Разобранный

Локи

Часть 2.

Ближе к концу той недели за ужином Стивен объявил, что закончил исследование своего пути к Иггдрасилю. Они с Тором планировали отправиться в путь на следующее утро. Новость была ожидаемой, но все же она застала меня врасплох. Я не был готов это услышать. Не был готов к тому, что мой маленький пузырь существования изменится. И я понятия не имел, почему. Я вспомнил предыдущий разговор с Наташей. Я боялся не только перемен… это была возможность того, что моя старая жизнь попытается вернуть меня обратно. Нет, не моя прежняя жизнь– а моя прежняя личность. Локи, погибший в космосе, был уже не тем Локи, который сейчас сидел за прочным кухонным столом Стивена. И это был уже не тот Локи, который постучал в дверь его спальни гораздо позже той ночью. — Войдите. Стивен выглядел свежим после душа, его кожа была влажной, а вокруг талии было обернуто темно-синее полотенце. Я сглотнул и попытался сосредоточиться. Многие из моих фантазий (и, действительно, многие из моих сеансов вуайеризма) начинались именно так, хотя мое растущее желание было резко умерено, когда я впервые увидел его раны, свободные от повязок, пока он принимал душ: - безошибочно узнаваемые линии следов от когтей на его бедре и еще больше на его руке. Зашитые и покрытые коркой. Процесс заживления едва начался. — Тебе не обязательно идти к Иггдрасилю, - сказал я, мой взгляд задержался на этих ранах дольше, чем я намеревался, - Это... опасно. Это заставило его сделать паузу. Каждый раз, когда мы оставались наедине на этой неделе, мы обменивались резкими шутками. Он установил какой-то произвольный закон; я бросил ему вызов. Один из нас в конце концов вспотел и насытился, в то время как у другого была отчаянная эрекция, о которой никто не позаботился сразу же. Вот как, казалось, действовал этот странный танец. Теперь я чувствовал (я надеялся!), что что-то должно измениться. — Переживаешь, Локи? - он бросил на меня любопытный взгляд, не прилагая никаких усилий, чтобы закончить вытираться, хотя он быстро подошел к своей медицинской сумке и начал перевязывать раны. Мое сопение было столь же нарочитым, сколь и фальшивым. — Не путай мои личные интересы с заботой о твоем благополучии. — Я думал, ты будешь полностью за то, чтобы я попытался сломать барьер, - заметил он, скривив губы. Я сделал паузу – дольше, чем следовало, – обдумывая то, что хотел сказать. — Было бы так плохо остаться здесь? - спросил я, - Я в безопасности, - хотя "в безопасности’ было относительным словом, и его кривая улыбка сказала мне, что он это знал, - И другие в безопасности от меня. Ванда и Наташа, кажется, терпят мое существование. Мой брат здесь, пусть и временно, и сейчас мне нужно подумать о Вейде. Я колебался. Я мог бы сказать еще что-то, но я больше не был уверен в своей цели. Я пришел сюда, чтобы подразнить Стивена, и заставить его трахнуть меня, прежде чем он уйдет и, возможно, погибнет. Это было мое отчаяние. Мой эгоизм. Моя потребность… в контакте, связи. Но между тем, как я постучал в его дверь и вошел в его комнату, моя цель, казалось, изменилась. Я беспокоился о его благополучии. Если бы он умер, мое положение здесь изменилось бы в одно мгновение. Я пытался поверить, что это была просто забота о себе. Не забота о нем. О нём, о мужчине, а не Верховном Чародее. Его молчание тянулось достаточно долго, чтобы я понял, что он тоже думает. — Тебе здесь не нравится, - сказал он в конце концов. — Я не так уж… несчастен, - заботился ли он о моем счастье? Я очень в этом сомневался, но тот факт, что он даже задал этот вопрос, вызвал странный трепет в моей груди, - Смерть уносит так много того, что не имеет значения. Это урок, который я все еще усваиваю. Не имело значения, кто сидел на троне, если этого трона больше не существовало. А кровные узы не всегда создавали семью. Те, кто заботился о тебе, те, кто беспокоился за тебя, – они были твоей семьей. Даже Один, по-своему, понял это, спасая маленького ребенка от смерти. — А что для тебя важно? — Связи, которые мы устанавливаем с другими, - сказал я без колебаний, приближаясь к нему, - Друзья, которых мы заводим. Сострадание, которое они проявляют, и которое они вызывают в тебе. Я скользнул одной рукой вокруг его талии, избегая повязки на его бедре. Осторожно. Проверяя его реакцию. Он не пошевелился. Его зрачки расширились. Они казались очень темными на фоне серой радужки его глаз. Я все еще чувствовал его жар после душа, исходящий от его груди и проникающий сквозь тонкую ткань моего жилета и рубашки. Я наклонился, намереваясь поцеловать его, желая увидеть больше, чем просто блеск его зрачков. Я хотел, чтобы бурный серый огонь его глаз был на моих. Но в последний момент он повернул голову, и вместо того, чтобы встретиться с его губами, мои губы прижались к его щеке. Это задело меня, хотя я и не понимал почему. Сейчас было не время размышлять об этом. Я прижался губами к его щеке, а затем к подбородку. Его горлу. Изгибу его ключиц. Я переместился ниже и поцеловал его грудную мышцу, наслаждаясь тем, как она подергивалась, прежде чем опустить голову и провести языком по одному затвердевшему соску. Его медленное, прерывистое дыхание говорило мне, что мои старания не пропали даром. Когда я посмотрел вниз, жесткое прижатие его эрекции к полотенцу было приятным. — Если бы ты хотел, чтобы я тебя трахнул, - прорычал он, беря пальцами мой подбородок и нежно приподнимая мое лицо, чтобы я смотрел на него, - всё, что тебе нужно было сделать, это попросить. — Тогда трахни меня! - потребовал я, разочарование закипало, - Я думал, что мои желания были ясны после того первого раза на кухне– — Я сказал, попроси. Оо. Ооо. Это была игра, в которую мы играли, не так ли? — Ты бы предпочел, чтобы я умолял? - мягко спросил я, мой гнев угас. Его пальцы, все еще на моем подбородке, напряглись, когда я заговорил. Его глаза потемнели еще больше. Там был штормовой серый цвет, которого я так отчаянно хотел! — Да, - его голос понизился до рокота, - Умоляй. Моя медленная улыбка была настолько дерзкой, насколько я мог. Я откинул голову назад, убирая подбородок из его пальцев. — Заставь меня. Он хотел добиться моего подчинения – я был так готов подчиниться! – но я бы заставил его поработать ради этого, и он, казалось, понимал это. Он схватил меня за бедра и всем телом толкнул обратно на кровать. Край матраса ударил меня сзади по коленям. Еще один толчок, и я опрокинулся, подпрыгивая на кровати, мои ноги свисали с края от колен вниз. Он раздвинул мои ноги и встал между ними, глядя на меня сверху вниз. Он выглядел великолепно, румянец разлился по его груди, лицо уже разгорячилось после душа. Я попытался сесть. Попытался дотянуться до полотенца. Но он схватил меня за запястья и прижал их обратно к матрасу. Одним быстрым движением он забрался на кровать и оседлал мои бедра. Его прикрытый полотенцем зад прижался к моему члену. Давление было грубым и немедленным, достаточным, чтобы заставить меня зашипеть и бороться с его контролем, но он удержал меня. Его мрачный смешок заставил мою кровь вскипеть. — Я заставлю тебя умолять, - заявил он, - Не сомневайся в этом. — Удачи, волшебник. Его глаза вспыхнули. Он принял мой вызов, и теперь ничто его не остановит. Я чувствовал себя опьяненным желанием. Он отпустил мои запястья и пробормотал заклинание. Его магия расстегнула мой жилет и рубашку. Невидимая сила дернула за оба предмета одежды; жилет слетел с плеч и, развеваясь, упал на пол. Когда та же сила стянула рубашку с моих плеч, я потянулся вверх, намереваясь обхватить его руками за шею, притянуть его к себе для поцелуя, который я так отчаянно хотел подарить. Но вместо того, чтобы соскользнуть, рукава потянули мои руки вверх, запутывая их над головой. Я мог бы вырваться на свободу без труда. Это была скорее ментальная цепь, чем физическая, и я не собирался ее разрывать. Я обдумал сцену, которую создал Стивен. Растянулся поперек его кровати, раздвинув ноги, закинув руки за голову и запутавшись в своей рубашке. Каждый дюйм моей груди был открыт для него. У меня все еще было несколько волдырей, но благодаря его помощи – и сладко пахнущей припарке - мои ожоги зажили до такой степени, что лечение больше не требовалось. И он уже давно заставил меня забыть все те застенчивые чувства, которые я испытывал по поводу этих ран. Часть меня хотела, чтобы он позволил мне заботиться о нем так же, как он заботился обо мне. Его взгляд медленно скользнул по моему телу, прежде чем наши глаза встретились. Я бросил ему вызов, зная, что буду наказан за это, зная, что это было наказание, которое я так хотел принять. Хотя, если бы это доставило мне удовольствие… в какой момент это стало наградой? Эта мысль не успела прийти мне в голову, как он наклонился вперед, низко наклонив голову, и прижался к моей груди. Он не торопился, дразня меня с терпением, на которое способен только волшебник, проводя языком по моей чувствительной коже. Я задрожал и выгнулся ему навстречу. Его руки скользнули по моему торсу, соединяясь за моей спиной в том месте, где мой позвоночник изогнулся. Я нашел это движение невыносимо эротичным... и невыносимо нежным. Но его безжалостный язык не позволял задерживаться на какой-либо одной мысли больше чем на секунду. Он прослеживал неровные, серебристо-розовые линии, оставленные молнией Тора на моей коже, линии, которые расходились от места удара на моей грудине и расходились по всей груди. Прежде чем я смог отреагировать на это увлечение, он двинулся дальше, сомкнув рот вокруг одного соска. Я резко вздохнул. Моя спина выгнулась еще сильнее. Посасывая мою чувствительную плоть, он убрал одну руку с моей спины. Его рука переместилась к другому соску, перекатывая его между кончиками пальцев, сжимая достаточно резко, чтобы заставить меня вскрикнуть. Его мрачный смешок приводил в бешенство. Я снова сопротивлялся, пытаясь приподнять бедра, но он надавил сильнее и прижал меня к земле. В отместку я прижал к нему свой пойманный в ловушку член. Его сосущий рот переместился выше, к моим ключицам и к шее. Я был уверен, что он оставит след, но я хотел этот след. Хотел этого физического клейма, знака того, что я позволю ему сделать это со мной. Его свободная рука переместилась с моего соска, чтобы запутаться в моих волосах, оттягивая мою голову назад, открывая все больше горла для его исследующего рта. Я жаждал, чтобы он поцеловал меня, жаждал этого так сильно, что попытался поймать его рот. Но короткое пожатие его руки в моих волосах было не таким уж тонким предупреждением оставаться на месте. Он отпустил меня, снова садясь, движение толкнуло мой член достаточно, чтобы заставить меня подавить стон. Он соскользнул с кровати и встал между моих раздвинутых ног. Я наблюдал за ним – неподвижным, с горящими глазами, – когда он снял полотенце и отбросил его за спину. Норны, он был прекрасен. Так много бледной кожи… темная россыпь волос на его груди, спускающаяся стрелой к его эрекции. Его торс крест-накрест пересекали серебристые шрамы, некоторые длиннее или более зазубренные, чем другие, некоторые выцвели почти до невидимости. Следы его несчастного случая. Он наклонился вперед и расстегнул мои брюки. Я оставался неподвижным, руки были схвачены тонкими ограничителями рубашки. Его глаза метнулись к моим, прежде чем отвернуться. Несколькими сильными рывками он стянул с меня брюки и снял их. Он бросил их в грубую кучу вместе с полотенцем. Он оставался таким – неподвижным, просто глядя на меня – в течение долгих мгновений. Уставился на мою наготу. На то, как я был распростерт. Ждал его. В отчаянии. Здесь у него была власть. Но и я тоже так думал. Хотя он, казалось, контролировал ситуацию, он сохранил эту позицию, потому что я позволил ему это. Я хотел, чтобы он трахнул меня, хотел, чтобы он вжал меня в матрас. Он собирался заставить меня умолять об этом, и я тоже этого хотел. Это было подчинение... Но мы оба понимали, что это потому, что я решил подчиниться. Меня не заставляли идти по какому-либо пути. Никто не заставлял меня быть здесь. Это было.... освобождающе. И прямо сейчас, когда Стивен явно решал– как лучше меня поглотить, это было чертовски захватывающе. Я видел, как его отчаяние подкрадывается к краям, и это возбуждало меня еще больше. Он снова забрался на кровать. Снова его рот нашел мою грудь; я выгнулся в рабском ответе, напрягаясь под рубашкой, когда его губы двинулись ниже. Он прикусил нежную кожу моего живота. Я резко вздохнул, впиваясь пальцами в рубашку в попытке сопротивляться желанию прикоснуться к нему. Его блуждающий рот опустился еще ниже, оставляя влажные, открытые поцелуи вдоль моих бедер. Он раздвинул мои ноги еще шире. Его губы сомкнулись на моем члене. Я снова выгнулся, сдерживая тихий испуганный вскрик. Его руки скрестились на моем животе. Мои колени согнулись, ноги сжались на его плечах, когда я попытался глубже проникнуть в его рот. Он дразнил меня медленными, томными облизываниями, перемежающимися время от времени жесткими отсосами или плотным кольцом его руки. Это была восхитительная пытка. Этого было недостаточно, чтобы заставить меня кончить – хотя я был возбужден больше, чем ожидал, – но каждое прикосновение делало меня еще более отчаянным. — Мне нравится, как ты звучишь, когда твой член у меня во рту, - сказал он, поднимая лицо, чтобы заговорить. Наши глаза встретились. Жар, потрескивающий между нами, был… У меня едва хватало слов для этого. Голое желание… жадность… это было великолепно. Он был великолепен. — Я не говорил тебе останавливаться, - протянул я, пытаясь придать себе небрежный вид. Я знал, что его не одурачишь. Мне не нужно было прижиматься лицом к моему плечу, чтобы понять, насколько раскрасневшимся я, должно быть, выгляжу. — Ты не должен мне ничего говорить, - его голос был низким, самодовольным бормотанием, когда его рука снова обхватила мой член. Медленное скольжение его ладони вверх заставило меня дернуться, - Ты можешь умолять, - он наклонил голову, утыкаясь носом в мои яйца, проводя языком по гладкой коже. Я не смог подавить стон, который вызвал, - Ты готов умолять, Локи? — Заставь меня! - потребовал я. Слова прозвучали как карканье, тут же встреченное его хриплым смехом. Он сел на корточки и перевернул меня одним сильным движением. Его тело накрыло мое, хотя и не касалось. Я чувствовал его жар на своей спине и бедрах, влажное прикосновение его губ, когда он целовал меня между лопаток. Сильные мурашки пробежали у меня по спине. Я зарылся лицом в смятые одеяла. Он медленно, неторопливо прокладывал поцелуями дорожку по моим плечам, каждое прикосновение сводило с ума. Его кончики пальцев пробежались по мышцам вокруг моей поясницы, ощущая каждую пульсацию. Он поцеловал дорожку, проложенную его пальцами. Это была медленная, неторопливая форма пытки, и я утешал себя тем, что терся членом о матрас. Трения были желанными – действительно желанными, – но далеко не достаточными, и мое разочарование было близко к тому, чтобы выплеснуться наружу. Я умолял бы Стивена трахнуть меня, даже чувствовал, как слова клокочут у меня в горле, но я был полон решимости продержаться еще немного. Но когда его пальцы – и его губы – добрались до основания моего позвоночника, я понял, что времени осталось ничтожно мало. Его руки обхватили мои ягодицы, впиваясь в мягкую плоть. Он приподнял мои бедра так, что я оказался на коленях. Я попытался поджать под себя все еще связанные руки, но чья-то рука между моих плеч прижала мою грудь к матрасу. И снова я представил себе, какое зрелище я должен ему представить. Снизу. Опустив голову. Ноги врозь. Трудный и такой очень нуждающийся. — Ты мне тоже нравишься таким, - его голос стал еще грубее. Возможно, мой самоконтроль был не единственным, что пошатнулось. Прохладная жидкость, стекающая между моими щеками, заставила меня дернуться. Я снова дернулся, когда за этим последовали его пальцы. С невыносимой медлительностью он запустил в меня один длинный палец. Я закрыл глаза и подавил стон, уткнувшись в одеяло. Он добавил второй палец. Удовольствие было слишком сильным – я отвернул лицо в сторону, делая вдох за вдохом, каждый выдох был прерывистым стоном. Если я думал, что его губы на моем позвоночнике - это медленная пытка, то это ничего не значило. Казалось, он находил это особое место внутри меня с каждым глубоким нажатием своих пальцев. Каждое движение было неторопливым, как будто он не разбирал меня по частям за раз. — Твое тело говорит мне одну вещь громко и ясно, - казалось, его это позабавило, - Все, что мне нужно, это услышать это из твоих уст. — Жадный ублюдок... - это было все, что я смог сделать, прежде чем от очередного погружения этих грешных пальцев у меня снова перехватило дыхание. — Я думаю, вы неправильно произнесли слово "больной". А теперь умоляй. — Заставь меня! - слова прозвучали как шипение, даже когда мои предательские бедра отодвинулись от его толкающих пальцев. Его свободная рука обхватила мой член. Он приурочивал каждый толчок к движению своих пальцев внутри меня, снимая еще один слой моего самоконтроля. Я подавил сдавленный вздох. — Умоляй меня, Локи. Скажи мне, чего ты хочешь, - его ладонь скользнула по моим яйцам, сжимая достаточно сильно, чтобы я ахнул. Боль? Удовольствие? Я так тонко балансировал на грани, что больше ничего не мог сказать. — Трахни меня! - я вновь ахнул, - Пожалуйста! Просто трахни меня! — Скажи ‘пожалуйста’ еще раз, - его рука замерла на моем члене. Я дернул бедрами вперед, пытаясь вернуть это трение. Я так глубоко погрузился в эротизм момента – сцены, которую он создал, которую я позволил ему создать, – что было легко дать ему то, что он хотел. Потому что я тоже этого хотел. — Пожалуйста, - сказал я в тишину комнаты, - Пожалуйста, Стивен. Он сделал долгий, медленный вдох. Холод свежей смазки заставил меня вздрогнуть. Это превратилось в настоящую дрожь, когда я почувствовал медленное нажатие его члена, толкающегося внутри меня. Это было больше растяжения, чем его пальцы, но небольшой ожог добавил еще одно измерение к моему возбуждению. На мгновение – мимолетное мгновение – я испугался оргазма, который, как я знал, был неизбежен, потому что он должен был быть намного более интенсивным, чем я ожидал. Он наклонился вперед и потянул меня за плечи, побуждая сесть. Я позволил своему весу больше расположиться на коленях, когда его руки скользнули по моему животу. — Отведи руки назад, - пробормотал он. Его язык скользнул по изгибу моего уха. Теперь я неудержимо дрожал, его член был глубоко погружен в меня. Я поднял руки – кисти все еще были связаны моей собственной рубашкой – и завел их ему за шею, чувствуя легкое жжение мышц в вынужденном положении. — Вот так. Хорошо.., - его голос был мягким, вкрадчивым. Награда за мою капитуляцию. Я так сильно хотел увидеть нас – сцену, которую мы создали, то, как он держал меня, то, как я держал его, – но вместо этого довольствовался тем, что он заставлял меня чувствовать. То, как мой член торчал из моего таза, легкий мазок предварительной спермы на моем животе. То, как моя дрожь усилилась, когда он поцеловал мое плечо, шею, щеку. Я ожидал, что он будет трахать меня медленными, томными движениями, продолжая поддразнивать, что завело нас так далеко и превратило меня в пластилин. Но когда он начал с коротких, прерывистых движений, я понял, что его возбуждение соответствует моему. Что его фасад холодного контроля был не более чем фасадом. — Сильнее, - потребовал я, позволяя моей голове откинуться назад на его плечо. — Скажи ”пожалуйста", - тут же выпалил он в ответ. Его рука снова сомкнулась на моем члене. Норны, если бы это не заставило меня упасть в обморок, мне бы повезло. — Трахни меня сильнее,- прорычал я, - Пожалуйста! Трахни меня сильнее, серьёзно! Его рука крепче обняла меня. Он дал мне то, что я хотел, то, что хотел он, трахая меня жесткими, наказывающими движениями, его рука вокруг моего члена не отставала. Его стон в мое ухо поднял меня выше, не давая возможности заглушить мои собственные стоны. Мой оргазм, казалось, поднимался от подошв моих ног. Каждая мышца, напряженная почти до боли, напряглась еще сильнее; удовольствие прокатилось по моим ногам, прежде чем взорваться, как сверхновая, по всему моему телу. Я не мог издать ни звука, казалось, целую вечность. Я так же не мог дышать. Казалось, это будет продолжаться вечно, спираль удовольствия, и я был пойман в эту спираль. Затем оно немного ослабло, и я немного восстановил контроль над своими чувствами. Мое тело выгибалось и брыкалось, не просто дрожало или содрогалось, а извивалось, когда Стивен врезался в меня. Низкий, хриплый крик вырвался из моего горла. Я обстрелял весь свой живот и грудь, одеяла, руку Стивена. Я смутно осознавал, что разорвал рубашку на руках, пальцы шарили в поисках опоры на шее Стивена, но вместо этого запутались в его волосах. Когда я переживал последние приливы своего оргазма, его короткий, сдавленный крик сказал мне, что он кончает. Его последние несколько ударов заставили меня пошатнуться, выжимая последние капли удовольствия из моего быстро слабеющего тела. Он замер. Его руки еще крепче обхватили меня. Он уткнулся лицом мне в плечо, и хотя звук был приглушенным, я одновременно почувствовал и услышал его глубокий, раскатистый стон. А потом не осталось ничего, кроме нашего хриплого дыхания. Реальность вернулась. Я опустил руки, сбрасывая испорченную рубашку. Мои плечи пульсировали. Я был скользким от пота и собственной спермы. Больше всего на свете мне хотелось забраться в постель Стивена и уснуть. — Я сломал тебя? - спросил я с кривой усмешкой. Он не пошевелился, даже не поднял головы. — Потребуется нечто большее, - но его голос был невнятным, и когда он, наконец, поднял лицо, его зрачки были огромными. Если бы он только отпустил меня, я бы развернулся, повалил его обратно и целовал до тех пор, пока он... мы оба не забыли, как говорить. — Тогда я с нетерпением жду возможности узнать, что для этого потребуется. — Что заставляет тебя думать, что не будет наоборот? Невнятность исчезла из его голоса. Наконец он вышел из меня, скатившись с кровати и тяжело приземлившись на ноги. Он покачнулся, прежде чем устоять на ногах. Я скучал по теплу его рук. Крепости его хватки. Его… близости. — Я тоже буду с нетерпением ждать этого. Наши глаза встретились. Я не мог расшифровать то, что увидел в его взгляде, хотя и обнаружил, что очень хочу этого. — Тебе нужно принять душ, - сказал он. — Это что, приказ? — Нет. Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь помыться. — Я бы хотела сохранить воспоминания о нашей встрече подольше, - сказал я, используя его выброшенное полотенце, чтобы вытереться. Я хотел сохранить наш запах в своем носу. — Ты устроил настоящий беспорядок в моей постели. Я посмотрел на высыхающую сперму, размазанную по его белью. — Я не несу за это никакой ответственности,- заметил я, - Это полностью твоя вина. Он подтвердил это кивком и ничего не сказал. Я жаждал остаться – жаждал разделить хоть какую–то близость после такого невероятного секса, - но я был близок к тому, чтобы исчерпать свое гостеприимство. Схема наших встреч была проста: он пришел, или я пришел. Потом один из нас ушел. Пора было уходить.