* *
Савамура вяло передвигает фигуру на доске для сёги. Он зевает. Фуруя откровенно дремлет, прислонившись к книжной полке. Он рухнул туда, как только они вернулись с пробежки за напитками, и с тех пор не двигается. Как второгодки и третьегодки, присутствующие в комнате Казуи, все еще так оживлены после трех дней этого ада, Эйджун не знает. Он думал, что был подготовлен после прошлогоднего злого тренинга Казуи, но оказалось, что это едва дало ему преимущество, достаточное, чтобы не закончить день, рухнув на пол, как Фуруя и Харуичи. Тем временем Курамочи и Накада как всегда шумно ведут себя перед телевизором, и Юуки, возможно, действительно удастся сегодня обыграть его в сёги. Он не уверен. Он видит доску только тогда, когда не забывает открыть глаза. – Я уже давно это замечаю, — говорит Исашики. Эйджун находит его неподалеку, он лежит на полу, положив голову на локоть, как какая-то хмурая модель. Впрочем, он выглядит скорее задумчивым, чем сердитым. — Но вы, ребята, стали ужасно трогательными, да? Савамура не сразу понимает, что он говорит с Казуей и с ним. Это правда, чем больше устает Эйджун, тем больше он начинает опираться на Казую. Он и сам смутно замечал это, как он стремится пройти лишние три фута, чтобы повиснуть на плече Казуи, а не того товарища по команде, который ближе, или как, даже когда он может стоять самостоятельно, он вцепляется пальцами в рукав Казуи и в изнеможении отключается, позволяя вести себя в сторону ванны. Казуя неизменно ухмыляется, в его глазах читается самодовольное "я же тебе говорил", но он ничего не говорит об этом. Даже ни одного ехидного замечания. Он также не отстраняется. Когда Савамура пришел в комнату с Фуруей ранее, и обнаружили, что Юуки уже втянул Казую в игру в сёги, Миюки сделал движение, чтобы встать, и Эйджун сразу понял, что этот осел намеревался запихнуть его на свое место и сбежать. Поэтому, почувствовав раздражение, он устроился на коленях у Казуи, принимая игру, но прижав его к месту. В результате Эйджун сейчас растянулся на животе, его торс покоится на бедрах Казуи. Его вторая половинка прислонилась к кровати позади него, как будто его коварный план не был сорван, один локоть опирается на матрас. Другая его рука лежит на спине Савамуры, такая теплая, что это не помогает ему заснуть. Он, конечно, ухмыляется. – В самом деле, — гогочет Курамочи. — Не похоже на тебя, Миюки, чтобы ты позволял щенку обмазывать себя слюной! Эйджун обиженно и недоверчиво хмыкнул. Казуя обнял его через пять минут после их первой встречи. Но он слишком устал, чтобы спорить. – Ты так неаккуратно начинаешь игру, Казуя, — говорит он вместо этого, щурясь на нелепое расположение одной из своих фигур. – Эй, это ты украл у меня игру, — хмыкает он. – Пфф, — громко говорит Эйджун, чтобы выразить все, что он думает о его нечестности. – Нас проигнорировали?! — кричит Исашики. – Вы теперь официально встречаетесь? — неуверенно спрашивает Накада. Казуя усмехается. – Нет. – Кто встречается с этим извращенцем? — бормочет Эйджун. – Они не бойфренды, они молодожены, — утверждает Юуки, сдвигая кусок вперед. – Старая супружеская пара, — предлагает Маско. – Кьяха! С тем как сильно они препираются? Хорошая мысль! — говорит Курамочи. Исашики встал и направился к ним, озираясь. Эйджун смотрит на него в замешательстве. – Тебе что-то нужно, Джун-сан? — многозначительно спрашивает Казуя. Челюсть Исашики работает некоторое время. – Мне может... понадобиться... совет, — последнее слово он пробормотал в волосы на лице. Вся комната навострила уши. – О, это должно быть интересно, — ворчит Курамочи, отказываясь от контроллера и позволяя восторженному Накаде победить. — Это не ваше дело, стервятники! — кричит Исашики, багровея, когда все поворачиваются к нему, словно он собирается рассказать им историю. Юуки отворачивается от доски, и даже Фуруя фыркает. — Кыш! – Ты должен был знать, что проливаешь кровь в кишащих акулами водах, Джун-сан, - говорит Казуя с ухмылкой чеширского кота, а Эйджуну слишком любопытно, чтобы толкнуть его локтем. – Аргх! Не знаю, почему я ожидал от тебя помощи, Миюки! – Я тоже не знаю, почему. Ты, наверное, в ужасном отчаянии. Исашики ворчит в свои руки, но, видимо, он в отчаянии, потому что в конце концов признается: – Итак... Я нашел свою вторую половинку. В Интернете. – В интернете? — повторил Эйджун, морща нос от отвращения. – Чувак, скорее всего, это мошенничество, — соглашается Курамочи. – Я читал много подобных ужастиков, — говорит Накада. – Вы все заткнулись! — рычит Исашики. — И особенно ты, сопляк, — добавляет он, угрожающе наклоняясь в пространство Эйджуна. — Мы не можем быть настолько удачливыми, чтобы жить в кармане друг у друга! Многие люди начинают использовать Интернет, чтобы найти свою вторую половинку. Через несколько лет это будет на пике популярности, я тебе говорю! Юуки успокаивающе похлопывает его по плечу. – Джун, — говорит он, как всегда торжественно, — я знаю, что тяжело смотреть, как Миюки и Савамура ведут себя по-домашнему. Но не продавай свою душу дьяволу. – По-домашнему? — Эйджун и Казуя недоверчиво переглядываются, а Курамочи катается по полу и хохочет. — Что сложного в том, чтобы наблюдать за этими двумя ходячими катастрофами?! Исашики скрипит зубами, его румянец возвращается. – Я знаю, что это она, хорошо! Это не мошенничество! Мы обменялись фотографиями и все такое! Он постукивает себя по груди над сердцем. – Ты выложил фотографии своей метки в Интернет? — пискнул Эйджун. При одной мысли об этом он краснеет. – И что из этого вышло? — спросил Курамочи, широко раскрыв глаза, его веселье оборвалось. — Она что, сфотографировала всю свою... Он делает жест, безошибочно означающий "грудь". – Что ты говоришь о моей половинке, ублюдок?! — рычит Джун, набрасываясь на него. – Прости!!! Это законный вопрос, понятно! — Курамочи протестует, но он красен от своей дерзости, и даже его борцовские приемы не спасают его. Взволнованный, Эйджун выпрямляется и садится на кровать рядом с Казуей. – Этот разговор - просто крушение поезда, — комментирует Казуя, восхищенный тем, как много людей чувствуют себя неловко в комнате. – Я не могу поверить, что мой соулмейт - такой придурок, как ты. – Вот это дух, дорогой. В конце концов, Джун успокаивается настолько, что сообщает, что эта дама живет в Испании. – Это же где-то в Европе, верно? — Эйджун шепчет Казуе и, когда Миюки вздыхает, но отказывается называть его идиотом, решает, что он, должно быть, прав. – Подожди. Как ты с ней разговариваешь? — говорит Накада. — Ты ведь плохо знаешь английский, да? – Ну да, как и она, — бормочет Исашики. — Она говорит по-испански. Но! - загорается он. — Она учит японский для меня. Так что мы все больше и больше разговариваем! Она такая умная. Он продолжает осыпать их фактами о своей Анабель, и даже Савамура, которому вначале было любопытно, начинает отключаться. Фуруя снова заснул. Эйджуну придется тащить его обратно в его комнату. – Так! — в конце концов рявкает Казуя, теряя терпение, и Эйджун еще никогда не был так благодарен за то, что его суженый обладает всеми социальными качествами моржа, когда хочет. Может, это и грубо - чувствовать облегчение, но если он делит душу с придурком, в нем тоже должна быть какая-то подлость. — В чем тебе понадобилась помощь, если она такая замечательная? Джун останавливается. Он нахмурился. – Ну, она... Она... В последнее время она все реже отвечает на мои письма, — ворчит он. — Я пытался спросить ее, не случилось ли чего, но безрезультатно. Вот я и думаю... может, мне не хватает какой-то родственной души, — говорит он, абстрактно махнув рукой, — или чего-то, что я могу сделать, чтобы все наладилось? – Учи испанский, — сразу же говорит Казуя. – По-настоящему, сенпай, — вторит ему Эйджун. – Вау, — говорит Курамочи. — Когда эти двое соглашаются, ты понимаешь, что пропустил что-то очевидное. Джун прыскает. – Ты не можешь позволить ей делать всю работу, — ругает его Эйджун. — Конечно, ей это надоест! Дело даже не в родственных душах. Это обычная дружба. – Это говорит парень, который не отвечает на письма своей девушки, — проворчал Курамочи. – Что? — Савамура прищурился. — Кто? Вакана? Я же сказал тебе, что она не моя девушка! И прекрати читать мои письма! – Подружка или нет, бедняжка никогда бы не получила от тебя писем, если бы не я. – Так это ты на них отвечаешь! — возмущенно воскликнул Эйджун. — Какого черта, Курамочи-сенпай! – Похоже, ты должен благодарить его, — нагло заявляет Казуя, заставляя его возмущенно скривиться. — Бедная Аоцуки заслуживает большего, чем игнор от тебя. Постыдился бы, Савамура. – Я плохо отношусь к электронным письмам и текстовым сообщениям, ясно? Мне они не нравятся! Он знает, что не должен был ничего говорить, когда Казуя ухмыляется, как акула. – Кажется, это никогда не мешало тебе раздражать меня из Нагано. – Оооо, — говорит Накада, ухмыляясь, в то время как Эйджун краснеет до корней волос. — Миюки подливает масло в огонь! – Ты не должен игнорировать свою девушку ради своей половинки, Савамура, — мудро комментирует Юуки. — Это грубо. – Но...! – Практикуй то, что проповедуешь, сопляк! — кричит Джун. – Но...! Почему они вдруг набросились на него? Проклятый Миюки Казуя!* *
Неделя продолжается. Эйджун тренируется, ест, спит. Он спит и на уроках, пока Канэмару не пригрожает рассказать тренеру. В целом, Канэмару, похоже, воспринял переход Эйджуна и Харуичи в основу как разрешение стать их личным начальником, что Савамура считает жестоким и необычным наказанием. Ему не нужна еще одна миска риса! Он и так уже на грани очистить желудок! По крайней мере, Тоджо более мягко его поддерживает. За исключением обедов и сонных вечеров, его общение с Казуей ограничивается перерывами, когда Эйджун садится на землю позади него, чтобы прижаться к его спине, зарабатывая себе толчок в ребра и ехидные слова о его весе. Крис, теперь уже менеджер, по-прежнему отвечает за тренировки питчера-первогодки. Оно машет им рукой, когда они пересекаются, но, как и все из недавно расформированного второго состава, он занят тем, что бегает с оборудованием и помогает команде в упражнениях. Когда Крис перестает надеяться, что Эйджун научится играть на позиции аутфилдера (в отличие от Фуруи, у которого все получается), он начинает давать ему советы по отбиванию мяча, в чем Эйджун по-прежнему не силен (в отличие от Фуруи, черт, дайте эго парням передохнуть). Но неделя не поможет ему избавиться от полного отсутствия практики игры на бите. Кто бы подавал ему в Нагано? Он был занят тем, что помогал другим тренировать биту, а не наоборот! По крайней мере, он становится бесспорным королем Сейдо, к всеобщему недоумению, включая его самого (что, как будто это трудно?). Он проводит день, расхаживая с важным видом, пока Курамочи не наносит ему удар ногой по коленям. – Хватит хвастаться, сопляк! В конце концов, именно Мияучи доказывает ему, что он ошибается насчет подачи. Эйджун никогда не разговаривал с Мияучи. Он старшеклассник, и у него довольно устрашающее лицо, не говоря уже о том, что он обычно ошивается рядом с Танбой (это отряд устрашающих лиц!). Поэтому он не знает, что и думать, когда кэтчер выхватывает его из-под послушного крыла Криса и тащит в буллпен. Казуя уже здесь, ловит для Каваками. Он ухмыляется Эйджуну за его очевидную нервозность. Мияучи замечает взгляд Савамуры. – Что случилось? — грубо говорит он. — Я здесь. – А? — Эйджун вздрогнул. — Да? – Так подавай. Он поднимает рукавицу с злобным фырканьем. Савамура повинуется, поворачивается на левой ноге и отводит руку назад. Его четырехшовник врезается в захват Мияучи, слегка смещенный к центру. Мияучи что-то ворчит, выглядя немного испуганным. Он отправляет мяч обратно и поправляет свою стойку, пристально глядя на Эйджуна. Казуя подчеркнуто молчит. Савамура устал настолько, что его контроль страдает, а он и так был не самым лучшим. Когда они переходят от его прямого удара к чейндж-апу, мяч ломается так резко, что проскальзывает за спиной у кэтчера. – Ик! — Эйджун сморщился. — Простите, простите! Мияучи смотрит на мяч, катящийся по земле. Он берет его с ворчанием. – Неплохо. Савамура удивляется неожиданному комплименту. – Хяха, — говорит Каваками. — Похоже, его трудно поймать. Мияучи фыркает в знак согласия. – У тебя полторы тренировки, — говорит он Эйджуну, который краснеет от стыда. – Можно я еще подам? — кричит он, решив добиться большего. Мияучи нехотя обменивается взглядом с Казуей. Словно дождавшись признания, Казуя говорит: – Не дави на себя слишком сильно, идиот. В субботу Фуруя и ты будете подавать целый матч. Эйджун загорается. – Я буду подавать?! Он едва может сдержать дрожь. Конечно, он и раньше подавал целые игры, и даже без Фуруи. Это раздражает, когда приходится делить горку с этим парнем. Но это все равно будет его первая игра с основой. Он видел, как они тренировались всю неделю. Они невероятны. Настоящие силы природы, страшные парни, которых он не может дождаться, чтобы иметь у себя за спиной на поле. Он прячет рот за перчаткой. – Кто будет ловить? Казуя встречает его взгляд. В его взгляде мелькнул янтарь, то появляясь, то исчезая, и Эйджун не сомневается, что он отразился в его глазах. – Кто знает, — хмыкает Казуя и возвращает свое внимание к Каваками. В жилах Эйджуна слишком много огня, чтобы он хоть на секунду купился на его беззаботность. Казуя так же заведен, как и он сам, он уверен в этом. Неужели он просто притворяется, что ему все равно, потому что тренер не объявил об этом официально? Не может быть, чтобы Катаока был настолько жесток, чтобы заставить их ждать еще дольше! Верно? Казуя бросает на него еще один взгляд. Савамура вздрагивает, ошеломленный суровым предупреждением. Он переводит взгляд на Мияучи. Кэтчер смотрит на Савамуру, подняв рукавицу. Эйджун краснеет. Теперь понятно, почему Мияучи попросил Эйджуна зайти в буллпен. Он - второй кэтчер первой команды, а поскольку тренер еще не сказал, кто из них будет играть в субботу... Савамура не может игнорировать его только потому, что он уже хочет подавать Казуе. Он складывается пополам на талии. – Я буду на твоем попечении, — кричит он. Мияучи моргает от неожиданного заявления, но, кажется, немного расслабляется. На его ворчание Эйджун усмехается и заводится для новой подачи.* *
Суббота встречает их солнечным утром. Казуя стоит перед булпеном, рассеянно проверяя ремни своей экипировки, наблюдая, как тренеры приветствуют друг друга на поле. Сегодня в гостях команда "Осака Кирю", одна из лучших команд из Осаки. Это будет интересный матч. Кто-то подходит к нему сбоку. Ему не нужно смотреть, чтобы понять, кто это. Он поджимает губы, чтобы не улыбаться. – Волнуешься? Эйджун ухмыляется и толкает его в плечо. – А ты нет? Ухмылка Казуи мягкая, но он уверен, что его глаза рассказывают другую историю. Эйджун сияет, как расплавленная руда. Кадзуя должен отвести взгляд, прежде чем смутиться. Он заинтересованно мычит. – Думаю, они тоже. Эйджун следует за его взглядом. За забором собралось необычайное количество зевак. В их направлении мелькает вспышка, запечатлевая момент их близости. – Гах! — говорит Эйджун, вздрагивая от неожиданности и краснея. Казуя хихикает над ним. Он хлопает перчаткой по груди. – Будь хорошим запасным питчером и терпеливо жди, хорошо? — Знаю, знаю, — ворчит Эйдзюн с кошачьими глазами от раздражения. «Почему Фуруя начинает? Черт! Я уже хочу сделать подачу!» Он все еще ворчит, когда Миюки уходит. Казуя не обращает на него внимания. Он не может концентрироваться на Савамуре в этих первых подачах. Он скоро выйдет на поле. Казуя тоже может быть терпелив. Матч начинается. Сразу становится ясно, что, как и ожидал Казуя, обычные богоподобные слизни Фуруи сегодня ему не помогут. Он настолько вымотался в лагере, что бэттерам Осака Кирю удается отбивать его удары, в редких случаях, когда он не дает им базы на мячах. За три иннинга счет становится 10-2 не в пользу Сейдо. Когда в начале четвертого иннинга набирается одиннадцатое очко, бормотание зрителей сменяется освистыванием и издевками. – Что это за дерьмовый матч! – Это не то, что мы пришли смотреть. – Смените уже этого питчера, Сейдо! – Да, дайте нам родственного! Миюки не обращает на них внимания. Его внимание сосредоточено на Фуруе, который только что попросил тайм-аут. Казуя бежит к площадке, беспокоясь, что это может быть пределом их пушечной руки первого года. Фуруя до сих пор не поддавался ударам, но у каждого есть свой предел. – Что случилось? – Миюки-сенпай... что мне делать, чтобы не дать им набрать больше очков? После секундного шока, лицо Миюки растянулось в ухмылке. Хаха! Столкнувшись со своей неспособностью подавать как обычно, гордость Фуруи наконец-то отступила настолько, что он попросил совета. Как раз вовремя! Он уже собирается ответить, когда со стороны раздается крик. – Вы все заткнулись! Казуя и Фуруя поворачиваются как один. Эйджун подошел к ограждению и агрессивно тыкал пальцем в сторону освистывающих зрителей. – Вас никто не спрашивал! Или болейте за того, кто на поле, или идите домой! На трибунах воцаряется озадаченная тишина, когда он топает обратно к скамейке запасных. Все смотрят на него. – Эйджун-кун... — говорит Коминато, улыбаясь от счастья. – Кто я такой - цирковой артист, на которого они глазеют? — прорычал он. — Меня теперь будут звать "этого родственного"? Грубиян!! Судя по разочарованному взгляду, который он бросает на тренера, он уже пытался умолять выйти на поле и получил отказ. Он явно рвется в бой. И все же... Фуруя осознает пределы своего стиля подачи - это именно то, на что Казуя надеялся в этой игре. Вспышка Эйджуна была менее ожидаемой. Фуруя в тихом замешательстве смотрит вслед другому питчеру. Казуя пользуется моментом, чтобы спрятать лицо в перчатке и обуздать непреодолимое желание рассмеяться. Когда он чувствует, что может открыть рот и говорить подобающе мудро и как старшеклассник, он хлопает перчаткой по груди Фуруи. — Видишь? Вся команда тебе доверяет. Он решил сделать это благодаря полевым игрокам, которые, будучи заранее проинструктированы, ни разу за матч не пошевелились, чтобы отругать своего питчера. Но, судя по свету в глазах Фуруи, Эйджун гораздо более эффективное оружие. Казуя должен был ожидать большего. Фуруя не скрывает, что считает Эйджуна серьезным соперником. То что его поставили в первый состав, ничего не изменило. Хоть Фуруя и не понял доводов тренера, он с самого начала знал, что это не показатель их уровня. Худшее: он один из тех игроков, которые поддаются мифу о родственной душе. Подавать Миюки, несмотря на присутствие Савамуры, всегда было для него актом неповиновения. Впервые Фуруя начинает игру, зная, что Эйджун идет позади него. Возможно, даже больше, чем его усталость, это знание должно было тяготить его. Думал ли он, что все, как нетерпеливые зрители, ждут, когда он покинет площадку, чтобы его место занял "настоящий" питчер? Что ж, он не ошибается. Игроки Осака Кирю явно считают, что они завладели подачами Фуруи. Очевидно, что они тоже хотят, чтобы этот тайм-аут закончился сменой питчера. Казуя ухмыляется. – Ты готов позволить соперникам так изводить тебя? Они пришли, чтобы встретиться с родственной бэттери. Ты не против, чтобы они тебя уволили? Фуруя яростно мотает головой. – Ну, мы тоже. Так почему бы тебе не положиться на своих старшеклассников? Защищать твою спину - наша работа. Фуруя выглядит так, будто эта концепция настолько нова, что ее могло бы просто поразить молнией. Боже, что за команда была у этого парня в средней школе? Казуя поворачивается, чтобы вернуться в ложе для ловцов, улыбаясь. – Просто подавай в мою перчатку! Остальное доверь нам. Пока он бежит к домашней тарелке, он смеется про себя. В этом году у него будет полно дел, не так ли?* *
После этого подача Фуруи налаживается. Он более надежно подает в зону удара, что приводит к большему количеству перехватов от филдеров и более быстрым аутам, что, в свою очередь, приводит к тому, что питчер чувствует себя более уверенно. Это добродетельный круг, и почти жаль, что это был его последний иннинг. Казуя хотел бы убедить его попробовать свой первый брейк-бол. Но тренер не отходит от стратегии, которую он выбрал перед матчем: первые четыре иннинга - Фуруя, следующие пять - Савамура. Казуя знает, что это что-то значит, что, хотя Сатору был стартером, Эйджун получает львиную долю времени на подаче. Катаока откладывал это уже несколько месяцев. Он будет наблюдать за оставшейся частью матча как ястреб. Казуя понимает решение тренера. Это тренировочный матч. Проверка игроков важнее, чем счет. Тем не менее, несмотря на желание поймать мяч для Эйджуна, он хотел бы, чтобы тот отложил подмену. Время просто... неудачное. Питчер Осака Кирю - это нечто. Казуя, которого только что вывели из игры грунтовым мячом, смотрит, как Ширасу попался на тот же трюк. Тачи огромен, хорош в своем деле, и у него очень страшная улыбка. Он тоже бьет в чистом поле. И он будет первым бьющим в пятом иннинге. – Что у этого парня с лицом? — Эйджун сморщился, подходя к Казуе. Казуя наблюдает за ним, пока он застегивает свою экипировку ловца. Эйджун выглядит напряженным и нервным. – Что это с тобой? — хмыкает он. — Может, ты нервничаешь? – Заткнись! Я не нервничаю! Он явно нервничает. У Казуи даже нет времени, чтобы дать ему расслабиться в булпене, так как он только что был на бите. Возможно, это худшее время для Эйджуна, чтобы выйти на свой первый матч в первом составе. К тому же, если бы они сохранили темп Фуруи, Казуя мог бы попытаться... А, неважно. Бесполезно задерживаться на «что, если». Он просто должен, как всегда, довести своего питчера в лучшее ментальное состояние, до которого он может дотянуться. – Не будь таким, — говорит он. — Ты просто должен наслаждаться матчем! На какую бы реакцию он ни рассчитывал, это была не реакция Эйджуна, который с подозрением смотрел на него. – Что с тобой? — говорит Эйджун. – Хм? – Просто наслаждаюсь матчем? Миюки Казуя, это не в твоем духе! И не думай, что я не видел этого взгляда. Ты что-то замышляешь! Казуя старается не реагировать. Oй. С каких это пор этому сопляку позволено так его читать? Не слишком ли откровенен Казуя в последнее время? Если у Эйджуна уже есть его номер, то его обычная тактика тонко подталкивать подающего к нужным ему мыслям может стать сложной задачей. Но опять же... Казуя встречает взгляд Эйджуна. Челюсть мальчика оскалилась, и он сурово нахмурился. В своем стремлении выяснить, что происходит с Казуей, он совершенно забыл о журналистах и своих прежних нервах. Но опять же. Нужны ли ему здесь его обычные уловки? – Ты видел, кто будет твоим первым противником? — говорит Казуя. – А? Савамура смотрит в сторону другого дагаута. Тачи остановился на пути к месту отбивающего, слушая, как Катаока объявляет о смене игрока на их стороне. – Гах! Парень со страшным лицом! — Эйджун поморщился. – Этот парень впечатляет. Он отличный питчер и, кроме того, их лучший бэттер. Когда он в ударе, настроение во всем их дагауте меняется. Очевидно, что он - сердце их команды. Эйджун прищурился, явно недоумевая, к чему он клонит. Казуя сглотнул. Он действительно собирается это сказать? Еще не поздно разыграть это как попытку заставить Эйджуна ревновать. Если он скажет правду и Савамура сломается под давлением... Но Казуя не был бы Казуей, если бы не рисковал. Он усмехается. – Я хочу, чтобы он ушел. Глаза Эйджуна расширились. Он таращится. Казуя задается вопросом, видит ли он его насквозь? Замечает ли он, что Казуя не может поверить себе, что произнес эти слова? Догадывается ли он, как сильно колотится сердце в его груди? – Ты хочешь, чтобы я, — медленно произносит Эйджун, — выбил их страшного бэттера. В тот момент, когда я выйду на поле. Уголки его губ вздрагивают. Он начинает хихикать от недоверия. В груди Казуи поднимается головокружение. Он тоже начинает хихикать. Вскоре они уже лежат друг на друге и смеются, как дети. Кто-то рядом прочищает горло. Они с трудом выпрямляются. Тренер разводит руки в стороны, его хмурый вид не впечатляет. Все смотрят. Игроки "Осака Кирю" выглядят взбешенными, с удовольствием отмечает Казуя. – Савамура, выходи. – Да, босс! — Эйджун лучится, даже не переходя на свою нервную архаичную речь. Он трусцой бежит к полю. Казуя бежит за ним, смахивая слезы смеха из-под маски и спортивных очков. Эйджун встает на горку. Это место, о котором он мечтал уже несколько месяцев. На его лице играет восхищенная улыбка. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Затем он поворачивается спиной к ложе для ловцов и поднимает обе руки к небу. – Слушайте! — радостно кричит он полевым игрокам. — Меня будут часто отбивать, так что я рассчитываю на вас! – Хяха, что? — смеется Курамочи. – Что это? — говорит Рёске. На поле поднимаются брови, но все они улыбаются. Эта команда тоже ждала этого долгое время. Несмотря на весь этот спектакль с Казуей и Эйджуном, Тачи в хорошем настроении, когда разминка Савамуры заканчивается и он выходит на поле для битья. – Это правда, что я самый первый ваш противник? — спросил он Казую. — Вы родственные души, да? Так здорово! Но тебе не повезло. У меня такое чувство, что сегодня я смогу поразить все, что угодно! Есть человек, который явно наслаждается бейсболом в полной мере. Его ухмылка может быть жутковатой, но она исходит от искренней радости. Жаль, что Казуя намерен стереть ее с его лица. – Хаха! Не будьте к нам слишком строги, — дружелюбно отвечает он. Тачи смотрит на горку. Он делает двойной дубль и украдкой бросает взгляд на своего тренера. Казуя ухмыляется. Осака Кирю определенно ожидал, что Эйджун будет нервничать в таких обстоятельствах. Но его маленький грозный друг улыбается. Даже с расстояния в шестьдесят футов Казуя видит его глаза, сияющие золотом от нетерпения. – Игра! — кричит судья. Казуя протягивает свою перчатку. Эйджун заканчивает. Его нога поднимается, затем резко опускается. Его рука взметнулась вперед. За то время, которое требуется нетренированному глазу, понять, что мяч покинул его руку, он врезается в перчатку Казуи. Тачи отшатывается назад. Мяч прошел в нескольких дюймах от его колен - идеальная внутренняя подача. Нервы Казуи поют. По его коже бегут мурашки. – Хорошая подача, — слышит он свой голос. Эйджун лучезарно улыбается ему. Казуе хочется рассмеяться. Тачи слишком потрясен, чтобы и дальше улыбаться. Он возвращается в ложу. Сейчас он полностью сосредоточен на Савамуре. Это не помогает ему лучше видеть следующую подачу. – Эй-эй, — говорит он, когда Казуя поднимается, чтобы отправить мяч обратно. — Неужели его рука стала невидимой? Это то, что могут делать родственные души? – Казуя смеется, не отвечая. Что ж, - думает он, приседая обратно. Нельзя рисковать, чтобы он так рано привык к прямым ударам Эйджуна. Он подает сигнал для пальмбола. Эйджун поднимает голову, как степная собака. Ты уверен? Все в порядке, если он не в зоне удара. Просто держи его пониже. Эйджун кивает. В его глазах блеск. Он не понимает стратегию, не то что Казуя. Он не понимает, почему так важно выбить этого бэттера и сделать это сейчас. И все же Казуя бросил ему вызов, и вместо того, чтобы отмахнуться от него, он вложил в него всю свою душу. Почему? Это не может быть просто потому, что Казуя попросил его об этом. Он не стремится угодить, и Казуя благодарен ему за это каждый день. Он будет ныть, что Эйджун не относится к нему, как подобает старшекласснику, но все это было бы жутко, если бы так и было. Так почему? И имеет ли это значение, когда драйв в нем так красиво повторяет огонь в сердце Казуи? Разве это не ответ сам по себе? Тачи замахивается. Мяч проскальзывает под его битой. Он отскакивает от плиты и попадает в перчатку Казуи. – Страйк! Бэттер - аут!