— Итак, что нужно делать? — от любопытства Гарри прикусил губу. Он не понимал, что задумал Малфой — сначала он кричал, что мечтает, чтобы Гарри умер, потом первым подходит и просит вернуться. Снедаемый интересом, Гарри притащился на Астрономическую башню сразу после ужина; Малфой уже был здесь. — Какие правила?
Малфой закатил глаза. Гарри подумал, что он так молился — о быстрой и безболезненной смерти.
— То есть, я могу задать тебе любой вопрос, и ты честно на него ответишь? Интересно. — Он подошёл к Малфою почти вплотную, остановившись в паре сантиметров. На ресницах Малфоя застряли снежинки, они почти сливались с цветом его волос.
— Один вопрос, Поттер. — Малфой раздражённо отмахнулся, но не сделал шага, чтобы отойти. — Если хочешь, отвечу на этот. Да, ты можешь…
— Нет, всё, стой! Я понял. Погоди. — Он хотел услышать правду. — Тогда, гм, почему ты не выдал меня Беллатрисе тогда в Малфой-мэноре? Ты же знал, что это я, правда?
Малфой повернулся. Он внимательно изучал лицо Гарри и не моргал, как будто хотел прожечь его взглядом. Гарри смотрел на него в ответ. Зрачки Малфоя расширились, они завораживали; всё, что было вокруг них, казалось размытым.
— Почему ты меня не выдал? — уже тише Гарри повторил вопрос.
— Боялся, что он тебя убьёт, и это никогда не закончится. — Малфой быстро моргнул, и мир снова вернул чёткость. Гарри захлопал глазами, привыкая — от снега пол Астрономической башни казался очень ярким, даже в темноте.
— Я так и думал, — Гарри хмыкнул. Он не сомневался, что это правда — Гермиона, конечно, была мастером в чарах, но Малфой слишком хорошо его знал.
— Поттер, заткнись.
Настроения спорить не было. Гарри был ослаблен неделями кошмаров, он спокойно вернулся к себе, едва не посвистывая под нос от горящего возбуждения — скоро, совсем скоро он выспится. Он с ехидной улыбкой наблюдал, как Малфой отряхивает мантию от снега; это было бесполезно, потому что снегопад продолжался.
— Готов поспорить, что утром проснусь в объятьях Малфоя, — под нос хмыкнул Гарри. Это зарождало в нём банальный интерес — зачем Малфой это делал и почему он всё отрицал? Гарри не сомневался, что это всё — какой-то план.
Он проснулся замёрзшим, продрогшим до костей — у согревающих чар был один недостаток, они спадали через пару часов, — но… вполне отдохнувшим. Малфой спал неподалёку, Гарри смог бы дотянуться до него, если бы сдвинул пальцы.
Он смешно сопел, морщил нос и выглядел серьёзным. Его шапка сползла, и Гарри едва удержался от соблазна вернуть её на место. Малфой был вполне тёплым, когда согревающие чары спадали, об него можно было погреться. За ночь выпало ещё больше снега, ночевать здесь становилось проблемно, но Гарри не собирался никуда уходить. К завтраку он спустился в хорошем настроении, не удосужившись разбудить Малфоя, и сполна насладился его сонным, недовольным видом в Большом зале — Малфой пришёл на завтрак последним.
Как и в его первое Рождество в Хогвартсе, столы факультетов превратили в один, преподаватели сели вместе со студентами; разве что на месте Дамблдора сидела МакГонагалл, в разноцветной шляпе с яркими гирляндами. Хмурый Малфой не вписывался в атмосферу Рождества, Гарри весь завтрак косился в его сторону, чтобы позлорадствовать.
На обед Гарри напросился к Хагриду, носился вокруг хижины с Клыком — пёс смешно гавкал, когда Гарри попадал в него снежками. Потом они с Хагридом ходили на обход Запретного леса; они двигались по границе. Кентавры перебрались ближе к чаще, а прочая живность водилась ещё глубже.
Гарри чувствовал себя прекрасно. После нескольких часов здорового и крепкого сна его внешний вид ничуть не изменился, но он в красках представлял, как удивятся Рон и Гермиона, когда вернутся с каникул и увидят его в отличном настроении. Он быстро развернул подарки — от Рона, Джинни, Хагрида; очередной свитер от миссис Уизли нацепил сразу — он был очень тёплым и мягким. И едва не пританцовывал от желания вернуться на Астрономическую башню.
Он пробовал подниматься туда днём, но ничего не почувствовал. То ли дело было в крепком сне, то ли в чём-то ещё — днём это место казалось обычным, покрытой снегом башней Хогвартса, на которой любили уединяться влюблённые парочки. Он едва дождался темноты, сбежал сразу после ужина, отметив, что Малфой не торопился вставать из-за стола. Плевать, у Гарри будет несколько часов до отбоя, чтобы посидеть на морозе, что-нибудь почитать (Мерлин, он превращается в Гермиону!) и просто пострадать от безделья.
— Почему ты не уехал на Рождество? — выпалил Гарри, едва заслышав скрип двери.
— Ты правда хочешь поговорить об этом? — Малфой скривился — Гарри не обернулся, он знал каждое выражение лица Малфоя и угадывал его по голосу.
— Да-да, один вопрос, я помню. — Малфой остановился у парапета, на достаточном расстоянии от Гарри. — Почему ты не уехал?
— Я не… — голос Малфоя дрогнул. Гарри перевёл на него заинтересованный взгляд, но Малфой равнодушно смотрел вдаль. — Я не могу туда возвращаться. Там слишком много
его. И нет отца.
— Ты всё ещё боишься произносить его имя? — Гарри хмыкнул. Он никогда не боялся Волдеморта — только его образ из своих кошмаров. — Его зовут Волдеморт. Обычный полукровка, ты таких презираешь.
— Полукровка, как и ты. — Малфой усмехнулся, и Гарри не сдержал улыбки. Малфой был холодным, отстранённым, Гарри почему-то нравилось, когда он кривился или вздёргивал бровь. Всё, что угодно, кроме равнодушной мины. — Мать не выходит из спальни. Заперлась у себя и не спускается даже к обеду.
— И ты не хочешь быть с ней? Ну, быть рядом и всё такое.
— Я не могу. Я не могу, — Малфой замотал головой. — Поттер, ну как ты не поймёшь, не хочу я с тобой разговаривать! Там всё напоминает об отце, я не уверен, что когда-нибудь увижу его.
Гарри видел Люциуса на суде — грязного, с опущенной головой и потухшим взглядом; он весь посерел. До слушания он провёл в Азкабане два месяца, и ему оставалось ещё восемь лет. Опасения Малфоя были вполне обоснованы — из Азкабана мало кто возвращался, тем более, в здравом уме. Гарри даже на секунду стало… жаль его?
— Мой крёстный, — Гарри прокашлялся, прогоняя тугой комок в горле, — провёл в Азкабане двенадцать лет. Он смог выбраться оттуда.
Вспоминать Сириуса — и вообще думать о нём — было больно, но Гарри показалось это правильным. Малфой потерял отца, он чувствовал свою вину, пусть Люциус и заслуживал то, что получил в итоге.
— И каким он был? — Малфой криво усмехнулся. — Жизнерадостным? Здоровым? Таким же как раньше?
Гарри замолчал — ему не с чем было сравнивать. Он встретил Сириуса уже после Азкабана, и он показался ему лучшим крёстным на свете. Заботливым, понимающим, добрым; Сириус всегда защищал его перед Снейпом и отстаивал право Гарри быть на собраниях Ордена. Сириус умел найти нужные слова; он часто злился, рвался в бой с Волдемортом и сходил с ума взаперти. Орал на портрет собственной матери и напивался по вечерам. Гарри не знал его прежним.
— Я так и думал.
Малфой равнодушно дёрнул плечом, он не язвил, не кричал о тупости Гарри и не умолял его заткнуться. Он застыл в одной позе, как статуя; его руки свободно лежали на перилах, и один палец странно дёрнулся. Гарри прокашлялся, пытаясь отвлечь Малфоя, но тот не подал виду, что вообще помнил о его присутствии.
Гарри решил вернуться к себе, вернее, в свою нишу. Он уже расчистил своё место от снега и мог почти удобно сесть, ни разу не поскользнувшись. Малфой ушёл глубоко в себя, он выглядел расстроенным, и Гарри на минуту пожалел, что задал вопрос о доме. У него самого дома не было, и он просто хотел знать, каково это его иметь. Оказалось, он был в этом не один, у Малфоя тоже ничего не осталось.
— Раз уж тебе так интересна моя жизнь и ты не можешь молчать, расскажешь, почему торчишь здесь? — Гарри едва не подпрыгнул. Он был уверен, что Малфой до утра продолжит его игнорировать, и не ждал вопроса. — Разве тебя не ждут твои эти, Уизли?
— Я не хочу их беспокоить. Ну, понимаешь, мои сны. Рон чуть не сошёл с ума, когда не смог разбудить меня, ему пришлось звать Помфри. А Гермиона грозилась сдать в Мунго.
— В палату для душевнобольных? — Малфой усмехнулся, но как-то понимающе. Гарри показалось, что он и сам не раз это слышал.
— Типа того. Помфри не знает, что со мной и почему я продолжаю видеть… их.
— Давно у тебя началось? — Гарри не хотел вставать, он боялся нарушить хрупкое перемирие, возникшее между ним и Малфоем — громко пошевелиться, криво подняться или задеть стену, тогда Малфой точно уйдёт. Малфой как будто прочитал его мысли — он отошёл от края башни и неловко замер в нескольких метрах, дожидаясь приглашения. Гарри быстро кивнул, и Малфой сел рядом. Они снова разделили нишу на двоих, на этот раз добровольно.
— В последний раз — где-то месяц назад. — Гарри скомкал в руках снег. Ему нравился этот разговор, он давно готовился к нему, но было неловко. Катать снежки в замёрзших пальцах казалось лучшим решением, чтобы не смотреть на Малфоя.
— А до этого?
— Сразу после… — Гарри замолчал, пытаясь подобрать слова. После победы? После смерти Римуса и Тонкс? После того как он убил человека? — Сразу после войны. Я думал, это нормально. Ну, знаешь, я видел такие сны с самого детства. Но не так часто, не каждый день.
— И что тебе снилось? — Малфой говорил тихо, но разборчиво — Гарри понимал каждое слово. Почему-то Малфой тоже избегал смотреть ему в глаза.
— Разное, — Гарри пожал плечами. — Сначала родители, как они умирали. Я слышал, как папа просил маму хватать меня и бежать, как мама кричала, когда он, — Гарри кашлянул, — убивал её. И видел зелёную вспышку. Обычно сразу после этого я просыпался.
— Ты слышал их, когда видел дементоров?
— Да. — Гарри удивлённо повернулся. Малфой смотрел прямо на него и тут же отвёл взгляд. Он выглядел смущённым, и Гарри захотел рассмеяться. — Только не говори, что будешь просить прощения. За то что пытался достать меня, изображая дементоров. Тогда я точно поверю, что сошёл с ума.
— И не собирался, — буркнул Малфой, но Гарри показалось, что он врал. — Я… наверное, понимаю, что ты тогда чувствовал. Когда мои родители… Я…
— Твои родители живы. — Гарри постарался ободряюще улыбнуться. — Через полгода твоей матери разрешат выходить из дома. А Люциус… Ну, если он не сделает ничего такого, его могут досрочно оправдать. Я слышал, что такое иногда бывает.
— Ты защищаешь моего отца? — Малфой хмыкнул. Гарри отвёл глаза в сторону, искоса наблюдая за ним. Малфой слабо улыбался. — Гарри Поттер, всенародная звезда, вечно рвётся кого-то спасать.
— Я никогда не скажу ничего хорошего про Люциуса, — жёстко возразил Гарри, но Малфой не спорил. — Он мерзавец, и он заслужил всё это.
— Тогда ты жалеешь меня. Запомни, Поттер, жалость — последнее, что мне нужно. Тем более от тебя.
Вечно гордый и надменный Малфой. Гарри почему-то улыбался.
— Раз уж у нас вечер откровений, расскажешь, почему вступился на суде за маму?
— Она тебе не говорила? — Гарри удивился. Он думал, что об этом все знали.
— Нет. На суде ты сказал, что она спасла тебе жизнь. Но я не… Меня не было там, а мама… Мама заперлась у себя, мы с ней мало говорили этим летом.
— О, — Гарри вздохнул. — Ну, Волдеморт ждал меня в лесу. Ты, наверное, слышал об этом. Все, наверное, слышали, Волдеморту нравилось запугивать.
Малфой молчал.
— Я пошёл к нему…
— Поттер, вот скажи мне, твоё геройство — это заразно? — Гарри поднял удивлённый взгляд. Малфой снова смотрел на него, на этот раз серьёзно, не отводя глаза. — Ну, знаешь, ты никогда не думаешь головой. Я сомневаюсь, что ты вообще знаешь, для чего она. Вдруг я посижу с тобой здесь, — он неосознанно махнул рукой, — и тоже стану таким?
— Ты не понимаешь, — Гарри замотал головой, не разрывая контакта. Малфой тоже продолжал смотреть, его глаза казались странно блестящими — наверное, от парящего снега. — У меня не было выбора. Если бы я не пришёл к нему, это бы никогда не закончилось, ему нужен был только я. Волдеморт ждал меня в лесу, там были Пожиратели. И твоя мама.
— У мамы не было метки, — горько отозвался Малфой. — Он… Сам-Знаешь-Кто даже не предлагал ей.
— Она спасла мне жизнь. — Гарри ободряюще улыбнулся. Он всё ещё смотрел Малфою в глаза, и ему почудилось, что в них мелькнула благодарность. — Мы с Волдемортом одновременно атаковали друг друга, я отключился, увидел Дамблдора и…
— Дамблдора? — Малфой поморщился.— Его призрак?
— Нет, — Гарри качнул головой. — То есть, я не знаю, что это было. Я очнулся — где-то, не знаю. Это место было похоже на вокзал Кингс-Кросс, только пустой, без поездов. И там был Дамблдор, он со мной разговаривал и помог мне вернуться.
— Куда вернуться? Ты точно не бредишь?
— Я думаю, я умер. — Гарри поёжился от воспоминаний. Он помнил всё в мельчайших подробностях — призрачный Дамблдор, туманный вокзал, умирающее тело Волдеморта…
Малфой смотрел на него очень внимательно. Он застыл, и Гарри почувствовал лёгкий запах страха — от кого-то из них.
— Дамблдор помог мне вернуться. Я думаю, в тот момент разорвалась моя связь с Волдемортом. Ну, знаешь, из-за которой он хотел меня убить.
— Ты не расскажешь, что это было, — протянул Малфой, и Гарри кивнул — он держал любое упоминание о крестражах в тайне. О них знали только Рон и Гермиона; и Слизнорт. — А причём тут моя мать?
— Когда я очнулся, Пожиратели были напуганы. Я думаю, разрыв связи сильно повлиял на Волдеморта, он тоже потерял сознание и, когда пришёл в себя, отправил твою мать проверить, жив ли я.
— И она соврала ему? — Малфой вздрогнул. Он всё ещё боялся Волдеморта, даже сейчас, когда от него остались одни кошмарные воспоминания.
— Да, — Гарри снова кивнул. Малфой выглядел задумчивым. — Она спрашивала про тебя, ну, жив ли ты и видел ли я тебя. И соврала, что я умер, чтобы они все смогли вернуться в замок.
— Мама была страшно напугана. — Голос Малфоя звучал надломлено, как будто слова давались ему с трудом. — Она сразу увела меня, нас даже не было в Большом зале, когда это случилось. Когда ты…
— Убил его, — Гарри подавился воздухом. Произносить это вслух, перед другим человеком, было даже больнее, чем думать об этом. — Я убил его, убил человека.
— Не думаю, что он был человеком, — Малфой странно дёрнулся, он не знал, чем занять свои руки. — То есть, он не выглядел как человек. Я не знаю, кем он был.
— Я тоже. — Гарри замолчал. Малфой, наконец, отвёл взгляд, и Гарри с удивлением заметил, что всё это время они пялились друг другу в глаза, и это не было мешающим. Малфой завозился, поправляя мантию, со стороны Запретного леса ухнула сова. Гарри решил разрядить обстановку: — Ты собрался спать здесь?
Малфой перевёл в его сторону непонимающий взгляд. Гарри не удержался от хитрой усмешки:
— Будешь спать у этой стены и с утра доказывать, что тебе не нравится просыпаться в обнимку со мной?
— Мне это не нравится. — Малфой вздёрнул нос и демонстративно отодвинулся. Места в нише было мало, и он отдалился максимум на пару сантиметров. Гарри не стал возражать — какой смысл спорить, если между ними только что установилось хрупкое… доверие?
Это звучало смешно. Гарри показалось, что он улыбался перед тем, как провалиться в сон.
***
Гарри привык просыпаться первым. Когда он чувствовал себя здоровым, ему вполне хватало нескольких часов сна, чтобы скинуть усталость и вернуть хорошее настроение. Вставать не хотелось, со стороны коридора не доносилось ни звука — значит, подъёма ещё не было. Гарри нацепил очки, привыкая к утреннему свету, и принялся отряхивать мантию. Ночью прошёл настоящий снегопад, и он лежал под снегом, как под одеялом. Рука Малфоя у него на груди больше не казалась тяжёлой, Гарри почти не чувствовал её.
Малфой не сопел, за ночь он почти не сдвинулся с места, прислоняясь всё к той же части стены, только вытянул руку, вцепившись синими пальцами в пуговицу на мантии Гарри. Он выглядел расслабленным, с его лица исчезли все признаки вчерашнего беспокойства, а чёлка лезла в глаза. Она явно мешала, Малфой слегка хмурился во сне, и Гарри, помешкав, отвёл её в сторону.
Ничего не случилось, Малфой не проснулся и не принялся язвить. Он ещё громче засопел и отвернул голову в сторону. Он выглядел получше, наверное. По крайней мере, Гарри так показалось. Мешки под глазами всё ещё проступали, но казались бледнее, а черты лица смотрелись не так остро. Малфой был поразительно похож на своего отца, но Гарри не видел в нём Люциуса. Малфой был просто Малфоем.
Гарри не знал, как к нему относиться. С пониманием, наверное. Он точно перестал считать его своим врагом, скорее, приятелем по сну, потому что непонятно по какой причине, Гарри мог нормально спать только в его присутствии. Он так и не выяснил, в чём было дело, да и уже, если честно, было всё равно. Гарри думал, что привык к кошмарам, и принял тот факт, что они никогда не исчезнут. Но только как следует выспавшись, он понял, что готов до последнего цепляться за Малфоя, чтобы это состояние — блаженное, приятное чувство отдохнувшего, расслабленного тела — не уходило.
Согревающие чары давно спали, и Гарри дотянулся до палочки — её он предусмотрительно оставил перед нишей рядом с очками. Потом подумал, и повторил заклинание над Малфоем, наверное, так было правильно. Рука Малфоя всё ещё лежала у него на груди, но Гарри почти привык чувствовать её по утрам; это стало для него синонимом здорового и крепкого сна.
А Малфой выглядел неплохо, когда спал. «Я бы смог с ним подружиться, наверное», — подумал Гарри, рассматривая его из-под опущенных ресниц, — «Когда-нибудь, может быть». В жизнях их обоих было слишком много Волдеморта, и сейчас тот факт, что Гарри смог понять именно Малфой, а не Рон с Гермионой, казался не таким уж абсурдным.
Вставать решительно не хотелось. Гарри до самого звона колокола валялся на спине, не двигаясь; он боялся потревожить Малфоя, почему-то казалось важным дать ему выспаться. Чтобы не сойти с ума от скуки, Гарри неторопливо рассматривал его лицо и следил за лучом солнца, почти сливающимся с его волосами. Наверное, Малфой был красивым, по крайней мере, так считали многие девчонки, Гарри не раз слышал такие разговоры в гостиной. Он сам мало что понимал в красоте, тем более мужской, и уж точно не стал бы оценивать Малфоя, но сейчас он казался ему не таким противным; на него было легко смотреть.
***
Лёгкое чувство тревоги преследовало Гарри с самого утра. Чтобы отвлечься, после занятий он вытащил Рона сыграть в квиддич, к ним присоединились Джинни с Дином, а за ними подтянулись и студенты других факультетов. Их было человек пятнадцать, Гермиона в компании нескольких девочек осталась на трибунах, и товарищеский матч разыгрывали пять на пять.
Рон встал на ворота, Джинни нравилась позиция охотника, а Дину пришлось играть за ловца команды соперников. Он не мог угнаться за снитчем, и Гарри ловил мячик где-то на третьей минуте. Гарри скучал по квиддичу, но настоящей игрой это было сложно назвать. Дин постоянно висел у него на хвосте, но его школьный Чистомёт уступал Молнии Гарри в скорости. Это было лучше, чем просто кружиться над Запретным лесом или перекидывать с Роном квоффл, но Гарри не хватало азарта. Когда возле входа на поле мелькнули платиновые волосы, он едва не взвыл от радости — он хотел играть по-настоящему.
Малфой криво усмехался, неторопливо поглаживая древко Нимбуса-2001. За его спиной маячили Гойл и Забини, с такими же мётлами, и они все казались напряжёнными.
— Малфой, слава Мерлину! — Гарри соскочил с метлы. Малфой почти всегда проигрывал ему, но у него, по крайней мере, была нормальная метла.
— Не так быстро, Поттер! — Гойл воинственно вышел вперёд, но Малфой остановил его взмахом руки.
— Почему же, — он лениво усмехнулся. — Я смотрю, у вас дружеский матч? Кажется, я где-то обронил наше приглашение.
Гарри улыбнулся. За его спиной приземлился Рон, остальные игроки тоже спускались.
— Сыграешь против меня, Малфой? — он заговорщически понизил голос, надеясь, что его не услышит никто кроме слизеринцев. — Дин просто отвратительно летает.
— Готовься оказаться сброшенным с метлы.
— Уже боюсь, — Гарри усмехнулся. Он знал, как к его затее отнесутся Рон и остальные, но ему просто не хватало нормальной игры.
— Я… — Гарри прочистил горло, поворачиваясь к друзьям. Малфой за его спиной выглядел слишком напыщенным, и Гарри пожалел, что так рано отказался от идеи врезать ему. — Пусть они сыграют с нами.
— Они? — Рон презрительно фыркнул. — Ты с ума сошёл? Я ни за что не буду играть с
этими.
— Да ладно, — Гарри закатил глаза. Рон упрямился, но остальные тоже не выглядели довольными. — Я же не предлагаю подружиться с ними, мы просто сыграем. Надерём им задницы и разойдёмся.
— Ты же понимаешь, что это — Малфой? — Рон смотрел на Гарри как на выжившего из ума. Гарри чувствовал исходящее напряжение, с обеих сторон — и от слизеринцев, и от остальных факультетов. Было удивительным, что дело ещё не дошло до драки.
— Да, Рон, я с ним знаком. — Гарри закатил глаза. Ему хотелось побыстрей запрыгнуть на метлу и схватить снитч раньше Малфоя.
— Ты точно сбрендил, — Рон покачал головой. Он что-то шепнул Джинни, они оба сверлили Малфоя полными ненависти взглядами. — Я не буду играть с ними в одной команде.
Слизеринцев было всего трое, и кому-то всё равно придётся играть за них. Гарри умоляюще взглянул на Джинни — она округлила глаза, как будто сомневалась в его адекватности, но потом кивнула. Гарри едва не вздохнул от облегчения.
За Джинни ушёл Дин, они заняли позиции охотников, вместе с Забини. Гойл с жесткой улыбкой вытащил бладжер — до этого они играли без загонщиков, его соперником стал Ричи Кут, едва доходивший Гойлу до плеча. Гарри был ловцом против Малфоя, они взлетели в воздух, обменявшись ухмылками. Гарри всё ещё считал чудом, что никто из них не подрался.
Он чувствовал азарт. Приятный, охватывающий всё тело. Малфой не висел у него на хвосте, как Дин, они летели почти вровень. Снизу прозвучал свисток, выпустили квоффл, но снитча пока не было видно. Гарри просто петлял, надеясь оторваться от Малфоя, но тот почти прилип к нему, не стирая с лица хитрую ухмылку.
Пару раз Гарри резко пикировал вниз, Малфой копировал его маневры; он управлял метлой очень уверенно, ловко обходя других игроков и пригибаясь от бладжера. Гарри не следил за игрой, он пытался найти снитч, не обращая внимания на счёт, но почему-то краем глаза продолжал следить за Малфоем. Он всё ещё улыбался, и Гарри задался вопросом, когда он вообще в последний раз летал.
Золотая вспышка возле гриффиндорской трибуны. Гарри равнодушно развернул метлу в другую сторону, надеясь, что Малфой купится, и резко дёрнулся вниз. Он летел против ветра, в ушах свистело, но Гарри видел только снитч — он завис возле трибуны и нарочно дразнил, привлекая внимание. Малфоя его маневр не обманул, они летели почти вровень, и это подстёгивало Гарри ещё сильнее напрягаться, чтобы вырваться вперёд. Он не просто хотел выиграть, он хотел обыграть именно Малфоя.
Снитч исчез из вида раньше, чем Гарри успел вытянуть руку — взмахнул крылышками и буквально испарился. Гарри не сдержал разочарованного вздоха.
— Какая неприятность! — Малфой, казалось, забавлялся. Он ничуть не выглядел расстроенным, ему нравился сам факт, что Гарри не смог поймать снитч. Гарри показал ему средний палец и был уверен, что в ответ услышал смех.
Гарри поймал снитч, когда счёт был сто-сто десять. Снитч как будто чувствовал, что силы ловцов примерно равны, и намеренно дразнил, то появляясь прямо перед носом, то исчезая сразу на несколько минут. Малфой ни разу не отстал, и Гарри пару раз оборачивался, чисто ради интереса посмотреть, как далеко он находится. Иногда он чувствовал его дыхание совсем рядом.
Гарри просто повезло — его метла была быстрее, и он оказался ближе всего на пару сантиметров. Малфой громко выругался, проскальзывая мимо, а Гарри чувствовал, что его сердце бьётся в такт трепыхания крылышек снитча. Он снова сделал Малфоя. Это чувство было приятным, оно дарило какой-то детский, давно забытый восторг.
— Ты сегодня придёшь? — крикнул Гарри, особо не рассчитывая на ответ. Как он и думал, Малфой вытянул средний палец и рванул к земле. Гойл и Забини опустились следом за ним, и слизеринцы ушли с поля раньше, чем остальные игроки приземлились.
— Как мы их, да? — Рон радостно обнял Гарри за плечи.
— Не зазнавайся, Ронни! — Джинни хихикнула. — Я забила тебе восемь голов!
— Ты жульничала! — Рон мигом надулся, пока Джинни заливисто смеялась над его обиженным видом. — Тот кручёный, мадам Трюк запретила использовать его на матчах!
Остальные тоже посмеивались, раскрасневшаяся Гермиона догнала их на выходе с поля и наградила Рона смачным поцелуем в щёку; он тут же оттаял. Возвращались в замок одной большой толпой, беззлобно переругиваясь и толкаясь. А Гарри снова чувствовал лёгкое беспокойство.
