Prepare for a chance of a lifetime.

Это происходит внезапно. За все столетия существования Золотой дракон ни разу не сталкивался с подобным, а потому не может и предположить, что делать. Проблемы с памятью всегда являются чьей-то ещё (он не помнит, чьей) прерогативой - он же, как дракон, к сожалению или к счастью, помнит всё, до мельчайших подробностей. Но сейчас.... Сейчас память упорно подводит: Золотой дракон понятия не имеет, где находится, как сюда попал и что происходит. Последнее связное воспоминание - спор с Лотосом у какого-то озера. Правда, деталей спора он не помнит - и в мозгу тотчас возникает раздражающая мысль, что, возможно, это имеет прямое отношение к той стычке, но вскоре испаряется - в конце концов, у сил Лотоса есть пределы. Само же предположение, что Он, Великий и Могучий, может _забыть_ кажется дракону нелепым. Поозиравшись по сторонам, ящер обнаруживает, что находится в просторной пещере, вполне подходящей для драконьего логова. Стены, правда, испещрены какими-то причудливыми узорами, но вглядываться в них ящер не спешит, куда больше заинтересованный расположенной у дальнего конца...конструкцией из золота. Её изгибы отдалённо напоминают крупные чешуйки, а завершается она небольшим нечто, на которое при желании можно поставить лапу, украшенным раскидистыми пальмовыми листьями. Золотой дракон приближается к постройке, чтобы изучить, но резко отшатывается, заметив на ней нечто живое. Существо открывает большие янтарные глаза, моргает, а потом громко...мурчит, будто не столкнулось только что с громадным чудовищем. "Наверное, оно достаточно сильно и заняло это место первым" – думает Золотой дракон, однако, не усмотрев в гудении большеглазого создания агрессии, лишь слегка стучит хвостом по земле, заставляя камешки взмыть ввысь, зависая над землёй - небольшое проявление силы, чтобы быть принятым за равного. Выбравшись из логова, дракон теряет дар речи: среди золота песков и зелёных крон пальм из земли проглядывают...маленькие грибы странной формы? При более тщательном рассмотрении, впрочем, становится понятно, что это небольшие строения: в них есть окна и двери, но кому они принадлежат всё ещё остаётся вопросом. Движимый природным любопытством, Золотой дракон распахивает крылья и летит вниз, на разведку. Спикировав в тёплый прибрежный песок, он обнаруживает...крохотных созданий, печенек, едва тянущих на фалангу пальца. Они мгновенно выбегают из домов, обступая дракона, протягивая ему руки, падая на колени, и крича что-то на своём языке. Слова кажутся знакомыми, однако смысл упорно ускользает от ящера, будто насмехаясь, и голова начинает яростно болеть при любой попытке вспомнить. – Отойдите, – говорит он, но печеньки не слушаются. Будто не поняв слов, они продолжают сбегаться, кланяясь, словно перед ними сошёл на землю бог. Золотой дракон пятится к воде, не готовый причинять вреда хрупким созданиям, но и не понимающий, чего от него хотят. Однако со стороны океана тоже слышатся голоса, и ящер оборачивается, чтобы столкнуться с двумя крохами: один в белом, а одежда второго, кажется, состоит из сплошных дыр. Они тоже говорят о чём-то - сначала между собой, затем белый обращается к дракону - тот лишь моргает в ответ, смущённый происходящим хаосом. Вид новоприбывших (хотя толпы, впрочем, тоже) вызывает дежавю, однако где и когда они виделись Золотой дракон не знает, не может вспомнить. Волны, вздымаемые ветром, бьются о песок, рыча, будто голодные звери, и норовят утащить в глубины вод всё на берегу: от строений до их обитателей. Золотой дракон, повинуясь какому-то глубинному инстинкту (откуда тот появился?.. он ведь впервые видит как место, так и печенек....) заслоняет крыльями окружившую его толпу. – Ты...понимать нас? – интересуется внезапно крошка в разодранной одежде. Речь - со странным акцентом, и, стоит ему заговорить, окружающие печеньки поворачиваются, принимаясь шептаться... – Сейчас я понимаю тебя, но речь вашего вида я не разбираю, – отвечает Золотой дракон, слегка наклоняясь, чтобы слова были слышны на земле. – Но ты понимать её в прошлый раз когда мы приходить! – слегка хмурится говоривший. – Ты уметь быть печенькой и говорить как печенька! – Я не помню вас. Никого. Я не понимаю ваш язык и тем более не умею быть одним из вас, – качает головой ящер, оглядывая толпу, смотрящую на него в ожидании чего-то; громады гор, и то и дело вспыхивающий золотом тёмный небосвод. – Что это за место? – Это твой земля. Ты править ими, – собеседник делает широкий жест рукой, обводя жавшихся друг к другу печенек. – Странно, что ты забыть. Это тоже часть плана? – Часть плана?.. – переспрашивает Золотой дракон, хмурясь. Головная боль становится сильнее. Озеро. Это был не Лотос, там, у озера, он спорил с кем-то другим... "О каком плане ты постоянно говоришь?" – спрашивал Золотой дракон тогда, но получил ли ответ?.. – План Лонгана. Уничтожать печенек, – поясняет незнакомец в рваной одежде. Из-за его головы робко выглядывает железаврик - совсем ещё крошка - и тотчас же скрывается обратно, быстро перебираясь по плечам владельца. Лонган... Теперь Золотой дракон помнит, что произошло у озера. (– Знаешь, мне не нравятся эти слабые создания. Но их всё больше и больше, – Лонган поворачивается к нему, как всегда спокойный и безэмоциональный. Заходящее солнце окрашивает края фигуры в алый, бликует на рогах и когтях, рисуя ему длинную, чёрную тень. Золотой дракон на мгновение замирает, пытаясь понять, о ком речь, а затем беспечно фыркает. – Они не угроза, – уверенно говорит он. – Они занимают наши земли. Они едят нашу еду. Они выживают нас, – говорит Лонган, его глаза едва заметно сужаются. – Что ты предлагаешь? – спрашивает Золотой дракон, слегка пожимая плечами. – Они - такие же жители этого мира, как и мы. – Всё будет так, как предначертано в плане, – туманно отвечает Айвори, слуги-глаза стекаются со всех сторон, будто рой пчел. – О каком плане ты постоянно говоришь? – он уже злится, устав от бесконечных загадок, даже невольно повышает тон, что, впрочем, остаётся незамеченным. – Я буду спать следующие тысячелетия. И к тому моменту, когда План нужно будет исполнить, я подымусь из глубин, – невозмутимо продолжает Лонган. Глаза окружают его, подымая в воздух, и унося прочь, в сторону сияющего круга солнца. Однако последнюю фразу Золотой дракон всё же слышит так чётко, будто та произносится ему в ухо. – Постарайся ни к кому не привязаться за это время.) – Скоро здесь появляться его глаза, превращать печенек в камень. Ты должен помочь прятать последователей, – решительно продолжает собеседник. Дракону требуется несколько мгновений, чтобы вернуться из воспоминаний в реальность. – Спрятать от Лонгана? – с сомнением спрашивает он. Сама идея прятать что-то от того, кто видит сквозь время и пространство, кажется глупой, однако печенька наседает. – Мы должны попытаться, – говорит он так, будто ящера надо уговаривать. Золотой дракон и без того понимает это, как чувствует и ответственность - даже с воспоминаниями, укутанными туманом, он знает, что не может бросить их, просто не имеет права. – Скажи им залезть на меня и держаться крепче, – говорит ящер, и почему-то это тоже кажется до боли знакомым. Он собирается бросить вызов самому могущественному из драконов, Лонгану, и вернуть свою память. Буря только начинается.