Only The Results

Палящее солнце окрасило красные черепичные крыши плотно стоящих домов маленького городка Боза в яркие оттенки синего, желтого и оранжевого. Солнечный свет был неумолим, но легкий морской бриз, дувший со Средиземного моря, притупил его жжение, и прохладный, свежий морской запах наполнил красивый маленький городок. Возле ресторана под зонтиком сидели двое молодых людей, мужчина и женщина. — Ваш кофе, синьор, синьора, — сказала официантка, поставив перед ними пару крошечных чашечек эспрессо. — Grazie, — сказал Мунчайлд и улыбнулся ей. Она густо покраснела и, сделав реверанс, направилась обратно в ресторан. — Знаешь, Земля довольно милая, — сказала Октавия, оглядев причудливую сардинскую деревню, которую они решили посетить. — Такая спокойная и уютная. И кофе действительно горячий! — Причем не только тогда, когда ты проливаешь его на себя! Забавно, но до того, как остановиться в Отеле, я и не подозревал, как сильно скучаю по горячему кофе, — сказал Мунчайлд, потягивая эспрессо. — Не говоря уже о еде, которая мертва к тому времени, как ты ее начинаешь есть. На самом деле, здесь, на Земле, так всегда бывает. — Нигде нет совершенства, — сказала Октавия, откинулась назад и вздохнула. — Итак. Чувствуешь себя лучше? — Не совсем, — сказал Мунчайлд. — Я имею в виду, мне нужно было это завершение. Знать, что это конец всему, конец страданиям этого человека. Я могу двигаться дальше, но... — Но ты не знаешь, куда идти? — предположила Октавия. — Теперь, когда он снова с тобой, в твоей голове, это как "хорошо… и что теперь", верно? Он кивнул. — Это словно… Я взбираюсь на гору, и уже использовал все, что у меня было, чтобы преодолеть эту большую скалу, но потом облака расступаются, и до вершины еще много миль. Если Дьяволо не позволит себя искупить, как я смогу двигаться дальше? — Ну, в этом-то все и дело, не так ли? — сказала Октавия, откинувшись на спинку стула. — Даже Чарли утверждает, что кто-то должен хотеть искупления, чтобы оно сработало. — Вот именно, — сказал Мунчайлд. — Но у меня есть план... наверное. Октавия отпила свой эспрессо. — Расскажи мне. — Ну, когда-то мы были одним человеком. После нашего разрыва он взял верх, потому что был сильнее меня. Я смог сохранить контроль только потому, что, ну, после Реквиема он... — Рехнулся? — Вроде того. Это как, я не знаю, большую часть времени он находился в кататонии, а когда вышел из нее, он был совершенно диким. — Понимаю, — сказала Октавия, поморщившись от представления того, что происходило в голове Мунчайлда в тот момент времени. — Но как насчет возвращения в Отель? Тогда он казался довольно здравомыслящим, во всяком случае, для полного психа. — Это как раз то, к чему я клоню. Он прикоснулся ко мне и, я не знаю, поглотил часть моего рассудка? После этого он стал спокойнее, сосредоточеннее. Октавия вспомнила, как Мунчайлд на мгновение вернулся после того, как этот урод прикоснулся к нему. Ее проницательные глаза увидели вспышку энергии, которая прошла между ними. Природа ненавидела вакуум, кратер в сущности безумца рефлекторно выкачал то, чего ему не хватало, из того, что раньше было частью его самого. — Он вернул себя в сознание, забрав это у меня. Если я буду недостаточно силен, недостаточно здоров, он может сделать это снова или еще что хуже. Так что, думаю, мне нужно привести в порядок свой собственный дом, прежде чем я попытаюсь привести в порядок чей-то еще. Октавия наклонилась вперед, подперев подбородок рукой, с кривой улыбкой на лице. — Выкладывай, Муни. Он сделал паузу, посмотрел вниз на свои дрожащие руки, собрался с духом и встретился с ней взглядом. — Мне нужно поговорить с твоей матерью. Октавия удивленно моргнула. Ее улыбка исчезла. — Муни, ты уверен? — Нет, — сказал он, покачав головой. — Но я действительно не могу придумать ничего другого, что могло бы, я не знаю, сдерживать меня? Рано или поздно мне пришлось бы это сделать, так почему бы не сейчас, когда у меня в голове сидит психопат-убийца, верно? Он нервно рассмеялся, но остановился, увидев ее ошеломленное выражение лица. — Ладно, может быть, это не такая уж хорошая идея... — Нет, я думаю, ты прав, — сказала Октавия, взглянув на его лоб. — Я имею в виду, что эта ситуация точно не улучшится, так что... да, да, давай сделаем это. Я с тобой. — Спасибо, Вия. Это очень много значит. — Нет, я имею в виду, я иду с тобой, — сказала она, потерла затылок и неуверенно усмехнулась. — Если ты столкнешься с ней в одиночку, она, вероятно, убьет тебя. Так что я буду там, чтобы убедиться, что она этого не сделает, или, по крайней мере, задержу ее, пока ты будешь убегать. Мунчайлд сглотнул, внезапно ощутив себя совсем не уверенным в своем блестящем плане. — Может, нам, э-э, взять с собой Чарли, на всякий случай? — Шарлотту? Заявиться с ней без предупреждения в поместье моих родителей? — Октавия громко рассмеялась и, закатив глаза, покачала головой. — Нет, нет, нет, нет. Это сделает все намного хуже. Нет, Муни, ты прав. Если ты собираешься снова столкнуться с этим парнем, у тебя не должно быть никаких хвостов. Когда ты думаешь? Мунчайлд постучал пальцами по столу. Часть его хотела отложить это на какое-то неясное, туманное время в будущем, но другая, более сильная часть его чувствовала, нет, знала, что чем скорее он покончит с этим, тем лучше ему будет. Или, по крайней мере, это было самое удобное оправдание безымянному страху, нарастающему в его сердце. — После обеда? — Так скоро? — Октавия на мгновение задумалась над этим и кивнула. — Ты не теряешь времени даром, не так ли? — Я занятой человек, — сказал Мунчайлд, выражение его лица смягчилось, когда он потянулся и взял ее за руку. — Спасибо, Вия. Я не был бы и вполовину таким храбрым, если бы ты не была рядом со мной. Она улыбнулась и запечатлела нежный поцелуй на его губах, на который он с энтузиазмом ответил. Через несколько мгновений это прекратилось, и они оба откинулись назад, все еще переплетая руки и безмятежно улыбаясь, здоровый румянец горел на их щеках. Другие посетители, сидевшие вокруг, практически хором томно вздохнули. — Воу~ — раздался вдруг голос. — Только посмотрите на этих голубков! Мунчайлд обернулся и увидел, что к ним приближается троица молодых людей слегка бандитского вида. Они были одеты в диковинные наряды, сшитые из множества костюмов разных брендов, скрепленные золотыми цепочками, серебряными металлическими нитями и всевозможными пуговицами. Мунчайлд сразу узнал эту развязность: гангстеры. - "Вот что носят гангстеры в наши дни?" - подумал про себя Мунчайлд, прежде чем вспомнить, э-э, экстравагантный дресс-код, который он соблюдал во время работы в Пассионе. - "Ну, я не в том положении, чтобы судить". — Привет, Рози. Хорошо проводишь время со своей дамой? — спросил один из крутых парней. Это был высокий, мускулистый молодой человек с наполовину выбритой головой, проколотой нижней губой и бровями, соединенными золотой цепочкой. Он наклонился над плечом Мунчайлда с неприятной ухмылкой на лице. — Что такой sfigata, как ты, делает с такой классной девушкой, как она, а? — Пьет кофе, целуется и едва терпит незваных гостей. Он рассмеялся и хлопнул Мунчайлда по плечу, сильнее, чем это можно было бы назвать дружеским, но не болезненно для замаскированного демона. — Эй! Рози, может, и выглядит как полный rottinculo, но у него определенно есть сноровка! Ха, раз уж ты меня рассмешил, я не буду скармливать тебе твои зубы на глазах у твоей сучки. Мунчайлд отхлебнул свой эспрессо. — Как мило с твоей стороны. — Немного сливок к твоему кофе, amedeo, — он наклонился вперед и харкнул в кофе Мунчайлда. — Что скажешь, ты не против отвалить, чтобы я и мои друзья показали твоей девушке, как хорошо провести время, а? — Он в любом случае уже остывал, — сказал Мунчайлд и небрежно выплеснул испорченный эспрессо на колени бандита. — Какого хера! — закричал он, отшатнувшись назад. — Блядь! Горячо, горячо, горячо! — Он не настолько холодный. — Ты позволишь, чтобы это сошло ему с рук, Гранчио? — сказал один из других. — Бастардо! Это были белые шелковые Canalis! — он зарычал. — Я ему– –Мунчайлд теперь стоял всего в нескольких дюймах от него, пристально глядя ему в глаза. — Ты мне что? Гранчио ошеломленно моргнул. В его глазах ясно читались очевидные вопросы. Когда он успел встать? Это я моргнул или просто он такой быстрый? Кто этот парень? Мунчайлд ухмыльнулся, когда бандит сглотнул, теперь очень хорошо осознавая странный металлический привкус во рту и жирный, неприятный запах воздуха. Волосы на его шее и руке встали дыбом как от статического электричества, так и от тревоги. — Эй, — сказала Октавия, положив свой изящный, заостренный подбородок на костяшки пальцев, на ее изысканном лице появилась игривая, хищная гримаса. — Если вы, ребята, хотите показать мне, как хорошо провести время, вам следует спрашивать меня, а не его. Гранчио моргнул и, ухмыльнувшись, прошел мимо Мунчайлда. — Cornuto. Что ж, мне нравятся девушки, которые знают, чего хотят. И этот акцент! Чертовски сексуально, детка! — Чертовски, — произнесла она нараспев. — Хорошо, большой мальчик, как тебе это нравится: победи меня в армрестлинге, и я стану подругой для тебя и твоих приятелей на ночь. Выпивка за мой счет. — Армрестлинг? Хех! — он взглянул на свои обнаженные мускулистые руки. — Что ж, почему бы нам просто не перейти к концу, и ты нагнешься в переулке, если ты так сильно этого хочешь? — Я заказала карбонару с креветками, а не с цыпленком, — сказала она, поставив локоть на стол с вызывающим стуком. — Если ты не можешь победить меня в армрестлинге, как ты собираешься показать мне хорошее время? Гранчио на мгновение нахмурился, но потом ухмыльнулся и сел, взяв ее тонкую, нежную руку в свою, полностью накрыв ее. — Вы, леди, действительно любите играть в игры, не так ли? — Люди всегда говорят мне, чтобы я не играла с едой, — сказала Октавия, и ее улыбка стала тем хищным оскалом, который был фирменным знаком ее семьи. — Но иногда я просто ничего не могу с собой поделать. Три... два... один... начали! Рука Гранчио крепко сжала, и он попытался вывернуть ее руку, но его улыбка исчезла, когда он заметил, что не может не только согнуть ее руку, но и даже сдвинуть ее с места. Как будто он боролся с бронзовой статуей. Он поднял глаза и увидел, что выражение ее лица оставалось безмятежным, невозмутимым, возможно, слегка удивленным. Мышцы на его руках гордо вздулись, когда он пытался положить ее изо всех сил, вены выступили на его голове, и он стиснул зубы. — Гранчио, чувак, эта цыпочка доставляет тебе какие-то неприятности? — недоверчиво спросил один из его шестерок. — Хочешь, я тебе помогу? — Отъебись! — огрызнулся Гранчио. — Улыбайся сколько хочешь, сука! Тебе конец! Get Lucky! Последовала вспышка и всплеск энергии, после чего рядом с Гранчио материализовалась гуманоидная фигура. Это было существо, похожее на ракообразное, с вытянутой мордой лобстера и выпуклыми колючими предплечьями. — Стенд! — воскликнул Мунчайлд. Get Lucky двинулся, чтобы помочь своему пользователю, но рука Октавии метнулась вперед, обхватила его бронированное горло и сжала. — А-та-та! Никакого обмана! — Что за черт?! — воскликнул Гранчио. — Ты можешь его видеть? Как ты к нему прикасаешься?! Октавия сжала сильнее. Панцирь потрескался и прогнулся, собственное горло Гранчио начало сжиматься. — Н-невозможно! Октавия встала и швырнула мужчину через патио, заставив того растянуться на пустом столе. Он посмотрел на нее и Мунчайлда, а затем подошел к ней, потирая горло. — Кто вы такие, люди? Что вы такое? — Посмотри на нас с помощью своего Стенда, — сказал Мунчайлд, ухмыляясь. — Узри нас такими, какие мы есть. Гранчио ахнул от ужаса. Перед ним были два огромных, нечеловеческих монстра. Один - какой-то устрашающий восьмифутовый гуманоидный хищник, другой - мускулистое красное существо, напоминающее одновременно головоногого моллюска и хищную рыбу. — Madre de dios! Лумаш! Каламаро! — Contact! — закричал Лумаш, призывая слизистого гуманоида, похожего на моллюска. — Instant Crush! — взревел Каламаро, показав биомассу со щупальцами на механическом треножнике. Мунчайлд и Октавия приготовились к бою, но когда трое Стендов приблизились, раздался сильный, властный голос. — Вы трое! Отставить! Троица обернулась и увидела пожилого джентльмена с велосипедом, очень знакомого старика. — Вы, — сказал Мунчайлд. — Из церкви. — Используете свои Стенды, чтобы приставать к мирным жителям! — зарычал старик. — Мы на Сардинии по поручению Пассионе, нас послал сам дон Джорно, а вы трое позорите его репутацию своим бандитским поведением! Обратно в мотель, бегом! — Н-но, синьор Пацци! — начал было Гранчио, но замолчал, увидев свирепый взгляд старика. — Д-да, сэр. Сию минуту, сэр. Все трое вышли, бросая при этом печальные, встревоженные взгляды на эту пару. — Это нормально, что я вроде как воспринимаю ее как птицу-монстра? — пробормотал Каламаро. — Заткнись нахер, Каламаро... После того, как синьор Пацци поговорил с владельцами ресторана и расплатился со свидетелями, Октавия и Мунчайлд оказались за столиком напротив пожилого джентльмена в ныне пустом ресторане, который по его просьбе закрылся на остаток дня. — Вы должны простить моих юных соратников, — сказал синьор Пацци, заняв свое место. — В душе они хорошие парни, но их способности сделали их, ну, самоуверенными. Высокомерными. Роль старшего заключается в том, чтобы обуздать дерзость и порывистость молодежи, направить эту энергию во что-то конструктивное. — Спасибо, что вмешались, — сказала Октавия. — Эта ситуация обострялась. — А, синьора, — сказал он, подмигнув ей. — Если уж на то пошло, это я должен быть благодарен вам. Я подозреваю, что вы двое были слишком мягки с моими подопечными. Ваша сдержанность очень ценится. — Тогда, — сказал Мунчайлд. — Вы сказали, что вы здесь от имени Пассионе? — Да, вы, без сомнения, слышали о ней, — сказал он с кривой улыбкой на лице. — Можно и так сказать, — пробормотал Мунчайлд. — Как там дела в наши дни? — Очень хорошо, — сказал синьор Пацци, теперь уже гордо ухмыляясь. — Она почти искоренила продажу и распространение наркотиков на материке, а торговля людьми в Италии и прилегающих странах сократилась почти до нуля. Уровень насильственных преступлений снизился, безопасность граждан повысилась. — Это… — Мунчайлд сделал паузу, воспоминания обо всех ужасах, совершенных по его приказу, резко пронеслись перед ним, его лоб нахмурился. — ...Хорошо. Вы упомянули некоего дона Джорно. Это ведь Джорно Джованна, не так ли? Пацци кивнул. — Он самый. У дона Джованны теперь появились планы на Сардинию. По мере обострения кризиса с беженцами он стремится облегчить страдания всех вовлеченных и не дать хищническим элементам воспользоваться ситуацией. Если он хочет это сделать, Сардиния должна сначала подняться до уровня Пассионе. Мы здесь от его имени, чтобы наладить контакты с местными политиками и правоохранительными органами. И... встретиться с тобой. Мунчайлд удивленно моргнул. — Мной? Пацци снова кивнул. — Рад снова видеть вас, консильере Доппио. Годы, я вижу, были чрезвычайно добры к вам. Кроме того… — он взглянул на Октавию с кривой усмешкой на лице. — Немного молода для вас, не так ли? Мунчайлд откашлялся и покраснел. — Н-ну, я имею в виду, эм, технически, но я, понимаешь, эм, ну, умственный возраст и, эм… это сложно. — Больше ни слова, — сказал Пацци. — Люди в нашем положении знают достаточно, чтобы не задавать ненужные вопросы. То, что ты вообще с кем-то, предпочтительнее альтернативы. Насколько я понимаю, тот другой парень был весьма одинок. Мунчайлд посмотрел на, по-видимому, очень знакомого старика. — Мы встречались? — Ах, ну, поскольку некоторые могут стареть, как вино, другие, такие как я, стареют, как, ну… — он указал на свои морщинистые черты и тепло улыбнулся. — Мы встречались всего несколько раз, тогда я был всего лишь посыльным. Я не удивлен, что ты меня не помнишь. — Подождите… — он вспомнил. — Каччиаторе Пацци, ваш стенд - велосипед, он позволяет вам пересекать любую местность, как если бы это была ровная, твердая земля. Каччиаторе улыбнулся и кивнул, вызвав свой Стенд - старинный трехскоростной велосипед. — Я проехал через Альпы и пересек Средиземное море! Неплохо для старика! — Значит, вся эта чушь о знакомстве со священником Насо была ложью? — Боюсь, что да, у меня не было другого способа выяснить, кто ты такой, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — Когда ты увидел мой велосипед, это стало очевидно. Ты есть или был Винегар Доппио. — Твое первое имя "Уксус"? — сказала Октавия, подавляя смех. — Как вы узнали, что я буду там? — Дон Джорно сказал мне заскочить в ту старую церковь точно в это время. Он сказал мне, что я найду тебя там. Он хотел, чтобы я сделал оценку. Глаза Мунчайлда сузились. — Оценку? Чего? — Что ты - это ты, а не он, — сказал Пацци. — Дон Джорно осознал это в тот момент, когда он освободился от Реквиема. Ты кого-то хоронил. Он... умер? — Нет, — сказал Мунчайлд, постучав себя по лбу. — Но он больше никому не причинит вреда. А теперь скажите мне, как Джорно узнал, что я буду именно там из всех мест? — Этого я не могу сказать, — сказал Пацци, пожимая плечами. — Но мне было ясно, что дон Джорно действовал по совету извне. — Совет извне? Пацци кивнул. — Кого, он не сказал. Тем не менее, он оставил мне сообщение для вас от имени этих третьих лиц. Мунчайлд подался вперед. — И это...? Синьор Пацци тоже наклонился, его голос был тихим и заговорщическим. — Я не знаю, что это значит, но дон Джорно, посовещавшись с этими третьими лицами, велел мне сказать вам, когда придет время, не принимать предложение герцога. Мунчайлд и Октавия обменялись взглядами. На ее лбу появилась озабоченная складка. Синьор Пацци поднялся на ноги и приподнял перед ними свою фуражку. — Что ж, если это все, мне пора уходить. Да, и еще кое-что: хотя дон Джорно, без сомнения, будет рад услышать о вашей победе над нашим старым Боссом, он попросил меня предельно ясно изложить последний пункт: поскольку ваше дело здесь таким образом завершено, он не видит причин для вашего возвращения. Возвращайся туда, откуда ты пришел, и оставайся там. Твои земные привилегии аннулированы, демон. Мунчайлд поднялся на ноги и кивнул, протянув ему руку. — Передайте дону Джорно, что я принимаю его условия и что у меня нет причин возвращаться. До свидания, синьор Пацци. Пацци взял его за руку и пожал ее, кивнув Октавии. — Синьора. *** Он вышел через фойе. Персонал засвидетельствовал свое почтение, когда он проходил мимо. Из другой комнаты донесся пронзительный, неестественный звук, вспышка адского света, и это странное, магнетическое ощущение исчезло вместе с его источником. - "Демоны… ха!" - подумал про себя Пацци, призвав свой Стенд. - "После всего, что я видел, жизнь все еще преподносит мне сюрпризы. Предположим, это означает, что я должен чаще посещать церковь… да, кстати о..." Он запрыгнул на свой Стенд, и мир развернулся перед ним, как раскрытая книга, земля превратилась в гладкую, бесформенную поверхность. Он ехал вперед неторопливым шагом, объезжая здания, стены, холмы и долины, как будто их там не было. Вскоре он уже преодолевал долины и фьорды, взбирался на целые горные хребты, поскольку они были всего лишь картинками самих себя на идеально ровной поверхности, которой был мир велосипеда. Он дышал и вздыхал, ночной воздух был свеж и чист, пахло весной. Он остановился, и мир вернулся в третье измерение, когда он спешился: он снова стоял перед церковью Насо. Его глаза нашли могилу священника, потревоженную землю рядом с ней. К тому времени, когда его отправили, дон Джорно вел переговоры о том, чтобы территория церкви была заново освящена и укомплектована персоналом. Церковь Насо станет центральным элементом самой хорошо финансируемой реабилитационной клиники во всей Италии, которая залечит длинные, глубокие шрамы, оставленные наркоторговлей в душе страны. — Наступают интересные времена, — сказал он вслух. — Хорошие, да. *** Персонал отеля сидел без дела, ожидая возвращения пары. Вэгги ухмыльнулась и пересчитала купюры, прежде чем положить их в сумочку. Это действительно оказалось из-за Стенда. Энджел надулся в углу комнаты, скрестив руки на груди, и пристально глядел в то место, где исчез портал. — Гребаная чушь, вот что это такое... — Думаю, вы, ребята, извлекли урок, — сказала Вэгги, ехидно улыбаясь. — Как бы то ни стало, продолжайте делать ставки. Я коплю на новое платье. — Только не это! — сказал Энджел, повернувшись к Чарли. — Почему я не мог отправиться на Землю?! В Италию! Мама Миа, я бы на все пошел ради настоящих спагетти аля путтанеска с родины, Чак! Это непростительно! — Именно поэтому я не могла послать тебя, Энджел, — сказала Чарли, закатив глаза. — Кроме того, я думаю, что это было, э-э, личное дело. — Похороны, — сказал Хаск. — Хм? — Он собирается похоронить свое человеческое тело в месте, которое что-то для него значило, — сказал Хаск. — В Аду такое редко происходит, но на Земле это обычное дело. Ему нужно чего-то вроде, э-э, завершения. Вот почему нас не пригласили, Чак. Позволить тебе и Энджелу свободно разгуливать по Земле немного испортило бы настроение. — Люди хоронят мертвые тела? — озадаченно переспросила Чарли. — Ужасное расточительство, на самом деле, — сказал Аластор, рассматривая свои когти. — Чем больше ты знаешь~ — пропела Ниффти. Все повернулись, когда открылся портал. Пара вышла, немедленно сбросив свои человеческие личины. Мунчайлд выглядел озабоченным, отстраненным, в то время как Октавия наблюдала за ним с особым интересом. Что-то произошло на Земле, что-то, что грызло их изнутри. — Муни? — с улыбкой отважилась Чарли. — Как прошли ваши, э-э, похороны? — Хм, — Мунчайлд хмыкнул и повернулся к Октавии. — Ты готова? Октавия кивнула, держа гримуар в руке. — Ага. — Хорошо, пошли, — сказал он. Рука Октавии засветилась, и открылся еще один портал. Эти двое вошли в него, не сказав больше ни слова. — Эй, подождите! Я просто… — крикнула им вслед Чарли и замолкла, когда портал закрылся. — Думала, мы могли бы… тогда ладно. Энджел счастливо вздохнул и положил руку на плечи Чарли. — Ах... Они так быстро растут, не так ли? — Трудно поверить, что это тот же самый парень, который пытался лизнуть твои ботинки, а, Чак? — подтрунивающе сказал Хаск. Он выгнул бровь и взглянул на нее, когда она не ответила. — Чак? — Что-то не так… — сказала Чарли, почувствовав, как по спине пробежал холодок. *** Персонал слонялся по поместью, следя за тем, чтобы каждый его уголок соответствовал стандартам уважаемых демонов, обитающих в его стенах. Они были бесами, но гордыми. Работать в таком знаменитом поместье и для таких могущественных, уважаемых демонов, для членов королевской семьи, само по себе было привилегией. Зарплата тоже была хорошей. Однако недавно произошло нечто вроде расстройства. Никто из них не мог сказать наверняка, но это почти наверняка было связано с неосторожными действиями принца с кем-то из им подобных. С бесом, а не членом персонала, милостивый боже, нет! Если бы его светлость соблазнил кого-нибудь из них, ее светлость приказала бы казнить их всех! К счастью, это был просто какой-то бродяга из города, вульгарное существо, с которым у персонала было мало общего. Настроение ее светлости обычно было плохим в то время месяца, когда запланированный разврат ее мужа усиливался или ослабевал, но в последнее время ее настроение резко испортилось, превратившись в обычную раздражительность. Она изгнала суровую, но добродушную принцессу и теперь томилась в своем кабинете, держа в когтях высокий бокал красного вина. Она осушила стакан и протянула его мне. Серьезный усатый бес по имени Прингл бесшумно шагнул вперед и наполнил ее бокал. — Спасибо, Прингл, — сказала она, потягивая темно-красное вино. Прингл ничего не сказал, не его дело было обращаться к ее светлости, вместо этого он кивнул и отступил назад, ожидая, чтобы наполнить ее бокал, который, судя по всему, должен был опустошиться с минуты на минуту. Он повернулся и увидел Франсуа, который объявил о своем присутствии щелчком каблуков и поклоном. — Миледи, — сказал он. — Его превосходительство великий герцог Саллос зашел с визитом. — Спасибо, Франсуа, — Стелла поднялась на ноги и развернулась, она направилась к двери, не глядя на беса-слугу. — Прингл, его превосходительство любит белое вино, проверь погреб на предмет хорошего урожая. Что-нибудь сухое с нежным букетом. — К вашим услугам, миледи. Стелла вошла в вестибюль и увидела массивную фигуру своего любимого кузена, нависшую над одним из отвратительных растений Столаса. Он повернулся, чтобы увидеть ее. Выражение его лица было поникшим, пламя на его лбу было тусклым и слабым. — Стелла, — сказал он, его лицо говорило все за него. Нет. Нет, нет, нет. — Салли! — радостно закричала она, широко раскинув руки. — Как я рада тебя видеть! О, дорогой, кажется, у нас никогда не будет времени наверстать упущенное! Проходи! — Стелла... Она отвернулась от него и поманила его за собой. — О, но ты должен попробовать это изысканное Мозельское вино, которое у нас есть. Оно сухое, но сладкое, терпкое и... Он протянул руку и положил массивную ладонь ей на плечо. — Стелла. Она не повернулась к нему лицом. Ее руки дрожали, глаза были широко раскрыты и полны боли. — Тогда давай выпьем. Саллос сунул руку в нагрудный карман, достал свиток, Указ, и протянул его ей. Она взяла его и развернула, тихий, сухой шелест пергамента эхом отозвался в гробовой тишине фойе большого поместья. Секунда за мучительной секундой проходила тишина, пока она читала, черты лица Саллоса напряглись, его зубы заскрежетали на могучей челюсти, пока его кузина переваривала информацию. — О, — сказала она спокойным и сдержанным тоном, сворачивая свиток обратно. — И это все? Я на мгновение забеспокоилась. Она повернулась к нему. Ее лицо было стоическим, спокойным. Она передала Указ Саллосу. — Я, разумеется, доброволец. Саллос моргнул, даже его самообладание пошатнулось. — Что? — Я доброволец, — беззаботно сказала Стелла. — Вот почему ты здесь, не так ли? Саллос вздохнул и покачал головой, Стелла бросилась вперед, ткнув когтем ему в лицо. — Что? Что? Я выполняю Указ, не так ли?! Я член семьи, и хотя наша домашняя жизнь, по общему признанию, была немного непростой, я уверена, что он должен… он должен что-то чувствовать ко мне… После всех этих лет должно быть хоть что-то! — О, Боже, Звездочка… — сказал Саллос, положив руку ей на плечо, его голос стал тихим шепотом. — Мне так жаль... — Не прикасайся ко мне, ты, мясник! — зарычала Стелла, отмахиваясь от его руки, на ее глаза навернулись слезы. — Ты такой же, как и все остальные! Вы все просто заламываете руки, наслаждаясь моими страданиями! Саллос отшатнулся, как от удара. — Звездочка, это неправда! — О, перестань уже! — рявкнула она. — Вы все хорошо посмеялись за мой счет, когда мой дегенерат-муж изменил мне с этой тварью! Насмехались и смеялись за моей спиной! Но зачем останавливаться на достигнутом? Зачем останавливаться на простом унижении? Ты уже забрал мою гордость, почему бы не забрать и мою радость тоже?! Саллос ничего не сказал, опустив глаза в пол. Стелла сжала его кулаки по бокам, ее когти впились в ладони, отчего кровь стала капать на пол. Теперь по ее щекам текли слезы. — Почему это происходит? Что я такого сделала, чтобы заслужить это? Мой муж ненавидит меня… мои друзья избегают меня... а теперь, и-и теперь ты забираешь у меня моего ребенка. Моя малышка! Что я такого плохого сделала, что меня даже нельзя наказать за это? Почему Октавия должна... Саллос протянул руку и крепко обнял ее. Стелла какое-то мгновение сопротивлялась, прежде чем вцепиться в него и зарыдать у него на груди. — Это не имеет к тебе никакого отношения, Звездочка. Это не твоя вина. — Это только усугубляет ситуацию, — сказала она. — Если бы я что-то сделала, каким-то образом расстроила Люцифера, я бы стерпела. Но все, что я еще не потеряла, у меня отнимают. Я даже не могу отдать свою жизнь за своего собственного ребенка! — Это все моя вина, — Саллос подавил слезы и погладил ее по затылку, приглаживая перья. — Я знал, что вы с Ла-Ла были несчастливы, я знал, к чему это приведет, но я ничего не сделал! Я... я продолжал ждать, и ждать, и ждать, пока… Я не знаю, пока вы двое разберетесь во всем или придете ко мне за помощью. Стелла покачала головой и отступила от него. Ее глаза все еще были мокрыми от слез. — Салли, нет! — Это то, что я делаю! — воскликнул Саллос, ткнув себя в грудь. — Люцифер выбрал меня миротворцем, потому что я могу способствовать единству, любви! Это почти все, ради чего меня призывают смертные! Я видел знаки, я точно знал, как помочь, но я этого не сделал! Черт бы меня побрал! Когда родилась Вия, я должен был отвести вас обоих в сторону и помочь вам прийти к взаимопониманию. Это неподходящая среда для воспитания ребенка! Я... если бы я это сделал, может быть, всего этого никогда бы не случилось! Если бы я это сделал, мне бы не пришлось… О, Боже, мне так жаль, Звездочка! Саллос отвернулся от нее, закрыв рукой лицо. Глаза Стеллы сузились; он повернулся спиной, его бдительность была ослаблена. Достаточно ли она быстра? Достаточно ли сильна? Если бы она могла вызвать портал так, чтобы он этого не заметил, и схватила свою серафимскую рапиру… — Даже не пытайся, — сказал он, не оборачиваясь. — Я должен выполнить свой долг. И если мне придется убить и тебя тоже, я это сделаю. — Салли... — Я бы также попытался убить себя, — сказал он, повернувшись к ней лицом, оно теперь было застывшим, смертельным, лишенным каких-либо эмоций, кроме непреклонной решимости. — И я бы не держал зла, если бы ты это сделала. Где она, Стелла? Где Октавия? Стелла отвернулась от него, скрестив руки на груди. — Я не знаю. Через секунду он оказался на ней, грубо схватив ее за плечи, и пристально глядел на нее сверху вниз. — Стелла! — Это правда, — сказала она со стоическим и бесцеремонным выражением лица, несмотря на все еще влажные дорожки, стекающие по ее щекам. — Она вбила себе в голову, что я злоупотребляю ее любимым простолюдином. Я сказала ей сделать перерыв и вернуться, когда она придет в себя. Это было несколько дней назад. — Каким простолюдином? — Саллос сжал ее плечи. — Стелла, я знаю, у тебя нет причин помогать мне, но если тебе дорога Октавия, ты мне поможешь. Ты хоть представляешь, что с ней будет, если один из врагов Столаса доберется до нее первым? Нефилимы, Декарабиа, Базин, Моракс? Я, по крайней мере, сделаю это быстро, но они... Стелла не смотрела на него, выражение ее лица было отстраненным, невозмутимым, несмотря на то, что его грубые пальцы впились в ее плечи. — Стелла, пожалуйста! — Дядя Салли? Их глаза широко распахнулись. Они обернулись, чтобы увидеть Октавию, стоящую в дверном проеме, с растерянным, обеспокоенным выражением лица. — Что происходит? *** Портал открылся с пронзительным визгом. Мунчайлд шагнул внутрь и автоматически почувствовал, как его сердце пропустило удар. Ее духи витали в воздухе, теплый и нежный цветочный аромат, под которым скрывался ее естественный запах, острый и резкий. В его голове вспыхнули образы, чувство страха, беспомощности. Ее твердые, стальные когти терзали его обнаженную плоть, но это просто царапины по сравнению с тем, что она могла бы сделать со всей своей силой. — Муни? — сказала Октавия, положив руку ему на плечо. Он подпрыгнул от прикосновения ее длинной когтистой руки, знакомая форма которой добавила отвратительный прилив реализма к его воспоминаниям. Он развернулся к ней лицом и запнулся, увидев ее удивленное выражение. — Прости, Вия, — сказал он, слабо улыбаясь. — Наверное, я немного нервничаю. Октавия улыбнулась и кивнула. — Понимаю. Эй, если ты не готов к этому... — Нет, нет… — сказал он, взяв ее за руку. — А как насчет тебя? Что ты об этом думаешь? — Это не мое дело, но… — она увидела его вопросительное выражение лица и тяжело вздохнула. — То, что мама сделала с тобой, было... ужасно, и у тебя есть полное право поговорить с ней об этом, ради твоего же блага. Но я думаю, было бы неплохо дать ей шанс показать тебе, что она, ну, она не такая, как ты думаешь. — Пока ты не даешь ей убить меня, — отрезал он. — Я здесь просто из предосторожности! — сказала она и смягчилась. — Послушай, я не прошу тебя простить ее или что-то в этом роде, просто дай ей шанс. Все ожидают, что члены королевской семьи будут вести себя определенным образом, на них со всех сторон оказывается огромное давление, чтобы поддерживать этот абсурдный фасад жестокости и уверенности. То, что отец сделал с ней... причинило ей боль. Унизило ее. Она гордая женщина. Это не оправдывает того, что она сделала с тобой, и ты имеешь полное право ненавидеть ее, но она моя мама, и я... Мунчайлд протянул руку и накрыл ее ладонь своей. — Вия. Я знаю, как это тяжело для тебя. Знать, что кто-то, кого ты любишь, совершил такие ужасные вещи. — Ты знаешь? Мунчайлд кивнул и постучал себя по голове. — Долгое время он был моим единственным другом. Всякий раз, когда я чувствовал страх или неуверенность, я думал: "Что бы сделал Босс?" Или он звонил мне и успокаивал меня. Он всегда казался таким сильным и уверенным в себе, что все его боялись, что все уважали его и, соответственно, меня. Было трудно не смотреть на него снизу вверх. Но теперь я знаю, что он сделал, людей, которых он убил, жизни, которые он разрушил... но я все еще не могу забыть хорошие времена, то, как он заставлял меня чувствовать себя в безопасности. Если я хочу стать лучше, я должен простить его и помочь ему. И если я могу сделать это с ним, я могу, по крайней мере, попытаться с твоей матерью. Октавия улыбнулась и кивнула. — Спасибо, Муни. Она провела его по тщательно продуманному, богато украшенному особняку. Это было родовое поместье семьи Столаса. Его строительство началось еще во время Падения. Таким образом, все стены были увешаны фресками и гобеленами, изображающими гораздо более молодых и тщеславных Принца и Принцессу Демонов. Вместе и по отдельности они были показаны ведущими славные завоевательные войны против рожденных в Аду, чьи беспородные потомки теперь населяли каждый Круг: бесы, адские гончие, суккубы и инкубы. Мунчайлд задумался о том, что спустя столько лет время превратило Его Повелителя из гордого и злобного Падшего Эрелима в развратного, неуклюжего щеголя. Лучше не размышлять о таких вещах, поскольку он собирался устроить значительно более традиционную взбучку демонической жене этого человека. Движущийся зачарованный портрет изображал Стеллу, облаченную с головы до ног в сверкающие ангельские доспехи и сказочную ниспадающую накидку, сделанную из пушистых шкур адских гончих. Она была окружена тысячами скрежещущих, вооруженных протобесов. Взмах и ответный удар ее рапиры выпотрошили десятки существ поблизости, а затем, с полным оборотом ее совиной головы, ее горящие глаза обратили в камень всю армию. Простое движение ее могучей ауры послало взрывную волну, разорвавшую легионы статуй, превратив их всех в пыль. Внезапно он почувствовал себя гораздо менее уверенно. — Фу, эта картина такая безвкусная, — усмехнулась Октавия. — И неточная. — А? Как так? Она указала на картину, изображающую "битву". — Вот. Она слишком чистоплотна. Она была бы вся в крови. — О-о. — Эй, — сказала Октавия, успокаивающе поглаживая его по спине. — Я здесь. Ты в безопасности. Они шли по коридору, когда Октавия остановилась и склонила голову набок. — Здесь кто-то есть. В соседней комнате, с мамой. Октавия отпустила его руку и бросилась по коридору, не обращая внимания на его призывы. Когда она завернула за угол, ее глаза широко распахнулись. — Дядя Салли? В фойе стояли два демона, принцесса Стелла и нависший над ней великий герцог Саллос. Стелла выглядела так, как будто весь ее мир только что рухнул, на ее лице были написаны ужас и горе. У Саллоса, с другой стороны, было выражение, которого она никогда раньше не видела. Оно было тихим, едва уловимым, но с ее любимым дядей было что-то явно не так. — Вия? — сказала Стелла хриплым голосом. — Октавия, — сказал Саллос, отпустил ее мать и выпрямился. — Я просто спрашивал о тебе. — Я была вне дома… — сказала Октавия, медленно, осторожно отступая назад. — Что происходит? — Вия, произошли кое-какие изменения, — сказал Саллос, направившись к ней. — Мне нужно, чтобы ты пошла со мной. — Мама? — сказала Октавия, в отчаянии глядя на свою мать. Стелла шагнула вперед Саллоса с широкой, вымученной улыбкой на лице. — О, Вия! Ты вернулась! Я так волновалась, милая! Где ты была? — Я... была с Муни, — сказала Октавия, взглянув на каменное, замкнутое лицо своего дяди. — В отеле Шарлотты. Он пытается искупить свои грехи. Что происходит? — Мы можем обсудить это у меня дома, — сказал Саллос, мягко, но твердо отодвинув Стеллу со своего пути, и протянул ей руку. — Пойдем сейчас же. — Эм… — сказала Октавия, отступая, холодок пробежал по ее спине, когда ее дядя навис над ней, его огромные размеры больше не успокаивали, не защищали, а были зловещими и угрожающими. — Если тебе все равно, я, эм, д-думаю, я бы предпочла вернуться туда, с Мунчайлдом. — С секретарем? — сказал Саллос с заинтригованной ноткой в голосе, приподняв пылающую бровь. — Ах, да. Я помню его. Да ведь он может пойти с нами, Вия. Мне бы очень хотелось поговорить с ним. А теперь, пожалуйста, пойдем со мной, малышка. Глаза Октавии расширились, когда до нее наконец дошло полное отсутствие теплоты в глазах и голосе ее дяди, суровость в его позе и выражении лица: он был на службе, и он был здесь из-за нее. — Октавия! Кто это? Кто здесь? — Раздался голос из конца коридора, высокий, атлетически сложенный морской демон повернул за угол и застыл, увидев Саллоса. — О... Э–э... Приветствую, Мой Ло... Ваше Превосходительство! Приветствую вас, Ваше превосходительство! Саллос удивленно моргнул, увидев Мунчайлда. — Мунчайлд? Ты изменился... Жужжащий вопль разорвал воздух и наполнил комнату красным светом. Саллос застыл на месте, мгновенно превратившись в камень. На его поверхности уже начали образовываться трещины. — Мама?! — воскликнула Октавия. — Что?– Стелла выскочила из-за огромной статуи и схватила их обоих за запястья, потащив их за собой по коридору на полной скорости. — Беги, Вия! Ну же! — Мама, что происходит?! — сказала Октавия, изо всех сил стараясь не отставать. Глаза Стеллы загорелись, когда она обнаружила, откуда вышла Октавия. — Указом ты приговорена к смерти. Саллос казнит тебя, если доберется. — Что?! — воскликнула Октавия, вырывая свое запястье из хватки Стеллы. — Дядя Салли... — Дядя Салли - цепной пес Люцифера! — сказала Стелла, повернувшись лицом к дочери. — Он нежно любит тебя, но это лишь означает, что он будет рыдать, когда отрубит тебе голову! Ты должна бежать! — Бежать? — запаниковала Октавия, сбитая с толку. — От дяди Салли? Куда бежать?! — К Шарлотте, — сказала Стелла, вызвав свой личный гримуар и передав его своей испуганной дочери. — Иди к Шарлотте и попроси убежища. Она единственная в Аду, кто может защитить тебя сейчас. — Но!– Ужасающий взрыв прогремел во дворце, сотрясая его до основания. Громкий нечеловеческий рев эхом отозвался в залах и душах присутствующих. — СТЕЕЕЛЛААА!! — Я задержу его! — сказала Стелла, выступив перед двумя демонами. — Убирайся отсюда сейчас же, Вия! Октавия открыла рот, чтобы возразить, но тут Стелла развернулась и заключила ее в нежные объятия. — Моя маленькая девочка… Я сожалею обо всем, что сказала раньше, я не это имела в виду. Я люблю тебя больше всего на свете, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности. Иди, сейчас же. Пожалуйста. Слезы текли по лицу Октавии, пока она смотрела на свою мать. Дворец задрожал, когда обжигающий красный свет вторгся в коридор. — Мама, нет, пожалуйста! Пойдем с нами! Стелла вытерла слезы одной рукой, а другой открыла портал. Движением запястья она отправила меньшего демона прямиком в портал. Она повернулась к Мунчайлду, на ее лице была смесь печали и стыда. — Мунчайлд, я... я не… — она покачала головой, выражение ее лица стало жестче. — Неважно. Проклинай меня. Ненавидь меня. Я это заслужила. Просто, пожалуйста, присмотри за ней. Мунчайлд открыл рот, чтобы ответить, когда дворец снова затрясся. Устрашающая демоническая мощь герцога наэлектризовала воздух. Он повернулся к ней и кивнул, прежде чем прыгнуть в портал. Стелла повернулась лицом к быстро приближающейся массе чистой адской энергии. — Пожалуйста, береги себя, Вия. *** — Мама! — закричала Октавия, бросившись к порталу. На той стороне сражались Королевские Демоны, поэтому изображение дворца теперь сменилось светящимися лентами демонической энергии и обломками дворца. Мунчайлд подбежал к ней и обнял, удерживая ее. — Вия, нет! — Отпусти меня! — закричала Октавия, вырываясь. — Мы должны помочь ей! Мунчайлд стиснул зубы и он собрал всю свою немалую силу, едва сдерживая принцессу. — Мы не можем ей помочь! Закрой портал, пока он не прошел! Октавия всхлипнула и, зажмурившись, махнула рукой. Портал сжался, почти исчезнув из виду, когда сквозь отверстие протиснулась пара огромных рук и схватилась за края. Саллос расширил сопротивляющийся вихрь, частично просунув сквозь него свои массивные плечи. Он посмотрел на Октавию. Четверка кровоточащих порезов пересекала его левый глаз, губа кровоточила. — Вия! — взревел он. — Пойдем со мной сейчас же! Не усложняй ситуацию больше, чем нужно! — Пошел нахер! — в ярости ответил ему Мунчайлд. — Я не позволю тебе причинить ей вред! Он бросился вперед и обрушил яростный поток ударов на лицо герцога, кулаки молотили демона со скоростью пулемета. Мунчайлд в шоке отпрянул, когда герцог, совершенно невредимый, смерил его пылающим взглядом. — Ты не возражаешь? — сказал Саллос, и мгновение спустя его кулак врезался в живот Мунчайлда. — Это семейное дело. Мунчайлда вырвало огромной струей темно-зеленой крови, когда он пролетел через комнату со стремительной скоростью, пробив зияющие дыры во многих стенах. Саллос хмыкнул и заставил портал открыться шире, почти настолько, чтобы в него можно было пролезть. — Мунчайлд! — воскликнула Октавия, отшатнувшись, когда ее дядя еще больше напрягся. Чарли, Вэгги, Аластор и Хаск ворвались в комнату и остановились как вкопанные, увидев герцога, который выбирался из портала. — Что здесь происходит?! — воскликнула Чарли и обратилась к Октавии. — Октавия! Что?– Октавия развернулась и посмотрела на Чарли, ее глаза были широко раскрыты и полны ужаса. — Убежища! Чарли удивленно моргнула, прежде чем черты ее лица посуровели, брови нахмурились, а руки сжались в кулаки. — Великий герцог Саллос. Саллос моргнул, его пылающие брови на мгновение опустились. — Дерьмо. Чарли направилась к нему, ее волосы струились вверх, сияя, как огонь, ее аура ярко вспыхнула, ее голос был раскатистым хором демонических тонов. — Ты сТупИл на заПреТНую тЕрриТОрию. УбираЙСя отсюДа нЕмедлЕнНО, или Я убеРу тЕбя сиЛой. — Ваше высочество, — прорычал Саллос, его брови снова приподнялись. — Я действую в соответствии с Указом, изданным вашим отц–УРКХ! Маленький бледный кулачок врезался в огромное лицо герцога. Его гордый, хищный нос смялся с приглушенным хрустом. Огромный демон отлетел назад в портал, который со вспышкой захлопнулся. — Оу май~ — сказал Аластор, притворно упав в обморок и обмахиваясь веером. — У меня нет "отцуркха", — пробормотала Чарли, отряхнула свою жгучую руку и повернулась обратно к Октавии. — Ну, я это сделала. Октавия, потрудись объяснить, что происходит– Октавия? Чарли подошла к дыре в стене, заглянула в нее и увидела принцессу-сову, торопливо копающуюся в мусоре в нескольких комнатах от нее. — Муни? Муни! Раздался глухой стон, и из-под обломков поднялась рука. — В-Вия? — Муни! — закричала она, вытаскивая избитого демона из-под обломков. — Ты в порядке? — Нет, — сказал он отрывисто, вытирая кровь с подбородка. — Но я буду жить. А ты? Она бросила на него тусклый, испепеляющий взгляд, и он усмехнулся, потирая затылок. — Хе-хе... глупый вопрос. — Муни! — воскликнул Хаск, подбежав к нему. — Малыш! Ты в порядке? — Что, черт возьми, все это значит?! — воскликнула Вэгги, в ужасе уставившись на дыры в стенах. — Почему вы, придурки, продолжаете громить это место?! — Октавия, — сказала Чарли строгим тоном. — Что происходит? Октавия вздохнула, баюкая на руках оглушенного Мунчайлда. — Это долгая история. Прости, это все моя вина. — Эй. Поднимайся. — Чарли потянулась к ней с нежной улыбкой. — Для длинных историй нужно какао.