***
Сказать, что Сонхуну стыдно — это, определённо, промолчать. Он старается избегать даже мимолëтных взглядов на лицо младшего, которого выносит из душевой кабины на руках, аккуратно придерживая спину и колени. Проходит какое-то время, за которое Пак успевает набрать в ванну горячей воды, всё ещё удерживая на весу расслабленного Чонвона, прежде чем тот, кажется, наконец засыпает. Только когда старший уверен, что парень совершенно точно дремлет, он позволяет себе опустить взгляд на чужое лицо. Даже в приглушенном, почти отсутствующем освещении, кожа Яна достаточно бледная, но, что во всех этих обстоятельствах довольно странно, его лицо кажется умиротворенным. И даже не так — на нём чётко читается удовлетворение. Сонхуна прошивает чем-то вроде гордости, и слабые попытки заглушить это чувство оканчиваются абсолютным провалом, потому что вампир сейчас слишком опьянëн выпитой кровью для подобной борьбы и пребывает в размывающей мысли эйфории. Боже, Чонвон такой потрясающе вкусный. Старший всё ещё может чувствовать его вкус на своем языке. Он, наконец, с облегчением отмечает, что всё больше приходит в себя и все меньше походит на оголодавшего монстра, которым был всего пару минут назад, но желание получить ещё немного этой восхитительной крови никуда не уходит. Ещё один глоток. Совсем чуть-чуть. Как он вообще сможет дождаться следующего месяца, чтобы попробовать Чонвона снова? Сонхун трясёт головой, стараясь скинуть со своего сознания пульсирующую дымку, но ощущает, как воображаемый поводок внутри его разума натягивается и постепенно выскальзывает из руки. Он всё ещё чувствует себя слишком пьяным. Начинающая было зарождаться и стягивать внутренности вина достаточно быстро оказывается вытесненной куда-то в сторону; старший будет чувствовать вину завтра. Может, позже. Но сейчас он будет наслаждаться всем, что может предложить ему его лидер. Когда Пак решает, что вода остужается до приемлемой температуры, он осторожно опускает в неё Чонвона, отчего тот начинает шевелиться, просыпаясь, но Сонхун быстро шикает на него. — Дай хëну позаботиться о тебе, — шепчет он те же слова, которые Ян сказал ему самому недавно. Младший, явно сбитый с толку, быстро моргает, потеряно оглядываясь, и Пак из-за его вида испытывает желание запищать от очарования. Обычно, несмотря на милое личико их лидера, отблеск серьёзности в глазах и манера поведения очевидно показывают его зрелость, но не сейчас. Сейчас парень находится в полудрëме, и это выражение лица, немного растерянное и почти детское, делает его очень беззащитным. Сейчас Чонвон выглядит куда более мягким и очаровательным, чем когда-либо. От этого вампиру ещё сильнее хочется сломать его. Сонхун энергично трясёт головой, в очередной раз стараясь откинуть куда подальше неожиданно пришедшую в голову мысль. Он здесь только для того, чтобы убедиться, что Ян не простудится из-за холодного душа, который им пришлось принять. Пак начинает расстëгивать пуговицы на верхней части пижамы младшего, когда замечает кровь, засохшую на коже возле ранок, больше похожих на уколы чем-то острым. Его рот наполняется слюной. — Чонвон-и, хëн помоет тебя, хорошо? — шепчет Сонхун прежде, чем успевает подумать, смотря на бурую корочку с жадностью. Он хочет укорить себя из-за того, что делает, но, вопреки отголоскам совести и здравого смысла, не может остановиться. Смыть эту кровь было бы слишком беспечной тратой, в особенности, если не знаешь, когда в следующий раз посчастливится попробовать её снова. Лидер выглядит так, словно сейчас заснёт, но всё же заставляет себя почти незаметно кивнуть. — Без зубов, хëн, — напоминает младший сонно. Глаза Пака прищуриваются на это, и слабая улыбка растягивает его губы; это выглядит так, будто он снова вернулся к своему обычному «я». Но потом Чонвон бормочет: «вот, хëн» — и открывает старшему шею. Радужки вампира мгновенно вспыхивают красным, а улыбка стирается. Он жмурится и глубоко вдыхает. Когда веки снова поднимаются, то глаза снова обычного карего цвета. Ян Чонвон сведёт его в могилу. Как и прежде, Сонхун оставляет несколько поцелуев на левой стороне лица парня, старательно обводит мягкими касаниями щеки и скулы, но так же старательно избегает поцелуев рядом с чужими губами. Возможно, что он не сумеет удержать себя от глупостей и отбросит любую осторожность. Пак не знает, откуда взялось в его груди это неожиданное желание целовать младшего до потери сознания, но он не хочет думать об этом. Это опасная зона. Лучше не испытывать себя сильнее, чем можно выдержать. Сонхун целует точку на лице лидера, где каждый раз, когда тот говорит или улыбается, появляются ямочки. Недавно он читал несколько твитов и комментариев от Энджини, идеей-фикс которых становилось то, что делает сейчас сам Пак, и последний испытывает настоящее наслаждение. Сонхун задерживается на пару секунд на этих местах прежде, чем двинуться ниже к линии челюсти младшего. Он не знает, почему останавливается перед тем, как получить свой главный приз, но знает, что это точно того стоит. Так парень дает себе время оставить мягкие, едва ощутимые поцелуи повсюду. Но только не рядом с чужими губами. Когда он, в конце концов, прижимается ртом к ранкам с застывшей на них сукровицей, то не может удержать утробного низкого стона, который вырывается из его груди. Вкус у крови сейчас такой, словно Пак может попробовать оставшиеся в ней после произошедшего эмоции, в основном — смущение и вину с небольшой долей наслаждения. В этот момент подобный опыт начинает приносить удовольствие. Сонхун может попробовать каждое испытываемое Чонвоном чувство. Кровь младшего и так хороша, но теперь, с этими вкусовыми оттенками, она становится самым изысканным деликатесом. В прошлый раз, под конец, когда вампир укусил лидера во второй раз, запах того резко изменился, и все, что воспринимали рецепторы на языке Пака в тот момент, это удовлетворение, и наслаждение, и желание. Хорошо, что Чонвон потом остановил его, потому что Сонхун был близок к тому, чтобы сделать это снова. Сейчас клыки Пака зудят от желания, но он удерживает себя. Вместо этого он проводит языком по коже рядом с ранками настолько осторожно, настолько это вообще возможно, и мягко задевает засохшую корочку на укусах в надежде, что на них окажется хотя бы капелька крови. Но, конечно же, она уже начала сворачиваться. Разочаровавшись, Сонхун вместо этого начинает всасывать чужую кожу, и это ощущается так, будто парень не может допрыгнуть до своего любимого лакомства, за верëвку привязанного к потолку. Через несколько мгновений Чонвон пропускает свои пальцы сквозь волосы старшего, и Пак, остановившись, прикрывает глаза, а по его коже пробегают крупные мурашки. — Такой чувствительный, — бормочет лидер на это с лёгкой улыбкой. Сонхун отпускает его кожу и сдвигается, проводя губами дальше к основанию шеи, и начинает интенсивно посасывать уже здесь. Рука на голове Пака сжимается, и тот немедленно прекращает свои действия, но не отодвигается. Когда Чонвон, словно подавая сигнал, снова начинает поглаживать, пропуская сквозь пальцы мягкие тёмные прядки, старший выдыхает, облизывая саднящие губы, и двигается ниже к чужим ключицам. Ему нравится, как кровь подходит к самой коже изнутри, но не попадает в его рот, отгороженная от языка вампира тонким эпидермисом. Это очень быстро становится чем-то сродни зависимости. Он не может дождаться момента, когда снова сможет укусить младшего.***
Сонхун просыпается и сразу же хочет умереть от смущения. Воспоминания прошлой ночи (или нескольких часов назад, если точнее) вспыхивают в голове, и он громко стонет, закрывая глаза предплечьем. Расстраивает даже не факт того, что он пил кровь их лидера (парень, конечно, сожалеет о произошедшем, но это решение они оба приняли вместе во благо группы), а то, что случилось после. Почему, во имя всего святого, он это сделал? Помимо того факта, что Сонхун, вероятно… да кому врать, конечно же пометил младшего… эм, засосами, он вымыл последнего своим собственным гелем для душа и своим же шампунем. Старший абсолютно уверен, что вылил на Чонвона чуть ли не половину бутылки геля, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что тот точно будет пахнуть, как он. И по этой же причине одел Яна в свою собственную водолазку. У Сонхуна нет никаких оправданий, почему он сделал это. Прошлой ночью что-то такое казалось очень логичным. Чонвон, наверно, ужасно зол на него. Как, в принципе, и должно быть. Сейчас Пак просто хочет мирно покинуть страну. — Сонхун-а, позавтракаешь со мной? Названный вздрагивает из-за голоса Хисына. Их хëн уже проснулся? Пак садится на своей кровати на втором ярусе и смотрит на старшего, только вышедшего из душа с полотенцем, перекинутым на плечи через шею. Младший из парней моргает. — Сколько времени? — спрашивает он потерянно. — Около полудня, — отвечает Ли, пожимая плечами и потирая полотенцем кончики волос, с которых капает вода. — Я почти уверен, что ты ушёл спать довольно рано вчера, но даже Ни-ки встал раньше тебя, — продолжает тот. — Тяжёлая ночка? Сонхун кивает, сбитый с толка. Он не может поверить, что все мемберы, и старшие, и младшенькие, встали раньше. Парень поспешно заправляет кровать прежде, чем спуститься с неё, и когда уже почти проходит мимо Хисына, тот останавливает его, с удивлением рассматривая волосы младшего, всё ещё немного влажные и растрёпанные ото сна. — Ты уже принимал душ? — Ааа, да, ночью. Я не мог уснуть, — нервно отвечает Сонхун и прикусывает нижнюю губу, избегая взгляда хëна. — Серьëзно? Странно. Чонвон тоже сказал, что мылся ночью. Я думаю, что он брал твой гель для душа с шампунем. И пах прямо как ты. На нём даже была одна из твоих водолазок, — немного растерянно проговаривает Ли и приподнимает брови. — Да, мы мылись вместе, — говорит Пак раньше, чем успевает подумать и остановить себя. …в воображении он скидывает себя с обрыва примерно сто тысяч раз. Хисын удивлённо моргает. Сонхун чувствует, как кровь приливает к его щекам, когда отворачивается и говорит, не давая старшему придумать хоть какой-то ответ: — Хён, пошли завтракать, — после чего выходит из спальни, ментально давая себе подзатыльник. Он почти врезается в дверной косяк, когда покидает комнату.***
Чонвон укладывает подбородок на правое плечо Сону, просматривая селки, которые старший успел нащëлкать за сегодняшнее утро. Ким старательно объясняет и учит тонсена тому, как правильно нужно делать селфи и на что важно обращать внимание до того, как фотографироваться, но Чонвон совсем не может сфокусироваться на его словах. Каждый раз, когда кто-то проходит по коридору ко входу в гостиную, лидер смотрит в ту сторону, наполовину бессознательно и частично — вполне намерено. Каждый, кроме Хисына, ушедшего принимать душ некоторое время назад, и всё ещё спящего Сонхуна, сейчас отдыхает здесь же. Сам Чонвон с Сону сейчас сидят с правого края, обнимаясь и вполне комфортно устроившись почти у самой ручки мягкого дивана. Джей и Ни-ки играют во что-то на приставке, смотря в экран телевизора, и оба сидят по центру; Ян периодически вздрагивает от внезапных криков, которыми распалëнный игрой Ни-ки пытается сбить концентрацию сосредоточенно хмурящегося Джея. Джейк занимает приличную длину по левую сторону дивана, вытянувшись на нём во весь рост, и весьма интеллектуально залипает в телефон. — Твой запах реально отвлекает, Чонвон-и, — жалуется Сону, пролистывая свои фото. Чонвон морщится. Ким поворачивается к нему, и из-за его движения их лица оказываются очень близко. — Я серьёзно. Чонвон улыбается своей самой невинной улыбкой и протягивает с виноватым выражением: — Извини, — парень не смотрит на хëна, вместо этого утыкаясь взглядом в дисплей телефона в чужих руках. — Ух, у меня действительно такое чувство, что позади сидит Сонхун-хëн. Серьёзно, — продолжает Сону, слегка поджимая губы. — Мой мозг сразу готов к тому, что он будет дразниться, несмотря на то, что его здесь даже нет. За утро уже все мемберы успели сказать Чонвону то же самое, стоило только им пересечься. Даже сам лидер был удивлен, когда проснулся и почувствовал запах Сонхуна, окружающий его. На момент парень даже подумал, что заснул на кровати старшего или что тот лежит позади него. Ян заснул в ванной, пока хëн его, эмм, мыл (результатом чего стала целая россыпь темно-фиолетовых засосов по всей левой стороне чонвоновой шеи и по поверхности его ключиц и груди; парень, увидев это, покраснел настолько, что у него закружилась голова), так что он не знал, что Пак действительно искупал его. И одел младшего в свою собственную одежду. Чонвон не имеет ни малейшего понятия зачем. Он старается не думать об этом. Иначе он испытывает невыносимое желание умереть от смущения. Младший, в защиту Сонхуна, думает о том, что сам должен был остановить старшего, когда тот начал присасываться к его коже, но он не сделал этого. Даже, наоборот, поощрял происходящее, поглаживая своей собственной ладонью голову Пака. Все происходящее ощущалось в тот момент очень правильным и — о боже — таким приятным. Сейчас же лидер страдает от последствий принятых им решений. С утра он уже успел немного погуглить и обнаружил, что оставленные губами Пака следы могут сходить до двух недель. Чонвон ощущает, что уже в шаге от нервного срыва, когда вспоминает об этом, особенно с учётом того факта, что у них могут быть какие-то съëмки в ближайшее время. Он просто надеется, что им придется обсудить и записать песни для нового альбома прежде, чем начнутся фотосессии. — О, вот эта! — неожиданно восклицает Сону, показывая пальцем на экран своего смартфона. — Если ты присмотришься, ты сможешь. — ЭЙ, ЯН ЧОНВОН, ТЫ ЛЮБИШЬ СОНХУНА БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЕНЯ?! Каждый из мемберов вздрагивает на крик Хисына, донëсшийся из коридора. — Ты снова, хëн? — спрашивает Джей после того, как сохраняет своего персонажа. — Это было внезапно. Я почти уронил телефон… — бормочет Джейк, заставляя Кима засмеяться. В это время Чонвон просто озадаченно таращится в сторону двери, ожидая хоть чего-то. Виновники происходящего в лице Сонхуна и Хисына не заставляют себя ждать, довольно быстро приносясь в гостиную; Пак устало морщится, а Хисын выглядит обезумевшим, когда тычет пальцем в сторону Чонвона. Что он такого сделал? — О, Спящая Красавица проснулась, — бормочет Джей, когда видит Сонхуна, и возвращается обратно к игре. Чонвон пытается поймать взгляд бывшего фигуриста, но тот вполне успешно его избегает, предпочитая вовсе не смотреть в сторону младшего. — Хён, ты о чëм вообще? — спрашивает Джейк Хисына и одновременно с этим немного двигается, создавая на диване рядом с собой пространство, куда может сесть Пак. — Сонхун-и сказал мне, что сегодня ночью вы мылись вместе! — обвиняющее отчитывается Хисын прежде, чем пойти, весьма возмущенно топая ногами в мягких тапочках, на кухню. Чонвон чувствует, как его внутренности падают. Хён сказал ему это?! — Ва, правда? Так вот почему ты пахнешь как он? — почти не отвлекаясь от своего занятия, спрашивает Сону. Джейк отрывается от телефона и с вопросом в глазах поворачивается к Сонхуну, неловко изворачиваясь на своём месте, а Джей отрывается от телевизора и широко раскрытыми глазами смотрит на Чонвона. Ни-ки, воспользовавшись ситуацией, счастливо заявляет, что он победил в игре, и задирает вверх кулак. Лидер ждёт, что старший пояснит что-то для остальных, но последний просто трет шею, когда кончики его ушей заметно краснеют. — Да, было такое, — отвечает Чонвон. Все поворачиваются к нему. — Мы оба не могли уснуть, и я в итоге составил хëну компанию. Мы решили, что можем помыться вместе, чтобы не тратить на это время утром. Объяснение такое дерьмовое, что парень хочет провалиться сквозь землю. Почему они вообще должны экономить время, если в следующие три дня у них нет никаких запланированных расписаний? Мог он наврать что-то более правдоподобное? Даже так, он старается сохранить выражение лица максимально нейтральным и не позволяет себе показывать никаких эмоций. Так, словно принимать душ с Сонхуном посреди ночи является чем-то обыденным. — Эй, я вообще-то несколько раз спрашивал, можем ли мы принять душ вместе! — неожиданно говорит Джей, обвиняюще тыкая пальцем в Сонхуна, и этим рассеивает скопившееся в воздухе напряжение. Чонвон от прошедшего по его телу облегчения обнял бы Джея, честное слово. Бывший фигурист просто смеётся в ответ на это, пока Чонсон сурово смотрит на него. — Пак Сонхун, это показывает твой фаворитизм, — бормочет старший 02-го лайна, надувая губы в своей неповторимой манере. — Джей-я, я схожу с тобой в душ, — со смехом произносит Джейк, наблюдая за разворачивавшейся перед ним драмой. — Так это вы двое были в душе? Я слышал странные звуки… — неожиданно говорит Ни-ки, задумчиво смотря в экран телевизора, и перезапускает игру. Чонвон застывает на месте и ловит взгляд Сонхуна, который выглядит настолько же встревоженным. — Что за звуки? — рассеянно спрашивает Сону, как бы между делом, словно ему и не интересно вовсе, пока листает фото. Ян громко стонет про себя и мысленно прикрывает глаза рукой. — Я знал, что Чонвон-и любит Сонхун-и больше. Я знал, — угрюмо проговаривает Хисын, возвращаясь с кухни с двумя мисками каши в руках, одну из которых, несмотря на своё надувшееся лицо, заботливо отдает младшему так, чтобы тот не обжёгся о горячие стенки. — Я его любимый хëн, — дразнит Сонхун Хисына, принимая свой поздний завтрак. — Неправда. Чонвону нравлюсь я, — перебивает Джейк с широкой улыбкой. — Ложь, — говорит Джей, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Чонвон даже не может чувствовать обычной неловкости и стеснения на выходки мемберов. Всё, что он чувствует, это облегчение. До тех пор, пока их макнэ снова не открывает рот. — Чонвон-хëн, я стучал вчера ночью, ты заметил? Я что-то слышал, но потом начала литься вода. — Ни-ки-я, я вчера видел, как ты буквально пролунатил в сторону кровати Сону. Скорее всего, тебе просто приснилось, — вмешивается Сонхун, с лёгкой усмешкой перебивая речь Рики, и теперь он совсем не выглядит встревоженным. Это сразу же затыкает их макнэ, потому что тот всегда смущается, когда кто-то указывает ему на то, как каждую ночь он оказывается в кровати Кима, даже не помня это. Сону на это лишь хихикает. После того, как Хисын с Сонхуном едят, мемберы общим решением заключают, что сейчас можно и не мыть посуду, а вместо этого разобраться со всем сразу после обеда. Чонвон хочет поговорить со старшим так скоро, как только это возможно, но раздумывает и рационально решает, что не стоит привлекать к ним ещё больше внимания. Ян решает сделать всё, чтобы вытащить Пака на разговор, сразу после обеда, и в итоге в оставшееся до обозначенного момента время оказывается вовлечён в селфи-фотосет с Сону, который просит Чонвона составить ему компанию. Они делают несколько сэлок, после чего Ким, быстро пролистав галерею, остается удовлетворенным и хочет сразу же запостить фото в твиттер, на что Чонвон почти говорит «да». До того, как обнаруживает, что на нем всё ещё одежда старшего. Парень не хочет создавать лишних волнений среди фанатских масс, потому что обычно такие события кончаются вмешательством менеджеров (кхм, День СонКи, кхм), так что решает, что лучше их не постить. Эта новость не радует Сону; тот жалобно хнычет, пытаясь уговорить младшего переодеться и отстает только когда Чонвон жалобно говорит хëну, что очень-очень устал для этого. Но в реальности ему, действительно, комфортно в этой одежде. И, к тому же, Ян пока еще не готов увидеть синяки под кофтой. Сону дуется и в итоге делает селфи с Хисыном, который с радостью на это соглашается; Чонвон обещает, что попозже они сделают то же самое. Через какое-то время все распозлаются, кто куда, по своим делам. Сону и Хисын всё ещё зависают в их личном сэлочном мире (старший из них с удовольствием берёт уроки у эксперта), и через какое-то время Ни-ки присоединяется к ним просто чтобы подоставать Сону; Джейк скрывается в спальне, чтобы поболтать по видео со своими родителями (все мемберы обеспечивают ему необходимую долю приватности, не заходя туда); Джей шерстит по онлайн-магазинам обуви, при этом находясь в гримерной (первоначально он зовёт с собой Чонвона, чтобы пошопиться вместе, но младший знает, что Джей любит «прилипать» к нему, и поэтому отказывает, переживая, что тот может случайно стянуть вниз воротник водолазки и открыть свету огромные фиолетовые пятна и пластырь на левой стороне шеи; вот это Чонвон точно не готов сейчас объяснять). Лидер остается в гостиной с Хисыном, Сону, Ни-ки и Сонхуном, хотя последний зависает в телефоне на крайнем левом кресле и находится «с ними» весьма условно. Младший поворачивается на компанию слева от себя, когда все трое громко хохочут над сделанном ими фоткой; Сону смеётся настолько сильно, что сгибается пополам и падает на колени Хисына. Чонвон собирается с мыслями и решает подойти к Сонхуну здесь и сейчас. Эта идея заставляет парня испытывать непреодолимое желание расплыться в безынициативную лужицу и спокойно жить свои дни дальше в таком виде, но это никак ему не поможет со всеми текущими проблемами. Им с хëном нужно поговорить в любом случае, и, может, это, наконец, сможет растопить образовавшийся между ними лёд. Ян встаёт и потягивается, снова смотря на смеющихся парней, и после этого полукрадущимся шагом идёт к Сонхуну. Он замечает, как старший сразу же подбирается, всё ещё стараясь не смотреть на лидера. Чонвон садится рядом с ним, не слишком, но всё же достаточно близко. Проходит несколько мучительно долгих секунд, но никто из них не начинает разговор. Подождав ещё немного, Чонвон вздыхает и открывает рот, чтобы сказать уже хоть что-нибудь, но Сонхун его опережает. — Прости, — выпаливает он почти шëпотом, всё ещё смотря в телефон. Чонвон моргает. — Всё в порядке. Хен, нам надо…—Чонвон обрывает себя посреди предложения, когда старший резко проводит рукой сквозь свои волосы, сжимая их в кулак на макушке, и расстроено смотрит на лицо Яна. — Ты злишься? — сконфуженно спрашивает тот. Сонхун глубоко вдыхает прежде, чем выпустить слегка сбивающийся выдох: — Да. — Почему? — слегка наклоняя голову вправо, спрашивает младший. Честно, он ожидал, что старший будет взволнован или застенчив, но никак не зол. — А почему ты не злишься? — Пак говорит это резковато и слегка повышает голос. Чонвон вздрагивает из-за его интонации, и даже Хисын с остальными поворачиваются к ним с удивлением. — Прости, — сразу же извиняется старший и наклоняется вперед, опуская голову ниже и упираясь в бёдра локтями, чтобы нервно провести ладонями сквозь мягкие волосы. Ли посылает Чонвону вопросительный взгляд, на что тот почти незаметно качает головой. Это было слишком для того, чтобы не привлекать к ним лишнего внимания. Младший смотрит на спину Сонхуна, всё ещё сгорбленную, и закусывает губу. Он хочет провести рукой по едва видным выступающим из-за ткани позвонкам, но сомневается в том, что может сделать это. Ян не привык быть слишком тактильным со старшим. Он и сам не слишком-то охочий до прикосновений человек; но, несмотря на свою нетактильность, на протяжении I-Land парень точно знал, когда стоит кого-то обнять или взять за руку для комфорта, а когда нужно оставить человека в одиночестве. Теперь, как у участника Enhypen, его не грызут сомнения, и лидер точно не сомневается в том, что он может получать или начинать физический контакт с мемберами. Хисын, например, любит закидывать на плечи младшего руку, или заваливаться на него, сидя рядом, а иногда может даже дарить тёплые крепкие объятия. Джей, как гиперактивная коала, обожает делать всё и сразу, и Чонвон со временем смог научиться отвечать на эти жесты взаимностью, правда, только время от времени. Джейк всегда был милым и приятным человеком, и Ян признает, что иногда ему хочется быть старшему реальным младшим братом, так что и сам иногда совершает какие-то маленькие жесты, пытаясь выразить ими свою привязанность и благодарность, например, поправляет волосы Джеюна или берётся с ним за руки; вместе с тем, Шим тоже тот ещё любитель поприлипать к мемберам и не обходит вниманием никого, включая Чонвона. Сону, на удивление, не слишком-то любит скиншип, несмотря на его миленький образ и то, как он поощряет подобное со стороны Джейка, так что с ним Чонвон привык взаимодействовать совсем понемногу, вроде ткнуть в милую пухлую щечку или потрогать волосы. Ни-ки же, как единственный чонвонов младшенький, является предметом всех возможных физических атак со стороны лидера, потому что тот любит возиться с макнэ всегда, когда это только возможно. Сонхун же, с другой стороны, обособленно ото всех, тоже не особо тактильный человек. Он редко вступает с кем-то в телесный контакт, хоть и не отшатывается от этого, когда кто-то другой является инициатором. Самое тесное, что у них бывает с Чонвоном из физических взаимодействий, это заброшенная на плечо рука старшего (да и то, в основном, тогда, когда они выстраиваются полукругом для групповой кричалки и так получается, что эти двое стоят рядом; иной раз Сонхун подобным образом старается выразить свою поддержку). Честности ради стоит сказать, что Чонвон тоже не слишком пытается как-то начать их физический контакт. Всё, что происходит у них с Сонхуном, отличается от того, что происходит у Яна и, например, старших Хисына и Джея, которые постоянно виснут на каждом из участников, и на эти поползновения приходится в любом случае отвечать; или от Джейка, Сону и Ни-ки, которых лидер поощряет и любит, как младших, поэтому позволяет всё; в отличие от них, Сонхун воспринимается в чонвоновом взгляде на мир скорее как кто-то равный. Они одинаковы, как личности; Чонвон, хоть и является для Пака младшим, может согласиться с тем, что он думает куда более зрело, чем ему положено по возрасту, а поэтому пара лет, отличающих их со старшим по возрасту, кажутся несущественными. Единичные случаи, когда Чонвон чувствует, что он правда младше Сонхуна, всегда приходятся на ситуации, когда тот называет тонсена милым. Во все остальное время они не прикасаются друг к другу без необходимости. Что ж, они, кажется, пропустили несколько уровней физической близости прошлой ночью и перешли сразу к той стадии, где можно принимать вместе душ и оставлять засосы. Чонвон трясет головой, пытаясь откинуть эту мысль. — Хён, давай поговорим, — говорит он, но Сонхун не отвечает. Ни-ки и Сону, как самые любопытные, кидают на них двоих вороватые взгляды, из-за чего Чонвон решает послать всё к чёрту и хватает руку старшего, а после встает. Сонхун сконфуженно смотрит на него теперь уже снизу вверх, и лидер тянет того за руку до тех пор, пока первый не встает. — Ну же, пойдем поговорим, — Ян повторяет это более настойчиво, а после на буксире тащит бывшего фигуриста за собой в сторону ванной. Ванная, снова.***
Чонвон тащит Сонхуна в сторону роковой двери, и последний отчаянно хочет оттолкнуть его руку, но знает, что другие три мембера неотрывно следят за каждым их жестом. Паку не хочется создавать ещё больше сцен, пригодных для какой-нибудь дешёвой дорамы, чем уже есть. Ему не стоило пару минут назад повышать на лидера голос, но парень просто не смог удержаться, ощущая внутри себя только клокочущую злость и расстройство из-за того, как ведёт себя Чонвон. Разве не должен младший как минимум злиться на то, что Пак сделал ночью? С тяжёлым вздохом Сонхун позволяет Яну затолкнуть себя в ванную, а после защёлкнуть замок на двери. Старший упирается в выложенную холодной керамической плиткой стену рядом с маленькой раковиной, установленной чуть дальше входа в помещение, и висящим над умывальником прямоугольным зеркалом со встроенным шкафчиком, как в банальных американских фильмах. Наконец, Чонвон, отпустив дверную ручку, на которой задержал ладонь чуть дольше, чем нужно (очевидно, чтобы собраться с мыслями), поворачивается к хëну с абсолютно спокойным выражением лица. Сонхун уже по этому понимает, что сейчас, скорее всего, младший включает свой «лидерский режим». У бывшего фигуриста внутри всё поджимается, потому что, проносится в его голове мысль, прошлой ночью именно из-за этого режима авторитарного босса и разговоров в таком же тоне он согласился укусить младшего, даже несмотря на то, что изначально не собирался делать абсолютное ничего, кроме как рассказать Яну о сложившейся ситуации. Настолько же, насколько старший ненавидит себя за то, что согласился на эту затею, он не может заставить себя соврать и сказать, что жалеет о произошедшем. Нет. Сонхун определенно не жалеет. Чонвон хороший лидер. Со всей честностью, правда, хороший. Несмотря на то, что первоначально все думали, что им станет Хисын, младший быстро доказал, что для мемберов нет никаких поводов сомневаться в правильности этого выбора. Он никогда не заботится только о себе, и всегда думает о команде в первую очередь, что сложно назвать плохой для ответственного за всю группу чертой. Тем не менее, Сонхуну очень не хочется, что это работало точно так же и с ним лично. — Хён, ты слишком много думаешь, — неожиданно разбивая застоявшуюся тишину и чужие мысли, говорит Чонвон тихим голосом, опасаясь, что за дверью кто-то может подслушивать. Конечно, парни могут пойти в сторону стеклянной душевой для создания бóльшей приватности, но никто из них не хочет снова туда возвращаться. Сонхун вздыхает. — А ты не слишком спокоен по поводу всего этого? — спрашивает он, тоже негромко, но, кажется, всё же не из-за опаски. — Ну… Беспокойства не дадут ничего хорошего, — пожимает плечами младший и продолжает, как ни в чëм не бывало. — Мы уже договорились не сообщать ничего менеджерам и стаффу, а момент, когда мы сможем порадовать такой новостью наших участников, подождет до тех пор, пока мы не придумаем какое-то серьёзное решение, чтобы избежать лишних тревог. Сонхун снова в отчаянии проводит рукой сквозь свои волосы. — Нет, Чонвон. Я… я говорю о тебе. Не о команде или ком-то ещë. Почему ты не злишься? — проговаривает он, пытаясь сдержать свой характер и не вспылить снова. Пак не из тех людей, которых легко чем-то расстроить и вывести из равновесия, но их обожаемый лидер определённо испытывает его своими ответами. — По поводу чего я должен злиться? — Ян чуть прищуривается и наклояет голову вбок. — Из-за того, что дал тебе выпить своей крови, чтобы помочь и заодно избежать каких-либо инцидентов со спящими мемберами? Мне жаль, хëн, но такого не будет. Если тебе станет легче, то я практически приказал тебе сделать это, и ответ «нет» не принимался. Это ты можешь злиться на меня за это. В помещении снова устанавливается небольшая пауза, и Сонхун практически открывает рот, чтобы что-то сказать, объяснить, но Чонвон неожиданно тянется руками и стягивает через голову водолазку. Старший чуть шире раскрывает глаза и застывает на месте от взгляда на темно-фиолетовые метки, рассыпанные по всей коже на бледных ключицах и груди. — Я должен быть зол на это? Окей. Да. Я злюсь. Но не на тебя. Я должен был остановить тебя вместо того, чтобы наслаждаться вниманием. Так что я зол на себя. Это то, что ты хотел услышать? — Злишься на себя? Чонвон, это я сделал это! — И я позволил. — Да почему ты такой упëртый?..— Сонхун обрывает себя на половине предложения и смотрит куда-то в сторону, глубоко вздыхая. Когда парень чувствует, что готов продолжить без лишних эмоций в голосе, он выпаливает едва ли не на одном дыхании с максимально нейтральной, ближе к ироничной интонацией: — Послушай. Это сделал я. Но я не должен был. Выпить твою кровь — это одно. И да, я как бы расстроен по этому поводу, но я понимаю, почему это нужно было. Тем не менее, помечать тебя всем этим и делать так, чтобы ты пах мной — это уже совершенно другое дело. Перестань брать всю вину на себя и просто ударь меня, или ещё что. Сонхун не может поверить в то, что он серьёзно сейчас спорит с младшим. До этого Пак и не думал, что такая ситуация вообще возможна, учитывая, как они похожи своими личностями и практически идеально сходятся во взглядах на то, что им нравится и чего они не любят. Раньше какая-либо ситуация, в которой эти двое спорили и ругались, казалась невозможной, но сейчас это, несомненно, происходит. — Хён, ты не был в состоянии здраво оценивать свои действия. Ты всё ещё был под кайфом от крови или что. — Я знал, что я делаю! Я полностью себя контролировал- — Действительно? Тогда давай, докажи это. Сонхун в шоке роняет челюсть, слыша такое заявление. Он, почти задохнувшись, выдавливает из себя: — Ч-что? Чонвон спокойно смотрит на лицо старшего и чëтко повторяет, проговаривая едва ли не по слогам: — Докажи это. Если ты действительно полностью себя контролировал ночью, то вперед, сделай это ещё раз. У меня уже и так куча засосов, просто добавь ещё несколько. Сонхун не может поверить в то, что слышит нечто подобное сейчас. Чонвон серьëзно берет его на «слабо»? Едва слышный голосок где-то на границе сознания шепчет, что Сонхуну стоит клюнуть на эту наживку и поставить младшего на место. Может, даже сделать что-нибудь похуже, чем просто добавить несколько меток. Но он сжимает кулаки сильнее, чтобы крепче натянуть воображаемый поводок на шее монстра внутри себя. — Видишь, хëн? — краешком губ улыбается Ян, и его плечи чуть расслабляются. — Ты не можешь этого сделать. Я понимаю. Прошлой ночью для тебя это было чем-то вроде природных инстинктов – необходимость пометить свою жертву. Меня смущает даже думать о подобном, а ещё сильнее – говорить об этом. Так что давай мы просто пойдем дальше и поговорим о более насущных проблемах? Вроде того факта, что ты вампир, которому как минимум раз в месяц нужно кормиться. Сонхун не отвечает и просто выпускает из своих легких новый вздох, выражающий всю ощущаемую парнем безнадежность. Честно говоря, сейчас ему даже немного хочется, чтобы здесь были другие мемберы, например, Хисын или Джей, которые могли бы обругать младшего за все принятые им решения (даже несмотря на то, что самому бывшему фигуристу тоже, скорее всего, перепало бы). Пак все еще не готов отпустить всю эту ситуацию, но Чонвон, снова доказывающий свою моральную стойкость, уже хочет идти дальше. Старшему бы, на самом деле, нужно настоять на своём. Серьёзно, нужно. Но Чонвон твёрд в своих убеждениях, как неподвижная бетонная стена. Старший закрывает глаза и снова с чем-то, похожим на злость от отчаяния, откидывает голову назад, упираясь затылком в стену. Вообще, это самый первый раз, когда он чувствует себя настолько расстроенным из-за кого-то из мемберов. Последнее, что Сонхун ожидал в своей жизни, так это то, что этим выбившим его из своей тарелки участником станет именно Чонвон. Пак стоит так немного, а после чувствует, как чужая рука мягко хватает его за рукав кофты. Парень открывает глаза, но всё ещё не смотрит на младшего, сверля взглядом точку в углу между стеной и потолком. — Хён, давай не будем ругаться… Я не люблю спорить с тобой, — голос Яна звучит тихо и даже немного жалобно. Сердце Сонхуна тает, и он, немедленно выпрямившись, заключает лидера в объятия, прижимая последнего к себе таким образом, что подбородок Пака мягко упирается в чужую макушку. Чонвон вздрагивает из-за неожиданного прикосновения, но быстро расслабляется, прижимаясь к старшему и обхватывая его торс обеими своими руками. — Прости, — шепчет Пак в тишину ванны и вдыхает запах чужих волос. Младший такой теплый. — Хëн... — Нет, шш, дай мне извиниться. Мне жаль, что я впутал тебя во всё это. Извини, что вчера я кормился твоей кровью. Прости за синяки. Ты прав, я был не совсем в себе, но, всё ещё, я понимал, что делаю, но даже так не остановился, потому что всё, что происходило, было очень приятным. Мне жаль, что я повысил голос чуть раньше. Я был разозлён тем, что ты не сердишься, и на самого себя тоже злился, потому что я увидел, что ты почему-то спокоен. Если это вообще имеет смысл. Извини, что расстроил тебя. Я тоже не люблю с тобой ругаться, — говорит Сонхун. Он хочет мягко погладить спину младшего ладонью, но тот всё ещё стоит без водолазки; эти объятия и без того уже достаточно интимные для них, учитывая то, что парни не привыкли к подобному уровню скиншипа друг от друга, так что хëн с лёгким сожалением решает оставить это желание при себе. Чонвон несколько секунд молчит, переваривая услышанное, а после чуть сильнее сжимает свои руки и в свою очередь тоже начинает небольшое признание, то и дело нервно выдыхая куда-то в плечо старшего: — Ты тоже прости меня. У меня всегда возникают проблемы с выражением своих чувств. Я больше привык слушать других и помогать им, чем обсуждать мои собственные эмоции. Несмотря на то, что я довольно много разговариваю с Хисын-хëном, я всё ещё испытываю трудности с этим. Но, хëн, то, что я сказал до этого, это всё правда. Я не злюсь на тебя. Я уже понял, что ты думаешь, будто я должен. Но я не злюсь. Я рад, что ты достаточно доверяешь мне, как лидеру, для того, чтобы поделиться своим грузом, и я рад, что смог помочь. А по поводу синяков… — Ян выдыхает и роняет тихий смешок. — Ладно, это правда смущает, так что я рад, что мы не стоим лицом к лицу сейчас. Но, эм, мне понравилось такое внимание. Мне нравится, что ты заботишься обо мне, пусть это и довольно странный способ показать это. Так что я не останавливал тебя вчера. Поэтому я не злюсь на тебя за это. Сонхун пытается не улыбаться на слова Чонвона, но это оказывается непростой задачкой. Парень больше не держит в себе злость или отчаяние, как это было всего несколько минут назад, так что от новых, распирающих легкие и учащённо бьющееся сердце чувств, оставляет легкий поцелуй на лбу младшего. Теперь, когда они на той самой стадии мягкости по отношению друг к другу, всё происходящее между ними может либо пойти еще дальше, либо просто откинуться к точке, с которой у них всё начиналось. Младший в ответ на неожиданный жест роняет удивлённое «а!». — Хëн, ты ходил со мной в душ с поцелуями всего лишь прошлой ночью! — возмущается Чонвон с очаровательно покрасневшим лицом и легонько толкает старшего. На это невозможно смотреть равнодушно. — Ты только что сказал, что тебе нравится внимание, — дразнит Сонхун, хотя и его собственные щеки начинают гореть. Чонвон кривит лицо так, будто его тошнит. Пак замечает на левой стороне шеи младшего пластырь и осторожно касается его краев кончиками пальцев. — Всё ещё болит? — спрашивает он тихо, будто боится, что его слова потревожат заклеенные ранки. Чонвон задумчиво проводит пальцами по поверхности пластыря, будто проверяя, и отвечает: — Нет, правда. Укусы действительно были довольно неглубокими. — Я могу посмотреть на них? Младший кивает, и Сонхун медленно поднимает края клейкой ткани, аккуратно еë отлепляя. Здесь на коже тоже есть тёмные синяки, один побольше и ещё несколько мелких, и внутри каждого из четырех находятся по небольшему проколу, которые почти накладываются друг на друга. Старший осторожно, почти невесомо касается ранок. Он чувствует, как пульс Чонвона учащается под его пальцами, и облизывает губы, неожиданно вспоминая какой потрясающей была кровь лидера прошлой ночью. — Хëн, а какой я на вкус? — спрашивает последний, как будто умеет читать чужие мысли, на что Пак шокировано моргает, озадаченно смотря на младшего. — Прости, если это странный вопрос. Забудь, — бросает Ян с самой невинной из своих улыбок, стараясь замять неловкую ситуацию. Сонхун ещё раз смотрит на парня и не отвечает, продолжая отслеживать пальцами едва ощутимые контуры следов от своих же собственных зубов. Очень трудно описать, какая на вкус в действительности кровь Чонвона. Это всё ещё просто кровь, но она дарит удовольствие даже не от соприкосновения с рецепторами на языке, а потому что дарит чувство удовлетворения и наслаждения, которое расползается по всему телу щекочущей волной теплоты. Она ощущается как всё то, в чем Пак нуждается. — Ты вкусный, — просто произносит он через какое-то время, и младший корчит недовольную рожицу, явно неудовлетворенный таким ответом. — Лучше тебе одеться, пока не простыл. — Ой, кстати, хëн. Я хотел у тебя спросить кое-что. Эмм, у тебя нет никаких идей, как мы можем это убрать? — замявшись, спрашивает парень с красным лицом, указывая на синяки по своему телу. Сонхун улыбается невинно, отзеркаливая собственное чонвоново лицо совсем недавно, и качает головой. — Так и думал… Они снова замолкают, и Чонвон, не торопясь, надевает водолазку и берет новый пластырь из аптечки в шкафу за зеркалом. Он даёт его старшему, а сам оттягивает воротник, чтобы открыть шею, и Пак послушно заклеивает часть синяков и следы от укусов, старательно пытаясь максимально прикрыть их бежевым плотным квадратиком. — Чонвон-и, — зовëт он после того, как помогает младшему поправить воротник водолазки, и тот вопросительно смотрит на лицо хëна, чуть приподнимая брови: — Хм? Сонхун колеблется и всё ещё держит руки на воротнике Яна, возясь с уже поправленной тканью для вида: он не может посмотреть в глаза лидера, поэтому упорно цепляется взглядом за якобы неровные складки. — Мне не нравится эта идея. Делать тебя моим пакетом с кровью, — говорит парень, поджимая губы, и ждëт реакции лидера, которая следует буквально через несколько мгновений: Чонвон неожиданно обхватывает ладонями лицо старшего, мягко прикасаясь тонкими пальцами к чужим щекам. Сонхун сконфуженно смотрит на него, всё же подняв взгляд своих тëмно-карих глаз. — Это не навсегда, хëн. Я уверен, что не навсегда. Ну и, к тому же, постарайся не принимать это слишком близко к себе, хëн. Мне куда проще и лучше знать, что ты точно в порядке. А ещё мы можем попросить помощи у твоих родителей, — мягко, с лёгкой успокаивающей улыбкой произносит Ян, и в его голосе слышится твёрдая уверенность в сказанных словах. — После того, как мы закончим со всеми расписаниями, у нас будет свободная неделя перед предзаписями шоу для камбека. Я могу провести несколько дней, составляя тебе компанию, и тогда вместе мы точно придумаем, что же делать дальше. Сонхун не знает, почему неожиданно его глаза начинает щипать. Он смотрит вниз, на их ноги, стоящие почти вплотную друг к другу, и быстро моргает, стараясь удержать подступающие слëзы. Тем временем младший продолжает, легонько погладив щеки Пака большими пальцами: — А пока что, я здесь. Так что, когда начнëшь чувствовать себя больным, мы с этим разберёмся. Последний медленно кивает, и Чонвон тянет его ближе к себе до тех пор, пока их лбы не соприкасаются. — Пахнешь почти как я, — тихо проговаривает Сонхун, чуть прикрыв глаза, и чувствует, как его лицо теплеет. — Почему бы это, — дразнит полушутливо Чонвон и легко морщит нос, на что бывший фигурист прикусывает нижнюю губу, чтобы не засмеяться. Внезапно снаружи раздается громкий стук в дверь, и они отскакивают друг от друга, как застуканные за чем-то неприличным школьники, с широко распахнутыми глазами смотря в сторону звука. — Хисын-хëн сказал вас не тревожить, но мне реально, реально надо воспользоваться уборной! — кричит Джей с той стороны, и оба парня облегчено выдыхают с улыбками обмениваясь взглядами.***
После их разговора в ванной течение жизни для Чонвона и Сонхуна возвращается в своë прежнее русло. Ну, что-то вроде того. Во всяком случае, они уверили в этом Хисына, который поговорил с каждым из парней отдельно, чтобы удостовериться, что между ними ничего не произошло и что всё точно в порядке. Трёхдневный перерыв пролетает мимо в мгновение ока, даже несмотря на то, что большую его часть Чонвон бездельничает в общаге, валясь то на диване в гостиной, то на своей собственной кровати. Ребята 02-го лайна на второй день выбираются на шопинг, а Сону с Ни-ки вылазят в кафе на третий. Чонвон же и Хисын оба остаются дома на протяжении всех выходных, смотря фильмы. Справедливости ради, на последний выходной часть следов на теле лидера начинают сходить. Ян как-то раз застаёт себя за тем, что от скуки, конечно же, ищет в интернете, как сделать его кровяные тельца более здоровыми (здоровыми = вкусными), и Ни-ки, чья голова покоится на плече старшего, читает это вслух (Чонвон честно полагал, что макнэ спит). Сонхун, находившийся в этот момент неподалёку, слышит зачитанное Нишимурой вслух и давится водой, а его плечи начинают трястись от едва сдерживаемого смеха. Лидер говорит Ни-ки, что отправит его почтой обратно в Японию и со стыдом ретируется в спальню, скрывая в ладонях свое горящее лицо и пряча взгляд от Сонхуна, на которого просто не может посмотреть. На следующий день Пак покупает витамины, которые делают клетки крови более здоровыми, и вручает их младшему с дразнящей улыбкой. Ян возмущается и едва не давится воздухом, но, тем не менее, съедает принесённое, и каким-то образом покупать и закидывать в рот такие витаминки два-три раза в неделю даже становится для Чонвона новым хобби. Сону даже думает, что младший сел на какую-то диету, и присоединяется к нему просто для компании. Когда выходные подходят к концу, они снова возвращаются к своему суматошному расписанию, к знакомой с предебюта рутине. Каждый из участников наполнен энтузиазмом, жаждет выучить новые песни и хореографии, и в таком темпе незаметно проходит целый месяц. Лидер начинает пристальнее следить за Сонхуном и проверяет его так или иначе почти каждый час, начиная за три дня до того, как минуют реальные тридцать дней, отсчитываемые от того самого дня. Старшего это раздражает, но он исправно отвечает Яну каждый раз. На удивление, Пак всё ещё держит потрясающий контроль даже спустя такое количество времени. Чонвон думает по началу, что парень просто говорит, что всё в порядке, чтобы не беспокоить младшего лишний раз, но всё, похоже, и правда пока что идет довольно спокойно. Когда три дня проходят, и в поведении вампира всё ещё не проскальзывает никаких признаков разгорающейся жажды, Ян звонит отцу фигуриста. Мужчина, к несчастью, без понятия, что происходит, но обещает попытаться это выяснить и связаться со своими родственниками, чтобы добыть побольше информации. Через две недели после дня рождения Чонвона, парень просыпается в темноте, и чувствует, что его внутренности сворачивает от тревоги. Рука сама тянется к едва заметным шрамикам от прошлого укуса, уже почти полностью исчезнувшим с кожи. Лидер выдыхает, стараясь унять нервную дрожь, проходящую по телу, и ему кажется, будто эти давно зажившие ранки снова пульсируют. Чонвон проверяет свой телефон и обнаруживает, что сейчас 3:17 утра. В голове проскальзывает соблазнительная мысль о том, что пока можно пойти и поспать ещё, но Ян быстро выкидывает её из своей головы. У него есть серьёзное ощущение, что что-то приближается, и это заставляет его внутренности поджиматься. Парень свешивается со своей кровати и проверяет каждого из участников. Он улыбается, найдя взглядом Сону, который удобно устроился на кровати Ни-ки. Их макнэ держится своего совсем недавно данного слова, что он будет спать только в своей собственной кровати, но иногда Ким сам присоединяется к младшему просто потому, что привык к соседу в своей постели. Лидер продолжает осмотр каждой из кроватей и обнаруживает, что Сонхуна нет. Он на всякий случай проверяет ещё раз все остальные спальные места, но Пака действительно нет нигде в пространстве их спальни. Чонвон подрывается и осматривает другие комнаты: гостиную, гримерку, гардероб и кухню, но ни в одном из этих помещений Пак не находится. К этому времени сердце младшего уже начинает отбивать чечётку, и он настолько поддается своему волнению, что почти бежит обратно в спальню, чтобы разбудить других старших или, что ещё серьёзнее, позвать менеджеров в соседней квартире. Успокойся, Чонвон. Паникой ты ничего не добьешься. Ян делает несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться, и, не позволяя себе срываться на бег, медленно идет в спальню, чтобы взять с кровати свой телефон и попытаться дозвониться или как-нибудь ещë связаться с Сонхуном. По пути он проходит мимо ванной и замедляет свои шаги от неожиданно проскользнувшей в голове мысли. Каков шанс?.. Парень медленно поднимает ладонь и берётся за ручку, пытаясь повернуть её, но обнаруживает, что дверь заперта. Он немедленно чувствует, как всё тело расслабляется от облегчения. Лидер мягко стучит: — Сонхун-хëн? Никакого ответа не следует. Он пробует снова, в этот раз немного громче. Из комнаты раздаются несколько всплесков воды и приглушенный стон, но ничего больше. — Хëн, открой. Это Чонвон, — уже более настойчиво произносит младший, но ответа так же нет. — Хён, не заставляй меня будить всех остальных, открой дверь. — Я принимаю ванну, Чонвон-и, — наконец, звучит тихий ответ изнутри. — Посреди ночи? Я уйду, когда увижу тебя собственными глазами, хëн. Открой, пожалуйста! — Ян уже близок к тому, чтобы начать кричать, и едва-едва удерживается от резких интонаций, пока с шумом пытается повернуть дверную ручку. — Хён, ты же не хочешь, чтобы я пошел и взял у менеджера по соседству запасной ключ? С другой стороны двери следует отчаянный глубокий вздох и после тяжелый глухой стук. Чонвон сглатывает неприятный вязкий комок от мысли, что он снова заставляет своего хëна злиться, но всё равно настаивает на своём, потому что разрастающееся беспокойство за состояние старшего куда более весомо по сравнению с их, что ж, новым спором. — Сонхун-хëн, пожалуйста… — тише, почти шёпотом, добавляет лидер и опускает ладонь вниз, больше не пытаясь открыть дверь с этой стороны. Около минуты стоит звенящая тишина, и младший уже думает о том, как ещё он может поступить. Может быть, ему нужно разбудить Хисына? Пак по определению должен послушаться его и учесть мнение своего старшего. Но тогда Сонхуну, хочет он того или нет, придется объяснять всю развернувшуюся ситуацию. Чонвон этого не хочет. Младший и так вынуждает хëна делать слишком многое из того, что тому не хочется. Чонвон кусает нижнюю губу, пытаясь среди всех своих перебивающих друг друга мыслей выцепить хотя бы одну дельную, в тот момент, когда дверь, наконец, открывается. Сонхун, стоящий за ней, выглядит наполовину уставшим и наполовину злым. И мокрым. И стоит он в одних только в штанах. Он действительно всего лишь принимал ванну? Стыд, прошедший сквозь парня от макушки до пяток, заставляет его щеки загореться, но после Ян видит, как с левой руки Сонхуна, которую тот пытается спрятать за спиной, капает кровь, и сразу же хватает Пака за запястье, пытаясь рассмотреть, что произошло. — Хён, что ты...Ты укусил свою руку? — спрашивает младший, и в его голосе смешиваются замешательство и удивление. — Не обращай внимания. Я действительно всего лишь принимал ванну, как ты можешь видеть, так что просто иди спать, Чонвон-и, — показательно спокойно говорит старший, слегка поджимая губы, и пытается снова закрыть дверь перед лицом своего тонсена, но тот оказывается быстрее. Лидер мгновенно делает шаг внутрь, слегка оттолкнув хëна с пути, и уже самостоятельно закрывает за собой дверь, щелкая замком. Он смотрит на Сонхуна с поджатыми губами, всё ещё держа его руку в своей: — Ты опять голоден. Почему ты не сказал мне? — требовательно и даже в какой-то мере обвиняюще спрашивает Чонвон, осматривая раны на чужом предплечье. Старший сокрушенно вздыхает, и Ян поднимает на него брови. — Я всё ещё держусь, — говорит Сонхун, и младший посылает ему взгляд, очевидно говорящий «ага, конечно». — Я просто...мои зубы...я имею ввиду, фу, они ныли, и мне просто надо было что-то укусить, — сбивчиво пытается оправдаться Сонхун, но звучит он весьма неправдоподобно. — Это и значит, что ты голоден, — в дурашливой манере отрубает Чонвон, и, не слушая никаких возражений, тащит бывшего фигуриста в сторону ванны. Парень замечает, что та наполнена, и вода в ней, всё ещё слабо колышущаяся, неприятного красноватого оттенка. Наверно, Сонхун укусил себя, пока лежал в ней. Чонвон опускает руку в прохладную воду и вытаскивает из отверстия слива заглушку, оставляя ванну опустошаться, а старший в это время быстро освобождает свою кисть из чужой хватки. — Чонвон-и, мы не можем. У нас через два дня съëмки, — тихо говорит Пак, смотря на то, что делает младший. Когда ванна оказывается пустой, последний аккуратно забирается в неё и садится на край, поднимая взгляд на хëна. — Я знаю, — говорит он. Сонхун вопросительно приподнимает бровь, без слов прося пояснений. — Я довольно много об этом думал. Ты можешь пить кровь из моего бедра. Вампир давится воздухом и начинает кашлять. Чонвон с беспокойством хлопает его по ноге (единственное, до чего он мог достать), поднимая взгляд на чужое лицо. — Чт...ты...из твоего...ты с ума сошел?! — быстро лепечет, запинаясь и теряясь, Сонхун после того, как прокашливается, красный от этого и той мысли, что ему нужно кусать бедро младшего. — Я знаю, что это звучит довольно странно, но это единственный вариант! Смотри, идеальные точки для кормления — это шея, запястья и бедра. Мы очевидно не можем использовать первые два варианта из-за того, что скоро у нас съëмки, — Чонвон пожимает плечами, нисколько не напряженный от этой мысли и даже кажущийся беззаботным. — Или мы просто можем подождать конца съëмок. — Хён, это будет через две недели или даже больше! — Ну, так как наш концепт — вампирский, может стилистам даже не придëтся трудится над тем, чтобы нанести мне мейк, — пытается пошутить Пак, кривовато ухмыляясь. — Это вообще не смешно, — хмурится лидер. — Ты выглядишь совсем не так, как тот образ вампиров, который мы пытаемся показать. Я почти уверен, что через день или два ты будешь выглядеть болезненно, и наши менеджеры хорошенько меня отчитают. Сонхун кидает на него взгляд, и Чонвон видит, что почти выиграл в этой битве аргументов. Сейчас ему нужно просто укрепить результат. — Ну, давай, хëн, — протягивает Ян, поднимая брови так, будто просит старшего, и мягко-мягко поглаживает его бедро. — Это плохая идея. — Нисколько. Это для нас обоих выигрышная ситуация, — говорит лидер прежде, чем успевает подумать. Он немедленно закрывает рукой рот, а его лицо краснеет. — И как же ты выигрываешь в этой ситуации? Ты будешь обескровлен и слаб ещё несколько дней, — с подозрительным и недовольным взглядом уточняет Пак. — Я имею в виду, эм, ты не будешь голодать, и меня никто не отчитает за это. Вот. Мы оба выигрываем. Да. В любом случае, хëн, иди сюда, чтобы мы уже закончили с этим. У нас сегодня расписание начинается в десять утра, — поспешно отвечает Чонвон и старается побыстрее свернуть их обсуждение, чтобы избежать дальнейших расспросов. Он готов ментально вбить свою голову в ближайшую стену. Младший не говорил, да и сейчас тоже не рассказывает Сонхуну, что с прошлого месяца ему стало только интереснее, чем страшнее. Ян множество раз воспроизводил в голове всё, что происходило в ту ночь, когда вампир пил его кровь. Первоначальный укус был болезненным, да, но когда старший укусил лидера во второй раз, ощущения резко изменились, и происходящее стало приятным, хоть признавать это и было довольно-таки неловко. К тому же, даже во второй раз Пак довольно быстро вытащил из кожи младшего свои удлинившиеся зубы, и просто слизывал кровь и высасывал её из ранок. Чонвону теперь чересчур интересно, что будет, если просто оставить клыки в ранах во время… процесса? Сейчас парень планирует попробовать этот необычный способ. Но, конечно, он не сообщает об этом старшему. Разумеется, Сонхун не разрешит такого, потому что иначе раны будут куда глубже и больше, чем в прошлый раз, и их полное заживление займет намного больше времени. Так что Ян планирует внести эту мысль тогда, когда старший уже будет сосредоточен на крови и потерян для здравого смысла (как в прошлый раз). — Хëн, давай, — парень надеется, что не звучит слишком настойчиво для человека, который совсем скоро потеряет довольно много крови. Пак верит Чонвону. Теперь, после всего пережитого вместе, он буквально может доверить в руки лидера свою жизнь. Но прямо сейчас что-то в поведении Яна вынуждает сомневаться: вокруг младшего снова кружится атмосфера любопытства, идентичная той, когда он рассматривал зубы вампира, надеясь увидеть, что те длиннее, чем обычно. Бывший фигурист знает, что парень не остановится до тех пор, пока не удовлетворит свое любопытство, и это заставляет Пака нервничать, потому что сейчас он чувствует себя неспособным защититься от младшего и защитить его же. В прошлом месяце, когда жажда крови только начинала зудеть где-то на подкорке, монстр внутри сонхуновой головы всегда был начеку и всегда давал о себе знать. Всегда насмехался над ним. Старший был способен держать оборону и не давал этой твари обрести полный контроль только потому, что каждую секунду был начеку. Но после того, как вампир выпил чонвонову кровь, то мог думать только об этой ночи; произошедшее застряло в его памяти и заняло буквально все мысли, проигрываясь, как в повторе, раз за разом. Сонхун может сказать, что он даже привык к этому со временем – и больше не мог думать над защитой. Когда же он снова начал ощущать жажду крови где-то два дня назад, монстр почему-то остался в тишине, будто притаился, не позволяя бывшему фигуристу по новой создать защиту и подготовиться. И это по-настоящему пугало. — Что бы ты не планировал, даже не думай об этом, — говорит Пак предупреждающе и смотрит на младшего, сужая глаза. Чонвон выглядит потрясенным, будто пойманный за шкирку котëнок, но после снова берёт свои эмоции под контроль и надевает маску невинности. — О чëм ты? Хён, серьёзно, иди уже сюда. Ты хочешь, чтобы я тебя умолял? Левый глаз старшего дергается на этот вопрос, а монстр внутри заинтересованно приподнимает голову, но всё равно остается тихим. — Так вот, почему ты носил шорты для сна последние несколько дней? На случай, если что-то такое произойдет? — Сонхун отвечает вопросом на вопрос, решая проигнорировать последнюю фразу Яна. Сегодня он чувствует себя плоховато, да и поврежденная кровоточащая рука пульсирует болью и подсознательно раздражает (парень понятия не имеет, почему всего несколько минут назад он думал, что укусить себя — это хорошая идея); Пак не уверен в том, что сможет удержать монстра внутри, если тот всё же покажется, поэтому экстренно обдумывает пути выхода из сложившейся ситуации, оттягивая роковой момент всеми возможными способами. — О, ты заметил. Да. Я говорил тебе, что я уже думал об этом. Хватит отвлекать меня от нашей проблемы, забирайся сюда. Сонхун хмуро смотрит на Чонвона несколько секунд, на что последний отвечает прямым честным взглядом со своим самым невинным лицом. Пак почти на сто процентов уверен, что младший что-то задумал, потому что тот слишком старается прикинуться миленьким, что на него в обычной жизни совсем, совсем не похоже. Вздыхая, хëн ставит свою левую ногу внутрь ванны, и младший торопливо двигается, оставляя немного пространства для второго человека. С некоторыми усилиями, они оба усаживаются в ванной лицом друг к другу и поджимают ноги практически к самой груди, но даже так практически переплетаются голенями. — Чонвон-и, я не слишком хорошо себя чувствую сейчас. Я… Я не хочу сделать тебе больно, — говорит Сонхун через время, стараясь держать голос предельно ровным, но под конец фразы тот всë равно начинает дрожать. Его очень сильно напрягает, что монстр остается безмолвным. Никаких случайно забредших мыслей или шепотков, будто из-за плеча. Это пугает. Что, если монстр атакует, когда парень не будет готов к этому? Лидер кидает на того продолжительный взгляд, достаточно долгий для того, чтобы последний почувствовал себя некомфортно. После этого Чонвон кивает: — Не беспокойся, хëн. Если ты не остановишься, я врежу тебе по лицу. — В прошлый раз ты буквально упал на меня. Я сомневаюсь, что у тебя хватит сил, — насмешливо напоминает Пак, но его взгляд остается тяжёлым и серьёзным. — Всë потому, что это был мой первый раз! Теперь я более подготовлен. Я не усну, вот увидишь, — отмахивается Ян, и старший ещё раз тяжело вздыхает. — Сонхун-хëн, если ты продолжишь так вздыхать, то станешь дедушкой. — Ты не воспринимаешь это всё достаточно серьёзно, — последний проводит рукой сквозь свои волосы в отчаянии. Ему хочется схватить тонсена за плечи и хорошенько его потрясти. В Чонвоне слишком сильно то, что обычно называется «приключенческой жилкой», и за подобное его, конечно, нельзя винить, но эта черта не из тех, которые могут сыграть на руку в такой ситуации. Неожиданно младший подается вперед настолько, что становится на колени перед Сонхуном, и ловит его взгляд своим. — Прости, если ты подумал, что я не воспринимаю всё это всерьёз. Это не так. Я клянусь. Неловко говорить вслух, но в последний месяц я думал об этом намного больше, чем о чем-либо другом. Ты знаешь, что тебе нужно выпить кровь. Так что давай. Не волнуйся обо мне. Я смогу постоять за себя в этот раз лучше, чем в прошлый, и я верю, что ты позаботишься обо мне тоже, — негромко, почти шепотом говорит Ян, поджимая губы под конец, и его взгляд снова отблескивает лидерской сталью. Старший прикрывает веки, смирившись с происходящим, и дает себе еще немного времени. Он, как мог, пытался оттянуть момент, может, как-то заставить их лидера передумать или хотя бы перенести на другой день это «мероприятие». Что ж, изначально было понятно, что все это – игра на проигрыш. Сердце пропускает пару ударов, когда Сонхун чувствует мягкое прикосновение к своему лицу и понимает, что младший его целует. Когда Чонвон немного отстраняется, то от охватившей его неловкости Пак только и может, что опустить взгляд вниз, чтобы не смотреть лидеру в глаза, а ещё через пару секунд вздрагивает, когда чужие губы опускаются на левую часть носа чуть ниже переносицы. И еще раз на скулу под правым нижним веком. Он понимает, что младший только что поцеловал обе самые примечательные родинки на его лице. Старший смотрит на Яна с открытым ртом, когда тот полностью отстраняется, и последний с украшающим щеки румянцем дарит ему самую невинную из своих улыбок. — Прости, они выглядели очень милыми, — объясняет Чонвон и легко пожимает плечами. — Хëн, как ты думаешь, стоит ли нам сначала обработать твою руку? — спрашивает он и смотрит на раны на чужом предплечье, всё ещё оставаясь перед Сонхуном на коленях. Последний кидает короткий взгляд вниз на свою руку и чуть дергает уголком губ: ранки на коже пульсируют, но от них не чувствуется даже легких пощипываний. — Всё в порядке. Она совсем не болит. Я позже обработаю, — отвечает он невозмутимо, но всё ещё чувствует, как от смущения слегка припекает уши. — Могу я посмотреть? — спрашивает Чонвон, и старший двигает кровоточащую руку чуть ближе к парню: тот мягко и осторожно прикасается кончиками пальцев к чужой коже, прежде удостоверившись, что не трогает воспаления рядом с ранками. — Хëн, а твоя кровь… она вкусная? — вопрос звучит немного нерешительно, будто лидер до самого конца думает над тем, стоит ли вообще его задавать. — Нет. Абсолютно не привлекательна, — Пак хмыкает и кривится. Это правда. На вкус собственная кровь вампира оказывается ровно такой же, как для всех остальных людей — неприятной, вязкой и металлической. Сонхун расслабляется, пока наблюдает, как Чонвон с любопытством рассматривает следы от зубов, слегка наклоняя голову вбок, будто кот – совершенно очаровательная привычка. Но очарование рассеивается, когда, не подождав и секунды, младший мягко проводит подушечкой пальца по одной из ранок, пачкая ее кровавым мазком. Желудок старшего сжимается, когда лидер аккуратно пробует кровь со своего пальца, и на его нижней губе остается маленькое алое пятнышко. В сознании вампира будто что-то переключается, щёлкает. Его глаза мгновенно вспыхивают красным, а самоконтроль рассеивается с тревожной скоростью, оставляя беззащитное сознание затягиваться туманом от жажды крови и младшего. Сонхун, как завороженный, тянется и кладет левую ладонь на щеку парня, его большой палец проводит по чужой нижней губе с небольшими трещинками, размазывая оставшееся пятнышко крови. Он чувствует прохладными пальцами, как лицо под ними становится горячее, когда кровь очаровательно приливает к коже. Прежде, чем его сознание успевает это зарегистрировать, Пак двигается вперед и проводит языком по губам Чонвона, пробуя с них свою собственную кровь. Тот в шоке приоткрывает рот и застывает, смотря на хëна широко распахнутыми глазами; его губы слабо поблëскивают от оставшейся на них слюны. Старший знает, что потом он точно об этом пожалеет. Может, даже сильнее, чем в прошлый раз. Но его разум замутнен от отчаянного желания, и воображаемый поводок больше не лежит в ладони. Этот поводок, вампир чувствует, закручивается на его собственной шее, а монстр, держащий в своих лапах концы, становится сильнее, чем Сонхун. Он всё ещё понимает, что делает, но не может остановить себя от воплощения всех своих желаний. И от жажды Чонвона. Лидер нажимал на все кнопки и дергал переключатели в хëне туда-сюда, даже не осознавая, что делает. Пак кусал самого себя буквально пятнадцать минут назад, но хотел при этом только своего тонсена. Это опасная территория, и младший, без сомнений, будет ненавидеть Пака за всё, что произойдет. Но, конечно, не остановит его. Не сейчас, потому что ему, как лидеру, надо удостовериться, что Сонхун не сорвётся на ком-то из других мемберов. Так что он пожертвует собой этой ночью. Старший ненавидит Чонвона за это. Ему хочется ударить их обоих. Абсолютно точно, утром они пожалеют об этой ночи. Вампир внимательно смотрит на парня, застывая, как приготовившийся к прыжку хищник, а после снова сокращает расстояние между их губами, теплым прикосновением стирая его полностью. Глаза Яна расширяются, обе его подрагивающие руки взлетают к плечам хëна в слабой попытке остановить его. Сонхун, не обращая на это внимания, двигает ладонь с чонвоновой щеки к его затылку и поворачивает голову под нужным углом, почти не встречая сопротивления. Свободная рука Пака сжимает молочно-белое бедро лидера, и пальцы медленно поглаживают мягкую кожу, пока язык исследует все внутри чужого рта. Старший, наконец, закрывает глаза и старается, сосредоточив каждое из своих пяти чувств, уловить все сигналы, которое подает тело тонсена. Вампир может слышать сбивчивый, лихорадочный пульс; может слышать, как кровь бежит под покрасневшей коже Чонвона. Может чувствовать каждый сантиметр, которым парни соприкасаются; может чувствовать мурашки, пробегающие по коже младшего. Сонхун может ощущать, как напряжены мускулы бедра под его собственной ладонью; может чуять пьянящий запах паники, замешательства, тревоги, вины и наслаждения. Он может попробовать... Пак вздрагивает, когда Чонвон неожиданно отшатывается от него, падает назад, громко стукаясь локтем о металлический бортик, и, переползая на другой конец ванны, тяжело дышит. Теперь уже старший стоит перед лидером на коленях; одна его рука всё ещё держит чужое бедро, а другая оказывается на боку парня после того, как отпускает резко дернувшиеся от пальцев волосы. Чонвон не смотрит на хëна, предпочитая отвести взгляд куда-то в сторону. Волосы закрывают его глаза, а тяжёлое дыхание всё ещё сбито. Одна из рук младшего наполовину прикрывает его рот, а второй тот крепко держится за бортик ванны, будто его штормит от происходящего. Вина пробегает сквозь тело Сонхуна, но быстро оказывается подавлена раздражением. Он всё ещё не закончил. С этой мыслью Пак наклоняется вперед и ставит одну из ладоней на край ванной прямо над правым чонвоновым плечом, и теперь он нависает над младшим, этим будто бы отрезая путь для отступления. — П-П-Подожди, хë-хëн… — заикаясь, пытается проговорить Ян, убирая руку от своего лица и упирая её в обнаженную грудь старшего. Последний наслаждается тем, как бьётся кровь под кожей на щеках лидера. Тот выглядит просто восхитительно. Сонхун легко сжимает пальцы на мягком бедре, на котором всё ещё покоится его рука, и парень снова скулит от неожиданности. Ах. Как же просто. — Видишь, почему тебе не стоит играть с хëном, Чонвон-и? Хëн может раззадориться, — говорит Сонхун и медленно опускается до тех пор, пока их лица не оказываются близко. — А когда это происходит, хëн хочет сломать тебя. Полузадушенный стон срывается с губ лидера, и вампир чувствует себя великолепно от запаха, который тот источает. Чонвон наслаждается. Парню точно не стоило спускать воду из ванны, чтобы можно было спокойно утопиться. Он чувствует, что в любой момент его просто разорвёт на части от происходящего, и чутко ловит на своем теле каждое, даже самое маленькое прикосновение старшего. Мозг Яна отказывается процессировать всë происходящее последние минуты. Иначе его обладатель, определенно, просто потеряет сознание. Чонвону безумно жарко. Реально, не нужно было освобождать ванну от воды. Ян может чувствовать, как его кофта прилипает к коже, а волосы приклеиваются к коже на лбу и шее. Очень хочется снять верх, но парню страшно делать это, потому что уже есть один наполовину обнажённый Сонхун. Кажется, что если бы сейчас они вдвоём стояли в душевой кабине, то стекло в ней запотело бы и без горячей воды. Лидер глотает очередной стон, не позволяя звуку вырваться в воздух. Парень не понимает себя. Мысли мечутся из стороны в сторону, ни на чëм не фокусируясь, а буквально минуту назад в его рту был язык хëна. О, боже. В его рту только что был язык хëна. Чонвон закрывает глаза, глубоко вдыхает, а выдыхает с отчаянным полустоном. Он сжимает руки в кулаки и быстро убирает правую в сторону, когда понимает, что та всё ещё лежит на голой груди старшего. Если бы смущение было болезнью, он бы точно от него умер. Пак смотрит на младшего очень внимательно, и последний совершенно теряет контроль над своими мыслями и не может думать трезво. Ему нужно собраться. Глаза Чонвона распахиваются, когда Сонхун убирает руку с его бедра и вместо этого использует её, чтобы убрать несколько прядей волос за ухо младшего. Последний встречается с вампиром взглядом и с удивлением видит, что радужки того снова сияют алым. Сонхун медленно, едва касаясь гладкой кожи, спускает руку от чужого уха к щеке, и его большой палец соскальзывает в рот Чонвона, опускаясь на его язык. Тот почти давится, но не смеет пошевелиться. Он, будто завороженный, застывает, распахнутыми глазами упираясь в сосредоточенное лицо старшего. Это всё как-то слишком. Слишком интимно. И еще Ян чувствует, что начинает нешуточно возбуждаться. Мысль прорезается сквозь чонвоново сознание, и он немедленно отворачивает лицо в сторону, из-за чего большой палец старшего выскальзывает из его рта и оставляет на щеке влажную дорожку. Лидер глубоко вздыхает прежде, чем повернуть лицо обратно к старшему, но все равно старается не смотреть тому в глаза. — Хëн, т-тебе нужно п-пить сейчас. Скоро утро, — выдыхает он и проклинает себя за то, сколько он запинается. Сонхун не шевелится, как и Чонвон. Младший боится, что если Пак сделает хотя бы одно движение, то он просто сдастся и позволит тому делать всё, что захочется. Это не кончится ничем хорошим для них обоих. Честно говоря, это все уже выглядит так, будто утром они оба будут разгребать не самые лучшие последствия, и Ян начинает этого бояться. Вскоре вампир отодвигается и снова становится на колени, так что больше не нависает над младшим. Последнего встряхивает, когда рука хëна возвращается к поглаживанию его бедра, и он вспоминает, что сказал старшему в этот раз пить кровь именно оттуда; сердце парня замирает. — Ты прав. Я умирал от того, как сильно хотел попробовать тебя снова, — шепчет Сонхун, от чего у младшего по коже идут мурашки, и раздвигает обе ноги последнего так, что они больше не скрещиваются в районе колен. Чонвон всё ещё чувствует себя максимально странно; всë, что уже успело произойти и происходит сейчас, слишком сильно выбивает из равновесия, так что он просто позволяет Паку руководить собой, будто куклой, когда тот размещает его голени, как будет удобнее для их целей. Во всяком случае, Ян позволяет это до тех пор, пока Сонхун не наклоняется и не закидывает левое колено лидера, чуть ниже которого до этого поглаживал, на свое плечо, из-за чего последний снова начинает паниковать. — Ч-Что...Сонхун-х-хëн.! — восклицает тот и пытается убрать свою ногу обратно, но безуспешно, потому что хватка старшего оказывается сильной и непоколебимой. — Шш, Чонвон-и, так будет проще нам обоим, — тихо говорит Пак, стараясь успокоить, и, прежде кинув на раскрасневшегося тонсена нечитаемый взгляд, оставляет поцелуй на внутренней части его бедра. Чонвон торопливо хватается за чужие волосы на это действие, чувствуя, как что-то тяжëлое падает в его желудок. Пот течет с корней его волос вниз к воротнику кофты и дальше, к груди; парень снова хочет стянуть ненужный предмет одежды. Так жарко, что он не может спокойно дышать. Сонхун прижимается губами к коже младшего ещё один раз, в этот раз немного выше, и последний скулит, откидывая голову назад и чуть сильнее сжимая пальцы в прядях Пака. Жар, пробирающий внутренности, вызывает дискомфорт, и Чонвону хочется снять вместе с одеждой и свою кожу. К чёрту. Свободной рукой лидер стягивает кофту через голову и без лишних мыслей отбрасывает её в сторону. Облегчение затапливает всё тело, когда обнажившаяся кожа касается фарфоровой поверхности ванны, и парень шумно выдыхает. Но облегчение оказывается недолгим; Сонхун неожиданно приподнимает ткань чонвоновых шорт немного выше и, без какой-либо преамбулы, вонзает клыки в кожу на этом месте; от нежности и мягкости прошлого раза не остается и следа. Младший, сильно вздрогнув от резкой боли, бьется затылком о поверхность ванной, в этот же момент другая его нога поднимается и сталкивается с бедром самого Пака, а рука по инерции дергает чужие волосы, когда Чонвон роняет громкий стон. — Чëрт..ах, хëн!.. Старший сильнее сжимает бедро парня рукой, пока второй ладонью начинает плавно водить по его животу, стараясь немного успокоить – и боль, пульсирующую яркими вспышками в кровоточащих укусах, и бурю эмоций внутри, которая читается в легкой дрожи. Слëзы пробиваются на глазах Чонвона, но тот быстро их смаргивает. Он рад этим ощущениям: они отвлекают от любого удовольствия, которое может возникать из-за близости старшего; несмотря на подобный нюанс, конечно, это всё ещё адски больно. Сонхун вытаскивает клыки из кожи, и обводит губами ранки, выпуская из своей груди тихий стон от потрясающего вкуса. Лидер медленно вдыхает и выдыхает, стараясь успокоить свой слишком частый пульс. Укус старшего глубокий и грубый. Кажется, что сейчас он полностью подчиняется своим инстинктам, в отличие от прошлого раза, когда Пак не позволял себе потерять контроля и… стать вампиром полностью. Сонхун неожиданно болезненно выдыхает, недовольно промычав, и пытается убрать хватку младшего на своих волосах. Ян понимает, вырываясь из своих мыслей, что всё ещё крепко держит волосы старшего, и сейчас быстро разжимает пальцы. Вампир, выпустив резкий выдох, без размышлений (и, кажется, вовсе – без мыслей) мгновенно возвращается к ранкам, к которым снова прижимается губами. Из-за того, что в этот раз повреждения оказываются больше и глубже, чем в предыдущий, Чонвон может чувствовать, как старший тянет из них кровь — это режущее ощущение неприятно припекает места укусов. Ян погружается в мысли и через время всё же собирается с силами, чтобы посмотреть куда-то, кроме отделанной плиткой стены. Он опускает голову и видит, что у его пострадавшего бедра творится полнейший хаос: струйки крови, не попавшие в рот вампира, катятся по коже ниже и, пропитывая край ткани шорт, капают на дно ванны, где уже образовывается размывшаяся от оставшейся на белом фарфоре воды алая лужица. Младший замечает какое-то движение сбоку, и его глаза цепляются за то, как рана на левой руке Сонхуна, которая все еще лежит на чонвоновом животе, закрывается и заживает. Младший шокировано приоткрывает рот и распахивает глаза, пытаясь уложить произошедшее в своей голове. Вампир, скорее всего, неправильно толкует выражение лица младшего, поэтому снова начинает проводить пальцами по его животу, поглаживая едва начинающиеся оформляться в красивый рельеф мышцы пресса сверху вниз. Движение порождает еще одну вспышку удовольствия, перекрывающую монотонную боль, и Ян резко выдыхает, сильнее сжимая бортик ванной пальцами. Он откидывает голову назад и смотрит на потолок, чувствуя себя так, будто пробежал марафон. Другая рука, та, что лежит на сонхуновой голове, опускается с макушки немного ниже и начинает массировать затылок старшего: он знает, что эта позиция и для вампира тоже не слишком-то удобная. Пак на этот жест, будто в отчаянии, соединяет брови, стонет и отодвигается от бедра, чтобы полностью отдаться чужому прикосновению. Чонвон смотрит на Сонхуна, и их глаза встречаются. Младшего внезапно прошибает тем, насколько его хëн красивый, даже с кровью, размазавшейся вокруг припухших губ, и светящимися красным радужками. Парень убирает руку с затылка старшего и вместо этого аккуратно кладет ладонь на его щëку. — Ты ещё можешь пить, я в порядке, — произносит Ян неожиданно хриплым голосом, и вампир заворожено кивает. Пак послушно опускает голову ниже и погружает клыки ровно в те же ранки, что сделал до этого. По телу Чонвона проносится дрожь от хлынувшего удовольствия, и он выпускает с губ тихий стон, его рука, быстро скользнув на прежнее место, снова сжимает волосы вампира. Последний пытается убрать зубы, как и прежде, но тонсен удерживает его, немного сильнее стиснув пряди в кулаке. — Оставь, — на выдохе шепчет он. Сонхун гортанно стонет и присасывается к ранам, словно почувствовав новый приступ жажды. Чонвон был прав. Это действительно что-то с чем-то. Он откидывает голову назад и закрывает глаза. Все так, как парень и думал. Теперь всë происходящее становится куда более приятным. Лидер может слышать, как вполголоса стонет и почти задыхается от великолепных ощущений, но не может сдержаться, несмотря на страх, что их застукают. В голову, тяжелую от ощущений, будто набили ваты. — Хëн, у м’я встал… — через какое-то время на выдохе, едва совладав с голосом, почти мяукает Чонвон, проглатывая некоторые буквы; он знает, что не должен был этого говорить. Это опасная территория. И они уже пересекли слишком много границ. Сонхун отстраняется и нависает над парнем, из-за чего нога последнего соскальзывает с плеча старшего обратно на дно ванны. Пак, сократив расстояние между ними до минимума и удерживая себя одной рукой, зажимает тонсена между собой и стенкой ванны, смотрит на него сверху вниз; зрачки вампира расширены, как от наркотиков, радужки светятся красным, а на губах алеет кровь. — Сонхун-и-хëн, — Чонвон недовольно морщится и почти хнычет. В голове творится полный бардак, а его хëн так далеко, и член, чëрт, такой твердый... Старший без лишних раздумий прикасается к нему через ткань шорт, и Ян выпускает в воздух полузадушенный стон, сжимая руками предплечья старшего. Он толкается бедрами к руке Пака, и тот шепчет: — Ты так просишь. Ян снова становится громким, но его это не волнует. Ощущений слишком много и недостаточно одновременно; всë тело напряжено, и Чонвон, как в тумане, ловит где-то на краю сознания мысль, что никто и никогда прежде не доводил его до оргазма. Чистое наслаждение проносится сквозь каждую клеточку, и вспышки белого света взрываются перед веками; сорванный стон, упавший с губ Яна, оказывается немедленно поглощен губами старшего. Парень чувствует себя немного оглушенным. Чонвон приходит в себя после всех этих ошеломительных пиков с чувством, что, прикрыв веки один раз, он пропустил сразу несколько часов. Ян слышит и чувствует, как Сонхун стонет в его щëку, рвано выдыхая, а по бёдрам медленно катится что-то горячее и липкое. Они оба не шевелятся, только два тяжелых дыхания вразнобой наполняют тишину ванной. Лидер чувствует, как укусы на его бедре пульсируют, но совсем не чувствует боли. Вместо этого он ясно ощущает, какой он, на самом деле, потный и липкий. Чонвон закрывает глаза, чувствуя себя опустошëнным и уставшим, но в то же время переполненным эмоциями. Вина скребет изнутри, и он прикусывает губу. Они облажались.