Прожжённое время.

2008.

— Я доберусь сам. Отдыхайте. — глядя ей в глаза. Он не может её бросить и это нельзя назвать изменой или предательством, ведь они с Майки даже не встречались. Но сердце трепыхает, подобно выброшенной на сушу рыбе, умирающей, не имеющей возможности дышать. Она ждала его, как пустыня ждёт дождей, купая в песчаных бурях свои надежды, а он — оттолкнул, беспощадно испепеляя, так за эти годы и не подпустив к себе. Любимые глаза обращают её сердце в пепел, при всех. Будто это фальш. Жестокий розыгрыш, развёрнутый спектакль... Но он уходит. Уводит за руку другую девушку, безмолвным диалогом ставя между ними точку, окончательно. И главный зритель не скрывает своей триумфальной ухмылки, которую сестра никогда не увидит на его устах. Нет того, чего бы Курокава возжелая не получил. Нет того, чего бы он не получил от Майки. Всё, что брат считает своим, все — кого брат считает родным, Изана присвоит и отберёт. А Майки отдаст. Уступит, как сегодня уступил её. И его демоны ликуют вместе с ним. Больше не будет этих взглядов между ними, не будет её щенячей верности к нему, а потом не будет и его друзей. Изана превратит его в пепел, медленно, как и задумал. Как сейчас он превращает в пепел её сердце. — Тебя подвезти? — Курокава никогда не стремился быть обходительным, девушки сами вешались на него косяками, но сегодня он воспользуется ситуацией. Риндо цепляет со столика ключи от машины и не успевает встать, как ладонь брата осаждает не позволяя подняться. Отражение своих же глаз отзываются противоречиво. Плечи широкие, готовые заслонить своей тенью и увести оцепеневшую в ступоре сестру, натягиваются не согласные с братом, и всё же, ключи дребезжат возвращаясь на стол — сегодня она поедет не с ними. Уязвимый кровными инстинктами крепче брата, Риндо путал их трактовку с самого начала, ревновал, упрямо отказывался её принять, а потом, как чаще бывает в природе, сросся с ней одними корнями. Младший всегда кичился чувствами сестры, здесь и сейчас, сильнее чем он; Две горячие головы — этим похожи. Рана же, эмоциональные качели обошли стороной, наверное по этому расчёт ему даётся легче. Рану предельно понятны намерения Изаны. И по правде, он никогда не одобрял выбор сестры относительно Майки. Поднебесье объеденилось с Тосвой, Курокава стал третьим, только ведомая моральным уничтожением Майки тяга никуда не пропала. Непонятно во что выльется их братский союз. Ран предпочитает выбрать меньшее из зол. Пусть лучше сестра будет рядом с Изаной, а не у него на пути. И спокойно. И рентабельно. Правда? Ризу не шантажируют. Не заставляют и не обязывают действовать против её воли — она делает это сама. Сама уходит с Изаной. Сама садится в его машину. Сама подарит ему то, что верно хранила для другого. В этом больше нет смысла. Краски поблекли, художник отложил кисть. Сердце рвёт, как рвут холсты, но и это ненадолго. Нужно потерпеть. Запертая с ним на расстоянии вытянутой руки, в тесном пространстве автомобиля, она отслеживает пробегающие за стеклом всполохи вывесок, но Изана уверен, не замечая ни одной — дрейфует, утопая в собственной пустоте. Своя же, от этого осознания наполняется смыслом, дотлевшей от её надежд золой проникает в лёгкие, приятно напоминая, что Майки сжёг своими руками. Падая затылком на подголовник расслабляются мысли — те были правдивые слова: У него всё ещё остался один брат. Огни проезжающих мимо машин тенями проскальзывают по мужскому лицу, в темноте высвечивая лиловые глаза и светлые ресницы. Ризу сама придвигается ближе. Молча кладёт голову ему на плечо ища близости. Берёт под руку, теребит пальцами рукав его рубашки. Несмело и неспешно, девичьи пальцы сползают вниз по его предплечью, робея быть отвергнутой. Напрасно. Изана заждался. Хотел бы он её? Заметил бы не будь она дорога Майки? Ничтожный процент допущения. Нет в мире той, кто может завладеть его бездушным сердцем. Она Хайтани. Она юна и красива, но ни как не особенна. Таких полно. Достойной его внимания её делает только брат. А потому, своего подарка Изана предвкушал терпеливо, долгих несколько лет, не надавливая, ждал пока наконец Майки сам откажется от неё. Теперь он с радостью разделит эту парочку, сделает из них своих марионеток. От одной этой мысли тепло растекается по его хладным венам. Минуя нарастающее в паху напряжение, ладонь стекает по внутренней стороне его бедра — она нуждается в его покровительстве, и Изана подарит ей необходимую поддержку. Не оставит бедняжку в трудный час. Сыграет роль чивого благодетеля. Этим он сейчас и занят. Внутренне издавая смешок, что она всего лишь инструмент в его руках, ладонь отнимается от колена, переплетая с ней пальцы, встречно принимая, повторяющиеся касания по загорелой и тёплой коже рук. Но этого тепла слишком мало и она тянется к его губам. Её — давно никем не целованы. Пробуют на вкус, чувственно, расчётливо. Отличаются от тех, что развязно лезут в рот и сосут его член, так пагубно часто, пока. Изана не может отрицать — в её поведении проскальзывает что-то детское, что хочется разбить или присвоить. Она — как неогранённый драгоценный камень — обречена ожидать своего мастера, совершенно не спешившего лишить её первозданного вида, предпочитая оберегать до нужного часа. Это распаляет в нём жадное чувство возбуждения, кровью приливает к паху, так и подмывая цинично раздробить её назло ювелиру. Девочка не дурочка. Девочке не пять. Девочка понимала кому подсела. Обмануть себя не получится. Между ними никогда не было химии или влечения. Их отношения не назовёшь приятельскими. Просто она, неизбежно кружившаяся в их окружении сестра братьев Хайтани, а он тот, за кем следовали они. Между ними не было симпатии, что физически ощущалась между ней и Майки, и что Изане так нетерпелось искоренить. Между ними не зарождались искры, но небескорыстными усилиями они зародят их сегодня. Она смелеет, смакуя в поцелуе его губы. Забыться кажется отчаянной необходимостью. Податливая, сама перекидывает ногу и садится на мужские бёдра. Держится за него, как за единственное спасение, игнорируя, как отдаётся на растерзание своей погибели, что с раскинутыми на коричневую кожу руками, в пассивном удовольствии утягивают её в бездну. Только Изана не бездна. Он огонь. И Ризу в его руках, как фенкис. Погибнет, истлеет от боли и воскреснет другими чувствами. Пламенными языками мужская рука обхватывает талию, обжигая по позвоночнику, больно вжимается пальцами в загривок, отстраняя и заставляя посмотреть в обрамлённое платиной смуглое лицо. — Приехали. — не оборачиваясь оповещает водитель. — Я не хочу домой. — шепчет Курокаве. Сообразительный мужчина сметливо включает аварийный сигнал, устремляя взгляд на улицу. Для пассажиров в салоне он не более чем тень. В полумраке, Ризу почти чувствует, как сиреневым холодом глаза Изаны опускаются на её губы, горло и определяя решимость, возвращают на неё взгляд. — Я не хочу домой. — повторяет поддаваясь вперёд. Шею встряхивают не позволяя коснуться губ, подвергая сомнению её намерения, провоцируя пойти на отчаянный шаг и стянуть через шею худи, оставляя в одном бежевем белье. Изана контролирует себя, хоть после такого заверения — даётся с усилием. — Заверни за угол. — его улыбка всегда излучала безумие, а глаза следящие неотрывно, схожие по цвету с Раном и Риндо, всегда казались бесцветными. Только сейчас это не отталкивает. Отталкивает свербящая мысль, воображением рисующая в голове сцены Майки с той девушкой. Она хочет стереть их поцелуями, стереть себя в руках Курокавы, но он снова фиксирует не давая приблизится, уничтожая последние частички самоуважения в ней. Даёт волю ненависти поглотить её. Скрывая своё ликование, Изана смотрит, как она пожирает подружку Майки с потрохами. Делает из неё не способную противостоять ему сучку в гоне. Руль выворчивают на право. Шины замедляют свой ход останавливаясь под тенью высотки. — Выйди проветрись. Как часто он просит об этом? Как часто Изана просит водителя провериться по такой причине? Ей не важно. Лишь бы хлопнул дверью с наружной стороны и оставил на едине. С глухим щелчком блокируются двери. Ладони ложатся на ягодицы, подсаживая Ризу поближе на пах. Подразнивая губы кусают плечико, серьга ханафуда терзает кожу. Усмешка преображается в мягкую улыбку ровно в тот момент, когда пальцы нежно притягивают за подбородок утягивая в неменее нежный поцелуй. Белые волосы щекочат лицо, её собственные откидывают назад рукой сдавливая шею, контролируя движения, пока она трётся о сдавленный в штанах член. Злость замещается возбуждением, боль стирается губами Изаны. Его близость, касания, волнуют и заводят. И её губы борятся за доминирование, безостановочно выжимая из себя всё, что требуется Курокаве. Пальцы тянутся к рубашке, отчаянно пытаясь растегнуть её как можно скорее и Изана вытягивается, позволяя её рукам просочится под ткань и блуждать по его плечам. Он резко приподнимает её за талию скидывая с себя на сидение. В быстром темпе встряхивает застрявшую на запястье рубашку, откидывая мешающий элемент куда-то за спину. Она приподнимается пытаясь поймать его губы, а он играется и дразнит, вскрывая ней постыдную правду; с каждым его касанием в её мыслях всё меньше Майки. Ощущая его горячие руки на своём теле она должна испытывать отвращение, но испытывает только вожделение. Жар чужого тела и аура явно превосходящая по силе, не позволяют от себя оттолкнуть, подстрекая ёрзать под ним своим тазом, стараясь обтереть об его ногу свою пульсирующую плоть. Горячим дыханием обжигая шею, Курокава по-хозяйски проникает под подол юбки, тёплой ладонью сжимая ягодицу; не останавливаясь проскальзывая к внутренней стороне бедра, касаясь кромки белья, и от этого, почти невесомого движения из её головы испаряются все мысли. Она прикрывает веки в предвкушении. Тихо стонет, сжимая его руку, желая большего, желая ощутить его внутри. — Ты покраснела. — на её скулах проступает румянец, заметный даже в густом полумраке. Стимулируя через ткань чувствительный бугорок, невесомыми поцелуями Изана отмечает её кожу, не забывая следить за её реакцией. — Ха.. — мокрая. Обмокшая материя пачкает пальцы её секретом. — Сними. Их. — она дышит поверхностно и часто, голос надломленный звучит сладко-сладко, упрашивая скорее закончить изнемогающие пытки и приступить, к соответствующим соитию мужчины и женщины действиям. — Мы сделаем по другому. — салон автомобиля всё же вносит свои коррективы, не позволяя двигаться свободно, как того хотелось. Перекинув её ногу через своё вжатое в обшивку колено, Изана поджимая ближе Ризу к себе, устраивается между её бёдрами. Отодвинув кайму белья, пальцем кружит вокруг клитора, размазывая влагу по половым губам и Ризу стонет поддаваясь на встречу. В ушах Курокавы бьёт пульс, и не только в ушах, когда тонкие пальцы подцепляют ремень расстегивая ширинку, делая это слишком аккуратно, осознанно игнорируя напрягшийся член. Как долго он ждал этого? Как долго ждал пока девушка симпатизируемая Майки окажется под ним, блядскими стонами моля его трахнуть себя? Приподнимая таз он прижимается эрогированной плотью упираясь в её лоно, грубо кусая за верхнюю губу, вынуждая открыть рот и позволить себе хозяйничать внутри. Мокрой дорожкой его зубы смыкаются на плече больно терзая, тут же оставляя багровый след у основания шеи, служащий реальным доказательством того, что всё между ними было на самом деле. След, который совершенно точно заметит его младший брат. След, срывающий пломбу его выдержки, настолько приятно осознавать, что он сломал сразу двоих. С глухим полурыком он входит резким движением, с садистским упоением наслаждаясь её горячей, непорочной узостью; хоть его и никогда не привлекали девственницы — уж слишком много было с ними возни — удерживая её за ягодицы, с силой вжимает в кожаную обивку не давая оттолкнуть. И пусть это неудобное пространство, ему — Чертовски идеально. — Мгха... Изана. — скулежом ногти впиваются в плечи — совсем не этого она ждала, но он и не обещал, что будет гладко и без боли, как и не обещал что будет нежным. — Потерпи, — проявляя каплю жалкой заботы, Курокава возобновляет свои движения, как и она, неумышленно опуская взгляд вниз. Крови нет и её боль постепенно отступает, а Изана нависает опираясь на ладони, чуть ли не упираясь головой об обшивку, толкаясь с каждым разом всё резче. Воздух нагревается покрывая стёкла лёгким конденсатом, каплями стекая, стирая в тёмном отражении его обнажённную спину. Влажные волосы прилипли ко лбу, а другая часть, колыхается вместе с серьгами в такт его движениям. Непонятная истома расслабляет её тело. Помутненным взглядом Ризу смотрит, как бронзовая кожа Курокавы расцветает красными пятнами, дыхание сбивается, заставляя шипеть и закатывать глаза. Она притягивает его за шею, ладонью нежно сглаживая влажные волосы назад и Изана сдаётся, не в силах противиться учащённому сердцебиению. Целует солоноватыми губами и мыча рванным дыханием утыкается в её шею лбом. Его раскалённые руки сжимают бёдра до боли, он ускоряется и по его хаотичному темпу Ризу понимает, что он на грани. — Б-лядь, мхга... — ругань вибрирует в её ключице. Изану накрывает оглушительный оргазм и резко выйдя из неё, он изливается ей на живот. — Ха~...Умница. — как бы хваля Курокава целует её в щёку и заправляя свой орган в штаны поднимается на своё место. — Чëрт, я аж вспотел. — Мхм. — а Ризу лежит с задранной юбкой, немигающим взглядом уставившись в обшивку, кожей ощущая тёплую вязкую жидкость и касание губ на щеке, надменно оставленные в качестве поощрения. И ей не хочется ничего. Как жаль, что осознание ошибочного наступает так поздно, когда уже ошибки совершены и чувство использованности отдаёт всем телом. Она лежит не реагируя, кивая на все его слова, а Изана морщится от вида растекающейся по её животу своей же семенной жидкости. Ну не привык он подчищать за собой, всегда проще завязать латекс в тугой узел и кинуть в мусор. И конечно, безопаснее. Ну да ладно, Курокава спустит на тормоза свой единичный просчёт, темболее, тело перед ним не для единоразовой случки. Одна лишь мысль, что она помечена его руками греет пустоту и злорадствуя внутри, он достаёт салфетки из подлокотника. — Всё ещё не хочешь к себе? — терпя брезгливость, пальцы вытирают с её живота свои следы. Никогда в жизни он больше не будет заниматься подобной хуйнёй. Ризу расправляет юбку и без былой минутами ранее резвости поднимается на место. Костяшками пальцев Курокава стучит по стеклу, осведомляя водителя вернуться к обязанностям и тот спешно давит сигарету подошвой. Кажется в похоти время остановилось, но на самом деле, прошло не больше десяти минут. Дверь открывается. Водитель садится за руль. Консоль загорается огнями. Движок рычит. Салон наполняется свежестью кондиционера. Конденсат стягивается высыхая. Взгляд ожидающий указаний направлен в зеркало. Изана накидывает рубашку, не застёгивая пуговицы, оставляя разгорячённую кожу остыть, как неожиданно к его груди припадает Ризу, в прострации прикрывая одеждой обтянутую бельём грудь, своей наивностью вызывая в Курокаве смешок. Так даже лучше, пусть видит в нём опору, каким не стал для неё горячо любимый братик. Он перехватывает спадающий с её поджатого плеча край худи и подворачивает не давая снова спасть.

— Ко мне. — кидает водителю, поглаживая перекинутые через свои бёдра девичьи ляшки.