Локи.
Я посмотрел на свою кровать с чем-то похожим на негодование. После ужина я направился прямиком в свою каюту, хотя "сбежал", возможно, было бы более подходящим словом; я не мог смотреть на Стивена и не мог отвести взгляд. Его отказ задел каждую частичку меня. Уязвленный способами, которые я не до конца понимал и не хотел исследовать. Конечно, я и раньше сталкивался с отказом. Во многих разных смыслах. Я хотел верить, что справился с ними хорошо, но правда была в каждом плохом решении, которое я когда-либо принимал. Это заставляло меня совершать безрассудные поступки. Тупые вещи. У меня была жизнь принца, подумал я, закрывая за собой дверь спальни. Вейда рысцой вбежала с балкона, ее гладкое черное тело было движущимся кусочком тьмы на фоне сумрака. У меня было все, что я когда-либо хотел. И все же я всегда жаждал большего. И когда мне отказали, я позволил своему нелепому темпераменту взять надо мной верх. Не более того. Принц Асгарда был мертв, а человек, который жил сейчас, не заслуживал его величия и привилегий. Я мог бы справиться с отказом Стивена. Я бы заставил себя справиться с этим. Я не знал как – гнев и разочарование горели в моей груди, – но я найду способ. Вейда обвилась вокруг моих икр, когда я нашёл выключатель. Я подхватил ее на руки, зарывшись лицом в ее роскошную шерсть. Ее мурлыканье было едва слышно даже для моего острого слуха, но я почувствовал вибрацию в груди. Часть моего разочарования улетучилась.~~~
Моим ритуалом с момента побега из Зеркального Измерения был душ перед сном. Иногда Стивен наблюдал, иногда нет. Когда он не смотрел, мой душ был быстрым и функциональным. Несколько минут, не больше. Когда он смотрел… Я не торопился, медленно ублажая себя, наблюдая за своим вуайеристом, пока он наблюдал за мной. Наблюдал ли он сейчас? Несмотря на его протесты, его холодное пренебрежение... Он все еще наблюдал?.. Стоя в дверях своей ванной, я послал свое заклинание провидения. Это было неправильно – я всегда знал, что это неправильно, – мне просто было все равно. Мне по-прежнему было все равно, но… Ну, хорошо. Может быть, мне было немного не все равно. Мое заклинание показало пустую комнату. Стивена там не было. Конечно, только я рано ушел на отдых. Найти его в его кабинете было делом одной минуты. Он казался погруженным в свои мысли, уставившись в стену, почти не двигаясь. Несомненно, обдумывает способы вытащить меня из Святилища. Я быстро принял душ и удалился в свой уголок для чтения. Я попытался успокоиться с книгой, но, хотя я читал слова, мой разум не сохранял их значения. В конце концов я сдался и лег спать. Я ворочался с боку на бок в течение нескольких часов. Каждое движение с одной стороны кровати на другую усиливало мое разочарование. Я не устал и не хотел спать, хотя и был вымученным. Это напомнило мне о моем выздоровлении в Зеркальном Измерении. Я жаждал забытья во сне... Потому что это было почти лучшим после смерти. Эта мысль потрясла меня. Я провел несколько часов, желая, чтобы меня не возвращали обратно, но сейчас я не желал смерти. Разве я желал этого? Я уставился в темноту своей комнаты. Конечно, я был несчастен, но я не хотел умирать. Только не снова. Я жаждал этого во время своего выздоровления, но я снова был жив (снова жив, представьте себе!) Достаточно долго, чтобы начать оценивать каждый аспект моей прошлой жизни. Я учился ценить простые вещи: дружеское общение, комфорт, удовлетворение от еды, приготовленной и разделенной с другими. Но чего я жаждал больше всего, так это безопасности. Эта глупая история со Стивеном… мои попытки соблазнить его… все дело было в контроле. Но, подумал я, не так, как он мог себе представить. При выключенном свете я мог признаться себе, если никто другой: - он был ключом к моей безопасности. В этом новом мире, где мое будущее было таким неопределенным, контроль над его желанием казался единственной мерой контроля, которая у меня была над своей жизнью. Но даже это было иллюзией. Он контролировал свое желание, а не я, и он крепко заперся. Я ничего не контролировал. Все, что у меня было сейчас – эта видимость обычной мидгардской жизни – было шарадой.~~~
Я почувствовал, как жжение растянулось в моих конечностях, когда Стивен затянул мои путы. Приятный ожог, оставляющий меня распростертым на его кровати, с руками и ногами, привязанными к столбикам кровати. Я посмотрел на свое влажное от пота тело. Моя эрекция стояла гордо, слегка покачиваясь, уже протекая. Он казался темным и ярко-розовым на фоне остальной части моей слегка покрасневшей кожи. Стивен, великолепно обнаженный и столь же возбужденный, встал на колени между моих раздвинутых ног. Он наклонился вперед и провел пальцами по моему бедру, моему боку, моему животу, его короткие ногти оставляли электрические следы удовольствия везде, где он прикасался. Я извивался, отчаянный и нуждающийся, желая большего. Всегда хочется большего. Ощущение его ногтей изменилось, превратившись в единый острый кончик. В руке он держал кинжал. Красивое боевое оружие с длинным лезвием. Он провел лезвием мне под ребра. Холодный металл заставил меня вздрогнуть, я сделал резкий вдох. — Тебе следовало остаться мертвым, - его тон был непринужденным, - Коротышка-йотун остался умирать от холода. Принц Асгарда, которому дали все, но он никогда не был удовлетворен, - он провел лезвием выше, по моим ребрам, обводя контур каждого из них, - И когда какая-то космическая сущность сжалилась над твоим трупом, ты все равно не доволен. Ты всегда хочешь того, чего не можешь иметь. И ты не можешь получить меня. Он поместил острие кинжала между двумя ребрами. По долгому боевому опыту я знал, что мое сердце находится прямо под ним. — Ты паразит. Знаешь, что мы делаем с паразитами? Даже несмотря на то, что моя смерть была неминуемой, я приветствовал ее. Я приветствовал конец чувствам. Подъем и спад эмоций. Я откинул голову назад, насколько позволяли мои путы, демонстрируя ему свое неповиновение до конца. — Ты убиваешь их, - сказал я, - Сделай это. Убей меня. Он положил обе руки на рукоять кинжала и надавил, вонзив лезвие мне в грудь. Я дернулся и стиснул зубы, когда острие пронзило мою кожу; свежий пот выступил на моем теле, когда боль распространилась от прокола. Он вошел глубже, движение было медленным и контролируемым, пока я дергался и дрожал. Любовники, убийцы – у них обоих была ужасная близость. Его имитированный акт траха не приведет ни к чему, кроме моей смерти. Что это была за мидгардская фраза? ‘La Petite Mort*? Если оргазм был маленькой смертью, то эта была большой. Может быть, на этот раз я останусь мертвым..– Он вонзил лезвие глубже. Боль была невыносимой, она прожигала мое тело, дюйм за дюймом продвигаясь к сердцу. В любую секунду я мог закричать. Только я не мог кричать, потому что у меня не было дыхания, оно вытекало через рану вместе с кровью моей жизни–~~~
Я проснулся в спутанном беспорядке одеял, мокрый от пота, мои волосы спутались на лице. Я отодвинул их в сторону дрожащими пальцами. Мое горло сжалось. Мои глаза горели. Я закрыл их, прижав руку к лицу, но слезы все еще жгли мои закрытые веки. Я не мог дышать из-за рыданий, пока не выпустил их наружу, уткнувшись лицом в подушку. Остатки сна – кошмара – прилипли к моему сознанию, как смола, липкие и ядовитые, и я не мог выпутаться из этих нитей. Эй, Северный Олень, перестань быть такой гребаной королевой драмы. Мне потребовалось мгновение, чтобы идентифицировать мысленный голос как голос Тони Старка, самозваного Железного Человека. Забавно, что я думаю о нем сейчас. Гендальф шлепнул тебя по твоей несчастной заднице. Ну и что с того? Преодолей себя. В море еще много рыбы, верно?** — Я понимаю этот намек, - пробормотал я в предрассветный сумрак. Ванда заставила меня просидеть "Властелина колец", и я потратил некоторое время на чтение романов, чтобы сравнить сюжет. Кошмар рассеивался. Я потянулся к изображениям, пытаясь собрать повествование воедино, но оно исчезало. Я вспомнил свое возбуждение (все еще присутствующее в полутвердой эрекции, дергающейся у моего живота), но я также вспомнил боль. Не было никакого страха. Я не боялся. Как и много раз во время моего выздоровления, я приветствовал мысль о своей смерти. Нет. Единственное слово эхом отозвалось в моем сознании. Прикосновение к моей груди вырвало из моего рта тихий, не похожий на воина крик, но это была всего лишь Вейда, боднувшая меня головой. Я сел и притянул ее ближе, прижимаясь лицом к ее меху. Ее вопль сказал мне, что я сжимаю слишком сильно. Я сбавил обороты. Внимательно посмотри на себя со стороны. Голос Старка все еще звучал в глубине моего сознания. Погрузись с головой в игру и перестань быть таким чертовски несчастным. Ты жив. Что бы ни случилось дальше, это бонус, чувак. — Я жив, - повторил я снова. Да. Отказ Стивена обжег меня, но я слишком бурно отреагировал... как обычно. Единственное, что имело значение – единственное истинное, что имело значение, – это то, что я был мертв, а теперь нет.
~~~
— У тебя подгорела каша, - сказала Наташа, вяло водя ложкой по тарелке. Я отправил в рот ложкой свой собственный комковатый завтрак, едва почувствовав его вкус. Одно дело подбадривать себя после кошмара, когда теплое маленькое тело Вейды предлагает утешение, и совсем другое - поддерживать мой дух, когда причина моих страданий сидит напротив. — Оплошность, уверяю вас, - ответил я без особого интереса. Стивен поглощал свой завтрак со спокойной сосредоточенностью. Он не заговорил со мной, едва взглянул в мою сторону. Ванда, Наташа – казалось, у него не было проблем с разговором с ними. Но со мной? Нет. — "Наташа, прости, что у меня подгорела каша”, - сказала она, понизив голос. Я нахмурился. — Никто не совершенен. Ее глаза метнулись к Стивену, затем снова ко мне. — Ты сегодня хорошо себя чувствуешь? Я думала, ты настоящая Мэри Поппинс. — Практически идеален во всех отношениях, - подхватила Ванда, посмеиваясь. Они заставили меня посмотреть этот проклятый фильм несколько дней назад. Я ненавидел его. Ненавидел Мэри Поппинс и этих маленьких, несносных детей. Ненавидел просыпаться от бесконечного потока кошмаров. Ненавидел то, что они заставляли меня чувствовать. Так я и думал. Ненавидел себя. Королева драмы. Снова голос Старка. Издевается. — Извините, - сказал я, отодвигая свою недоеденную тарелку. Я вышел из-за стола, обеспокоенный голос Наташи эхом отдавался за мной.~~~
Я услышал стук в дверь моей спальни. Я сглотнул, закрыв глаза. Я провел последние десять минут, прислонившись к этой двери, боясь этого самого стука. — Локи, милый? - голос Наташи, - Ты в порядке? — У меня все хорошо, - по крайней мере, я все еще мог лгать. Все еще мог бы пустить в ход свой серебряный язычок. Мой грандиозный план соблазнения Стивена не только провалился, он провалился впечатляюще. Великолепной игры больше нет. Как и все аспекты моей жизни, даже до моей столь своевременной смерти, она лежала в руинах. ...живой, живой, ты живой… Я обвинил Стивена в высокомерии. По правде говоря, мое собственное высокомерие было столь же ослепляющим. О чем я только думал? Что я просто так соблазню Верховного Чародея, и не будет никаких последствий? — Похоже, ты очень тяжело воспринял эту историю с овсянкой. Казалось, я воспринимал многие вещи ‘очень тяжело’. Мои эмоции колебались между гневом из-за отказа Стивена, жалостью к себе из-за моей ситуации и насмешливым негодованием на всех и вся. — Что я могу сказать? - произнёс я через дверь, - Я всегда был сверхуспевающим человеком. — Ты придешь на тай-чи? — Я пас, - завтрак был достаточно тяжелым; встретиться лицом к лицу с кем-то еще сейчас было невозможно. Мне нужно было обрести хоть какое-то душевное равновесие. Пауза. — Ты хочешь о чем-нибудь поговорить? — Нет, - да. Так много. Так мало. Все и ничего. Я схватился за голову, стиснул зубы и помолился, чтобы она ушла. — Хорошо, - теперь в ее голосе было что-то мягкое, почти умоляющее, - Как насчет того, чтобы я заскочила попозже с кофе? Это было последнее, чего я хотел, но я не думал, что крик "пожалуйста, оставь меня в покое’ пройдет хорошо. Я не мог заставить себя ответить. Через несколько мгновений я услышал легкий удаляющийся топот ног.~~~
Я вышел на балкон. Мне нравился свежий воздух, дующий в лицо, нравился вид на сады внизу. Я страстно желал иметь возможность прогуляться по ним, переходя из одной тайной местности в другую. Там были целые миры. За Садами. За пределами Святилища. Если бы я был свободен, тогда я мог бы идти куда угодно, делать что угодно. Быть кем угодно. Кем я был теперь? Локи, Воскресший. Локи, Пленник. Нытик. Жалобщик. Отвергнутый. Королева драмы, еще раз подсказал Старк. Нечестно, яростно подумал я, это нечестно, все это несправедливо– Жизнь несправедлива, мальчик. Слова отца пришли ко мне сейчас, когда я облокотился на перила балкона. Она будет толкать тебя, тянуть и сбивать с ног. Но это не важно. Что действительно важно, так это то, встаешь ли ты. Вейда легко спрыгнула с сидячего положения на полу, легко отскочила от моей руки и закрепилась на моем плече. Она элегантно обвилась вокруг моей шеи сзади, подергивающийся хвост щекотал нижнюю часть моего подбородка. Ее небольшой вес действовал успокаивающе. Казалось, она наслаждалась теплом моего тела. Мои губы скривились в усмешке. Отец всегда был так полон советов. Так полон содержательных высказываний, переданных ему его отцом. Дистиллированное знание веков, отточенное его собственным опытом. Ну что ж, отец, подумал я про себя. Что бы вы сделали из моего опыта? Что бы вы сделали? Этот вопрос был долгожданным отвлечением от ужасного круговорота моих мыслей. Я никогда не пытался рассматривать проблему с чужой точки зрения; на протяжении стольких веков мое собственное мнение было единственным, что имело значение. Я учился не доверять своим мнениям. Мои реакции, моя интерпретация. Мое "я". Жалость ни к чему тебя не приведет, мальчик. Да. Действительно. Всякий раз, когда Тор сбивал меня с ног во время тренировок, никогда не было никакого сострадания. Он был прав – жалость никогда ни к чему не приводила, – но у меня было больше причин, чем у большинства, потакать себе. Смерть сама по себе дала карт-бланш. Так как же отец справился бы с моей ситуацией? У него было два подхода к жизни. Борись с этим – или спрячь это подальше и притворись, что этого не существует. Ни один из вариантов мне не помог бы. Я не мог бороться со Стивеном. Что ж, я мог бы и уже сделал это в ограниченной степени. И идея драки сейчас была захватывающей во многих отношениях. Другой вариант - запереться и ничего не делать… Мне не очень понравилась эта идея. Но что еще я мог сделать? Перестань вести себя как избалованный ребенок. Голос матери. Норны, как я скучал по ней, даже когда меня отчитывали. Веди себя как мужчина, а не как ребенок, у которого отобрали игрушки. Учи Ванду. Почитай мидгардскую литературу. Смотри их ужасные телевизионные шоу и фильмы. Существуй. Будь. Терпи. Эта ситуация не будет длиться вечно; так или иначе, этому придет конец. Это было одновременно очень обнадеживающе... и очень пугающе, потому что я не знал, какого конца я хотел. Свобода – или смерть? Я живой…~~~
Ванда, конечно, почувствовала мое душевное смятение в тот момент, когда мы начали утреннее занятие. Ее голубые глаза расширились, когда она испытала целый ворох эмоций, которые я мог скрыть только снаружи. Но она ничего не сказала. Урок продолжался. Надзор Стивена был бдительным, опасающимся любого намека на предательство с моей стороны, но все же холодным и отстраненным. — Хорошо... Поговори со мной, - тихо сказала Ванда, когда урок был закончен и Стивен ушел. Мы сидели, скрестив ноги, на полу додзе. Ее лицо блестело от пота - единственный внешний признак ее умственных усилий. Я посмотрел на нее, прищурившись. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? Она протянула руку и щелкнула меня по лбу тыльной стороной ногтей. Я позволил вторжению, фамильярности, игнорируя легкий укол. — Что здесь происходит, а? — Слишком много всего, - сказал я, переходя на легкий тон. Это звучало фальшиво, - Тебе не нужно беспокоиться обо мне, Ванда. Ее голова склонилась набок, в ее глазах промелькнуло задумчивое выражение. — Это то, как ваши люди справлялись с делами на Асгарде? - спросила она, - Никто никогда ни о чем не говорил? Я почувствовал, как ужасная улыбка тронула мои губы. — О, нет. В основном мы просто убивали тварей. Она закатила глаза. — У нас на Земле есть такая штука, которая называется ‘разговорная терапия’. Ты рассказываешь кому-то о своих чувствах, о том, что тебя беспокоит. Что тебя пугает, - она толкнула мое колено одной рукой, - Это тоже то, что делают друзья. Я испускаю долгий, прерывистый вздох. Из наших уроков я знал, что многие вещи пугали ее; как бы она ни пыталась избежать этого, она была сформирована травмой. Это не определило ее – это было то, что она и только она могла сделать, – но это повлияло на ее мышление, так же сильно, как моя травма повлияла на мое мышление. Она могла сравнять города с землей. И все же она боялась. Я пришел к пониманию, что больше всего она боялась… себя. Она верила, снова и снова, и была предана. Любима и потеряна. Она боялась вкладывать свои эмоции, свое доверие в кого-либо или во что-либо (включая саму себя), потому что боль стала невыносимой. Я не думал, что она понимает эту часть себя. Дружба Стивена и Наташи помогала – я мог видеть это даже за то ограниченное время, что я был здесь, – но это был долгий путь. У всех нас были свои путешествия. Моё было на распутье. Я мог либо поделиться с ней своей болью, попытаться добиться какой-то ясности, либо держать ее глубоко запрятанной. — Я совершил ошибку, - признался я, в надежде, что разговор позволит мыслям, грохочущим в моей голове, вырваться наружу, - Я сделал то, что, как мне казалось, могло бы быть желанным. Я не подумал о последствиях, и я был неправ. И теперь я чувствую... Отвергнут. Отодвинут в сторону. Игнорируемый. Живой! Ты жив! — ...Я чувствую, что слишком остро реагирую. — Ты сделал шаг к Стивену, не так ли? И все прошло не так хорошо? Я ничего не сказал. Но то, как сжались мои губы, как краска стыда залила мои щеки, ответило за меня. — Все в порядке, тебе не нужно ничего говорить, - продолжила она, - Я видела, как вы, ребята, смотрите друг на друга. Я думаю, это мило. — Ты думаешь, это... - меня не было слов. Я в ужасе уставился на нее. Она покачала головой. — Забудь, что я это сказала. Я просто хочу, чтобы у кого-то был счастливый конец, вот и все, - она наклонилась вперед и положила обе ладони мне на колени, - Могу я дать тебе один совет? Я осторожно кивнул. — Нет такой вещи, как чрезмерная реакция, - заявила она, - Твои чувства справедливы. Я уставился на нее с простым изумлением. Никто никогда раньше не говорил мне этого. Я всегда чувствовал себя обделенным, отвергнутым, вторым сыном. Всегда стремясь быть равными. — Это не значит, что ты должен позволять им руководить твоим поведением, - продолжила она, - Это требует времени, но ты можешь научиться... контролировать свои эмоции, я полагаю? - ее пожатие плечами показалось неловким, - Помести вещи в контекст. Найди способы справиться с этим. Для тебя это имеет смысл? — Да, - я только и делал, что изучал свои эмоции, и это было утомительно. Если бы я мог найти новый взгляд на них, я бы воспользовался этой возможностью. — И ты хочешь знать, что иногда заставляет меня чувствовать себя лучше? — Ну, на кухне есть несколько бутылок алкоголя... Она ухмыльнулась. — К черту это. Иногда то, что тебе действительно, действительно нужно, - это ведро мороженого и тупой фильм. Я рассмеялся. Норны, смеяться было приятно, и я цеплялся за это позитивное чувство. — Тогда, во что бы то ни стало, - сказал я с застенчивой улыбкой, - ты должна помочь мне утопить мои печали. Но шоколадное мороженое - мое. — У нас также есть такая маленькая вещь на Земле, которая называется ‘делиться’ ... — Неужели? Никогда о таком не слышал.