In your shadow I can shine

Зелёный, кое-где уже с  жёлтыми разводами листочек вихрем закружился в воздухе и, подхваченный ветром, пронёсся вперёд, сделал ещё один кувырок, пока наконец не улёгся на залитую солнцем дорожку. Деревья в парке вдруг зашумели кронами, перешептываясь, как будто рассуждая,  куда же направлялся худенький паренёк с миниатюрной спортивной сумкой в одной руке и букетом бордовых георгинов - в другой.  Надвинув кепку на глаза, Билл шагал не оглядываясь по парку Магдебурга, в котором часто гулял ещё ребёнком. Окраина города не выглядела благоустроенной на манер центра. Напротив, здесь было намного уютнее как раз оттого,  что больше зелёных насаждений теснилось тут и там, образуя то сквер, то парк, то небольшую аллею. Проходя мимо небольшого двухэтажного домика, он ускорил шаг и почти втянул голову в шею,  лишь бы не видеть пейзажей, напоминающих самые счастливые годы его жизни, и не ощущать этой тянущей, щемящей душу тоски по ушедшим дням. Миновав старое дерево с широким стволом, покрытым сухой толстой корой, на котором когда-то давно на двух плотных веревках, прикреплённых к высокой ветке, беззаботно взлетали вверх качели, Билл свернул налево. Взгляду открылась давно знакомая картина: салатовая коротко стриженная трава вокруг едва видимых издалека невысоких столбиков-памятников. Кое-где пестрели брошенные безутешными родными букетики, около некоторых плит яркие цветы росли прямо из земли, обвивая мраморный выступ. Парень набрал в легкие побольше воздуха и шагнул вперёд. Чётко зная куда идти, он прошёл несколько метров, повернул направо, спустился ниже по холму и остановился около аккуратной чёрной плиты с датами и эпитафией: "Даяна Трюмпер. Горячо любимая и любящая мама". Билл положил цветы между двух ручек сумки, поставил её на траву, деловито поправил  кустик нежно-голубых цветов, растущих слева прямо под именем на надгробии. Затем взял букет, слегка растрепал его,  чтобы тот казался пышнее,  и разложил у основания плиты. Достал из кармана маленький мягкий платочек, протёр чуть запачканный погодой  мрамор и наконец, когда все приготовления были кончены, присел на колени напротив. - Привет, моя звездочка, -  проговорил он, глядя перед собой. - Как ты у меня там,  мам? Ответом послужил лишь лёгкий ветерок. Он пронёсся над его ухом, чуть шевеля распущенные пряди волос. - У меня вот все хорошо. - Голос его вдруг задрожал. -  Лучше не бывает. Слезы покатились из глаз. Билл приподнялся и положил тёплую ладонь на холодный мрамор. - Мне так тебя не хватает, мам, -  говорил он, шмыгая носом и выдыхая воздух ртом. Нос его моментально оказался заложенным, как всегда бывает из-за особенно горьких слез. -  Иногда мне кажется, что я не могу дышать, так я скучаю по тебе. Шмыгнув, брюнет стёр тыльной стороной ладони соленую влагу со щек. Глаза и нос покраснели, но это мало его волновало. - Я не знаю, что мне делать. Я так запутался. Ветерок вновь пробежал, играя в волосах. Билл улыбнулся. - Спасибо. Так я знаю,  что ты всегда рядом со мной. Вот здесь,  -  он положил руку на сердце. Одна веточка с бордовой россыпью лепестков вдруг по дуновению ветра откатилась от плиты и легла у колена сидящего на земле парня. Он грустно усмехнулся и поднял ее. - Я знаю,  что ты не любишь, когда я плачу,  -  сказал он,  а затем добавил: -  Знаю, родная. Прости. Я больше не буду, мам. Билл поднял глаза к небу, снимая кепку и щурясь от ярких лучей.  Он часто приезжал в родной город,  хотя об этом и не знал никто. Даяна любила цветы, любила музыку, любила жизнь. Она была сильной, независимой и никогда не позволяла обстоятельствам портить ей впечатление от прожитых дней. Жаль,  что он не перенял эту её черту. - Я знаю, ты видишь свысока, что творится в моей жизни. Ты и на земле-то всегда была моим лучшим другом, ты ведь знаешь. -  Губы его вновь задрожали. -  Пожалуйста, скажи мне, как поступить. Разум твердит, что я не имею права причинить боль Артуру, я просто не могу оставить его. А сердце рвётся к Тому, которого я не могу простить. Немного помолчав,  Билл продолжил: - Помнишь,  как я впервые рассказал тебе, что мне нравится мальчишка классом старше? -  он рассмеялся, прикрывая глаза,  погружаюсь в воспоминания. -  Я не хотел рассказывать, думал, что сделаю тебе больно,  разочарую. Врал, что глаза заплаканные из-за того,  что смотрел грустный фильм. А ты подошла ко мне, присела, внимательно на меня глянула, вытерла мои слезы... Билл не смог договорить. Чувствуя,  как дрожат его губы, помедлил, затем продолжил: - Вытерла слезы, посмотрела прямо в глаза, улыбнулась и сказала: "Только любовь может так ранить". С тех пор так много времени прошло,  а я все ещё помню твои слова. Каждое твоё слово. Пожалуйста...,  - голос вновь сорвался. Расплакавшись навзрыд, спрятав лицо в ладонях, он слышал, как воспоминанием звенит в ушах голос матери, нежный, тёплый, с нотками грусти, её слова,  полные житейской мудрости. - Пожалуйста, -  прошептал он, снова прижимая ладонь к надгробию, -  дай мне знак, чтобы я понял,  как поступить. Помоги мне, умоляю. Мне так плохо без тебя, мам. Уже после, шагая вдоль тротуара и проходя мимо одного из обычных для этого района, немного бедноватых домов, Билл услышал, как кто-то неспешно и даже осторожно играет "К Элизе". Улыбнувшись, он решил,  что это хороший знак. Это значит,  что мама рядом и обязательно ему поможет. * * * * * * Чай витиеватой струйкой перетекал из заварника в чашку, наполняя её. Чайник со стуком опустился на подоконник рядом. Пожилая женщина по-матерински заботливо суетилась вокруг стола, расставляя миниатюрные тарелочки, наполненные до краёв с горкой разными угощениями. Её тёплый взгляд то и дело устремлялся на сидящего напротив юношу, улыбка озаряла её добродушное лицо. Можно было бы решить, что это мама или бабушка, и только накинутый на плечи широкий шарф да заполненная учебниками книжная полка позади выдавали в ней учительницу Билла. Фрау Диссан жалела рано осиротевшего, неординарного мальчика, талантливого и умненького, с вечно грустными глазами, кормила его собственным  обедом, когда хулиганье в очередной раз отбирало у него все,  что было наиболее пригодно для пищи. Теперь спустя столько лет Билл в каждый свой визит в город навещал женщину, иногда помогая материально. После смерти матери она много лет была единственным близким ему человеком. Прекратив хлопотать, когда последняя тарелка была втиснута среди,  казалось,  сотен других, она наконец села напротив, по старой привычке обхватив ладонями предплечия. - Расскажи, пожалуйста, как твои дела и что у тебя нового. Билл слегка смущённо улыбнулся и опустил чашечку на блюдце. Стоит ли говорить? Попросить в очередной раз совета ещё по дороге казалось неплохой идеей,  однако сейчас он струсил. Да и с чего начать? Он ведь не посвящал её в особенно страшные подробности своей личной жизни, всегда старался сгладить углы при описании деталей, но выразить саму суть того,  что гложет его изнутри. -  Артур сделал мне предложение. К горлу подступил ком. Билл быстро сглотнул, боясь, чтобы он не сыграл с ним злую шутку, надломив голос и вызвав подозрения у милой старушки. - Это замечательно, Билл,  -  лицо фрау Диссан засияло ещё более яркой улыбкой. -  Я поздравляю вас. И бесконечно за тебя рада. Юноша, превозмогая  душевную боль, улыбнулся в ответ и только кивнул. - Скажи мне,  ты счастлив,  дорогой мой? Парень резко вскинул взгляд. Фрау Диссан со свойственной ей мудростью всегда помогала советом или словами поддержки, однако ни один вопрос не задавала просто так: всегда за этим,  в зависимости от  его ответа, следовал какой-либо урок. - Я? -  он кашлянул. - Пожалуй,  я счастлив, да. Он струсил и пошёл на попятную. Даже вкратце описать ситуацию у него не хватило духу, мысли спутались, и он решил не говорить ничего. В конце концов она станет переживать, он тоже, добром это не кончится. Женщина одарила его ласковой улыбкой. - Но что-то сильно тебя беспокоит, так? - Нет, -  солгал Билл и попытался сделать голос как можно более убедительным, - я в порядке,  честно. - Ты всегда был таким способным мальчиком, Билли, - проговорила, вздохнув, учительница. - Только вот врать не умел никогда. Билл вздрогнул и поднял глаза. Фрау Диссан сидела неподвижно, в упор глядя на смущенного парня, и больше не улыбалась. - И запомни кое-что важное: часто, -  она  подняла вверх указательный палец правой руки, -  когда люди лгут, они используют в речи полное чистоты слово "честно", будто надеясь, что это добавит привлекательности их лжи. Брюнет опустил голову, крутя в руках кусок песочного печенья. - Я был влюблен однажды, -  проговорил он едва слышно. - Его зовут Том. Мы были друг для друга целым миром. А после я узнал, что он не тот, за кого себя выдавал. Женщина молча выслушивала эту тихую исповедь, не перебивая. - Он был тем, кто сломал мне жизнь. Набрав в легкие побольше воздуха, Билл рассказал, что произошло, осознавая, что скрывать что-либо уже не получится. Он на удивление спокойно описал то, что следовало разъяснить: почему именно он несколько лет назад попал в больницу, кем представился Том в их первую встречу и кем оказался впоследствии, почему он, Билл, пропал и долгих восемь месяцев не появлялся, как и когда колесо судьбы вновь повернулось вспять, увлекая в свой дикий пляс и уничтожая все, что было собрано и нажито с таким упорством за эти годы. - И теперь он сам признался,  что подстроил нашу встречу. Снова обманул. На последнем слове Билл вдруг осекся, поскольку осознал, что говорил почти на одном дыхании, едва переводя дух. - Билл, - позвала женщина. Её теплая рука легла на его ладонь, лежавшую на столе. -  Первое, что я хочу сказать: я невероятно тобой горжусь. Все, что ты пережил,  с чем тебе хватило сил справиться,  все испытания, которые выпали на твою долю, ты выносишь достойно, гордо, не теряя доброты сердца. Парень был до глубины тронут и попытался скрыть это за напускной улыбкой, однако задумка с треском провалилась, брови изогнулись, над переносицей залегла складка, глаза увлажнились. Он перехватил её пальцы и легонько сжал, поднёс к губам и одарил нежным поцелуем. - Вы знаете, как вы дороги мне, фрау Диссан. Спасибо. Хотел было сказать что-то ещё, но не смог. Голос надломился, в горле комом встали слова, в носу неприятно защипало. Боясь расплакаться, он поспешил взяться за чашку, глотнуть горячего напитка, успокоиться, однако греющее душу "я невероятно тобой горжусь" по-прежнему звучало в ушах, заставляя сердце биться чаще. Он оглядел небольшую,  но уютную комнату.  Всё в ней было таким родным. Странно,  что он никогда не чувствовал подобного комфорта в их с Артуром доме. Мысль эта мелькнула и быстро исчезла, не успев побыть озвученной и услышанной. - Теперь мы с Артуром почти женаты. -  Билл слегка испугался того контраста между тем, как нежно он говорил секундами ранее, и как холодно прозвучала фраза о браке. - А я, признаться, не чувствую того, что должен. Все мои мысли заняты только этой нелепой встречей и её последствиями. Я будто,  -  он помолчал пару секунд, подыскивая подходящее слово,  - будто ещё больше страдаю от мысли, что должен выйти за Артура, а значит дороги назад уже не будет. - Назад к Тому? - спросила женщина. Билл кивнул. - А ты хотел бы вернуться? Парень пожал плечами. - По крайней мере меня будто бы радовало наличие такой возможности, вероятности наших отношений. Хотя прежде я об этом и не догадывался. - Ты прошел тернистый путь, -  заговорила фрау Диссан, удобнее подворачивая шарф. Ее взгляд на секунду задержался на краях плотной ткани, но после вновь вернулся к печальному лицу бывшего воспитанника. - Но теперь судьба вновь свела тебя с Томом. Заглядывать в будущее не имеет смысла, ведь предугадать его ты не сможешь. Зато сейчас сможешь выбрать, как велит тебе сердце, и не мучиться мыслями "а что было бы если бы я". Билл разомкнул было губы, чтобы что-то сказать, но только шумно выдохнул. Он понимал, что имеет в виду эта добрая, по-настоящему родная ему женщина: он и только он сам может выбрать,  как поступить. - Я не могу причинить боль Артуру,  -  чуть не плача, почти шёпотом произнес он. Красивое лицо исказилось как от зубной боли. - Он прекрасный человек, мы давно вместе. А Том... Мысленному взору открылись будто бы давно забытые сцены: они сидят на больничной постели, Билл вдохновенно о чем-то рассказывает, Том вдруг вскидывает голову, взгляды встречаются, пока мурашки спешно накрывают спину, пробираются к затылку, а в груди бешено колотится сердце; как случайное прикосновение пальцев Билла к открытому плечу парня вызывает необычно трогательную реакцию у обоих; а вот они стоят друг напротив друга, Том держит его за руки и  нервничая, сбивчиво говорит о том,  что любит, что счастлив, что никогда не предаст... - Билл,  мальчик мой, -  тихо позвала дама, вырывая его из нахлынувших тёплых воспоминаний, -  послушай, вот что я хочу сказать: твоя история,  без сомнения, потрясла меня, но я смотрю на все со стороны и потому подметила некоторые детали. Несколько лет назад Том поступил ужасно, оправдания его поступку нет и не может быть. Однако есть одно "но": это произошло до ваших отношений. Да, он не сказал правды, когда вы полюбили друг друга, но и здесь я могу предположить, что он мог сделать это из-за страха причинить тебе боль. Билл молчал. Стоявшие в глазах слезы блестели, обещая вот-вот растечься тонкими дорожками по щекам. - Просто пообещай, что не станешь рубить с плеча. Я не хочу, чтобы ты пожалел о своём решении и остался несчастным. Брюнет опустил взгляд. Заговорил и голос его дрожал: - Я клянусь, что больше не позволю причинить мне боль. Никому не позволю. - Он поднял глаза, улыбнулся и небрежно смахнул слезы внутренней стороной ладони. -  Даже себе. На другой день, распрощавшись с фрау Диссан и пообещав по возможности звонить и приезжать ещё чаще, Билл направился к подъехавшему такси. Усевшись на заднем сидении, он поставил на колени  сумку, открыл боковой карман, порылся и вынул смартфон. Перед отъездом парень отключил телефон, чтобы ничто не могло занять его мыслей, кроме ситуации, с которой он планировал разобраться.  Машина тронулась с места. Билл нажал верхнюю кнопку, подождал, пока на экране появятся блестящие буквы. Спустя полминуты на только что включённый телефон стали поступать смс-сообщения и уведомления о попытках Артура с ним связаться, в сумме около тридцати семи раз. Он пообещал самому себе, что станет счастливым и не позволит кому бы то ни было причинить себе боль. Билл то и дело представлял встречу с Артуром, объятия и поцелуи, вспоминал их первую встречу и первые волнующие слова, первый поцелуй, первый секс. Надеясь разбудить в сердце жар, тепло, отыскать истинное волшебное чувство, он стимулировал собственный мозг, однако желанного результата так и не добился: в голове постоянно вспыхивали сцены с участием совершенно другого человека, и уже спустя секунду таких воспоминаний сердце колотилось, возрождая как прежде рой мурашек и приятное  покалывание в кончиках пальцев. Разозлившись на самого себя, Билл глубоко вздохнул и решил: по приезде он поговорит с Артуром и расскажет всю правду. Если тот примет её, то они вместе решат, как жить дальше. Попрощаться с прошлым  и сказать "да"  настоящему - вот то, чего он, возможно, хотел по-настоящему. Парень разблокировал телефон, открыл набор цифр, намереваясь выбрать привычный контакт и перезвонить. Внизу прямо под "Артур"  красовался не менее знакомый, но больше волновавший его номер. Билл посмотрел на часы, затем на дату и мысленно выругался: он обещал приготовить торт на предстоящее празднование и не собирался подводить Тома, даже несмотря на все, что между ними происходит. "Если взяться за выпечку и крем сразу по приезду, - прикидывал мысленно он, - то вполне возможно уложиться в срок". И до самого вокзала теперь его занимало лишь тщательное планирование каждого шага в деле, от которого за эти несколько дней он уже слегка отвык.

***

На покрашенных белоснежной краской досках крыльца уже стояли четыре бумажных пакета, когда машина подъехала к дому. Билл выскочил из такси, держа в руках спортивную сумку с вещами, и поспешно пошёл по дорожке. Наскоро отперев входную дверь, он распахнул ее, поставил сумку на пол холла, затем вернулся на крыльцо и, мысленно возблагодарив службу доставки за оперативность, подхватил пакеты, из которых кое-где выглядывали баночки с маскарпоне, сахарная пудра, фрукты, с края торчал аппетитный багет. Дверь со стуком захлопнулась, Билл прошёл на кухню, поставил пакеты на мраморную поверхность стола. Быстро промчавшись по кухне, вынув яйца, молоко и сливки из холодильника и оставив духовку, пощелкивая, набирать минимальную температуру, он помчался наверх, в спальню. Там парень переоделся в наиболее удобную одежду и уже спускался вниз по лестнице с заведенными за спину руками в попытке завязать по уже фартук, как вдруг из гостиной постышался стук. Брюнет замер. Раздались непонятная возня и тихое бормотание. Билл осторожно преодолел оставшиеся ступени, окончательно затянув фартук, и подошёл к арке, ведущей в гостиную. На мягком диванчике,  развалившись, закинув одну руки на спинку и держа в другой стакан с алкоголем, сидел Артур. На столе стояла бутылка виски, шатен же неспешно и внимательно разглядывал жидкость цвета крепкого чая, словно только это его и занимало. Билл мысленно выругался: в спешке поставить точку в отношениях с Томом он и вовсе забыл про Артура! Даже не подумал поискать его, позвонить, связаться, элементарно проверить комнаты. Почувствовав неловкость - он только сейчас вспомнил огромное количество пропущенных вызовов и сообщений от Артура - Билл сделал пару шагов вперёд, замешкался и встал, опираясь плечом о косяк. - Привет,  -  неуверенно начал он, однако Артур быстро перебил его. - Где ты был? Вопрос застал врасплох. В момент отъезда он думал предупредить Артура, планировал отзвониться или написать, ведь бойфренд все понял бы,  как это бывало раньше. Однако сейчас язык упорно отказывался выговорить правду о том, что он гости у учительницы, что ездил проведать могилу матери. Возможно, это происходило от того, что мысли о Томе по-прежнему не давали ему покоя, что даже произнести место, где они пришли в его голову, где все раскладывалось по своим полочкам, означало предать, растрепать, уничтожая и растаптывая самую их интимность. - Я звонил тебе, Билл, - имя их его уст звучало хлестко, грубо, и Билл инстинктивно прикрыл глаза и сглотнул, услышав его. Артур со стуком поставил стакан на стеклянную поверхность кофейного столика и встал. Нетвердой походкой он подошёл к парню, сцепившему пальцы в замок и опустившему взгляд в пол. Шатен остановился в метре, несколько верхних пуговиц его белоснежной рубашки, край которой Кое-где вылез из-под ремня штанов, были растегнуты, добавляя небрежности внешнему виду. - Я х-хотел п-перезвонить... , - начал заикаясь Билл, не поднимая глаз, однако Артур резко дёрнулся вперёд, схватив его за запястья, и потянул на себя. От неожиданности парень охнул и попал прямо в цепкие объятия. В нос ударил неприятный запах алкоголя. -Ты знаешь, что я не терплю лжи, ты знаешь это, Билл, - прохрипел опьяненный не только алкоголем, но и непонятной злостью и чувством превосходства Арт. Брюнет молчал, его била мелкая дрожь. - Чем заняты твои мысли? Чем или вернее будет спросить кем? Билл широко распахнул глаза, в которых читались страх и нерешительность, их-то и уловил Артур. Сильнее сжав тонкие запястья, он прищурил глаза и произнес: - Значит я кормлю и пою тебя, пока ты преспокойно трахаешься с этим богатеньким недоноском? - Боже, что ты несёшь? - почти шёпотом и с ужасом в глазах спросил Билл. -  С чего ты вообще взял, что я... - Меня тошнит от твоего вранья, - выкрикнул шатен и оттолкнул от себя хрупкое тело с такой силой и злостью, что Билл отлетел к стене, больно впечатавшись в неё спиной. - Я все знаю, -  с победоносной, но пугающей улыбкой добавил он, почти обезумев. - Знаю, что ты сбежал из Магдебурга не просто так. Знаю, что Том - твой бывший, что ты до сих пор любишь его. Или просто думаешь, что любишь. Артур заметался по гостиной, хватаясь за голову, теребя, вероятно, уложенные с утра волосы. Билл  почти не дыша следил за ним. Сердце отбивало настоящую чечотку, казалось, что оно колотится даже где-то в области горла. - Как я мог не догадаться, - бормотал тем временем в отчаянии Артур. - Идиот, слепой идиот. Билл закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Шатен вдруг рванул к нему, угрожающе нависая над его испуганным и оттого даже еще более красивым лицом. - Думаешь, ты нужен ему? Думаешь, если вы переспали пару раз, то он тебя любит? Он не вспоминал о тебе шесть лет, а сейчас ты вновь стал предметом его обожания? - Улыбнувшись самой ехидной улыбкой, он добавил: - Нееет, он просто вновь использует тебя как секс-игрушку и бросит, ненужного и грязного. Билл вздрогнул и поднял взгляд на того, кто когда-то казался таким родным, а теперь стоит напротив, оскорбляя и испуская всю желчь. Ему вдруг нестерпимо захотелось убежать прочь, с каждым шагом стирая все болезненные воспоминания, накопившиеся за последние десять лет. Оттолкнувшись от стены, Билл начал судорожно развязывать фартук, затем, когда ткань свободно повисла на шее, снял его и бросил на пол. Артур остановился, в глазах плескался гнев. - Собрался к нему? Брюнет не ответил, лишь успехнулся и развернулся было, чтобы идти, однако опьяненный алкоголем и собственной злостью и ревностью парень в один рывок настиг его и вновь припечатал к стене. Билл повиновался, даже прижался затылком как можно сильнее, будто желая слиться воедино со стеной и исчезнуть. Обеими руками держа возлюбленного за талию, Артур припал к открытой шее, блуждая губами по бледной коже. - Я не отпущу тебя, не отпущу, я тебя не отпущу, - беспорядочно шептал он вовсе не сопротивляющемуся парню. - Я схожу с ума. Я люблю тебя и всегда буду любить только тебя. Прижимая податливое, даже обмякшее тело к стене, Артур продолжал покрывать поцелуями шею, но когда попытался накрыть губы своими, Билл сделал резкое, инстинктивное движение головой, отворачиваясь. Шатен замер, с секунду смотрел перед собой, а после отстранился. Желваки нервно подрагивали, и Билл едва успел зажмуриться, когда кулак с бешеной силой влетел в стену. Картина задрожала и слетела на пол. В стене зияла дыра с вдавленными вовнутрь обоями. - Посмотри на меня, -  пугающе спокойно попросил  Артур. Просьба негласно звучала как приказ, и Билл повиновался. Шатен резко ударил по лицу наотмашь. Трюмпер не издал ни звука. Волосы рассыпались по лицу, закрывая правую щеку, горящую от пощечины. Так же беззвучно он медленно повернул голову к обидчику. Тот выглядел слегка напуганным, в помутневших глазах мелькнуло осознание произошедшего. Билл поднёс правую руку к лицу, стер большим пальцем каплю крови с разбитой нижней губы, так же медленно развернулся и побрел через холл. Хлопнула входная дверь. В доме воцарилась звенящая тишина. Артур стоял на том же месте, глядя в стену. Сердце гулко стучало, трепетало, каждый вздох отдавался болью. Что он натворил? Обида на Билла, на Тома, на самого себя как маленький юркий зверёк покрутилась на одном месте и стала сворачиваться в клубок, засыпая, однако вновь подняла голову. Дыша все тяжелее и тяжелее, Артур вдруг рванул на улицу, оставив входную дверь открытой настежь. Билла уже не было видно. Быстро добравшись до собственной машины, стоявшей в гараже рядом с домом, он открыл багажник, вынул оттуда первое тяжелое, что попалось под руку, оказавшееся стальной ручкой от насоса, и стремительно помчался в дом. Пролетев через две ступеньки на крыльцо и оказавшись в доме, он быстро миновал пустой холл и повернул в гостиную. Артур размахнулся чуть не у самого арочного дверного проёма, настигая ненавистный инструмент. Удар пришёлся на крышку, что заботливо укрывала нежные клавиши от посторонних пальцев. Замахиваясь и гневно, почти с ненавистью опуская тяжёлую сталь на деревянную крышку, шатен едва дышал, перед глазами все плыло, в груди нестерпимо жгло. Тишину полутемной комнаты нарушали звук ломающегося под варварским натиском фортепиано. Клавиши издавали целую какофонию, изредка словно пытаясь разжалобить обидчика высокими нотами, но тщетно. Артур все бил и бил, и бил, и бил, пока попавшееся под руку орудие не стало провалиться между разломанными  деревянными панелями и торчащими тут и там металлическими прожилками клавиш. Стальная ручка со звоном выпала из ослабевших рук и покатилась по полу. Шатен в изнеможении опустился на пол,  вытирая со лба выступившие капли пота. Фортепиано, а вернее то, что от него осталось, представляло собой жалкое зрелище. Артур покрутил в голове все, что было ему теперь известно. Покопавшись в кармане брюк, он достал флешку и покрутил её перед лицом, разглядывая. Да, не такого финала он ожидал. Когда в душе зародилась сомнение в верности Билла, парень подключил все возможные, пусть и не особенно пока крупные связи, чтобы докопаться до истины. Уже через пару часов на его почту пришли два  файла: в первом оказалось досье из того самого заведения, где прошли несколько лет до совершеннолетия Билла, во втором - вся известная в широких кругах информация, касающаяся его босса, Тома Каулитца. Когда спустя несколько часов один хороший знакомый из Магдебурга за скромный задаток вызнал пару интересных моментов из биографии обоих парней, Артур прихватил только небольшую сумку и вылетел ближайшим рейсом. Там в кафе встретился со своим названным детективом, который имел неосторожность намекнуть на нечистую репутацию Билла и дал адрес с номером телефона непоследнего в этой истории человека - со слов знакомого, некто Георг Листинг обладал нужной информацией и охотно мог поделиться ею. Они договорились встретиться на следующий день. Парень лишь отдал флешку, не давая особенных комментариев, кроме "выводы сделаешь сам". Артур вернулся домой в подавленном настроении, боясь и желая посмотреть, что же хранилось на переданной карте памяти. Так и не решился. Хотел сначала дождаться собственного жениха и получить его признание, все обсудить. Однако прошёл день, за ним второй.  Билл не появился, номер его по-прежнему оставался недоступен. Артур накрутил себя до напряжённого состояния, снимая стресс только алкоголем. Появление Билла в доме слегка порадовало, подарило надежду на то, что все образуется, однако тот даже не заметил его присутствия, так был занят приготовлениями к чертовому дню рождения этого человека, который разрушил все. Продолжая крутить пальцами флешку, Артур взглянул на неё ещё раз, хмыкнул и растянул губы в зловещей ухмылке. "Раз этот праздник так важен для них обоих, пожалуй, сделаю им настоящий подарок", - подумал парень, пряча маленький носитель обратно в карман.