Only The Results

Чарли поправила бабочку, подходя к палате своего нового пациента. Конечно, ей стоит быть к нему более снисходительной. Хотя она не сомневалась, что невинным маленьким Мунчайлдом просто воспользовались, ей нужно было отговорить его от такого поведения в будущем. Она немного остыла после своего первоначального взрыва, уже чувствуя сожаление и смущение из-за своего поведения, но у нее было достаточно причин для беспокойства и без активного развращения ее пациентов ее собственным персоналом! — Еще одна проблема… — проворчала Чарли. Ниффти стояла перед дверью Мунчайлда, прижав ухо к резному дубу. — Ниффти, — холодно сказала Чарли. — Разве тебе не нужно быть где-то еще? — На кухне все уже чисто, — сказала маленькая демонесса-насекомое, все еще прижимая ухо к двери. — Там ужасно тихо. — Ниффти, — тон Чарли был низким и ледяным. — Окажись где-нибудь еще. Ниффти напряглась и, расширив глаза, отступила от двери, как будто она была раскалена докрасна. — Я-я–я просто... — Уходи, — Чарли подошла к двери и потянулась к ручке. — Подожди! Он там не один! — сказала Ниффти, ее тон был настойчивым. — Муни проводит время со своей девушкой~ Чарли остановилась, переваривая эту новую информацию, прежде чем покачать головой и взяться за дверную ручку. — Я серьезно! — воскликнула Ниффти, похотливо улыбаясь. — Муни там с девушкой~! — Ниффти, это смешно! Мы на пятом этаже, и отель закрыт. Если бы кто-нибудь вошел, мы бы знали, — Чарли постучала и, открыв дверь, на мгновение заглянула внутрь, прежде чем выключить свет, закрыть дверь и отступить назад с широко раскрытыми глазами. — Это Октавия Гоэтия. — Красивое имя, — сказала Ниффти, потирая щеки. — И такая прекрасная костная структура. — Дочь принца Столаса здесь, спит с одним из моих пациентов, — ошеломленно сказала Чарли, закрыв лицо руками. — Повезло! Они, конечно, тихие любовники, — сказала Ниффти, прежде чем улыбнуться и задумчиво вздохнуть. — Наверное, слишком заняты поцелуями, чтобы издавать все эти грубые звуки! Как романтично! — Что? Нет! Я имела в виду, они оба там спят! — сказала Чарли, немного слишком громко, прежде чем понизить голос. — Одетые. Перестань быть извращенкой! — Не-а~ — Ниффти хихикнула, на ее щеках появился флуоресцентный румянец. — Мое воображение уже разыгралось! Я думаю, что зашиплю их! — Не смей их шипперить! — Я зашиплю их! — Нет! Ты понимаешь, что это значит?! — прошипела Чарли. — ...У них получились бы прекрасные дети? — Нет… Ну, они были бы довольно милыми, но нет! Если Столас узнает, что она здесь, и если то, что мы слышали о нем, правда… и если я знаю своего отца… в любом случае, пока она здесь, у нас очень серьезные неприятности. Ниффти моргнула и посмотрела на дверь в комнату Муни. — Хочешь, чтобы я ее выгнала? — Нет, нет, просто… Мне нужно выспаться, — Чарли вздохнула и потерла виски, внезапно почувствовав сильную усталость. — Есть еще какие-нибудь ужасные новости? — Стиральные машины сломались, — сказала Ниффти, беспечно улыбаясь. Чарли посмотрела на Ниффти и, ничего не сказав, повернулась и поплелась по коридору. Ниффти смотрела ей вслед, ожидая, пока она не завернет за угол, затем бросилась обратно к комнате Мунчайлда, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. — ПтицеРыб? УхБульк? О-о-о! ЛуноСов! Да... да, звучит хорошо~ *** Мокси нахмурился, глядя в мощный оптический прицел своего индивидуального "Баррета М82". Перекрестие было наведено прямо на его цель, дородного лысеющего мужчину лет пятидесяти с небольшим, примерно в полутора милях от него. Это был сенатор США Майкл Боско… или Эдвард Ковач? Он стиснул зубы. Ему нужно знать имя своей цели наверняка! И снова их язвительная секретарша ушла в самоволку, не оставив ему и Милли другого выбора, кроме как дать Габриэлю открыть портал для выхода. Сначала ушел Блиц, а теперь и Луна, и им одним пришлось поддерживать репутацию компании! Голос Милли потрескивал в его наушнике. — Мокс, что думаешь? — Я слежу за ним, милая, — сказал Мокси, глядя на сенатора Как-его-там через свой оптический прицел. — Но в офисе есть кто-то еще. — И что? — Так что я бы предпочел не рисковать, задев кого-то еще. Он практически увидел ее улыбку и нежное закатывание глаз. — О, Мокси, это очень мило, но мы должны прикончить этого гада, если хотим вернуться домой до того, как начнется "Это чертовски вкусно"! — Я не виноват, что у этого парня появилась неожиданная компания! — сказал Мокси, вздохнув, когда потный полный мужчина начал расхаживать по своему кабинету; все было бы намного проще, будь Габриэль здесь. Он бы превратил его в документ и пропустил через измельчитель бумаги или придумал еще что-то! Хотя это было странно. Очень, очень странно. Сенатор без энтузиазма наслаждался фелляцией от одного из своих сотрудников, когда кто-то вошел в его кабинет, кто-то важный, если судить по реакции сенатора, который поспешно застегнул штаны и выгнал молодого человека. Со своего наблюдательного пункта Мокси ясно видел единственный вход в свой кабинет и не мог припомнить, чтобы кто-нибудь входил в комнату. С тех пор сенатор казался взволнованным, нервным, его лицо раскраснелось и было скользким от пота. После нескольких горячих слов, адресованных его гостю, он, казалось, умер от страха, его маленькие поросячьи глазки вылезли из орбит. — Что там происходит? — Мокси, стреляй! Сенатор вразвалку подошел к окну и открыл его, глубоко вдохнув свежий воздух. Он повернулся спиной и пошел прочь, разговаривая с кем-то в стороне. Вот подходящий момент. Мокси нажал на спусковой крючок, и М82 выстрелил с дикой отдачей, кусок свинца в медной оболочке размером с большой палец пронзил расстояние в полторы мили. ...Один… Сенатор Ковач/Боско, нахмурившись, скрестил руки на груди. ...Два… Резкие слова, взаимные обвинения и мгновенное сожаление. - "Этот явно напряженный разговор почти закончен", - подумала Мокси, улыбнувшись. - "Не за что". Огромная рука в перчатке дернулась над маленьким человеком с совершенно нечеловеческой скоростью. Мокси ахнул и заморгал, спустя секунду он вновь нашел офис в своем прицеле. — Что? Что-то двинулось в его боковом зрении. Все еще дымящаяся пуля приземлилась рядом с ним с металлическим "плинк". Мокси поднял глаза, когда на него упала темная тень. Огромный мускулистый демон-кролик в усыпанном звездами цилиндре нависал над сравнительно крошечном бесом. Его плащ и светлые вьющиеся волосы величественно развевались на ветру. — Привет. — Э-э. — Что такое, бес… — огромный демон-кролик начал говорить, прежде чем увидел логотип на корпусе пистолета. — А! IMP! Блиц с тобой? — Ки-я! — крикнул Мокси и замахнулся снайперской винтовкой 50-го калибра, направив ее на внушительного демона. Винтовка дернулась, когда раздался выстрел. Кролик-демон отмахнулся от летящей пули, как от мухи, и небрежно выбил М82 из рук Мокси, разбив его вдребезги. — Нет, нет, не стоит. Я не причиню тебе вреда, малыш, — сказал демон, присаживаясь на корточки и протягивая руку. — Твой босс - мой друг. Меня зовут Дейнджер. Мокси осмотрел руку в перчатке, поколебавшись мгновение, прежде чем взять ее. — У Блица нет друзей. — У него есть по крайней мере один, — сказал Дейнджер. — Я полагаю, ты здесь, чтобы убить сенатора Ковача? — Какие-то проблемы? — Вовсе нет. Хотя я бы хотел, чтобы ты на мгновение придержал свой огонь, я еще не закончил с ним. — НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЕГО МОКСИ! — взревела Милли, вскарабкавшись вверх по стене здания, и бросилась навстречу Дейнджеру с двумя кукри из Серафимской стали в руках, и третьим - в хвосте. Дейнджер взмахнул плащом, на мгновение скрыв Милли из виду. Когда плащ откинулся назад, демонесса исчезла. Мокси вскочил на копыта и выхватил два пистолета. — Что ты сделал?! Где моя жена?! — Она вернулась в офис, не волнуйся, — ухо Дейнджера дернулось, отдаленные звуки сирен становились все менее отдаленными. — Хм. Послушай, я закончу свои дела с Ковачом и убью его. Я оставлю вашу визитную карточку рядом с телом, чтобы вы могли забрать награду. — Э-э… — Мокси убрал пистолеты в кобуру. — Могу я спросить, какое у вас дело к сенатору? — Можешь, — сказал Дейнджер, окутывая своим плащом Мокси. В следующее мгновение бес снова оказался в Аду. *** Дейнджер улыбнулся повернулся назад, снова оказавшись в кабинете сенатора. — Извините. Меня отвлекла парочка друзей из другого города. — Это был выстрел?! — завизжал сенатор Ковач. Его пронзительный, дрожащий голос был неприятен чувствительным ушам Дейнджера. — Да. А теперь перейдем к нашему делу... — Б-бывший президент Валентайн, я не могу вам помочь! Не сейчас, не с этим! Хранилище пользуется значительным влиянием в Столице, и с тех пор, как вы сбежали... — Спасся, — Дейнджер обернулся, его мощная 8-футовая фигура совершенно затмевала толстого маленького человечка. — Я не сбежал. Меня спасли. — П-правильно… — Ковач съежился, заламывая руки. — ...Слушайте, Фанни, е-если бы я знал, что вы там, я… — Хватит об этом, — сказал Дейнджер, его тон был мягким, почти дружелюбным, но его взгляд был таким же холодным и безжалостным, как свет далекой звезды. — Хранилище потеряло своего кролика в шляпе, так что любое подобие влияния, которое они поддерживают, это простая инерция. Последовать примеру Рима, выживать за счет грабежей и рабства - значит навлечь на себя подобную участь. Они больше не будут проблемой. — Н-ну, что вы хотите, чтобы я сделал? — Сделал? Мне не нужно, чтобы вы что-то сделали, кроме как подписали документ о поддержке, сенатор. Сенатор Ковач посмотрел на зловещий документ на своем столе. Речь шла о радикальном законопроекте о финансовой прозрачности, который перевернул бы статус-кво в Вашингтоне, округ Колумбия. Могущественные третьи стороны, такие как Хранилище, больше не смогут тайно влиять на политику с помощью капитала. То, что законопроект продвинулся достаточно далеко, чтобы оказаться на его столе, потребовало бы ничего иного, как божественного вмешательства. Или, учитывая нечестивое существо, запятнавшее его кабинет, не совсем божественного вмешательства. Его подпись на документе приведет к принятию законопроекта, последующее заседание сената будет просто формальностью. — Х-хорошо. Да, прямо сейчас, — пробормотал он, шаркая к своему столу, простая, отработанная подпись, и дело было сделано. — Вот. Как вам? — Превосходно. Спасибо тебе за сотрудничество, Эдди, — Дейнджер приподнял шляпу и протянул свою массивную лапу. Сенатор Эдвард Ковач нерешительно взял демона за руку, поморщившись, когда его собственная исчезла в огромной хватке демона. Дейнджер пожал его руку, его рукопожатие было крепким, но безболезненным. — О, и Эдди? — Да, Фанни? — Прощай. Плащ Дейнджера развернулся и окутал маленького человечка, и как только он исчез, мимо окна пронеслась какая-то фигура. Дейнджер ухмыльнулся и вскинул плащ, оказавшись теперь уже в Аду. Его план пришел в действии, и если Америка хотела выжить, она нуждалась в нем, потому что и в Раю и в Аду начались махинации, которые могли разорвать реальность на части. Ему понадобится помощь, если он хочет предотвратить это. Он посмотрел на визитную карточку IMP у себя на ладони и улыбнулся, закрыв ладонь. Когда он снова открыл ее, карточки уже не было. *** В ту секунду, когда сенатор Ковач потерял из виду Дейнджера, он почувствовал, что мир уходит у него из-под ног. Его глаза зажмурились, когда яркий солнечный свет обжег сетчатку, слезы потекли по его лицу, и ветер хлестал его. Каким-то образом он оказался на улице. Вокруг него выросли здания. Эдвард Ковач, падая, перекатился на живот, тротуар несся к нему со скоростью самой смерти. Он успел закричать как раз перед тем, как его тело смяло капот белого Камаро, разорвавшись, как мешок с потрохами. Кровь и внутренности брызнули ярко-красным. Какую-то женщину обрызгало горячей кровью и экскрементами, и она закричала. Она не переставала кричать, даже когда врачи посадили ее в машину скорой помощи. Поверхностное расследование выявило подписанный документ об одобрении на его столе и визитную карточку компании под названием "The Immediate Murder Professionals". Последовал цирк в средствах массовой информации, в общественном сознании были сделаны выводы, и посыпались обвинения. Эдварда Ковача будут помнить как мученика борьбы с коррупцией, а его наглое убийство только усилило популярность законопроекта, за который он, по-видимому, отдал свою жизнь. За несколько секунд смертельного ужаса кроткий, услужливый маленький человечек совершил больше, чем за свою обычную, ничем не примечательную жизнь. *** Октавия что-то пробормотала, когда проснулась. В комнате было темно, но ее совиные глаза скоро привыкнут. Она лежала на боку, ее голова покоилась на чем-то твердом и теплом. Пахло знакомо, приятно. Ее глаза привыкли, и она смогла разглядеть, на чем она лежит, или, скорее, на ком. Мунчайлд, этот новый Мунчайлд, спал рядом с ней. Нет, не рядом с ней, а под ней. Ее голова покоилась на его груди, ее рука лежала на его животе. Румянец появился на ее щеках, когда она почувствовала, как его рука скользнула вниз по ее спине, и его ладонь обхватила ее стройный зад. Октавия медленно высвободилась из полуобъятия, не уверенная, что делать со своим колотящимся сердцем и пьянящим румянцем, горящим в ее теле. Почему? В конце концов, это был Мунчайлд. Это кроткое, дружелюбное маленькое существо, к которому она так привязалась, которому стала доверять. Она не думала о нем… вот так. Он все еще был тем глупым, робким демоном, который прятался в мусоре! Наличие нового, грубо выточенного тела этого не изменило. ...Она поняла, что пялится на него. - "Стой! Это не так!" - Октавия поднялась на ноги и провела пальцами по своим перьям. - "Ты просто... волнуешься за него! Да! Полагаю, его терапия действительно приносит свои плоды? Если он счастлив, ты счастлива, и он счастлив, верно? Что он сказал, это из-за самооценки? Что ж, его самооценка, должно быть, потрясающая! Я имею в виду, просто посмотри на него! Он такой подтянутый, здоровый и... и... Черт, как будто эта майка нарисована на..." Октавия повернула голову и вызвала гримуар. - "Мне нужно идти. Мне нужно идти. Я не могу сбивать его с толку всей своей ерундой. Я просто пойду домой и..." - "Уходи! Уходи! Убирайся с глаз моих долой!" - завизжала ее мать, швырнув гримуар. - "Уходи и будь со своим драгоценным плебеем! Оставайся с ним, пока другие не найдут тебя! Уходи! УХОДИ! Ты такая же, как твой отец! УБИРАЙСЯ!" Октавия вздрогнула при этом воспоминании и покачала головой. Почему она столкнулась с ней лицом к лицу? Почему именно сейчас? О чем она думала? Мама так много пережила в последнее время с папой, а теперь, учитывая все эти проблемы с дядей Салли, неудивительно, что она взорвалась! Октавия вздохнула; она любила свою мать, и ее мать любила ее. Она знала это. Мама была гордой женщиной, стальной и свирепой, и очень самоуверенной. Похоже, она даже не подумала о том, что Мунчайлд может не оценить ее внимания, что он может быть слишком напуган, чтобы высказать свои возражения. Когда ей так много сказали и поставили в неловкое положение, что еще она могла сделать, кроме как наброситься на нее? - "Но разве это оправдывает ее? То, что она делала с ним так долго… Она слишком горда, чтобы признать, что была неправа... если она вообще верит, что это было неправильно." Она повернулась к Мунчайлду, который все еще тихо посапывал. Она почувствовала острую боль отвращения к самой себе. Стало ли ей лучше? Если честно, раньше она просто глазела на него. Объективируя достигнутый им прогресс, она ухмыльнулась, как… как папа! Ну, хватит! Это все еще был Мунчайлд, та добросердечная, невинная, нежная душа, которая так страдала от когтей ее семьи. Он претерпевал какую-то трансформацию, становился другим, более здоровым человеком, и она должна была быть рядом с ним! Он так долго был ее терпеливым доверенным лицом, что ей давно пора было отплатить ему тем же! — Куплю тебе какую-нибудь подходящую одежду, например… — сказала она вслух. — Уахх… — Мунчайлд пошевелился и потер глаза. — Хмм? Вия? О, значит, мне это не приснилось. — Доброе утро, Муни. Как ты себя чувствуешь? — Гораздо лучше, — зевнул он, потягиваясь и вставая. — Ты осталась на ночь? — Да, я тоже была, эм, довольно уставшей, — сказала Октавия, ее домашняя жизнь вряд ли была чем-то, что можно было бы свалить на него прямо сейчас. — Подумала, почему бы и нет, верно? — Ну да? Я хотел спросить раньше, что... — начал говорить Мунчайлд, когда из его живота донеслось низкое булькающее урчание. — Что? — Ничего, просто, эм, я умираю с голоду! — он повернулся к ней, улыбаясь и предлагая руку. — Могу я угостить вас завтраком, ваше высочество? Она улыбнулась в ответ и взяла его под руку. — Мы любезно принимаем ваше предложение. *** Приготовление завтрака было в самом разгаре. Раззл и Даззл возились на кухне вместе с Ниффти, а в воздухе витал аромат кофе. Ниффти пообещала ему настоящий завтрак с особым вкусом. Мунчайлд был благодарен, что в дополнение к тому, что он привлек неправильное внимание, его новое тело, похоже, было как у накачанного борова. Или, может быть, всему виной та кровавая тренировка, которую он устроил прошлой ночью? Прошлая ночь. Он помнил все о той ночи. Гнев, ярость, ...страх? Пожалуй, лучший термин для этого - ужас. Все приводило его в ужас и ярость. Все и каждый казались угрозой, потенциальным источником каких-то непостижимых пыток и смерти, и поэтому они должны были быть полностью уничтожены. И не только потому, что они знали, кто он такой, о чем говорила всепоглощающая одержимость его альтер-эго, нет, он должен был защитить себя от– Подождите, он был двумя людьми? Всегда был. Хм. Он и это помнил? Он всегда знал. Это откровение подействовало гораздо мягче, чем он, помнится, ожидал. Стоп. Он ожидал, что он (Доппио, ми каро) узнает, что он (мы) был (есть)– — Какую будешь яичницу, красавчик? — крикнула Ниффти. Мунчайлд моргнул, выходя из ступора, и автоматически ответил. — Глазунью, пожалуйста. — Сию минуту! — Ниффти разбила яйца о край сковороды. Мунчайлд поморщился при воспоминании о раскалывающемся черепе демонессы, чьи мозги выскользнули наружу с такой же легкостью. Он зажмурился и покачал головой. Его череп внезапно показался слишком наполненным. В его голове были не совсем воспоминания, а скорее вспышки, впечатления, похожие на остаточное изображение, возникающее после быстрого закрытия глаз. Знания о том, кем он был и кем он стал, пронеслись через него. Образы ужаса, чувства гнева, ненависти и страха, вещи, которые должны были ужаснуть его, были притуплены странным принятием. Он причинил такую ужасную боль стольким людям, причинил такой хаос и страдания, но у него были на то свои причины. Порочные, психотические причины, но они были. Его оправдания своих прошлых действий были абсурдным бредом параноика-убийцы, но они смягчили ужасную вину, которую он испытывал бы в противном случае, и помогли ему спокойно прийти к откровению, которое было недосягаемо последние 20 лет: он был монстром, а теперь он в Аду. Заслуженно находится в Аду. Принадлежит Аду. Перед ним скользнула тарелка, на которой лежали шесть ломтиков бекона, яичница-глазунья из четырех яиц, щедрая горка жирных картофельных оладий и четыре блинчика с черникой. Все мысли о его обширном списке злодеяний и о его заслуженном наказании были грубо изгнаны из его головы пьянящим запахом копченого бекона. Что? Он правда был голоден. — Спасибо, мисс Ниффти. — Я должна кормить своих мальчиков, чтобы они оставались большими и сильными, — сказала она, подмигивая. — Однако должна сказать, что твоя девушка ест как птичка. — Ты, очевидно, никогда не видела, как едят совы, — ухмыльнулся Мунчайлд. Он взял свою тарелку и направился к столу. - "Она думает, что мы встречаемся... хорошо. Может быть, она перестанет шпионить за мной в душе.' Он сел рядом с Октавией, которая читала свой гримуар, потягивая черный кофе. Перед ней стояла тарелка с кусочком джема на тосте; она взглянула на гору его еды и ухмыльнулась. — Похоже, мы проголодались, не так ли? — Слегка, — он принялся за еду. — Не хочешь поесть? — Я не голодна, — сказала она, но когда она посмотрела через стол, ее глаза расширились. — Что за...? Хаск сидел напротив нее, лениво листая газету, не обращая внимания на окружающий мир, заголовок и картинка на первой полосе привлекли ее внимание. Октавия наклонилась над столом. — Извините, можно взглянуть на секунду? — А? Конечно. Я уже закончил. Он протянул ей газету, и она принялась внимательно изучать ее. Хаск повернулся, чтобы бросить на Мунчайлда пытливый взгляд, но мускулистый рыбочеловек был поглощен своим завтраком и не обратил на него внимания. — Энджел… — прошептал Хаск демону-пауку рядом с ним, который наливал в свой кофе сироп и виски в равной мере. — Кто эта цыпочка? — Не знаю, я думал, что она с тобой. — Почему ты так думаешь? — Хорошенькая, красивая, хмурая. Вот я и подумал, что ты вчера вечером привел шлюху. — Энджел, ей лет 15 или около того! — Хаск сплюнул и продолжил шептать. — За какого подонка ты меня принимаешь?! — Ну, ты в аду не за трезвенничество, я в любом случае не осуждаю! — Знаешь, я вообще-то тебя слышу, — сказала Октавия, не отрываясь от газеты. — Совиные уши. И мне 18, спасибо. Я с Муни. Энджел и Хаск посмотрели друг на друга. По их лицам расползлись огромные, зубастые улыбки, и затем они одновременно повернулись, чтобы посмотреть на Мунчайлда. — Ооооооо~ — Молодец, Муни! — сказал Хаск, беззастенчиво улыбаясь. — Ммхух? — пробормотал Мунчайлд, прожевал и поднял взгляд от своей теперь почти пустой тарелки. — Это мило, это так, блядь, мило! — сказал Энджел, слегка хлопнув в ладоши. — Мы всегда надеялись, что вы двое детишек сойдетесь вместе– А кто она такая? — Что?! — воскликнула Октавия, покраснев. — Все не так! — Она появилась в комнате Муни прошлой ночью, — сказала Ниффти, суетившаяся вокруг, и подлила всем кофе. — Она спала с ним. — … — простонала Октавия, прячась за газетой. — Бифштекс с яйцами для моего мальчика! — скомандовал Хаск. — Сейчас будет! — отсалютовала Ниффти. — Что? Что происходит? — сказал Мунчайлд, вытирая рот салфеткой. — Мне не нужно... А вообще-то, да, пожалуйста. — Накормим зверя! — сказал Энджел, появившись позади них и обняв их за плечи. — Ну и? — Ну и что? Энджел кивнул Октавии, которая изо всех сил старалась скрыться за газетой. — Как ты познакомилcя с~? — Хмм? О, я работаю на ее отца, — беспечно сказал Мунчайлд. — Извини, я прослушал. Что происходит? — Дочь босса, да… — глаза Хаска широко распахнулись, когда его осенило. — Вот дерьмо. — Что случилось, Варежка? — сказал Энджел, все еще ухмыляясь. — Муни работает на принца Столаса, — хрипло сказал Хаск. — О да, ты его секретарь или что-то в этом роде, — голова Энджела Даста повернулась к сове-демону, прожигающей дыру в газете. — Убирайся отсюда нахуй. — О, ну вот опять… — Октавия вздохнула. Энджел отступил назад, подняв руки, его глаза расширились до размеров тарелки. — Забудь то, что я сказал. Я тебя не трогал! О чем ты? Я просто буду– Я просто собираюсь– — Все в порядке, — сказала Октавия, потягивая кофе. — Я не стану тебя пытать… на этот раз. — Она шутит! — вмешался Мунчайлд, нервно смеясь. — Ты же шутишь, да? — Зависит от того, как долго эти шипперы будут меня раздражать, — сказала Октавия, изогнув бровь в сторону Хаска. — Бифштекс с яйцами? Весьма самонадеянно. Хаск заерзал, избегая ее взгляда. — Э-э... — Намекать, что дочь принца Столаса занималась подобными делами, вслух и в ее присутствии! — Октавия усмехнулась, ее глаза вспыхнули фиолетовым. — Как невежливо. Хаск ничего не сказал, у него на лбу пот выступил холодный. — Вия, перестань играть со своей едой, — сказал Мунчайлд, посмеиваясь. — Хорошо, — Октавия втянула носом воздух и широко раскрыла глаза. — О! Как вкусно пахнет! — Бифштекс с яйцами! — радостно объявила Ниффти, с грохотом поставив тарелку перед Мунчайлдом. — Глазунья из четырех яиц и 12 идеальных унций редкого красного рибай, приправленного и обжаренного до совершенства вашей покорной слугой! Приятного аппетита! Стейк готовился на пару, с его поверхности ручейками стекали прозрачные и красные соки, растекаясь по куску мяса, как кровь. Глаза Мунчайлда и Октавии заблестели, и они нависли над стейком. — Муни… могу я попробовать немного? — рискнула Октавия. Мунчайлд разрезал стейк ровно пополам, взяв вторую половину и яйца для себя. Октавия взяла кусок стейка весом 6 унций и, запрокинув голову, проглотила его целиком. — Что? — сказала она озадаченному персоналу и пациентам, вытирая кровь с подбородка. — Я сова, мы на самом деле не жуем. — Всем доброе утро! — сказала Чарли, войдя в комнату, ее улыбка лишь на мгновение дрогнула, когда она увидела Октавию, которая сама бросила на принцессу свирепый взгляд поверх своей кружки. — Шарлотта. — Октавия, — Чарли прочистила горло и снова обрела жизнерадостность. — Итак! Как вы можете видеть, у нас новый гость! Я хочу, чтобы вы все оказали ей теплый и счастливый прием в отеле! — Привет, — Хаск отхлебнул кофе. — Привет, — помахала рукой Ниффти. — Ммм, — прожевал Мунчайлд. — Неважно, — Энджел осмотрел свои ногти. — Вау. Какой радушный прием, — Октавия невозмутимо оглядывалась по сторонам. — Это что, конфетти? — Ха-ха! В любом случае, я надеюсь, у всех был хороший, бодрящий завтрак? В конце концов, это самый важный прием пищи за день! — сказала Чарли и взглянула на Мунчайлда. — Муни! Как ты себя чувствуешь сегодня? — Хорошо! — сказал он, доедая свой стейк. — Немного голоден. Наверное, прошлой ночью у меня разыгрался аппетит. По столу прокатились покашливания и недовольное бормотание. — Ха-ха-ха... да… — улыбка Чарли мгновенно вернулась. — Что ж! Я надеюсь, вы готовы к сегодняшней программе! Сегодня снова будет обмен хобби! На этот раз у нас все получится, я обещаю! — Обмен хобби? — спросила Октавия. — Какое отношение обмен хобби имеет к искуплению? *** — ...И щелчок! — сказал Хаск, щелкнув пальцами и превратив десятку треф в пятерку червей и пятерку пик. — Та-даа! Итак, как я это сделал? — Магия! — радостно сказала Ниффти. — Дерьмо какое-то! — добавил Энджел. — Дерьмовая магия, — проворчала Октавия. По всему кругу прокатился смешок. Мунчайлд, слегка выпятив грудь, поднял руку. — Я думаю, что знаю. Хаск заметил косой взгляд Мунчайлда на сову с кислым лицом и ухмыльнулся. — О, правда? Что ж, ну конечно, малыш. Валяй. Он протянул колоду Мунчайлду, и с несвойственной ему бравадой юный демон взял их и перетасовал колоду. — Поехали… вот! Мунчайлд достал восьмерку бубен, показывая ее всем вокруг. — Как вы можете видеть, у нас есть бубновая восьмерка. Обычная карта. Ничего в рукавах, ничего в руках... — Рожай быстрее, малыш, — сказал Хаск и улыбнулся, заметив проблеск неподдельного интереса на лице принцессы. Мунчайлд вздохнул и вытянул карточку перед собой обеими руками. — Теперь все, что вам нужно сделать, это призвать Темных Богов Глубин и Ктулху фтагн! Он щелкнул двумя пальцами, и в обеих руках оказались карты-четверки, одна четверка червей, а другая треф. Мунчайлд улыбнулся в ответ на поток восхищенных восклицаний, его ослепительно белые акульи зубы обнажились в уверенной ухмылке. Даже Октавия выглядела впечатленной, и этот факт заставил молодого человека засиять. — Идеальное разделение, — с гордостью сказал Хаск. — Как ты это сделал, Муни? — О, я положил три карты друг на друга, две четверки и восьмерку сверху, а когда щелкнул пальцами… — Мунчайлд поднял руку, показывая восьмерку бубен, спрятанную в его ладони. — ...Я убрал верхнюю карту, пока отвлекал всех двумя другими. — Нет, я имею в виду, ты никогда не прикасался к колоде до вчерашнего вечера. Как ты это сделал? — Ты использовал свои силы! Твое видение будущего! — застонал Энджел. — Читер! — Да, ну, нет, ну, вроде того, — сказал Мунчайлд, возвращая колоду Хаску. — Я использовал свое видение прошлого. Я могу заглянуть на 100 секунд в прошлое, но это не просто воспоминание. Я могу замедлить его, повернуть вспять, увеличить, уменьшить, улучшить качество, даже увидеть вещи с разных точек зрения, отличных от моей собственной. Я могу увидеть все это снова, снова и снова, вот как я подобрал необходимые движения. — Читер! — повторил Энджел. — Это действительно круто, Муни! — сказала Чарли, хлопая в ладоши. — Это облегчит выбор хобби! — Какое, собственно, все это имеет отношение к искуплению? — спросила Октавия. — Разве это место не должно быть, типа, реабилитационной клиникой или чем-то в этом роде? Все тут же повернулись к Чарли, которая положила ручку на блокнот. — Вроде того. Здесь, внизу, душа стоит превыше всего, поскольку она информирует тело. Такие вещи, как наркомания, эмоциональный дисбаланс, психические заболевания и тому подобное, могут быть устранены с помощью правильного позитивного мышления! Октавия недоверчиво уставилась на Чарли. — Итак, вы можете изменять души людей с помощью… карточных фокусов? — Ну, это еще не все, но я думаю, что важно адаптировать лечение к пациентам, помогать им в их пути, предоставляя им здоровые альтернативы их греховному поведению. Октавия кивнула и со хлопком положила газету на кофейный столик. На ней была заставка с полноцветной фотографией "Рэд Найтмэра", динамично появляющегося из толпы паникующих демонов, ближайшие к нему превращались размытыми когтями и кулаки в сырое мясо и полоски ткани. Заголовок гласил: "Бойня в Азатоте: Кто эта Новая Сексуальная Знаменитость?" — Ну, это отлично работает, — усмехнулась Октавия. — Действительно полезно. А это вот он на Пятом уровне? И что он там делает? Дай угадаю, один из вас, гениев, подумал: "Эй, парень видит будущее! Давайте отведем его в самое опасное казино в Вест-Сайде, которым, так уж случилось, управляет отец заклятого врага Шарлотты, и облапошим их"! — Ну… — проворчал Хаск, на мгновение пытался подобрать слова, прежде чем сдаться. — ...Да. — На что ты намекаешь, Октавия? — сказала Чарли. — О, намек был слишком тонким? — Октавия поднялась на ноги. — Как насчет этого: Мунчайлд никогда не ходил в казино, прежде чем попасть сюда, он никогда не подвергался таинственным превращениям, прежде чем попасть сюда, и я, черт возьми, уверена, что он не убивал сотни людей голыми, мать их, руками, прежде чем попасть сюда! О, и не думай, что я не заметила гребаного Радио Демона, прячущегося в тени! Она повернулась к необычно глубокой и темной тени, отбрасываемой ближайшим складным столиком. — Да, я вижу тебя, придурок! Выходи! Пара красных глаз и желтая клыкастая ухмылка сверкнули в темноте. Из массы колышущихся щупалец тьмы проявилась фигура Аластора, и он вышел из бездны. Его глаза сузились от раздражения. — Королевская кровь. Октавия ткнула пальцем в Чарли, сверкая глазами. — Я не знаю, что ты задумала, Шарлотта, но я не позволю тебе втянуть моего друга в еще одну сраную бандитскую войну, как твоего последнего пациента! Держи Муни подальше от своих тупых гребаных афер! — Октавия! — сказал Мунчайлд, поднявшись на ноги и примирительно вытянув руки. — Все не так! Прошлой ночью произошелл несчастный случай, мы... — Что ты вообще там делал, Муни? — сказала Октавия, ее руки сжались в кулаки. — Показывал "карточные фокусы"? Или, что, они приукрасили тебя и выставили на продажу? Так вот почему ты сорвался? Энджел Даст медленно отступил от все более накаляющейся перепалки. — Я, пожалуй, пойду... — Октавия, пожалуйста! — взмолился Мунчайлд, положив руки ей на плечи. — Они мои друзья. Это все большое недоразумение! — Друзья?! Муни! Друзья не сбивают друзей и не забирают их домой! Друзья не тащат друзей в казино и не используют их для мошенничества или чего похуже! Друзья не прячутся в вентиляционных отверстиях и не шпионят за друзьями! Друзья не оставляют своих друзей в одной комнате с гребаным! Радио! Демоном! Аластор толкнул Чарли локтем. — В ее словах есть смысл. — Это ненормально, Муни! Это… — Октавия указала на тело Мунчайлда, затем на возвышающийся ужас на первой странице. — ...И это! Ты меняешься, Муни, она что-то делает с тобой, и я не могу позволить этому продолжаться! Чарли вскочила на ноги. — Октавия, ты, очевидно, очень заботишься о Мунчайлде. И я знаю, каким странным все это, должно быть, кажется тебе... — О, заткнись, ты, белобрысая дура! — огрызнулась Октавия. — Улыбаешься и ведешь себя хорошо, когда на самом деле ты просто хочешь привлечь людей к своим любимым проектам, независимо от того, кто пострадает или погибнет! Прежде чем Чарли успела возразить, Октавия обхватила одной рукой бедро Мунчайлда, притягивая его в крепкие объятия, и подняла другую руку. Та засветилась фиолетовым, и в ней материализовался гримуар. — Мы уходим! Под парой открылся мерцающий портал, на другой стороне которого была оживленная улица. С визгом Мунчайлд и принцесса скользнули в водоворот. — Муни! — крикнула Чарли, бросившись туда, где они были мгновение назад. Они исчезли.