* *
Даже поднимаясь, Райчи чувствует, как по его позвоночнику пробегают мурашки. – Опять этот чертов каттер, — слышит он позади себя ворчание своего старика. Райчи смеется, радуясь. Да. Да! Новая подача! Новая подача, которую он должен отбить! Это лучше всего. Что может быть лучше, чем питчер, который меняет весь свой стиль подачи, как только Райчи думает, что у него все получается? Савамура больше не использует движущийся мяч. Это хорошо, потому что Райчи уже начал немного скучать. Он движется медленнее, чем он думал. Так что теперь он как совершенно новый питчер. Питчер, с которым Райчи жаждал встретиться в течение последних двух иннингов. – Прости, Райчи, — вздыхает Оода, когда пересекается с ним, но Тодороки только безумно смеется. Все в порядке. На базе раннер или нет, он просто отобьет этот каттер. Он сможет это сделать, он уверен. Он наблюдал за этой подачей с тех пор, как Савамура впервые кинул ее. Теперь он уверен: он делает бросок с перекрестным шагом. Это единственная подача, которую он так бросает. За этим будет нелегко следить, когда он будет у тарелки, потому что глаза бэттера, естественно, обращены на бросающую руку. Но следить за рукой Савамуры слишком пристально все равно бесполезно. Кэтчер подошел к горке. Тот переговаривается с Савамурой на тихих тонах, их хищные глаза устремлены на Райчи. Два льва совещаются о том, как лучше его выпотрошить. Он глубоко вдыхает, эйфория наполняет его легкие. На трибунах зрители поднимают много шума. К удивлению Райчи, за него болеет столько же людей, сколько и за двух местных знаменитостей, с которыми он столкнулся. Он моргает и снова моргает, немного напуганный. Миюки наконец возвращается. Он опускается на корточки, вне поля зрения Райчи. И тут же чувствует себя по-другому. Это место все еще невероятно. Энергия, просто энергия нахождения между родственной бэттери! Он никогда не чувствовал ничего подобного. Смех Райчи усиливается. Адреналин бежит по его венам. Он ставит ноги в зоне для отбивания и касается кончиком биты земли, злобно ухмыляясь золотоглазому питчеру на горке. – Давай! — кричит он. Глаза Савамуры сверкают. Он кивает в ответ своему кэтчеру. Его бедра поворачиваются, рука отводится назад. Райчи замахивается. С оглушительным лязгом мяч встречается с ограждением. За линией фола. – Нееет, — кричит Райчи. — Это не та подача! Это был просто внутренний фастбол. Черт, действительно трудно следить за ногами. 'Давай, давай. Кинь мне уже каттер!' Он должен сосредоточиться. Форма для каттера должна как-то отличаться от четырехшовной. Он снова поднимает биту. На горке Савамура ухмыляется. 'Каттер? Каттер, каттер, давай!!' В нем поднимается ликование. Савамура закручивается. Мяч летит к тарелке. 'Ничего не изменилось. Не каттер?' Ну и ладно. Тогда он просто пробьет это! Его мышцы напрягаются, бита со свистом рассекает воздух. Но внезапно, невероятным образом, мяч как будто движется назад. Он кажется слишком далеким. Мяч падает под его битой. Он отскакивает от тарелки, а затем, словно собака, бегущая к хозяину, устраивается в аккуратной перчатке кэтчера. – Второй страйк!* *
Публика ревет. Миюки дико ухмыляется. Чейндж-ап по-прежнему едва применим в матче, но когда он сможет найти идеальный момент, чтобы запросить его в последовательности подачи… какое время быть живым. Эйджун раскаляется добела на холме. Он смотрит на Казую и только на Казую, выражение лица такое же, как у него. Миюки не утруждает себя поздравлениями, когда встает, чтобы отправить мяч обратно. Слова сейчас не нужны. Ухмылка Савамуры становится шире, когда он получает мяч в свою перчатку. Рядом с Казуей застыл Тодороки. Миюки украдкой бросает на него взгляд. Как и у Эйджуна, у него честное лицо, такое, на котором видны все его эмоции. Он больше не смеется. Он кажется потрясенным. 'Хорошо. Чейндж-ап, вероятно, нарушил его тайминг. Давай, Савамура.' Он открывает перчатку изнутри, поближе к голове. Эйджун трезвеет, его взгляд становится голодным. Мурашки бегут по коже Казуи. Подача получается слишком высокой. Несмотря на свое беспокойство, Тодороки не замахивается. – Бол! — говорит судья. – Отлично, Райчи! — кричит из дагаута Якуши. — Ты хорошо видишь мяч! Продолжай в том же духе! Тодороки издаёт нерешительный гогот в ответ. Он меняет стойку и сжимает биту. Судя по тому, что он кричал раньше, он ждет либо движущегося мяча, либо каттер. Миюки не склонен давать ему ни то, ни другое. Это уже третий бэтт Тодороки, и у него было целых два иннинга, чтобы понаблюдать за каттером со скамейки. Зная этого бьющего монстра, можно предположить, что он нашел способ попасть по нему. Он также бьет левой, что снижает эффективность левостороннего каттера Эйджуна против него. Казуя подает следующий сигнал. Савамура кивает и заканчивает. Мяч несется по воздуху. Тодороки замахивается. Кончик биты находится в нескольких дюймах от мяча. Подача попадает в перчатку Миюки, низко и вне зоны удара. – Третий страйк! Бэттер аут! С трибун раздаются оглушительные аплодисменты. Эйджун кричит свое одобрение небу. Тодороки с криком отчаяния ударяет головой в шлеме о биту. Казуя ухмыляется. После тех двух внутренних и чейндж-апа, этот показался бы за много миль отсюда. Тодороки в раздражении топает обратно в свой дагаут. Миюки бежит в другом направлении, пересекаясь с Савамурой, когда они покидают поле. – На этот раз ты не дал ему ударить. Доволен? – Да, черт возьми! — сказал Эйджун, широко улыбаясь. — Держу пари, теперь они не думают, что наша бэттери переоценена! Он бурно смеется. Казуя улыбается, довольный. Он не будет отрицать, что наконец-то выбить Тодороки было приятно, кроме того, что это решающий момент в игре. Якуши уже в канатах. Они отстают на три очка, так как матч вступает во вторую половину, и даже их самый ценный бэттер не справляется с лучшими подачами Савамуры. Поэтому нет ничего удивительного в том, что система громкой связи выбрала именно этот момент, чтобы объявить: – Старшая школа Якуши объявляет о замене игрока. Вместо номера 10, Мино-кун, выходит питчер Санада-кун. Питчер, Санада-кун.* *
– Тебе еще рановато, но пора прекратить позволять им делать все, что им заблагорассудится, — ворчит тренер Тодороки. Шунпей отвечает с ухмылкой. – Предоставьте это мне, тренер. Осталось пять иннингов. Это точно не будет прогулкой по парку с его физическим состоянием, и обычно тренер не стал бы менять его так рано. Это многое говорит о его слабеющей уверенности в том, что они смогут забить. С учетом того, что в этом иннинге возращаются клинапы Сейдо, они не могут позволить им набрать больше очков и увеличить отрыв. С тех пор как бэттери Сейдо изменила тактику в третьем иннинге, атмосфера игры изменилась. Сначала буйные товарищи Шунпея по команде были в восторге, охваченные энтузиазмом Райчи по поводу новых подач, с которыми они столкнулись. Но по мере того, как все больше и больше из них не попадали на базу, им становилось не по себе. То, что Райчи выбивал мяч, только усугубляло ситуацию. К этому времени они уже должны были освоиться с этой странной формой подачи. Они должны уметь бить. Но оказалось, что форма подачи - это дерево, скрывающее лес. К счастью, Шунпей, выйдя на поле среди своих товарищей по команде, кажется, значительно взбодрил их. Даже Райчи приободрился. – Санада-сенпай! — кричит он в восторге. Когда Шунпей движется к горке, обмениваясь шутками и остротами с парнями, его свирепая ухмылка расширяется. Первогодка с движущимся мячом уже был достаточно интересен. А потом Савамура выпустил свой каттер. С тех пор Санада сгорает от желания взойти на горку и показать ему, кто здесь главный. Может ли ребенок украсть еще больше его приемов? Может быть, у него и нет родственного кэтчера, но он не собирается позволить сопляку, у которого нет опыта, выиграть эту дуэль питчеров.* *
– Ты должен внимательно следить за ним, — говорит Казуя, подтаскивая свою потную половинку к перилам дагаута. – Что? Почему? — спрашивает Эйджун. На поле Санада Шунпей подшучивает над Тодороки Райчи под раскатистый смех товарищей по команде. Джун смотрит на него, нетерпеливо ожидая, пока тот устроится на горке. – Это определенно их ас, — ворчит Курамочи. – А? — говорит Савамура. — Но у него 18 номер! – Дело не столько в номере, сколько в отношении, знаешь ли, — говорит Миюки. Появление Санады полностью изменило настроение на поле. Он ухмыляется, видимо, не обращая внимания на надежды, которые возлагает на него команда. – Понятно, — говорит Эйджун, прищурившись так, что видно, что он понимает только наполовину, но собирается сделать вид, что понимает. — Вот это и есть отношение аса! Втайне Казуя думает, что Савамуре нечему учиться у Санады, когда речь идет об отношении. В любом случае, он не это хотел сказать. – По нашим данным, он контактный питчер, подающий агрессивно внутрь. Звучит знакомо? – Гах, — ощетинился Эйджун. — Подражатель?! – Я думаю, что в таком случае подражателем будешь ты, Эйджун-кун, — говорит Коминато многострадальным тоном. — Он же второй год и все такое. – Заткнитесь! Он начинает, — говорит Курамочи. Они замолкают, когда Джун занимает свое место в зоне отбивающего. Он сгорбился над зоной страйка, держа биту наготове. Санада делает первый бросок. Мяч попадает в Джуна. В дагауте все вздрогнули. К счастью, звук был похож на звук удара мяча о пластик. Он попал в локтевую защиту Джуна. Третьегодка пошатывается, но продвигается к первой базе без повреждений, проклиная синюю полосу. Санада прикасается к своей кепке в знак извинения. – Куда этот парень бросает? Я не могу в это поверить! — возмущается Савамура. – Не тебе об этом говорить, Эйджун-кун. – Вау, он действительно подражатель, — невозмутимо произносит Курамочи. Миюки смеется и продолжает расстегивать свое снаряжение. Похоже, он выиграет этот иннинг, если только что-то не пойдет не так. Савамура поворачивается к нему с широко раскрытыми глазами. – Подожди, ты уходишь? – Да? – Но что, если тебя ударят?? Казуя вспотел. Внезапное беспокойство согревает сердце, но… как бы это сказать… – Как насчет того, чтобы сначала побеспокоиться о старшеклассниках, сопляк! — Курамочи подводит итог, схватив Эйджуна яростным удушающим захватом. Тэцу расположился у плиты, а Маско - в круге для разминки. Конечно, если кто и подвергается риску, так это они. – Но! — протестует Савамура. – Но ничего! От вас двоих мне хочется блевать! – Если уж на то пошло, я как раз тот, кто должен волноваться меньше всего, — хмыкнул Казуя. — Это был его шууто, я думаю. Он может так ломаться только у праворуких бэттеров. Несмотря на то, что Миюки правша, он бьет левой. Он приучил себя к этому, потому что это часто больше раздражает питчеров и более эффективно для попадания на базу. – О, — говорит Савамура, его лицо проясняется. — Значит, мы оба в безопасности! Прилив тепла проникает в грудь Казуи. Ему вдруг захотелось обнять Эйджуна. Но как бы ни был трогателен эгоизм Савамуры, он не должен поощрять его. Вместо этого он ухмыляется, глядя на гримасничающего Курамочи. – Похоже, сегодня кто-то будет бить слева? — спросил он у первого бьющего. – Отвали, — беззлобно отвечает Курамочи. Разговор не мешает Миюки следить за тем, что происходит на поле. Поэтому он видит, как Тэцу отбивает плохой грундер. Казуя напрягается. Один из игроков Якуши делает выпад и ловит мяч на отскоке. И Джуна, и Тэцу выводят из игры. – Черт, — говорит Курамочи и приседает, чтобы помочь Казуе быстрее снять защиту с голени. Тэцу замялся. Миюки смотрит, как их капитан трусцой возвращается в молчаливую землянку. Он кланяется и извиняется перед тренером. – Та последняя подача, — говорит Катаока. — Что это было? Тэцу обдумывает это. Казуя надевает на голову шлем и хватает биту. Ему следует поспешить, но он ждет вердикта. – Я думаю... наверное, резак. Юуки смотрит в сторону Миюки и Савамуры, когда говорит это. Эйджун надувается, словно рассерженная кошка. – ЧТО? Казуя изумленно смеется. В их разведданных упоминались только шууто и внутренние фастболы. – Интересно! — сказал он с широкой ухмылкой. – Тебе лучше отбить, Миюки Казуя, — пыхтит его питчер. Он поднимается по лестнице, небрежно махнув рукой. – Что случилось с тем, что ты беспокоился за меня? – Я серьезно! Будь полезен хоть раз!! – Это грубо, Эйджун-кун, — вздыхает Коминато.* *
В итоге Маско выбивают и Казуя не получает шанса отбить. Савамура ворчит про себя. Он смотрит на нахальную ухмылку и преувеличенное пожатие плечами, которое его вторая половинка делает, когда возвращается. Уф. Миюки будет первым отбивающим в следующем иннинге, у него не будет ни одного раннера на базе, а значит, он будет бесполезен, как обычно. Эйджун должен сделать все возможное. – Не будь таким напряженным, — говорит ему Казуя, пока Савамура, нахмурившись, помогает ему снова надеть снаряжение. — У нас все еще разница в три рана. Даже если мы не сможем выбить этого питчера, все будет в порядке, если ты сконцентрируешься на каждом бэттере. И не сомневайся: мы приударим за этим парнем. Старшеклассники не собираются оставлять все как есть. Это правда, что в дагауте царит довольно напряженная атмосфера. У Джуна особенно идет пена изо рта, а Юуки производит хорошее впечатление радиоактивной каменной статуи. Эйджун немного расслабляется. – Савамура. Тренер смотрит на него со своего места рядом со столом Криса. – Это будет твой последний иннинг. Эйджун замирает. Нет!!! Почему? Он должен показать этому подражателю, кто лучше! Он вскакивает на ноги. – Но, босс! — начинает он, но жесткий взгляд Катаоки останавливает его. – Танба, ты готов? — говорит Катаока. – Да, сэр! Эй, сейчас! Собирается ли он заменить его прямо сейчас только потому, что Савамура был немного болтлив? Эйджун съеживается, разрываясь между тем, чтобы признать свою правоту и броситься к ногам тренера, умоляя его о пощаде. Катаока поворачивается к нему. – Не теряй бдительности. Я рассчитываю на то, что ты в последний раз позаботишься об их клинапах. Выкладывайся до конца. Ошеломленный, Савамура замер. Затем он усмехается. – Да, босс! – И перестань меня так называть. Их товарищи по команде ждут их. Миюки берет со скамейки свою перчатку, и они оба присоединяются к ним возле дагаута. – Защитимся и в этом иннинге! — говорит Юуки, когда они бегут к полю. Филдеры кричат свое одобрение. Эйджун кричит вместе с ними. Он бежит на горку и решительно фыркает. Он только что выбил Тодороки. Это будет проще простого! Он завершит этот иннинг так хорошо, что тренер пожалеет о его замене. Только тогда он сможет стать достойным называться асом Сейдо. Челюсть Эйджуна сжалась. Тяжело смотреть, как Санада подает. Тяжело, потому что у него есть все, что Савамура хочет для себя. Он спокоен на поле, даже когда отдает базу на мертвом мяче. Его подачи похожи на подачи Эйджуна, но он достаточно опытен, чтобы противостоять Юуки, Маско и выйти победителем. Его команда доверяет ему безоговорочно. Он не хочет проигрывать такому парню. Бэттер встает в зону для отбивания. Савамура опускает мешочек с канифолью на землю. Казуя подает сигнал. Эйджун кивает, затем готовится для первого броска. Отбивающий не касается мяча. – Бол! Уф, слишком далеко. Питчер делает вдох. Расслабься, расслабься... Следующая подача - страйк. Но затем бэттер начинает нанизывать фолы, как жемчужины на ожерелье. Эйджун тихо дымит. 'Эй, хватит уже! Просто успокойся'. Глаза Миюки неотрывно следят за ним, призывая его к терпению. Игроки на поле кричат о своей поддержке. Эйджун отпускает напряжение. Он может это сделать. Он точно сможет. Бэттер отбивает фастбол над головами филдеров. – Правый филд! — взволнованно кричит Эйджун. К тому времени, как мяч пойман и отправлен обратно, раннер уже достигает вторую базу. Э... Это не входило в планы. – Не обращай внимания, Савамура! — кричит Курамочи. – Мы прикроем тебя, Савамура-чан, — говорит Маско. – Пусть отбивают, если хотят! — кричит Джун из аутфилда. — Я остановлю их своей жизнью! Эйджун улыбается им. Да. Да, все в порядке! Это всего лишь раннер. Он не позволит им пройти дальше. С ревом набрасывающегося зверя следующий бэттер отправляет в полет свою первую подачу. Мяч промахивается мимо перчатки Сакаи на считанные сантиметры. Джун подбегает сзади к Сакаю, как летучая мышь, ловит мяч на отскоке и отправляет его обратно в "дом". Перчатка Казуи смыкается вокруг него. Он поворачивается с такой грацией, что у Савамуры сводит живот, но раннер Якуши уже ныряет следом за мячом. Перчатка Миюки тянется за ним. Вокруг них поднимается облако пыли. На секунду повисает тишина. – Сейф! Желчь поднимается в горле Эйджуна. Стоя с гордостью на второй базе, Мисима весело смеется. – Правильно! Не стоит недооценивать остальных. Якуши отбил больше битков, чем Райчи! Может... может быть, он их недооценивал, с замиранием сердца думает Савамура. До сих пор он так хорошо их сдерживал... но это уже третий раз, когда он проходит через состав Якуши. Они уже видели все его подачи. А он был так сосредоточен на Тодороки... Он так гордился тем, что маленькому монстру не удалось коснуться его подач в последнем отбивании... Но все бэттеры разные. И сейчас он отдал им ран. Непрошенные воспоминания о матче с Меймон Уэст заполняют его разум. Он сглатывает. Он не хочет туда возвращаться. Он не хочет снова приковывать себя к этому одинокому месту. Но его конечности тяжелеют, а пот на коже становится холодным. Слова поддержки его товарищей по команде звучат как будто издалека. Он не слышит толпу, кроме унылого рева. В дагауте заметно движение, но он не может повернуть голову. Он боится увидеть, как тренер делает шаг вперед, чтобы подать сигнал о смене игрока. – Эйджун. Голос прорезает туман в его сознании, как горячий нож сквозь масло. Он смотрит на тарелку. Теплые карие глаза Казуи устремлены на него. Они отягощают его, снова привязывают к земле. Он цепляется за них, отчаянно ища утешения. Миюки сжимает свободную руку в кулак и прижимает ее к своему нагруднику. Шок захлестывает Савамуру. Воспоминание о темной комнате Сейдо, с оборудованием, вспыхивает в его голове. Теплая тяжесть кулака Казуи на его сердце, изгиб его улыбки; это сметает все остальное. 'Я все еще буду здесь, сегодня, завтра и все последующие дни'. – Казуя, — шепчет Эйджун сквозь сжатое горло. Он прижимает кулак к груди. Под его компрессионной рубашкой, с каждым бешеным ударом сердца, в его руку проталкивается его метка. Имя его второй половины, выгравированное на его коже; постоянное напоминание о том, что он является частью чего-то большего, чем он сам. Четыре кандзи, напоминающие ему о том, что он не одинок. Савамура улыбается. В пятидесяти девяти футах от него (прямо рядом с ним) Миюки улыбается в ответ. Он снова слышит толпу. Его товарищи по команде застыли на месте, готовые поддержать его всеми силами. Он чувствует их решимость. Новый бэттер смотрит на него, но отсюда он выглядит маленьким. Эйджун вытирает запотевшие глаза рукавом плеча. Он делает глубокий вдох. Затем он кричит. Он вкладывает в него все свои легкие, выплескивает все свои разочарования и страхи. Гогот Мисимы прекращается. Толпа затихает. Савамура выпрямляется. – Ладно, вернемся к делу, — кричит он. — Прошу прощения за ожидание! – Хорошо сказано, сопляк! — кричит Джун. Эйджун снова наполняет свои легкие. Он ставит ноги в заданное положение и посылает бегуну свой самый грязный взгляд. Мисима замирает, его лицо находится где-то между смехом и неуверенностью. Больше не думай ни о чем, кроме настоящего. Все, что нужно сделать Савамуре, это выбить следующего отбивающего. Как магниты, его глаза возвращаются к тарелке. Казуя смотрит на него, янтарь горит, как пламя, в тени его маски. Перчатка его партнера прямо здесь, открыта и ждет. Это все, что ему нужно.* *
– Бэттер аут! Третий аут! Смена! Трудно расслышать слова судьи за бурными криками со стороны трибун Сейдо. Одетые в синее, члены команды уже на ногах, кричат и стучат в свои рожки. Миюки на мгновение замирает и переводит дух. К тому времени, как он начинает бежать к скамейке запасных, инфилдеры уже собрались вокруг Эйджуна, взъерошивая ему волосы и хлопая по спине. Савамура замечает его приближение. Он улыбается и тянется к нему. Сердце Казуи готово выскочить из груди. И все же он делает шаг в сторону своей половинки, как будто это его естественное место, позволяя Савамуре обхватить его за талию и притянуть ближе. Его рука без перчаток находит плечо Эйджуна. От него пахнет потом и канифолью. Это лучший запах в мире. Так они и идут к дагауту. По мере их приближения крики на трибунах меняются. Шумное подшучивание команды над Эйджуном заглушается нарастающим скандированием остальных зрителей. – Ми-са-ва! Ми-са-ва! Они удивленно смотрят вверх. – Эм, что? — озадаченно говорит Эйджун. — Это же Токио. Курамочи шлепает его по затылку. – Не город, придурок, — кричит он. — Они имеют в виду вас двоих! – Что? Не желая отпускать Эйджуна правой рукой, Казуя поднимает перчатку в знак одобрения. Их болельщики одобрительно кричат и щедро хлопают. – Казуя? — говорит Савамура, прищурившись на него. Миюки подумывает о том, чтобы исчезнуть и подготовиться идти на биту, а объяснения оставить на плечи Курамочи (который, без сомнения, убьет его позже). Его план побега срывается появлением тренера. Эйджун заикаясь останавливается перед мужчиной с широко раскрытыми глазами. Катаока кивает ему. – Хорошая работа, сдержал их натиск. Ты держался крепко даже после того, как тебя отбили. Это важный навык, который ты приобрел. Савамура краснеет. Казуя улыбается про себя и уходит, позволяя своим товарищам по команде засыпать его питчера поздравлениями. Он спешит в другой конец дагаута, где его сумка ждет рядом со столом Криса. Третьегодка приветствует его с облегчением в глазах. – На мгновение я подумал, что мы можем снова потерять его, — признается он. – Да, — говорит Миюки, расстегивая нагрудную защиту. — Я думаю, он сам себя немного напугал. 'И меня', — остается невысказанным, но Крис все равно понимающе улыбается.* *
Тренер не только заменяет Эйджуна, как обещал, но и делает это сразу же после того, как тот покидает горку, лишая его права отыграть битой только что потерянное очко. Когда Савамура шумно дуется по этому поводу, Курамочи хохочет, словно мысль о том, что он может получить ран, - лучшая шутка, которую он слышал за весь год. Харуичи похлопывает Эйджуна по спине в знак сочувствия, потому что Харуичи - лучший. Наступает конец шестого иннинга, и Санада пока держит свой состав без очков. (Черт возьми, Казуя!) Танба, последний отбивающий, попытавший счастья, возвращается в дагаут, чтобы снять шлем и биту. Делая это, он внезапно останавливается перед Савамурой. Эйджун вздрагивает, проливая немного воды из своего стакана на руку. Он садится прямо, взволнованный. – Сенпай? – Савамура. Их ас на мгновение смотрит себе под ноги. – То, как ты сегодня подавал, стало для меня настоящим вдохновением. Глаза Эйджуна расширяются. – Ты снова встал на ноги, — продолжает Танба. — Теперь моя очередь. Я возьму все чувства, которые ты оставил на горке, и поддержу их. Я покажу на что способен ас этой команды. Щеки Савамуры краснеют от восторга. Остальная команда наблюдает за ними, улыбаясь. Третьегодки, в частности, излучают гордость. – Я не могу дождаться! — кричит он.* *
В седьмом иннинге Коичиро наконец выходит на горку. На трибунах Канаме стало легче дышать. Как ни странно, начало у Коичиро тяжелое. – Его подачи идут совсем не туда, куда их ожидает кэтчер, — замечает Такахиро, — но, по крайней мере, у них есть сила. Канаме хмыкает в знак согласия. Повлияло ли то, что от него отказались в пользу родственной бэттери, на состояние Коичиро? Или он отсутствовал на турнире до сих пор, потому что его состояние было плохим с самого начала? Ему вдруг захотелось знать. Он не разговаривал с Коичиро со средней школы, но обнаружил, что хочет восстановить связь. Может быть, он так и сделает. Поскольку его отставка уже состоялась, ничто не мешает Канаме поддаться ностальгии. Насколько сложно удержаться на своем месте, когда в вашей команде появляется родственная душа? Он хочет спросить.* *
В конце седьмого иннинга становится очевидным, насколько решительно настроены третьегодки облегчить жизнь Танбе. Все начинается с того, что Рёске попадает на базу в экстремальной ситуации. Затем Джун берет реванш с пятого иннинга, сделав ревущий двойной удар. Когда бегуны оказываются на второй и третьей базе, Юуки завершает дело свирепым хоум-раном. Эйджун ликует вместе со всеми. Эти три пробежки сильно потрясли Якуши. Хотя их девятому бэттеру удается выйти на базу от отчаяния, Тодороки, кажется, сбивается с ног от огромных ожиданий, внезапно возложенных на него. Новая подача Танбы, вилка, сумела превзойти его. Каваками заменяет Танбу в последнем иннинге, и игра заканчивается со счетом 4:8. – Ты уверен, что с твоим запястьем все в порядке?! — настаивает Эйджун, когда они идут к автобусу с сумками на плечах. Он хватается за правую руку Казуи. Тот убирает ее из-под его руки, ухмыляясь. – Перестань суетиться. – На тебе холодный компресс! – Это просто мера предосторожности. Никакого отека нет. Сегодняшние подачи Танбы были настолько дикими, что один из них полностью ускользнул от руки Миюки. Чтобы помешать мячу пройти мимо него и рискнуть отдать базу Якуши, он подставил свою незащищенную руку под траекторию полета мяча. Савамура клянется, что весь стадион съежился, когда мяч попал ему в запястье. – Знаешь, ты иногда бываешь слишком безрассуден! Мы ведь даже не были в затруднительном положении, — ворчит Эйджун. – Эй, да будет тебе известно, пропущенный мяч - это оскорбление гордости кэтчера. – Неважно! Ты просто сделал это, чтобы выглядеть круто! – О? Ты думал, я выгляжу круто? — говорит Казуя, ухмылка становится шире. В его глазах появляется намек на что-то, когда он наклоняется к нему, неизвестная искра, которая заставляет желудок Эйджуна сжиматься. Ему снова стало слишком тепло. – Я... я этого не говорил! — громко протестует он. Миюки смеется. Савамура отводит взгляд, краснея. Делая это, он замечает Танбу в стороне. Он разговаривает с кем-то в толпе, собравшейся вокруг автобуса, с парнем его возраста в бейсболке на голове. Танба выглядит счастливым.* *
Как только команда доставлена в Сейдо, грязь отмыта в банях, а снаряжение убрано, тренер проводит совещание по поводу следующего матча. Никакого отдыха. Ведь всего через два дня им предстоит встретиться в полуфинале с Академией Сенсен. Два главных момента, которые Эйджун вынес из этого собрания, это то, что ас Сенсена - гигант, который подает кривые мячи, и то, что Танба будет стартовым питчером. Он надулся. – Не делай такое лицо, Эйджун-кун, — усмехается Харуичи. — Ты сегодня провел целых шесть иннингов, да еще и против бэттеров Якуши. Тебе нужно немного отдохнуть. – Мне не нужно отдыхать! Я в полном порядке. Моя выносливость намного лучше, чем у Фуруи! – Я тоже в порядке, — тут же пробормотал Фуруя. Он дуется из-за того, что его сегодня обошли. — Я могу подавать. – Ребята... — говорит Харуичи, потея. – Уже ноете, вы двое? — говорит Миюки, подходя к ним. Фуруя оживляется. – Миюки-сенпай. Пожалуйста, половите для меня в буллпене.. – Нет, — говорит он, неприятно растягивает на букву "е". Он хихикает, когда Фуруя падает. Савамура, который слишком хорошо знает боль своего соперника, похлопывает беднягу по спине. – Тренер прав, Фуруя, — добавляет Казуя. — До сих пор ты играл во всех матчах, напряжение накапливалось незаметно для тебя. Отдыхай сегодня. Это значит, что и бег отменяется, хорошо? И тебя это тоже касается, Эйджун! Если я поймаю кого-нибудь из вас за чем-нибудь напряженным, вам придется чертовски дорого заплатить. Савамура хмурится на него. Он моргает, когда Миюки собирается уходить. – А? Мы не проводим подведение итогов питчинга? – А, — говорит Казуя. — Я мало что могу сказать тебе, чего ты еще не знаешь. Ты ведь знаешь, что сегодня могло бы быть лучше? Эйджун хмурится, глядя на стол под своими руками. Видя, как бэттеры Якуши попадают в цель, как только его подачи оказываются слишком высокими, он еще раз убедился в том, как важно работать над контролем. И он не хочет больше допускать таких моментов слабости, как в последнем иннинге. Он не может позволить Маймону Весту преследовать его вечно. – Видишь? Крис-сенпай сказал, что ему тоже нечего добавить. – Правда? — спросил Савамура. Миюки ухмыльнулся. – Хорошо поработал сегодня, Эйджун. Савамура радостно хмыкает. Харуичи подавляет смех. Казуя уже вышел за дверь, когда Эйджун вспомнил. – А! Подожди. Казуя! Он вскакивает со стула и бросается к выходу, натыкаясь на нескольких других парней. – Простите! Казуя! Очевидно, Миюки услышал его, потому что, как только Савамура вбегает во двор, он впечатывается в него. Их груди прижимаются друг к другу, напоминая, что под рубашкой тело Казуи твердое словно скала. Теплые руки обвиваются вокруг его плеч, чтобы поддержать его. Эйджун делает шаг назад, его лицо внезапно вспыхивает. – Что я только что говорил о том, чтобы не напрягаться? — Миюки вздыхает. – Э... эм... Слова вылетели из головы Савамуры. Его язык заплетается во рту. Он трясет головой, как мокрая собака, чтобы прогнать странную паутину. – Я забыл спросить! — восклицает он. — Почему мои движущиеся подачи сегодня не работали? Брови Казуи поднимаются. – А. Он отводит взгляд. Эйджун видит, как в его голове крутятся шестеренки; что он говорит и как? Миюки вечно слишком много думает о подобных вещах. Наконец, он наклоняет голову, показывая, что они должны перестать блокировать дверь. Они пересекают двор ленивым шагом, бок о бок. – Теперь они могут вообще не работать, — признается Казуя. – А? — встревоженно говорит Савамура. – Что! Почему? – Такая подвижная подача, как у тебя, встречаются редко. Знаешь, почему? Он продолжает, прекрасно понимая, что Эйджун ничего не знает. – Это потому, что они в основном появляются у питчеров без формального обучения. У тебя не было тренера по подаче, поэтому ты учился методом проб и ошибок. В сочетании с твоими гибкими суставами это привело к неустойчивому стилю подачи, который ты никогда бы не выработал под надлежащим наблюдением. – Н-но до сих пор это работало против бэттеров! – Я не говорил, что это плохой стиль. Он неожиданный, что само по себе является сильной стороной бейсбола. Но в долгосрочной перспективе он неустойчив. Они останавливаются под окнами спортзала. Савамура смотрит на Миюки, хмурясь. Он не понимает, почему что-то должно измениться. – Сейчас ты получаешь надлежащий надзор, не так ли? — говорит Казуя. — Чем больше ты тренируешься в Сейдо, тем больше внимания уделяешь своей форме и хватке. Изучение новых подач также изменило твои ощущения. Ты больше осознаешь свои пальцы и запястье, когда бросаешь. Твой стиль становится все менее хаотичным, а это значит, что движущиеся мячи более предсказуемы. – О. Эйджун смотрит на свои руки, широко раскрыв глаза. – Это... это плохо, да? – Нет, это хорошо. – Как это хорошо? — вздрагивает он. — Мои подачи становятся слабее!! Миюки щелкает его по лбу. – Перестань волноваться, — ругает он его за жалобы. — Одна из твоих подач становится слабее, и это происходит только потому, что другие становятся сильнее. Это останавливает Савамуру. – Это в любом случае должно было случиться, — добавляет Казуя. — Вопрос был только в том, когда. Время не очень удачное, но это нормально. У тебя есть другие подачи, чтобы все получилось. Он окидывает его взглядом. – Ты растешь как питчер, Эйджун. Это никогда не будет плохо. От его слов по всем нервам Савамуры пробегает электричество. Он не знает, что делать с собой, когда Миюки так смотрит на него, как будто видит в нем нечто большее, чем сумма его частей. Казуя делает шаг ближе и кладет руку ему на плечо. – Не волнуйся, хорошо? Просто принимай все по одному дню за раз. Эйджун кивает. Он смотрит в землю, пока тот уходит.* *
После ужина, Савамура возвращается в свою комнату. Он пытается развеяться с помощью какого-нибудь чтения, но с сомнительным успехом. В комнате невыносимо жарко. Маско откуда-то достал ручной веер и лениво им обмахивается, сидя с Курамочи перед телевизором. Эйджун ерзает. Обычно он довольно хорошо игнорирует звуки телевизора, если его не интересует то, что происходит на экране. Но сегодня, по какой-то причине, его разум не может сосредоточиться на странице перед ним. Не помогает и то, что манга, которую он позаимствовал, расстраивает его. Странно. Ему нравится эта серия. Сёдзё манга вообще хорошо отвлекает его от бейсбола и школы. Ему нравится драма, сладкое напряжение новорожденных чувств, слезливые воссоединения и счастливые концовки. Он ждал несколько недель, чтобы получить в руки этот том. Героиня смелая и красивая, и ему не терпелось узнать, признается ли она наконец себе в своих чувствах к неразговорчивому любовнику. Но теперь ее колебания только раздражают его. Просто скажи, что он тебе нравится, Хана-чан! Подушка пролетает через комнату и ударяет его по голове. – Что ты там бормочешь? — раздраженно кричит Курамочи. – Прости. В комнате снова воцаряется тихий покой. Через пять минут Савамура застонал и нетерпеливо заерзал на кровати. Курамочи обернулся. – Вот так! — говорит он, ставя одну ногу на пол и с силой ударяя костяшками пальцев. Эйджун подпрыгивает и пищит. Маско ловит Курамочи за воротник, прежде чем он успевает встать. – Почему бы тебе не сходить за перекусом, Савамура-чан? — любезно предлагает он. — У меня закончились пудинги. Курамочи смирился, потупив взгляд, его покорила мысль о еде. – Картофельные чипсы для меня. Ты знаешь, какие. Только не перепутай, а то я тебя убью! – Точно! Ага, я пошел! Эйджун бросается к двери и запихивает ноги в ботинки. Он уходит прежде, чем Курамочи успевает решить, что лучше бы он все-таки скрутил его в крендель. Снаружи солнце медленно приближается к горизонту. Свет окрашивается в оранжевый цвет, когда он идет по грунтовой дороге, ведущей к ближайшим магазинам. Он шел недолго, когда кто-то окликнул его по имени. Он оборачивается и видит Казую, идущего позади него, руки в карманах. У Эйджуна сильно сжалось нутро. Он прикладывает руку к животу, нервничая. – Вышел за продуктами? — спрашивает Миюки, когда догоняет его. – Меня выгнали из комнаты, — ворчит Савамура. – Курамочи не в духе, да? — Казуя хмыкает. — Я пойду с тобой, мне нужны новые ручки. – Ох... Возможно, впервые с момента знакомства с Миюки, Эйджун действительно подумывает отказаться от его компании. Но Казуя уже идет, разговор перешел на что-то другое. Эйджун следует за ним, хмуро глядя на землю. Что с ним не так? Сегодня его кожа кажется ему слишком маленькой, а встреча с ним как-то усугубляет ситуацию. К счастью, Миюки отвлекает его, сказав что-то возмутительное. Савамура кричит в знак протеста. Спор длится до тех пор, пока они не доходят до первых домов. – О, — внезапно говорит Эйджун, вырванный из своей тирады. — Смотри, Казуя. Кошка! Толстая полосатая кошка наблюдает за ними с вершины садовой ограды. Он протягивает руку, чтобы погладить ее. Кошка спрыгивает на землю и с презрительным видом убегает прочь. – Оу. – Ты ведь любишь собак, не так ли? – Что это значит, Миюки Казуя? Я люблю и кошек, и собак! – Но держу пари, ты не очень нравишься кошкам, — ухмыляется Казуя. – Н-ну, я… Эйджун краснеет, не в силах это опровергнуть. – Я не удивлен. У тебя есть такая энергия. – Что это значит? — возмущенно повторяет Савамура. — Как будто у тебя бы получилось! Кот не ушел далеко. Он сидит в нескольких футах от них и смотрит на их перебранку немигающими зелеными глазами. Миюки приседает и протягивает руку в его сторону. Эйджун замолкает, несмотря на свой интерес. Спустя несколько долгих мгновений кошка встает и неторопливо подходит к Казуе. Она обнюхивает его пальцы с отстраненным любопытством. Кетчер чешет ее под подбородком. Из груди кошки доносится низкое урчание. Миюки самодовольно ухмыляется Савамуре. Что-то в это мгновение поражает Эйджуна, как звук колокола. Глядя на Казую, сидящего на корточках на грунтовой дороге, на его кожу, купающуюся в золоте заходящего солнца, на пальцы, зарывшиеся в мягкий мех, на волосы, растрепанные после долгого дня на поле, и на озорные глаза, кажется, что Эйджун внезапно впервые в жизни видит ясно. – Уф, — произносит он сдавленным звуком. – Уф? — Казуя смеется. Савамура прячет свое пылающее лицо в ладонях. Он чувствует легкость, такую легкость, как будто в любой момент его ноги оторвутся от земли и он уплывет в небо. Слова вырываются с хрипом. – Я так люблю тебя.