Алые осколки

      Утро непременно наступит, тут не будет других вариантов, но вот каким это утро будет — это совершенно другое дело. День пролетает незаметно, в тонком напряжении, а за ним неделя, вторая и уже месяц. Мысли меняются, чувства тоже, но…       Я ошибся? Снова сбежал? Неужели за всё время проведённое с ним не изменился? Остался таким же глупым и наивным как раньше — ведь нет. Ни капельки.       Это больно. Понимать, что по собственной воле отталкиваю, вновь, Алекса, абстрагируюсь и дистанцируюсь. Лишаю себя возможности общения с ним, возможности наслаждаться каждым днём.       Но он ведь приедет. Прилетит, примчится хотя бы для того, чтобы высказать, что думает о моем таком путешествии. Посмотрит своими гипнотизирующими глубокими глазами и вновь потащил за собой. Не физически, хотя… и от этого мурашки по телу — они предательские, они запускают электрические разряды и танцуют при каждой мысли об Алексе. Это сводит с ума.       Но… если посмотреть на это непредвзятым взглядом — если я на него способен — Алекс ведь погряз в настолько ужасном дерьме, и за всю жизнь не выберется. Клубы это одно, просто процветающий бизнес, что и как рестораны можно считать белым. Алекс ведь всегда против наркоты и поэтому эта часть чиста.       Девочки и мальчики. Проституция всевозможных бабочек — это совершенно другое. Здесь он гораздо выше своих коллег-соперников, девяносто процентов его империи в этом и состоит — удовольствии.       Все девочки и мальчики, на любой вкус и цвет, возраст… и сколько в этом всём грязи и мерзости, но какие же бешенные бабки в этом крутятся. Как всё при этом связано друг с другом, как одно тянет к другому, и этот замкнутый круг не имеет выхода. И всё это ужасно и неправильно, вот только бабочки Алекса гораздо более счастливы, здоровее (и физически, и ментально) и имеют большую вероятность в итоге выиграть эту жизнь.       Неравноценный обмен. Нечестная жизнь.       Политики, богатые и медийные люди, во всём этом столько грязи и моей единственной просьбой было не впутывать меня в это, не позволять разобраться, иначе…       Иначе котёнок, после долгого общения с тигром, приобретёт часть его черт. И кому уж знать, во что это затем выльется. Так же как и отданный на «воспитание» волку щеночек станет матёрый волком вне зависимости от породы, пусть размер и прочие характеристики будут это тормозить. Вот только в моем случае и зубки выросли, и образ мыслей Алекса я понимаю.       Мне казалось, я всё понимаю, я могу быть с ним и это именно так как и должно быть, иначе просто невозможно, но… Всё-таки мы разные. Отличаемся. Царапаем друг друга остриями характеров, спустя столько лет не притираемся уже, а обходим самые острые углы.       Только вот быть мягким и отзывчивым… или уметь проявлять свою настойчивость и упорство…       А с другой стороны… Всё это чертовски больно и трагично, разрывая душу на части и хочется просто оказаться в объятиях Алекса и выбросить всё из головы. Почувствовать это запах — уют морозного моря и новогодней хвои. Ощутить его крепкие мышцы, раствориться в силе и ауре его бесконечной уверенности.       Алекс такой вкусный и преступно-привлекательный. Горячий и крышесносный. Только вот он как пламя, на которое летят бабочки не зная, что сгорят, или даже зная, но не имея сил или возможности сопротивляться. Итог лишь один…       Блядство!       Нехватка Алекса. В крови, в венах, в лёгких и в каждой маленькой клеточке.       Это злит и раздражает, словно за всё это время нас поглотил долбанный симбиоз или паразитизм и я один теперь бесконечно одинок. Словно я не без кусочка чего-то необходимого, а так небо — из меня выбрали огромный как вселенная кусок чего-то бесконечно важного. Необходимого.       Только я ведь… я ведь сам это сделал!!!       Сука!!!       Бедный снифтер летит и впечатывается в стену распадаясь на красивые осколки. Снова таки — это ведь не моя привычка, не мой способ сбросить и выразить злость. Это Алекс, это то, что отпечаталось на моей коже, выгравировалось на костях и внутреностях.       Блядский Нахуй Боженька!       А на самом деле тихо спрятавшись, не зная, что сильнее: желание увидеть его и вдохнуть его запах, или страх перед встречей.       Затаиться, спрятаться и сидеть в испуганном ожидании, не зная, что произойдёт дальше. Беспокоясь о вероятности, возможности и необходимости. И хочется отдаться ему на покаяние, прочувствовать всю его боль, ярость и недовольство. Всё, что будет направлено на меня. Всё, что он всегда готов отдать мне. То, что мне принадлежит. То, что только моё и…       Это сводит с ума. Это до такой степени кружит голову до физической потери сознания — когда подкашиваются ноги и внутренние органы скручивает в блядские узлы. Когда каждая частичка сопротивляется самой себе, доставляя боль, что грозит разодрать череп. Всё, что выгравировано на костях и органах вибрирует в ответ даже на малейшую мысль о нём. Тело сводит блядская судорога и…       Открываю глаза и вижу белый потолок. Сука, пахнет больницей и эта мысль резко фокусирует реальность в одной точке. Поворот головы и… — Месье Морро… — смотрю на побледневшего мужчину и мне становится стыдно. — я… — Нет, родной. Морро это я, а ты — совсем сьезжающий с катушек молодой человек. Поговорить не хочешь? — Спрашивает и касается моей ладони. — Со мной или психол… — Нет, — перебиваю. — месье Морро, простите я… — Врач сказал, что ты истощен, причём и физически и морально. Физически это я понимаю, ты не ешь и только вино медленно в себя вливаешь, но морально… Ладос, ты или берёшь себя в руки хотя бы немного, или я притащу твоё проклятие к себе. И вручу тебя ему.       Я вскидываю голову глядя Морро в глаза и не знаю, что он там видит, но его глаз дёргается.       Надежда… в моем взгляде явно была надежда…       И меня топит стыд, такой отчаянный и горячий, что я краснею, предельно краснею. Понимаю, что это откровенное садо-мазо, но не могу иначе. Это как заставить весь организм действовать в абсолютно другом порядке. Задыхаться в приступе паники под водой и вдыхай под ней же воздух — логично, которого там нет. Это как сопротивляться, но и эта сила создаёт противодействие.       Жарко. Душно. Стыдно…       Я вновь ошибаюсь…       Следующие пару дней месье Морро тщательно следит, чтобы я нормально питался, меньше пил и хотя бы ненадолго выходил на воздух. Эти дни кажутся адом. Морро не даёт свихнуться и жалеть себя, не позволяет сожалеть или даже думать об Алексе. Как только меня тянет в эту сторону — то отвлекает любым возможным способом.       Но боль не исчезает…       Она гложет.       Она возвращается ночами. Вместе с кошмарами, пробуждая среди ночи в холодном поту и остром одиночестве.       С безмолвным криком и горячими слезами…

Проклятый град холодных слёз,

На небе инеем замёрз.

Вводя в иллюзию добра, катился по моим щекам.

С тобою вечность были мы,

Но волей звёзд разлучены — об этом мой рассказ одной зимы…