Рука помощи

      Когда Эдмунд вошёл после завтрака в зал Совета, его встретили несколько десятков пар удивлённых глаз. Оно и неудивительно: он никого не предупреждал о Сьюзан и Люси, которые сейчас следовали за ним к своим местам. На собраниях королевы появлялись крайне редко; обычно такое сигнализировало о чрезвычайности ситуации. Тем не менее никто не задавал лишних вопросов: выдержав церемонное приветствие, Эдмунд опустился в кресло, подождал, пока все усядутся, и только тогда начал говорить.       — Уважаемые члены Совета! — он оглядел разномастную толпу. Поскольку Нарния столетие жила в страхе, и Пэвенси пришлось буквально заново строить свою страну, Питер решил на первых порах руководствоваться самыми примитивными демократическими принципами; таким образом, в Совет входило по одному представителю каждого более-менее распространённого вида, населяющего Нарнию, и общинам было доверено самим выбирать, кто будет отстаивать их интересы. Теперь-то Эдмунд понял, почему этот зал был таким большим: так он мог вместить даже самых крупных жителей Нарнии, например, кентавров и слонов. Для полноты картины недоставало только великанов, но немногие из этих существ, верящих в Аслана, жили в самой отдалённой части страны и своего представителя в Совете не имели (к огромному облегчению Питера — он всё ещё не доверял им, даже если они присягнули на верность короне). — После вчерашнего собрания остался закон, который я бы хотел обсудить с вами, но мы отложим это на другой день. — Стоило ему сказать это, как лежащий неподалёку леопард неудовлетворённо рыкнул — видимо, идея принадлежала ему. — Сегодня у нас есть куда более важное дело: как многие из вас, наверное, уже знают, вчера ко двору прибыл кронпринц Каспиан, наследник престола Тельмара.       — Мы об этом слышали, ваше величество, — закивал Тумнус, расположившийся рядом с Люси. На Совете он представлял фавнов, и Эдмунд был даже этому рад: уж в чьей лояльности к правительству сомневаться не приходилось.       — Вот только неясно, что ему здесь нужно, да ещё и вот так вот, без свиты, — заметил барсук. Эти существа меняли своего представителя чуть ли не каждый месяц, а поскольку внешне они были идентичны, Эдмунд не мог быть уверен в том, тот ли это барсук, с которым он разговаривал вчера. — Не несёт ли это угрозу Нарнии?       — Об этом я и хотел с вами посоветоваться, — Эдмунд мигом пресёк потенциальные волнения, которые вполне могли начаться после слова «угроза». Пересказывать историю Каспиана ему уже порядком надоело, пусть он и делал это пока что всего один раз, однако обрисовать ситуацию иначе не получилось бы, и он принялся за дело. Эдмунд говорил медленно, с расстановкой, чтобы члены Совета уловили каждую деталь, но при этом достаточно быстро, чтобы не позволять никому себя перебить. Впрочем, он всё равно слышал, как нарнийцы сперва ахают (когда он сообщил о покушении) и шепчутся между собой, и воспрепятствовать этому не мог. Наконец кульминация осталась позади, и Эдмунд подвёл итог своей речи: — Теперь его высочество просит у Нарнии политического убежища, и поскольку всем вам известно, какая это ответственность, я хотел бы, чтобы это решение мы приняли вместе.       — Немыслимо! — сидящая прямо на столе белка подпрыгнула на месте, активно жестикулируя лапками. — Тельмарины — наши враги, разве не так, ваше величество? Нет-нет-нет, недопустимо, мы не можем так рисковать ради этого Каспиана! — Эдмунд ничего не ответил, но заметил, что расположившийся рядом с ней лис (тот самый глашатай Аслана) задумчиво кивает её словам.       — Но ведь мы всегда помогали нуждающимся, — вставил мистер Бобр. — Что, если бедному мальчику и правда нужна помощь? Да и вдруг Мираз действительно злодей? Никак нельзя оставлять это без внимания.       — А какое нам дело до Тельмара и судьбы этого Каспиана? — прокаркала ворона со спинки одного из кресел; сидящий в нём гном поморщился от громкого звука. — У них своя политика, а у нас своя, не будем вмешиваться. Только хуже себе сделаем!       — Может, сперва выслушаем короля и королев? — поинтересовался Ореиус. Все тут же смолкли: этот мудрый кентавр был уважаем почти всеми нарнийцами, его слово всегда имело особый вес. Эдмунд благодарно на него взглянул, и Ореиус едва заметно кивнул головой.       — Я считаю, что мы не имеем права отказывать человеку, который просит нас о помощи, — начала Люси; в её мнении Эдмунд и не сомневался. — Нарния — достаточно сильная страна, чтобы не бояться подобных рисков.       — Однако мы уже втянуты в войну с великанами, — взяла слово Сьюзан; Эдмунд видел, что под столом она нервно комкает подол платья. — Тельмар — страна с сильной армией: пока Нарния была скована льдом, тельмарины имели все возможности для внутреннего развития, и я не думаю, что нам сейчас есть что им противопоставить. К тому же я не до конца верю в покушение со стороны лорда-регента Мираза: без доказательств нельзя принимать это обвинение. Я считаю, что мы должны позволить принцу Каспиану остаться в Кэр-Паравале, но о полноценной протекции не может быть и речи, — закончив, она опустила взгляд, и Эдмунд заметил, с каким сочувствием смотрит на неё через стол Тумнус. Что же, открыто осуждать Сьюзан за её мнение никто не будет, вот и славно.       Всё внимание зала переключилось на Эдмунда, и он задумался: в отличие от сестёр, он так и не сумел сформулировать собственную позицию, пусть и провёл вечер и половину ночи за размышлениями и изучением исторических книг в поиске подобных случаев. В итоге, так и не придя ни к какому выводу, он так и отправился на Совет — и теперь принял решение сказать всё как есть.       — Буду с вами честен: у меня нет однозначного мнения о ситуации его высочества, — прокашлявшись, начал Эдмунд. — В словах обеих моих сестёр есть доля истины, и именно поэтому я не сумел сам дать принцу Каспиану ответ. Моё решение будет основано на ваших мыслях и предложениях, именно за этим я и собрал Совет сегодня.       — Что же, тогда перейдём к обсуждению? — предложил Ореиус. Его выражение лица оставалось бесстрастным, и Эдмунд не знал, как тот отреагировал на его неопределённость.       — Давайте, — кивнул Эдмунд. — Прошу, не бойтесь высказываться.       Всякий раз принятию любого важного решения предшествовали своеобразные дебаты: каждый мог поделиться своим мнением или подискутировать с кем-то другим, и только потом они переходили к полноценному голосованию. Несмотря на столетнее отсутствие демократии, нарнийцы быстро поняли правила и не пытались перебить друг друга, чинно дожидаясь своей очереди говорить. Люси активно принимала участие в обсуждении, Сьюзан молчала, но порой кивала или качала головой, а Эдмунд, подперев щёку рукой, просто слушал и пытался хотя бы приблизительно представить итог голосования, исходя из многочисленных предложений. Судя по всему, два лагеря на этот раз были практически равны, но крохотная надежда на несущественный перевес одного из них всё-таки оставалась.       Когда каждый высказался и дискуссия начала затухать, Эдмунд предложил перейти к следующей части собрания. С помощью Тумнуса и мистера Бобра каждый получил по бланку, в котором имелось только два пункта: за и против. Ещё раз обдумав своё решение, членам Совета следовало отметить свой выбор на бумаге; для этого на столе стояли чернила и лежали перья, а те, кто не умел писать, могли просто поставить оттиск своей лапы в нужном месте. Сьюзан и Люси тоже получили свои бланки, а вот у Эдмунда его не было: слово Верховного короля и без того подтверждало заключение Совета, а значит, не имелось и смысла голосовать. Это была самая скучная часть: Эдмунд просто минут десять слушал скрип перьев, шорохи и плеск чернил и наблюдал за тем, как растёт стопка уже заполненных бланков перед ним. Сьюзан и Люси закончили почти сразу, за ними свои ответы передали Ореиус, конь, лис и мистер Бобр; дольше всех ждать пришлось слона и мышь, но и они в итоге опустили бумаги на королевский стол.       — Сейчас я займусь подсчётами голосов, — объявил Эдмунд, убедившись, что проголосовали все. — Мне понадобится несколько минут, чтобы всё подсчитать, пожалуйста, не расходитесь.       Сортировка бланков всегда нравилась Эдмунду, но если раньше решения касались сугубо внутренней политики Нарнии, то теперь оно затрагивало судьбу кронпринца соседнего государства, и потому Эдмунд отнёсся к своему любимому делу с особенным энтузиазмом. Ему было интересно, как представители разных видов смотрят на то, чтобы рискнуть миром в Нарнии ради наследника Тельмара, и поскольку тишина в зале целиком этому способствовала, он тут же погрузился в мысли и приступил к подсчёту.       Олени — за, медведи — за, кентавры — против… Эдмунд вскинул бровь: Ореиус почти не принимал участие в дискуссии, предпочитая слушать, но он всегда был справедливым и благодушным — что же случилось? Хотя, учитывая, что кентавры будут первыми в рядах нарнийской армии в случае нападения тельмаринов, а их и без того поредело после битвы у брода Беруны… Что же, предсказуемо и даже мудро.       Вороны — против, леопарды — против, фавны — за… Эдмунд незаметно бросил тёплый взгляд на Тумнуса: вот уж в чьей доброте сомневаться не приходилось. Ему хоть заблудившийся человеческий ребёнок, хоть принц Тельмара — всех примет одинаково тепло и с полной готовностью оказать посильную помощь. Питера порой это бесило, а Эдмунду даже нравилось: ему самому явно не хватало этой сердечности, чтобы бескорыстно помочь Каспиану любой ценой.       Слоны — за, чёрные гномы — против, красные гномы — за… Последние два бланка вызвали у Эдмунда саркастическую усмешку: всё-таки решение позволить обеим общинам гномов выдвинуть своих представителей в Совет было правильным. Их решения редко совпадали и были очень предсказуемы, что даже породило между братьями Пэвенси несколько забавных шуток, которыми они, впрочем, ни с кем больше не делились: не очень-то хотелось ненароком оскорбить своих подданных…       Белки — против, олени — за, кроты — за… Отвлекаясь на пространные мысли, Эдмунд не считал рассортированные бланки, но когда он напоследок водрузил на вершины обеих стопок бумаги, принадлежащие Сьюзан и Люси, на вид они казались приблизительно одинаковыми. Похоже, мало кто поменял своё мнение после дебатов; в любом случае, Эдмунду предстоял подсчёт. Он перебрал сперва стопку «за», потом «против»…       Итог его нисколько не радовал.       — Эд, ну что там? — прошептала Сьюзан, увидев, что Эдмунд уже ничего не считает, вместо этого тупо рассматривая рассортированные бланки. Он лишь мотнул головой: больше всего хотелось пересчитать всё заново, но с математикой и точностью у Эдмунда проблем не имелось, а значит, в лишней работе не было смысла. Просто он до последнего не желал верить, что его блестящий план с пусть и частичным, но перебрасыванием ответственности на Совет провалился — и впервые ему было так жаль. В деле Каспиана вся любовь Эдмунда к самостоятельному принятию решений приказала долго жить.       — Случай беспрецедентный: у нас имеется равное количество голосов «за» и «против», — наконец объявил Эдмунд, не желая растягивать совет до обеда. — Совет на этот раз не сумел прийти к единому мнению.       — В таком случае решение должен принять Верховный король, — сообщил Тумнус; толпа согласно загудела, а Эдмунд мысленно застонал. — Каким будет ваше слово, ваше величество?       — Мне… нужно ещё подумать, — Эдмунд ненавидел признавать собственную беспомощность, но ему пришлось. Что ещё делать в этой бредовой ситуации? — Я обещаю не затягивать с решением и принять во внимание все ваши мысли, высказанные сегодня, однако нужно ещё немного времени.       — Никто не возражает? — Сьюзан обвела зал взглядом, заметив, видимо, что Эдмунд просто не способен дальше вести Совет. Ответа не последовало, и она кивнула: — Что же, тогда Совет объявляется закрытым. Его величество уведомит вас о своём решении, а сейчас вы можете быть свободны.       Пока члены Совета небольшими группками покидали помещение, Эдмунд не сдвинулся с места, бездумно глядя на две одинаковые стопки перед собой. Только когда двери захлопнулись, он отвлёкся: Сьюзан положила руку ему на плечо.       — Сколько дней тебе понадобится? — тихо спросила она, стоило Эдмунду обратить на неё внимание.       — Я должен справиться с этим как можно скорее, и в первую очередь — до возвращения Питера, — ответил он. Конечно, взвалить эту ношу на плечи венценосного братца казалось очень заманчивым вариантом, но… Ответ Питера был слишком однозначен, в отличие от всей этой ситуации, и Эдмунд считал, что ему нужно справиться с этим самому — в конце концов, ему всегда куда лучше удавалось мыслить здраво, не давая волю эмоциям. — Я постараюсь принять решение до завтра.       — Хорошо, — кивнула Сьюзан. — Если что, обращайся.       — Не думаю, что это поможет, — устало вздохнул Эдмунд. — Ваше мнение я уже услышал.       — Тогда до встречи за обедом, — Сьюзан поднялась и направилась к выходу из зала; Люси последовала за ней, напоследок подарив Эдмунду сочувствующий взгляд. Из них всех именно Люси всегда тонко понимала, когда разговор лучше не начинать, и он был ей за это очень признателен. Не задержался и Эдмунд: собрав все бланки, он прижал их к груди и покинул зал.       Следующие несколько часов он провёл в своём кабинете, анализируя голоса и пытаясь понять настроения нарнийцев, но это никак не помогло: стопки всё ещё были абсолютно равны, а поскольку ни одна община в Нарнии не обладала особыми привилегиями, опираться на чьё-либо конкретное мнение и ставить его выше остальных Эдмунд не мог. Чувствовал он себя при этом полным идиотом, а не правителем, достойным звания Верховного короля, однако он всё-таки являлся вторым, а значит…       За полчаса до обеда Эдмунд подумал, что совсем скоро увидит Каспиана, который всё это время находился в полнейшем неведении. Обсуждать что-либо за столом было дурным тоном, особенно если это важные политические дела, а уведомить принца об итогах Совета всё-таки следовало, пусть они не смогли бы ни обнадёжить, ни огорчить. Просто Каспиан должен был знать, что о нём не забыли, а Справедливый король умеет держать обещания, поэтому Эдмунд решительно толкнул дверь кабинета.       — Знаешь, где выделенные его высочеству Каспиану покои? — сходу поинтересовался он у гепарда, охраняющего его покой; тот лениво кивнул головой. — Тогда иди туда и проводи его до моего кабинета, я хочу его видеть. Сейчас же.       Только вернувшись за стол, Эдмунд подумал, что, возможно, отправить к Каспиану гепарда было не лучшим решением: в Тельмаре говорящие животные не жили, и впечатлительный принц вполне мог подумать, что от него решили таким изощрённым способом избавиться. Впрочем, когда Каспиан оказался в кабинете и послушно разместился напротив, напуганным он не выглядел: скорее взволнованным, но не более того, что вовсе неудивительно в его-то положении. Что же, славно.       — Благодарю, что пришли, ваше высочество, — начал Эдмунд, глядя прямо в блестящие от целой гаммы эмоций карие глаза. — Я позвал вас не просто так. Буквально несколько часов назад на Совете Нарнии обсуждалось ваше прошение…       — Вы уже приняли решение? — выпалил Каспиан; затем, осознав, что перебил короля, от которого напрямую зависела его судьба, уже скромнее и тише добавил: — Прошу прощения, ваше величество…       — Всё в порядке, — покачал головой Эдмунд. — Что же касается дела, боюсь, порадовать мне вас нечем. Совет так и не смог прийти к единому мнению о вашей ситуации, голоса разделились, и выходит, что решение мне придётся принимать единолично. Это не самое простое задание, поэтому мне понадобится ещё некоторое время, однако завтра я определённо вас обо всём уведомлю.       — Благодарю вас, — кивнул Каспиан, однако в его глазах Эдмунд заметил не разочарование, нет — скорее безысходность. Он наверняка понимал, что Эдмунд колебался и не раз задумывался об отказе, и отрицательный ответ был вполне вероятен, и не тешил себя напрасными надеждами, практически смирившись со своим положением. Это было логичной адекватной реакцией, только вот Эдмунд почему-то вздрогнул. — Я могу идти?       — Конечно, до встречи, — пробормотал Эдмунд, пытаясь справиться с калейдоскопом мыслей. В сознании снова всплыл вопрос Люси: «Ты веришь Каспиану?» Почему-то ему казалось, что сестрёнка спросила это не просто так, будто бы ждала, что он найдёт скрытый акцент, и, кажется, он догадывался, к чему она клонила. Доверие — из всех четырёх Пэвенси именно для Эдмунда оно имело особенное, сакральное значение, напрямую связанное с поворотным моментом его судьбы.       В конце концов, если бы не оно, Эдмунд сейчас здесь не сидел бы.       С течением лет прошлое постепенно забывалось, и он едва ли мог вспомнить, кем был до Нарнии — но кем являлся в начале этого пути, знал слишком хорошо. Лжец и предатель, мелочный идиот, жадный до власти и славы, который запросто позволил первой встречной себя обмануть, — определённо не самая подобающая предыстория для будущего короля. За проведённые в Нарнии годы Эдмунд сторицей искупил свою вину, но порой всё же с ужасом задумывался, что было бы, если бы закон Тайной магии не сработал, и Аслан всё-таки погиб бы на каменном столе. Сумели бы они одолеть Джадис? Простили бы его нарнийцы в таком случае, лишившись своего хранителя? И даже если и да, смог бы он сам нести на плечах это бремя, выдержал бы нечто стократ тяжелее короны? Ответ на этот вопрос Эдмунд так и не нашёл, но всё-таки склонялся к отрицательному. Так или иначе, всё их успешное правление держалось на вере нарнийцев в Аслана, его пророчества и решения, но репутация Питера, Сьюзан и Люси не была запятнана, чего не скажешь об Эдмунде. Только из-за всепрощения народа Нарнии он смог занять престол и получил шанс доказать, что изменился…       А теперь перед ним стоял Каспиан, так же отчаянно нуждающийся в вере, — только вот, в отличие от Эдмунда, он не сделал ничего плохого или, по меньшей мере, настолько же ужасного. Эдмунд хорошо помнил, как сам зависел от чужих решений; теперь же всё кардинально изменилось, и уже ему досталась не самая завидная роль вершителя чужой судьбы. Он не очень-то верил в карму, но сейчас это, кажется, была именно она; что же, излишне благосклонную судьбу следовало бы отблагодарить. Да, Эдмунд всё ещё не сумел бы чётко ответить на вопрос Люси, но понял одно: нужно уметь давать шанс, а следом придёт и вера.       И именно поэтому, когда Каспиан уже почти что открыл дверь и приготовился уйти, Эдмунд подскочил с кресла.       — Ваше высочество! — позвал он, и Каспиан тут же недоуменно обернулся. Эдмунд чувствовал странную эйфорию внутри, от чего его руки слегка дрожали, но всё же старался говорить ровно и чётко, как и подобает правителю в такой ситуации. — Именем Верховного короля Нарнии Питера Великолепного… — Он сделал паузу, и теперь Каспиан вновь смотрел на него с надеждой в глазах — именно это и побудило торжественно закончить: — Отныне вы находитесь под защитой Нарнии.