* *
Как только они возвращаются в школу, начинается совещание по поводу Инаширо. Савамура тихо пыхтит на своем месте и смотрит в телевизор. На экране Нарумия отбивает очередной удар. "Лучший южанин в префектуре"? Этот парень такой высокомерный! Неважно, насколько он хорош, это просто... нельзя... нельзя так говорить! После собрания команды наступает собрание питчеров. Танба инициирует его. Это немного удивительно, но, к радости Эйджуна, кажется, что их ас действительно старается положиться на Каваками, Фурую и него. Вместо того, чтобы позволить кэтчерам делать свое дело, он принимает активное участие в том, чтобы давать им советы. Савамура не может объяснить, что он чувствует при этом. С одной стороны, он хочет стать асом. Не так давно он хотел победить Танбу. Но эта встреча еще раз подтверждает, что теперь они все одна команда. До конца этого лета они все работают ради одной цели. На плечи того, кто поднимается на горку, ложатся надежды остальных троих. Вот что значит быть питчером в Сейдо. В общем, за один день произошло столько всего, что к раннему вечеру Эйджун ложится лицом вниз на кровать и решает заснуть прямо так. Тут звонит телефон. – Савамура-чан, — говорит Маско. – Мф? — говорит он, не двигаясь. – Это твой, тупица! — кричит Курамочи. Эйджун поднимает затуманенные глаза и нащупывает источник шума. К тому времени, как он находит его, запутавшись в одеяле у своих ног, звонок прекращается. Он смотрит на определитель номера. Он краснеет. Он вскакивает на ноги так быстро, что ударяется головой о верхнюю койку, заставляя двух своих соседей по комнате подпрыгнуть. Он выбегает за дверь прежде, чем они успевают бросить на него косой взгляд. – Казуя! — кричит он, врываясь в комнату своего суженого. Кимура вскакивает и бьется головой о верхнюю койку. Голова Савамуры болит от сочувствия. Выражение лица Миюки меняется от "где огонь?" до "о, точно" за одну секунду, что немного оскорбительно. Но прежде чем Эйджун успевает обидеться, его телефон снова начинает звонить. – Гах! Он не трясет телефоном, широко раскрыв глаза. – Это мама! Что мне делать? Кимура и Казуя смотрят на него. Кимура поворачивается к Казуе. – Хм... Может, мне выйти на некоторое время? – Это будет лучше для твоего рассудка, — говорит Миюки, уже возвращаясь к своему журналу. – Верно. Кимура смеется, огибая Савамуру в дверях, что тоже немного оскорбительно, но его телефон все еще звонит, поэтому он пропускает это мимо ушей. Он бросается на пол рядом с Казуей. – Казуя? Поможешь? – Это твоя мама. – Но!! – Аоцуки предупреждала тебя, что ты должен рассказать ей. – Но у меня не было времени! Мы были заняты весь день! Вакана, почему?! — хнычет он, драматично опускаясь на спину. – Ты даже не знаешь, сказала ли Аоцуки что-нибудь. Просто возьми трубку. Звонок прекращается. Миюки поднимает глаза. Они смотрят на телефон. – Может, она подумает, что ты был в ванной или еще где-нибудь, — говорит Казуя. – Это был ее второй звонок. Миюки поднимает очки и щиплет кожу между глазами. – Эйджун... – Я запаниковал, ясно? Это не то, что я... Он прерывается. Он катается по полу, шипя, как чайник. – Это какой-то язык жестов осьминогов, который я должен знать? — Казуя ухмыляется. Савамура упирается ногой в бедро Миюки и пинает в знак протеста. – Нет! Просто... Он затихает. Его лицо начинает краснеть. – Мне никогда раньше не приходилось рассказывать маме о парне или девушке. У меня их никогда не было. Он смотрит в потолок, не желая смотреть Казуе в глаза. Он слышит, как шуршит бумага, когда убирают журнал. Нежная мозолистая рука обхватывает его лодыжку и тянет его ногу на колени Миюки. – Мне тоже. Это должно звучать очевидно — Казуя явно не более опытен, чем он, в этом деле, но все равно что-то успокаивает Эйджуна, когда он слышит это вслух. Молчание между ними нарушается, когда телефон начинает звонить снова. Он умоляюще протягивает его Миюки. Казуя отворачивает голову. – Это твоя мама, — настаивает он. – Но ты так хорошо с ней ладишь! – Нет значит нет. Я не буду этого делать. Его хватка на лодыжке Савамуры усилилась. Ему впервые приходит в голову, что если и есть что-то, что может заставить Казую чувствовать себя некомфортно, то это могут быть семейные проблемы. Что ж, теперь он чувствует себя полной задницей. Смущенный, он снова подносит телефон к уху. – Привет, мам... – Итак, Эйджун, что я говорила о том, что нужно держать телефон заряженным? — говорит мягкий, но строгий голос его мамы. – Он заряжен, заряжен! Я просто... был занят! – Слишком занят, чтобы поговорить со своей старой мамой? – Мама! — хнычет он. Она смеется. – Поздравляю с сегодняшним матчем, милый. Вакана-чан нам все рассказала. Я горжусь тобой. Его щеки становятся теплыми. – Она... э-э... сказала что-нибудь еще? Она хмыкает. – Ну, она упомянула, что тебе есть что нам рассказать. Она позволяет молчанию задать вопрос за нее. Ему хочется плакать. Правда! Вакана! Либо расскажи им все, либо вообще ничего не говори! Он смотрит на Миюки, ожидая, что тот снова будет смеяться над ним. Но его суженый просто смотрит ему в лицо, словно пытаясь по его выражению понять, как идет разговор. Словно по осмосу, у Эйджуна скручиваются внутренности. Именно это заставляет его понять, что Казуя нервничает. И наоборот, от этого нервы самого Савамуры исчезают. – Эй, прекрати, — говорит он ему, раздраженно покачивая ногой. — Все в порядке. – О, ты разговариваешь с Казуей-куном? — догадывается мама. — Он с тобой? Как у него дела? – Мы встречаемся, — выпалил Эйджун. Быстро и по делу, как будто отрывают пластырь. Казуя поднимает на него бровь. Савамура сверкнул глазами в ответ. Может быть, это было слишком быстро и не к месту, потому что мама звучит озадаченно. – Ты встречаешься с Казуей-куном? — хочет уточнить она. Эйджун чувствует, как его лицо заливает румянец. – Да, хорошо! Я встречаюсь с Казуей! Торжественное выражение лица Миюки превращается в усмешку. – Потише, идиот. Такими темпами тебя услышат все в тренерской, — говорит он, но его лицо слегка розовеет в тусклом вечернем свете. Савамура едва слышит его за шумом давки в телефонной трубке. Голос его дедушки выкрикивает что-то неразборчивое на заднем плане. – О, милый, это отличная новость! — говорит его мама, не обращая внимания на хаос позади нее. – Подожди, правда? — удивленно говорит Эйджун. – Конечно! Вы так хорошо относитесь друг к другу, я так надеялась, что вы дадите друг другу шанс. И ты говорил, что он красивый, когда встретил его! Его щеки достигли температуры яичницы. – Я этого не говорил! — кричит он. — Это ты спросила! – И ты ответил "да". – Не говорил! — лжет он. – Не кричи на мать, неблагодарный сопляк! — дедушка вдруг завывает ему в ухо. – Гах, — говорит Эйджун, отводя телефон от его лица. — Не кричи на меня, старик!* *
Миюки встает, чтобы ответить на сердитый стук в дверь. Джун смотрит на него. – Ты хочешь умереть? Потише! Казуя улыбается ему неискренней улыбкой. – Извини, ничего не могу с этим поделать. Над Эйджуном издеваются. Он смотрит на своего парня с красным лицом, который разговаривает по телефону. – Хмпф, так ему и надо, — говорит Джун. — Эй, Савамура! Заткнись уже, или я вышвырну твою задницу во двор! Эйджун, кажется, не слышит его, но Миюки давно убежден, что крик - это терапия для Джуна. Сказав свое слово, он уходит. Казуя закрывает дверь и успевает увидеть, как Савамура швыряет телефон через всю комнату. Он хватает подушку Миюки и ложится на живот, чтобы заглушить в ней крик разочарования. – Все в порядке? — негромко спрашивает Казуя. Он услышал достаточно, чтобы понять, что никто ни на кого не сердится, по крайней мере, больше, чем обычно в семье Савамуры. Он не может выразить словами, какое облегчение испытывает от этого. Семья Эйджуна приняла его легко, и он не хотел этого терять. И хотя он был уверен, что они раньше бы намекнули на это, если бы возражали против романтических отношений их сына с парнем, пусть даже его второй половинкой, люди могут преподнести сюрприз. – Они придут посмотреть следующий матч, — говорит Савамура, приглушенно в подушку. Миюки моргает. – Все трое? – Да, все, — ворчит Эйджун. Он поворачивает голову, чтобы освободить рот. — Мама даже не знает правил бейсбола! Она просто хочет увидеть тебя, я знаю это! Казуя чувствует прилив тепла, с которым он не знает, что делать. – О, — говорит он. Он не может добавить ничего другого. Впервые в жизни у него развязался язык. У него не было семьи, которая смотрела бы его матчи с тех пор, как... с тех пор, как... С тех пор, как мама... Он до сих пор не может назвать семью Савамуры своей семьей. Они больше принадлежат Эйджуну, чем ему. Но они все ближе и ближе к тому особенному чувству, которое называется "дом", и он испытывает неподдельный восторг при мысли о том, что будет играть, зная, что они сидят на трибунах. Он садится рядом с питчером. Их бедра прижимаются друг к другу. Савамура, кажется, ничего не замечает. Он сердится на себя, подбородок подперт подушкой, которую он сжимает обеими руками. Миюки хочет поцеловать его. Он хочет играть с ним в бейсбол. Он не может дождаться встречи с Инаширо, когда Эйджун будет рядом с ним. – Ну, теперь нам действительно нужно победить Мэя, — говорит он, притворяясь беспечным, совсем этого не чувствуя. – Конечно! — отвечает Савамура, раздавливая подушку. — Как будто я позволю этому парню показать себя! Казуя скривил губы. Инаширо - жестокий противник, но в этот момент он не может представить себе поражение. Вместе, он уверен, они смогут сделать все. При этом, как бы Миюки ни признавал, что ведет себя как влюбленный дурак, это не делает его менее хитрым ублюдком. Эйджун отвлекся, так что сейчас самое время продолжить расследование. Он попробует зайти с другой стороны. – Эй, — говорит он, стараясь, чтобы это звучало небрежно, — напомни мне, когда ты впервые увидел игру Мэя? – А? В прошлом году. Всегда приятно, когда Савамура попадает в одну из его ловушек, но на этот раз удивление смыло с лица Казуи веселье. – В прошлом году? — повторяет он. – Да? Эйджун переворачивается на спину. Он моргает, обнаружив, что Миюки склонился над ним. Его щеки краснеют. Его взгляд падает на губы Казуи. На этот раз Миюки не замечает этого. Он занят сбором улик: знакомство Савамуры с игроками Инаширо, настойчивое утверждение Курамочи, что он знал о поражении Сейдо. – Ты видел, как мы играли против них прошлым летом. – Да? — говорит Эйджун, как будто это очевидно. – Ты был там? На трибунах? – Да??? А где еще я мог быть? В Нагано, думает Казуя, живя жизнью, которая была совершенно отдельной от его жизни до того дня, когда парень выкрикнул его имя на поле Сейдо. Или, по крайней мере, так он думал. – Это было до нашей встречи. – О, — говорит Савамура, оглядываясь по сторонам. — Ну, да. Я не собирался врываться, когда ты играешь, понимаешь? Я даже не знал, хочешь ли ты со мной говорить. Я даже не знал, хочу ли я с тобой разговаривать. Миюки смотрит вниз. – Значит, это был... это был день, когда мы впервые оказались в одном месте? – Да? Почему ты так странно себя ведешь? Он действительно не знает. Он не знает, но его сердце словно на американских горках. Мысль о том, что Эйджун был там, достаточно близко, чтобы прикоснуться, еще до того, как он узнал о его существовании... мысль о том, что он наблюдал за ним в тот день, видел его победы и поражения, возможно, болел за него... Чувствовал ли он такое же разочарование, такую же злость, как и он, когда они проиграли? Как долго два их сердца перекликались друг с другом? – Это был полуфинал, — говорит Казуя. – Да? – Значит, это было... ровно сегодня год назад. – Ох. Лицо Эйджуна озаряется удивлением. Затем он словно засиял. – Эй, точно! Я нашел тебя сегодня год назад! Хаха, это наша годовщина? Миюки смотрит в его теплые карие глаза и чувствует себя так сильно, что едва может дышать. – Казуя? Миюки целует его. Савамура издает звук удивления. Его руки обвиваются вокруг шеи Казуи. От него пахнет чистой ванной. Миюки нежно целует его в губы, затем оставляет дорожку поцелуев на его щеках. Их цвет становится более насыщенным. – Казуя, — скулит Эйджун и снова притягивает его к своим губам. Он встречает его голодные губы с таким же энтузиазмом. Миюки отстраняется только тогда, когда его руки начинают уставать от его веса. Волосы Савамуры разметались по подушке, глаза тяжело закрыты. Его пронзает жар. Он пошевелился, чтобы скрыть свою реакцию, и с некоторым усилием оттолкнул ее. – Я имел в виду то, что сказал раньше, Эйджун. Ресницы питчера дрогнули. Он выглядит более настороженным. – Что? – Тебе нечего стыдиться по сравнению с Нарумией Мэй. Даже он это знает. Савамура с интересом разглядывает его лицо. Казуя сдерживает вздох. Он знал, что хвастовство Эйджуна - это все пустая болтовня. Даже если бы он не был таким внимательным к настроению Савамуры в эти дни, он бы учуял его неуверенность за десять шагов. – Правда? — спрашивает он. – Правда, — серьезно отвечает кэтчер. Это все еще немного ложь. Действительно, между Эйджуном и Мэем существует значительный разрыв в опыте. Но если бы Савамура был на год старше и встретился с Мэй на равных, еще неизвестно, кто из них оказался бы на высоте. Миюки же считает, что Эйджун с лихвой компенсирует это другими способами. Так что подайте на него в суд, он предвзят. Его уверенность заставляет Савамуру сиять, так что его это не волнует. – Хорошо, — говорит Эйджун, глаза блестят. Он притягивает Казую к себе. В этот момент раздается стук в дверь. – Это я, — говорит Кимура и входит внутрь. Он останавливается, держа руку на дверной ручке. Савамура перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку кэтчера. Его уши ярко-красные. Миюки улыбается своему соседу. – Спасибо за предупреждение. Кимура нерешительно улыбается в ответ. Казуя видит, как он решает впредь всегда стучать. Миюки похлопывает Эйджуна по спине. – Пойдем, уже поздно. Тебе пора спать. Питчер ворчливо соглашается и встает. Он шаркает в сторону двери. – Не забудь свой телефон, — говорит Казуя. – А! Подожди, куда я его дел? – Серьезно, Эйджун?* *
– Включая весенние и летние соревнования, "Инаширо Индастриал" за последние десять лет четырнадцать раз участвовала в турнирах Кошиен, — говорит один из журналистов. — Между тем, прошло шесть лет с тех пор, как Сейдо в последний раз достигал этой стадии. Насколько уверенно вы чувствуете себя в завтрашнем финале? Немного придя в себя от всех цифр, которые только что были брошены в него, Савамура заикается. – Насколько уверенно... хм... я имею в виду... Четырнадцать раз за десять лет, это значит... это значит... Это много? Наверное, много. – Не говоря уже о том, что Нарумия Мэй еще не сдал ни одной пробежки на этом турнире, — говорит другой репортер. — Что вы думаете по этому поводу? Нарумия Мэй еще не сделал что?? – Эйджун! Его охватывает облегчение. Он поворачивается и видит Миюки на некотором расстоянии от себя, с битой на плече. Вместо того чтобы присоединиться к нему, как он обычно делает, когда Савамура общается с прессой, он жестом приглашает его подойти. Эйджун подпрыгивает. – Извините, мне действительно пора на тренировку, — говорит он с поклоном группе журналистов. Он выпутывается и подбегает к Казуе. – Сегодня их так много, — говорит он, вытирая пот со лба. – Да. Думаю, это было само собой разумеющимся. Не обращай на них внимания сегодня, ладно? Катаока может поговорить с ними. Я не хочу, чтобы они отвлекали тебя. Миюки обнимает его за плечи и направляет в сторону поля Б. – Такой контролирующий, — надулся Савамура, хотя он с радостью согласился с этим планом. – Верно, — с ухмылкой говорит Казуя. — Это я, контролирующий парень. Я здесь, чтобы придираться и смеяться над тобой, пока ты спотыкаешься о собственные ноги. В этот момент Эйджун понимает, что они направляются не в буллпен, а к клеткам для отбивания. Аритмичный звук ударов биты по мячам встречает их, когда они приближаются. – Гах, — говорит он предательски. – Вот это дух! Миюки вкладывает свою биту в руки питчера. – Мои перчатки в сумке, — ворчит Савамура. – Хочешь мои? Эйджун усмехается. – Я не могу использовать твои перчатки! – Что это за реакция? Это немного оскорбительно. Савамура смотрит на него. Он выхватывает одну из перчаток, которые держит кэтчер, и надевает ее. Он показывает свою руку с большим предубеждением. Перчатка странно расширяется по бокам, она сделана для более широкой ладони, чем у Эйджуна. – Хм. Интересно. – И что же тут интересного? — Савамура ворчит, снимая перчатку. – То, что ты заметил это еще до того, как примерил, — говорит Казуя, растягивая губы в ухмылку Чеширского кота. Эйджун краснеет. Ладно, может быть, он и впрямь уделил рукам Миюки несколько больше внимания, чем хотел бы признавать. – Я заберу свою сумку! — кричит он, разворачиваясь на месте и не обращая внимания на хихикающего позади него Казую.* *
Тренировка по отбиванию мяча длится уже около часа, безостановочные удары биты иногда прерываются ревом Исашики. Их товарищи по команде, не попавшие в первый состав, бегают по полю, собирая мячи во время перерывов, когда один бьющий уступает свое место следующему. Миюки наблюдает, как Эйджун делает замах и встает на ноги. Он вздыхает. Как раз в тот момент, когда он собирается попросить его снова поменяться с ним, Казуя замечает, что тренер подходит к ним ближе. – Савамура, — зовет Катаока. Канэмару приостанавливает подающую машину. Эйджун поворачивается. – Ты сегодня еще не был в буллпене, да? — спрашивает тренер. – Нет, босс! — отвечает питчер, глаза загораются в предвкушении. – Хорошо. Я хочу, чтобы сегодня утром ты подавал бэттерам. Головы поворачиваются. В соседней клетке у Фуруи заметно поднимается ухо. Миюки удивленно смотрит на тренера. – Я-я, босс??? Он никогда раньше не помогал на тренировках. – Я хочу, чтобы ты показал нашему составу свой чейндж-ап. Но следи за количеством подач. Не делай больше сорока. – Да, босс!!! Для меня это большая честь, босс! Я не разочарую вас! – Я тоже, — шепчет Фуруя, но его просьба тут же заглушается шумными поклонами Эйджуна. – Хьяха! Сегодня мы сможем отбить Савамуру? — говорит Курамочи, садистски радуясь. Аура Тэцу разгорается, словно кто-то подлил масла в огонь. Казуя прижимает бутылку с водой к шее Эйджуна. Он вскрикнул от прикосновения прохладного пластика к его разгоряченной коже, но тут же замолчал и выпил, дав Миюки минуту на размышление. Почему чейндж-ап? Почему сейчас? У Мэй, конечно, есть чейндж-ап, но у каждого питчера он свой. А у Савамуры чейндж-ап по-своему уникален, с его разрывным курсом. Если только... Он вдруг вспомнил, что сказал Эйджун, когда Мэй впервые продемонстрировал свой чейндж-ап в июне. 'Что это за ленивый чейндж-ап! Он почти не ломается!' Тогда Казуя посчитал это смехотворным. Конечно, Савамура сравнивал их подачи и находил у Мэя недостаток. Но не было много поводов наблюдать за этой подачи, их разведка доказала, что Мэй редко использовал ее на турнире до сих пор; и иногда бывает трудно заметить разрывное движение, если ты не стоишь в бэттерской ложе. По его позвоночнику пробегает электричество. 'Тренер подозревает, что у Мэя сломался чейндж-ап?' – Чему ты ухмыляешься? — спрашивает Эйджун, недоверчиво глядя на него. – Как весело, — поет Миюки и не отвечает. – Савамура, — говорит Юуки, подходя ближе. Эйджун выпрямляется и отдает честь. – Да, лидер! Я немедленно приготовлюсь! Прошу прощения за ожидание! Он спешит прочь. Казуя встречает взгляд Тэцу. По огню, который он там находит, парень понимает, что они пришли к одному и тому же выводу. Улыбка Миюки расширяется.* *
После тренировки по отбиванию и обеда Казуя заходит в буллпен вместе с Фуруей. Эйджун бродит вокруг, как потерянная душа. – Почему не я? — горюет он, наблюдая за действиями своего товарища первогодки. – Ты уже достаточно подавал сегодня утром, — говорит Крис. Он делает вид, что не замечает щенячьего взгляда Савамуры, и не делает ни шагу, чтобы взять свою экипировку кэтчера. Губы Миюки подергиваются. – Но я в порядке!!! Я могу подавать еще! – Прибереги эту энергию на завтра, Савамура. – Перестань ныть и иди потренируйся на бите, Эйджун, — говорит Казуя. Фастбол Фуруи врезается в его перчатку с громовым звуком. Эйджун скрещивает руки, недовольный. – Но ведь завтра я точно буду подавать? — спрашивает он Криса. – Ты же знаешь, что это зависит от тренера, — отвечает Крис. — Но я не ожидал, что ты будешь стартовым питчером. В последних трех матчах ты провел одиннадцать иннингов. А ведь он помогал на тренировке в последний день перед матчем, думает про себя Миюки. Тренер не стал бы просить его об этом, если бы собирался завтра в значительной степени полагаться на Савамуру. Фуруя не подавал в последних двух матчах. Он готов к работе, его быстрый фастбол наполнен силой. Однако Казуя не собирается говорить об этом Эйджуну. Он дорожит своими барабанными перепонками. Кроме того, они играют против Инаширо. Этот матч наверняка преподнесет немало сюрпризов. Он уверен, что их бэттери получит свой момент, так или иначе. Суматоха за пределами буллпена прерывает предсказуемые заявления Эйджуна о том, что он в полном порядке. – Хм? — говорит Эйджун, поворачиваясь. — Кто этот толстяк? Миюки смотрит вверх, перчатка сомкнута вокруг последнего мяча Фуруи. Крис смотрит в том же направлении, что и питчер, и издает двусмысленный звук. – Ты кого толстяком назвал, сопляк? — кричит знакомый голос. На другом конце буллпена Каваками вздрагивает. Казуя потеет. Входит Азума, на его красном лбу вздувается вена. На нем обычная одежда и шлепанцы, и, честно говоря, он выглядит толще, чем в последний раз, когда Миюки его видел. Похоже, жизнь профессионального игрока не помогла ему сбросить весь тот вес, который он набрал во время последних школьных экзаменов. – Ты ведь первогодка, верно? — Азума кричит. — У тебя слишком много наглости для скамейки запасных! – Кого ты назвал скамеечником? — Эйджун огрызается. — Ты даже не играешь в бейсбол! – Что?! – С таким огромным животом ни за что не выйдешь на поле! Казуя теряет способность бороться со своей уморительностью. Его тряска растворяется в приступах смеха. Если бы он попытался представить, как его вторая половинка впервые встречается с его бывшим соседом по комнате, ему бы никогда не удалось придумать что-то настолько прекрасное. – Миюки, ты задница! — кричит Азума. — Ты смеешься надо мной? Я достану тебя, как только закончу с этим дерзким сопляком! – Не... хаха... не калечьте его слишком сильно, Азума-сан, — вздыхает Казуя. — Или вы будете должны мне новую половинку. Азума дважды взглянул на Савамуру. – Что за... Эйджун хмурится, размышляя. – Азума... Азума... Должен ли я знать Азуму? — пробормотал он про себя. – Ты ведь смотрел наш матч с Инаширо прошлым летом? — говорит Казуя, снимая маску, чтобы вытереть слезы из уголков глаз. – А! — восклицает Эйдзюн. — Бэттер, который выглядел как старик! Он смотрит на талию Азумы. – Ты стал толще. Азума становится пунцовым. Его плечи трясутся от ярости. Казуя снова сгибается пополам, изо всех сил стараясь не рассмеяться, так что у него болят ребра. Растерянное выражение лица Фуруи и вид Каваками, пытающегося исчезнуть за спиной Мияучи, только усугубляют ситуацию. – Савамура, это не культурно, — говорит Крис с нейтральной улыбкой. — Я уверен, что Азума-сан прилагает все усилия, чтобы сбросить лишний вес. Это звучало бы как добрые слова, если бы Миюки не был знаком с собственным стилем поддразнивания Криса. Вена на лбу Азумы подергивается. Легкие Казуи горят. О боже, у него сейчас сломается ребро. – Это твой соулмейт, о котором ходят слухи, Миюки? — взорвался Азума. — Оказывается, он такой же придурок, как и ты! – Спасибо, — прохрипел Казуя. – Это грубо, — надулся Савамура, бросив на Миюки пренебрежительный взгляд. – Кто из нас первым нагрубил?! — кричит Азума. – Азума-сан, — вклинивается Крис, и Казуя поднимает голову, насторожившись от уникальной мягкости его голоса. — Савамура как раз собирался уходить на тренировку по бэттингу. Если у вас есть время, не могли бы вы присмотреть за ним? Ему не помешало бы несколько советов. Эйджун упирается. – Крис-сенпай!? Азума хрустит костяшками пальцев со зловещим смехом. – О, я присмотрю за ним. Пошли, сопляк! Покажи мне, на что ты способен! Он хватает питчера за воротник и тащит его прочь, несмотря на его протесты. – Я пойду прослежу, чтобы они не зашли слишком далеко, — говорит Крис с безмятежной улыбкой монаха. – М-много… обязанный… Сэнпай, — удается сказать Казуе между его неконтролируемым хихиканьем.* *
31 июля на улице невыносимо жарко. К тому времени, когда трибуны стадиона Джингу открываются для послеобеденного матча, система громкого оповещения разражается напоминаниями о необходимости как следует попить воды, и все зрители начинают искать свои места. Савамура облокотился на перила дагаута, наблюдая, как Инаширо завершает разминку. Миюки подходит к нему сбоку. На нем нет экипировки кэтчера. Капитан вернулся со встречи с судьями и сообщил, что они будут в нападении первыми. – Начинаем, — говорит Казуя. Они оба следят за фигурой светловолосого питчера Инаширо, когда тот идет по полю. – Да, — говорит Эйджун. — Время пришло.