человеку, сделав через плечо прогоняющий жест. — Не обращай на него внимания, он– Трабл схватил один из шарикоподшипников с колыбели Ньютона, стоявшей на столе принца. Одним щелчком большого пальца полудюймовый стальной шарик разрушил звуковой барьер, пролетев над плечом принца. Снаряд пробил лицо человека насквозь и оставил дыру размером с кулак в стене позади него. Ударная волна пронзила его хрупкое тело, и голова взорвалась шквалом распыленной крови, забрызгавшей окрестности. Столас вздохнул и ущипнул себя между глаз одной рукой, закрывая портал другой. Он развернул свой стул и, нахмурившись, сплел пальцы вместе. — Это было необходимо? — Да. Столас откинулся назад и покачал головой, делая короткий приглашающий жест. — Ну? Что такое? Что может быть настолько важным, что ты, рискуя быть замеченным, приходишь в мой офис, в мое поместье, и прерываешь мои дела? — Герцог Саллос ведет против меня расследование. Глаза Столаса широко распахнулись. — А. — У меня есть несколько дубликатов, которые в данный момент ведут мой бизнес в другом месте. Если кто-нибудь видел, как я сюда прибыл, они вполне могут предположить, что это отвлекающий маневр. Столас наклонился вперед, медленно поднимаясь на ноги. — Если только. Трабл сцепил руки за спиной и подошел к окну с закрытыми жалюзи. — Если только у него не будет причин расследовать и тебя тоже. Или, возможно, он уже сделал это, когда это произошло. — Понимаю. Из-за того, что я одолжил книгу бесу, ты думаешь, Саллос будет вести против меня расследование? — Столас подкрался к демону сзади, разминая когти. — И теперь, когда ты провернул свое ограбление, в его глазах это вовлекло меня в твой идиотский маленький план. — Необоснованное предположение. — Вовсе нет, — вздохнул Столас, расслабив когти. — Что тебе нужно? — От тебя? Ничего. Пока что. Они будут подозревать тебя, но ты один из них, и Этикет будет соблюден, — Трабл направился к выходу. — Я просто хотел предупредить тебя, из вежливости. Все, что происходит, стало возможным только благодаря тебе. Это не будет забыто. — Убирайся. Трабл кивнул и направился к стене, чтобы уйти, скрестив руки за спиной. — О, и Трабл? — сказал Столас, улыбаясь. Он повернулся лицом к принцу. — Да? — Умри. Четыре глаза Принца распахнулись, наружу с пронзительным воплем вырвались волны энергии. Священник даже не вздрогнул, мгновенно окаменев. Принц Столас подошел и небрежно отломил голову статуи, раздавив ее в пыль в своих руках. Он разжал кулак. Среди измельченного камня была пара дисков, на их серебристой поверхности было выбито слово "КОПИЯ". — Урод. Жестом он вызвал портал под обезглавленной статуей, сбросив ее в бездонную пасть сверхмассивной черной дыры. Он избавился от дисков аналогичным образом и закрыл портал, отряхнув руки. Столас вышел из кабинета и увидел, как Мунчайлд откинулся на спинку стула, уставившись куда-то вдаль, в то время как диски перед его лицом медленно втягивались с механическим жужжанием. Столас склонил голову набок с легкой улыбкой на лице; он был знаком с нелепыми способностями Трабла, и один диск обычно означал душу, а второй - сверхъестественные способности этого человека. — Четыре? Мой дорогой Муни, ты не перестаешь меня впечатлять. Глаза Мунчайлда сфокусировались, когда диски втянулись и щели закрылись, он увидел Столаса и чуть не выпрыгнул из своего кресла. — М-мой Господин! Извините, я, должно быть, задремал! Здесь, э-э, был демон, который хотел вас видеть. Я полагаю, он ушел, но я... Столас заставил его замолчать, приложив коготь к губам и мягко улыбнувшись. — Очень хорошо, Муни. Не мог бы ты, пожалуйста, пойти и сказать моему шоферу, чтобы он приготовил лимузин. Только что возникли некоторые неотложные дела, и я должен приступить к работе как можно скорее. — Да, милорд! — сказал Мунчайлд, вскакивая на ноги. — Немедленно! Нетерпеливый маленький демон взял трубку, а Столас направился к двери. Его неторопливая походка ничем не выдавала нарастающего внутри него беспокойства. Этикет, конечно, будут соблюден, но не каждый день Святой Труп попадает в руки демонов. Даже Люцифер, должно быть, заметил это! Будут последствия, ужасные последствия, и если его семья хочет выжить, ему нужно будет принять меры, и как можно скорее. *** — Это бред! — воскликнул Энджел Даст, размахивая руками. — Как так получилось, что гребаный Морепродукт может работать, а я нет? — Потому что он работает секретарем, — сказала Вэгги ровным голосом. — А ты работаешь проституткой. Одно больше способствует реабилитации, чем другое. — Да пожалуйста! Как будто Сове действительно нужен секретарь! Ты вообще видела эти губы? Держу пари, что Голубок посасывает ему член! — Энджел повернулся к Чарли, его голос был умоляющим. — Пожалуйста, Чак? Я здесь схожу с ума от волнения! — Энджел, мы это обсуждали, ты не можешь выйти без спонсора, — сказала Чарли, водружая на стол четверку коробок. — Вот, если тебе скучно, у меня есть новое Лего, с которым можно поиграть. Энджел взял одну из коробок. Его губы скривились от отвращения, обнажив клыки. — Чак, это Мега Блокс. — В чем разница? — Я-я просто… — сказал Энджел ломким голосом, массируя виски, его глаз подергивался. — Я просто пойду. Энджел Даст вихрем вылетел из комнаты. Чарли усмехнулась и покачала головой, когда открылась дверь, и вошел Мунчайлд с усталым выражением лица и банановой кожурой на плече. Он поднял глаза и, увидев их, выдавил из себя улыбку и помахал рукой. — О, привет! — сказал он, направляясь в вестибюль. — Сегодня на работе был долгий день. — Твою мышь! Этот запах! — зарычал Хаск, взмахнув крылом, чтобы отогнать неприятный запах. — Ты что, прыгнул в мусорный контейнер, парень? — Хм? Чарли указала на свое плечо, а затем на него с извиняющимся выражением на лице. — У тебя, э-э, на плече? Мунчайлд оглянулся через плечо и вздрогнул, увидев слизистую банановую кожуру. На его щеках появился смущенный румянец. — Ой! Ой. Там были какие-то гангстеры, и мне, э-э, мне пришлось прятаться. — В гребаном мусорном контейнере? — Хаск покачал головой. — Вообще-то, под мешками для мусора, — он потер затылок и рассмеялся. — Это случается каждый день! Думаю, я к этому привык. — Каждый день? — спросила Вэгги, приподняв бровь. — Ты когда-нибудь думал, я не знаю, о том, чтобы пойти на работу другим маршрутом? — Что ж, я рада, что с тобой все в порядке, Мунчайлд, — сказала Чарли, стряхивая кожуру с его плеча, скривив нос.— Уф... Итак, как только ты примешь душ, я бы хотела, чтобы ты встретился с нами в комнате отдыха для нашего первого сеанса группы поддержки. Чтобы, знаешь, познакомиться поближе друг с другом. Мунчайлд оживился при этих словах. — О, хорошо! Мне нужно что-нибудь взять с собой? — Только самого себя и хорошее настроение! — сказала Чарли, хлопая его по спине. — Мы просто счастливы, что ты здесь! Верно, ребят? — Угу, — сказала Вэгги, не отрываясь от административных карт, которые она изучала. — На седьмом, сука, небе, — сказал Хаск ровным тоном. — Ах, что ж, большое вам всем спасибо, — сказал Мунчайлд, слегка поклонившись. — Я нигде не чувствовал себя так хорошо, как здесь... Быстрые приближающиеся шаги возвестили о появлении дико рычащей Ниффти. — Я ЧУВСТВУЮ ЗАПАХ ГРЯЗИ! ГДЕ ОНА? ГДЕ?! Крошечный, пенящийся циклоп устремил пылающий монокулярный взгляд на Мунчайлда. Из ее спины выросли две дополнительные пары рук с загнутыми когтями. — Не позволю нечистому жить. Она бросилась в воздух, ее пасть представляла собой скрежещущую бездну, полную клыков и пены, а единственный глаз пылал огнем. Мунчайлд пискнул и вздрогнул, подняв руки над головой. — Упс! — Чарли шагнула вперед и схватила маленький клубок из когтей и ярости, сунув ее под мышку, как багаж. — О, Ниффти, ты даешь! Ха-ха! Но она права, ты, вероятно, захочешь принять душ рано или поздно! — Д-да, я займусь этим прямо сейчас! — сказал Мунчайлд, поспешно ретируясь в свою комнату. — Извините, миссис Ниффти! Чарли стояла и смотрела, пока он не завернул за угол, глубоко вздохнула и покачала головой. — Пффф! — Хаск сплюнул, наливая себе стакан виски. — Рыбному мальчику нужно ее открутить. Пусть ведет себя как мужчина! — Хаск! — воскликнула Чарли, рассеянно уклоняясь от когтя шипящей, плюющейся демонессы в ее руках. — Он прав, Чарли, — сказала Вэгги, протягивая Чарли скрепку со своего стола. — Прятаться в мусоре каждый день? У этого парня, блядь, есть предвидение будущего! Демон не может быть таким мягким. Чарли взяла скрепку для папки. — Он не мягкий! — Я мог бы намазать его на крекер и подать с икрой, — проворчал Хаск. — Причем малыш-то многослойный! А если это не так, то он очень старается казаться таким, какой он есть! В любом случае, он что-то скрывает, а это никогда не бывает хорошим знаком. — В том-то и дело, — сказала Чарли, прикрепив скрепку к задней части шеи Ниффти. Маленький демон обмяк, когда ее зрачок расширился до размера маленькой тарелки. — Я не думаю, что это так, по крайней мере, сознательно. Мне просто нужно будет немного поковыряться в его мозгах на собрании группы поддержки. — Заставь его выпустить немного того яда, который он держит в себе, — сказал Хаск, указывая на свой глаз. — Все дело в глазах, Чак. Когда после двенадцатичасовой игры человек оказывается в уязвимом положении, а банк при этом большой, ты видишь, как он начинает закипать; этот парень держал его в себе так долго, что оно сочится из его пор! И чтобы скрыть это, он позволяет себе быть слишком милым. — Да... Чарли усадила Ниффти на диван и включила телевизор на канале "домашний". Она села рядом с ней и сняла скрепку. Ниффти моргнула, ее взгляд метнулся по сторонам, прежде чем зафиксироваться на экране. Ее дополнительные руки убрались обратно в тело, когда она наблюдала, как пожилая демонесса вяжет одеяло. — Оооо… какой изысканный стежок! — Ниффти вздохнула, сплетая пальцы вместе. — И узоры! О! Чарли! Нам обязательно нужно как-нибудь провести сеанс вязания, как часть терапии или что-то в этом роде! Чарли сказала что-то, что могло быть согласием. Ее мягкий голос затерялся в ушах дальше по коридору, за углом. Мунчайлд вздохнул. Его глаза были отрешенными, а лицо бледным, плечи наклонились вперед, как будто под огромной тяжестью. Он направился по коридору в свою комнату. *** Вода была теплой, настоящее счастье в Аду. Тот факт, что она не чередовалась между обжигающей и ледяной через случайные промежутки времени, был не чем иным, как чудом. Мунчайлд наклонился вперед. Вода ручьями стекала с его подтянутого худощавого тела. Он вздохнул, наблюдая, как пена кружит по водостоку, не сводя глаз с решетки, вглядываясь глубоко в черную пустоту, бездонно поглощающую грязную воду. Его брови нахмурились, и он крепко зажмурился, его кулак с глухим стуком врезался в фарфоровую плитку. Он повернул ручку крана далеко на красный, и душ начал наполняться паром. - "Ты действительно должен научиться постоять за себя, Муни." Он стиснул зубы, позволяя горячей воде пролиться на него, причиняя боль своим многочисленным частично зажившим швам. - "Почему ты позволяешь ему так издеваться над тобой?" — Почему? — он снова больно ударил кулаком по кафелю, горячие слезы смешались с водой. — Почему?! - "Я хотела бы увидеть его на полу моего будуара, когда закончится твоя смена, понятно?" — Пожалуйста, нет… — он всхлипнул. — Только не снова... - "Только посмотрите на это! Вот наш беглец!" Он прикусил губу, кровь стекала по его подбородку. — Оставь меня в покое... - "До следующего раза, Муни!" — Не прикасайся ко мне… никогда, — прорычал он, хватаясь за прочный стальной поручень. — Никогда больше! - "Заставь его выпустить немного того яда, который он держит в себе." — Почему нет? — Он оскалил зубы, открыл глаза и уставился на свое отражение в хромированной ручке крана. — Почему бы и нет! - "И чтобы скрыть это…" - Он посмотрел внутрь себя, в ту пустоту, в то место в своей душе, которое было пустым все эти долгие, трудные годы. Эта черная, чернильная тень в углу, почти реальная. - "Он позволяет себе быть слишком милым." Он потянулся внутрь, в ту темноту, в то место, куда боялся заглянуть. Вспыхнули воспоминания. Жестокий, хищный взгляд на лице Ее Высочества, ее окровавленные когти, ее сокрушительная хватка. Зубастые пасти каннибалов, голодный, полный ненависти блеск в их глазах. Этот бес, насмешливый, грубый, его жалкие лапы хватали его, его отвратительный мускусный запах наполнял воздух, когда он сдерживал его. Прикасался к нему. Что-то внутри него дернулось, как поднимающаяся волна, устремляясь к вершине, угрожая перехлестнуть через край и выплеснуться наружу. Вместе с этим пришли дикая паника, ярость, ужас, отчаянная, требующая нужда, которая не столько говорила, сколько требовала, приказывала. - "Убирайся, убирайся, убирайся! Вон! Вон! Должен–" Затем оно изменилось. Он чувствовал, как это замечает его, смотрит сквозь него, смотрит из него. - "Нужно... нужно попасть внутрь..." Оно хлынуло в него, заполнило его, царапая и поглощая его, отталкивая с дороги, утаскивая под поверхность, в ту черноту, от которой оно так отчаянно стремилось убежать. Его мысли теперь были более убедительными, более целенаправленными и наполненными ужасно знакомой силой и волей. - "...Внутрь! Впусти меня! Впусти меня!" Оно повелевало. "Впусти меня!" Он открыл рот, и раздался другой, знакомый голос, глубокий и ревущий: — Впусти меня, Доппио! Глаза Мунчайлда распахнулись. Существо засосало обратно туда, откуда оно появилось, оно исчезло в водовороте чернильных вод. Он издал пронзительный вздох. Его дыхание вырывалось рваными всхлипывающими вдохами. На краткий, ужасный миг он увидел свое отражение в хромированном кране душа, скрытое конденсатом и неровной поверхностью, но то, что он увидел, заставило его кровь застыть в горячем душе. Это было не его лицо. Это были не его глаза. Это длилось всего мгновение, черты его лица изменились, стали знакомыми, глаза вернулись к своему нормальному оттенку, а не к тому жесткому, жестокому зеленому, какими они были раньше. Он задыхался, чувствуя себя так, как будто пробежал марафон, как будто взобрался на гору, как– Он посмотрел на свои руки и увидел металлический поручень в своей руке, полностью оторванный от стены, искореженный и изогнутый, как искореженный шнур. Мунчайлд вскрикнул и уронил тяжелый поручень, как будто он был горячим, захныкав, когда заметил очевидные бороздки, которые его пальцы проделали в прочной нержавеющей стали. — Ч-что? Что-то мелькнуло в уголке его глаза. Он повернулся, чтобы посмотреть на совершенно белый кусок мыла, стоявший в мыльнице. Пена медленно стекала с его гладкой поверхности. Мыло мигнуло и исчезло, на его месте появился массивный мобильный телефон старой модели. Он отпрыгнул назад, когда тот издал пронзительный, блеющий звон. Он зажал уши ладонями. Этот звук, этот ужасный, настойчивый звук; скрежещущий, умоляющий, требовательный. Он не мог этого вынести! Его рука резко дернулась и отбросила телефон. Кусок мыла отскочил от дальнего угла кабинки. Он попытался отступить, но ноги выскользнули из-под него, и его зад больно ударился о твердую мокрую плитку. Мунчайлд подтянул колени к груди и перекатился на бок, обжигающая вода окатила его тело. Он заплакал, когда на него обрушился поток, но его слезы тут же смыло, а его рыдания заглушил шум воды.