The path we walk

      Миюки хмуро смотрит на письмо, лежащее открытым на его столе. На чистом листе бумаги всего несколько строк, написанных косым почерком. Слова настолько неуклюжи, что читать их почти больно.       Казуя вздыхает про себя. Зачем этот человек вообще прислал письмо, если у него есть его номер телефона?       Дверь открывается.       – С возвращением, — бормочет он, не поднимая глаз.       – Сегодня день почты! — трубит голос, который точно не принадлежит его соседу по комнате.       Напуганный, Миюки оборачивается, запихивая письмо под один из учебников. В дверях стоит ухмыляющийся Савамура с коробкой под мышкой.       – Ты никогда не стучишься?       Эйджун не обращает на него внимания. Он закрывает дверь и опускается на пустую кровать, коробка лежит у него на коленях. Он протягивает руку в сторону Казуи.       – Ножницы, пожалуйста.       Одна бровь Миюки дергается.       – Ты собираешься открыть это здесь?       Прошло едва ли двадцать четыре часа с тех пор, как он впервые впустил свою половинку в свою комнату в общежитии, чтобы пообщаться, а он уже чувствует себя как дома. Почему он этого не предвидел?       Савамура хмыкнул.       – Курамочи устраивает турнир по видеоиграм в нашей комнате.       – Так вот куда пошел Кимура, — бормочет Казуя.       – Кроме того! — восклицает Эйджун, обвиняюще прищурив глаза. — Я уверен, что там найдется что-нибудь для тебя.       – Почему в твоей посылке на день рождения должны быть вещи для меня? — говорит он, ухмыляясь.       – Так ты помнишь про мой день рождения!       – Не раньше завтрашнего дня, не так ли?       В конце концов, сегодня только 14 мая. Савамура прям сияет. Он что, серьезно думал, что Миюки забыл? Радость в его глазах заставляет Казую нервничать, поэтому он кладет ножницы в открытую ладонь. Эйджун тут же атакует крепления коробки.       – С завтрашнего дня я буду одного возраста с тобой! — говорит он, выглядя довольным.       Так мало нужно, чтобы привести его в хорошее настроение. Шестнадцать лет - это не совсем достижение...       Савамура раздвигает створки коробки и издает радостный звук. Она до краев наполнена посылками, письмами и закусками. Очевидно, каждый из друзей и членов семьи Эйджуна внес свою лепту.       Пока питчер копается в своих вещах, разбрасывая их вокруг себя так, что кажется, будто коробка взорвалась на кровати, Казуя с полуулыбкой смотрит на книгу, под которой он спрятал свое письмо. Он не может не сравнить круг общения Савамуры с человеком, который четыре месяца боролся с тем, чтобы написать своему сыну несколько строк, неловко спрашивая о здоровье его самого и его второй половинки.       – Вот.       Эйджун сует ему что-то под нос. Миюки моргает и откидывается в сторону, чтобы глаза могли сфокусироваться. Это блокнот, на обложке которого приклеен стикер с пометкой "для Казуи-куна".       – О?       – Я так и знал, — пыхтит Савамура. — Ты все еще общаешься с мамой!       – Что я могу сказать? Рури-сан обожает меня, — заявляет с фальшивой невинной улыбкой Казуя.       Но по мере того, как он перелистывает страницы, его улыбка становится все более искренней. Они заполнены рецептами за рецептами, написанными круглым почерком Рури. Она прислала ему гораздо больше, чем то, о чем они говорили по телефону.       Ему приходит в голову, что это, вероятно, семейные рецепты. Его сердце дрогнуло. Эйджун все еще наблюдает за ним. Он должен увидеть, как смягчаются его глаза.       – Что случилось? — спрашивает он.       – Ничего.       Миюки снова смотрит на письмо. Неважно, насколько это было небрежно, но его отец сделал попытку протянуть руку помощи. Может быть, это и не легкая привязанность Рури, но это что-то значит.       – ... Я, наверное, не поеду с тобой домой на следующие зимние каникулы.       – Ну, да, — легко согласился Савамура, уже вернувшись к своим подаркам. — Ты должен встретиться с отцом.       Губы Казуи приподнимаются. Некоторое время он наблюдает за склоненной головой Эйджуна.       – Да.       – Может быть, мы могли бы все встретиться, на денек? Я бы тоже хотел познакомиться с твоим отцом! Но если я не поеду домой в единственную свободную неделю, которая у нас есть, дедушка оторвет мне голову.       – Это точно, — говорит Миюки, слишком легко представляя себе эту сцену.       Гораздо труднее представить его отца в центре шумной семьи Савамуры. Но… его отец спрашивал, не так ли? Он спрашивал об Эйджуне.       Так что, возможно, это произойдет не в этом году. Но, может быть, через год. Или дальше в будущем.       Впервые Казуя не считает эту встречу совершенно невозможной.       – Летом у нас не будет перерыва, верно? — спрашивает Савамура.       Миюки встречается с ним взглядом и ухмыляется.       – Кошиен длится до конца августа.       Глаза Эйджуна сверкают словно золотом. Он ухмыляется, дико и голодно, и Казуя знает, что слышит эти слова именно так, как они были задуманы.       Только у неудачников лето обрывается.       Предвкушение на мгновение душит его. Он не может дождаться, когда Савамура наконец-то войдет в первый состав.       Эйджун делает глубокий вдох. Его рука сжимает невидимый бейсбольный мяч.       – В любом случае, — громко говорит он, явно борясь с желанием пойти подавать. — Твоя очередь. Что ты мне подаришь?       Ну и сопляк. Посмотрите на него, сидящего посреди своих подарков и все еще имеющего наглость устремлять ожидающие глаза на Миюки. Разве он не избалован? Казуя резко отворачивается к своему столу.       – Твой день рождения только завтра.       – Я уже получил все остальные подарки! — протестует он. — Я могу отпраздновать его сейчас!       – Завтра.       Савамура сдувается.       – Просто скажи, что хотел позаботиться об этом в последнюю минуту, — пробормотал он.       Миюки бросает косой взгляд в его сторону. Он дуется, складывая в стопку книги и мангу, которые ему подарили. Он выглядит слишком удрученным. Не всерьез же он снова думает, что тот забыл?       Казуя в отчаянии закрывает глаза. Что ж, он смиренно думает, завтра отвести Эйджуна в сторону будет сложнее, и Миюки определенно не будет предлагать это на глазах у толпы подростков-спортсменов. Вспомним о кровотечении в водах с кишащих акулами.       – Ладно, — вздыхает он, поднимаясь со стула, — тогда пойдем.       Он оживляется.       – Куда мы идем?       – Я сказал "пойдем".       Они оставляют пакет Савамуры на кровати, хотя Казуя запирает за ними дверь. Кимура не притронется к вещам, которые ему не принадлежат. Он все еще немного его боится.       Когда они входят в обеденный зал, там темно и пустынно. Миюки направляется на кухню и включает свет. Он отбрасывает большие тени на обычно знакомые столы по другую сторону стойки для подачи блюд.       – Нам можно здесь находится? — спрашивает Эйджун, нервно следуя за ним.       – Все в порядке. Я спросил разрешения.       Он достает пластиковый пакет из одного из промышленных холодильников и начинает рассыпать содержимое по одной из столешниц.       – О, — говорит Эйджун, слегка придушенно, рассматривая ингредиенты. — Ты готовишь.       – Я собирался сделать это в последнюю минуту, — отнекивается Казуя. — Смысл готовки в том, чтобы все было свежим.       – Верно.       – Но раз уж ты такой нетерпеливый, можешь сам поработать над своим праздничным тортом. Принеси мне две миски и мерный стакан. И лучше не говори об этом никому. Я не хочу, чтобы мне пришлось отбиваться от остальных жителей общежития, если они узнают, что я умею готовить.       – Верно.       На кухне воцаряется комфортная тишина. Единственные звуки - это шум Миюки, который разбивает яйца, отмеряет, наливает и смешивает, а также время от времени выкрикивает инструкции. Савамура молчит, особенно когда видит рецепт своего любимого торта на первой странице блокнота Рури, который лежит открытым на столе рядом с Казуей. Это немного смущает, что он так подавлен, но он улыбается, и его глаза блестят в искусственном свете.       – Я даже могу убедиться, что ты не положил ничего странного! — хвастается он, когда тот ставит пирог в духовку.       – Еще не поздно. Лучше займись грязной посудой, чтобы я был в хорошем настроении.       Эйджун закатывает глаза, но повинуется. Миюки присоединяется к нему у раковины и берет полотенце, чтобы помочь.       – Спасибо, — говорит Савамура, не поднимая глаз от текущей воды. — Мне как-то... странно было праздновать свой день рождения без семьи в этом году, понимаешь?       Казуя не может сказать, что он действительно знает, нет. Его отец прилагал усилия, когда он был маленьким, но когда он стал старше, а мастерская столкнулась с трудностями, его собственные празднования дня рождения стали состоять из пустого дома и куска торта на кухонном столе рядом с запиской и наспех завернутым подарком.       – Это все еще не твой день рождения, — говорит Миюки вместо того, чтобы попытаться выразить это словами. — Я буду дразнить тебя за то, что ты ребенок, еще три часа.       Эйджун надувается и пытается ударить его локтем, но Казуя отходит в сторону. Все, чего добился Савамура, - это забрызгал грязной водой всю рубашку.       – Гха!!!       Казуя смеется над ним.

* *

      Через несколько дней почтальон опускает в щель почтового ящика семьи Миюки горсть конвертов. Среди них - письмо с фотографией. На ней изображены два подростка: один в очках и с неразборчивой улыбкой, другой широко улыбается в камеру.