Лучи солнца пробиваются сквозь щель между шторами, оставляя на полу и стене тонкую золотую полосу. Нейман встаёт с кровати и подходит к окну. Она раздвигает шторы, подставляя лицо под льющийся с неба свет, и улыбается, поворачивая голову влево.
Начался сентябрь. Нике этот месяц всегда нравился. Особенно не ушедшее ещё тепло, солнце, встающее более-менее рано, и природа, которая из зелёного постепенно облачается в бронзовые и золотые цвета.
Ерофеева спит спиной к стене, обнимая подушку, лежащую рядом. На её лице видно умиротворение, рот приоткрыт, губы слегка обветрены из-за дыхания. Вчера шанса поговорить так и не предоставилось. Руслана целый день провела за пределами комнаты — осматривалась в школе и саду, может, даже познакомилась с кем-то. Сегодня в планы Ники входит исправить эту ситуацию. В конце концов, с Ланой ей предстоит жить ближайшие несколько месяцев, потому ссориться или проявлять друг к другу пассивную агрессию не хотелось — она не знает насчёт Русланы, но сама как раз из тех людей, которые видят выход в мире.
Нейман сомневается, стоит ли будить её, но смотрит на часы, показывающие почти половину десятого, и сомнений не остаётся.
— Рус, проснись, — шепчет девушка, тряся соседку за плечи.
Ерофеева не спеша открывает глаза, в которых читается недовольство. Она скидывает с себя руки Ники и садится на край кровати, глядя на девушку.
— Чего тебе? — спрашивает Руслана, зевая, а после потягивается, разминая конечности и шею. — Что случилось?
— Во-первых, это «Чего тебе?» звучит грубее тех вариантов, которые ты могла бы выбрать как минимум из вежливости. Во-вторых, уже половина десятого, а в актовом зале сказали собраться к десяти. Сегодня же первое сентября, — объясняет Нейман и разводит руками.
— Серьёзно? — недоверчиво уточняет Ерофеева и хмурится, опуская брови к переносице.
— Да! Нам же вчера прислали сообщение в чат, — говорит Ника и поднимает телефон с прикроватной тумбочки, вытаскивая из разъёма зарядку.
Она заходит в Телеграм и выбирает школьный чат, закреплённый сразу же после чата с мамой, Еленой Сергеевной. В самом верху видно сообщение от директрисы, Дарьи Дмитриевны:
«Завтра в десять утра всем нужно собраться в актовом зале.»
— Ну? Ничего не припоминаешь?
— Припоминаю… — соглашается Руслана и встаёт с кровати.
Ерофеева уходит в ванную комнату и закрывает за собой дверь.
— Эй! Но я же ещё не умылась! — наигранно возмущается Нейман, стоя снаружи.
— Кто первый встал, того и тапки! — отвечает Лана и смеётся. Так нередко делал Владлен Исаакович, занимая ванную раньше дочери.
Руслана прислоняется к двери спиной, томно вздыхает и опускает взгляд. В этой школе не так плохо, как и обещали родители. Но и это не способно избавить её от грусти. Хочется домой, но что-то подсказывает, что там пока делать нечего.
Она подходит к раковине, над которой висит зеркало с небольшим шкафчиком справа, и достаёт из матового стеклянного стакана свою прозрачную зубную щётку с чёрной щетиной и тюбик цветной зубной пасты. Девушка смачивает её водой, выдавливает на неё горошину диаметром в шесть миллиметров и начинает чистить зубы, смотря на себя в зеркало.
На голове творится полный бардак, волосы торчат в стороны, на одной стороне они сбились вверх, из-за чего Руслана выглядит смешно, может, даже странно.
Наконец она оставляет зубы в покое, ополаскивает рот прохладной водой, ставит пасту и щётку на место и достаёт флакон с гелем для лица. Ерофеева выдавливает немного на левую руку, трëт и наносит пену на подбородок, щëки и лоб. После смывает всё тёплой водой (мама всегда говорила не умывать лицо холодной водой, чтобы кожа не становилась сухой и бледной), не забывая пригладить ею растрёпанные волосы, и выходит из ванной в комнату, глядя на Нику с ухмылкой.
— Прошу, Ника Алексеевна, — с сарказмом говорит Руслана и кланяется ей, воображая себя дворецким.
— Александровна, — поправляет её Нейман, ехидно улыбаясь.
— Да-да.
Девушка скрывается за дверью и закрывает её на замок. Ерофеева фыркает, скрещивая руки на груди, закатывает глаза по привычке и подходит к шкафу. Она достаёт из него те бежевые шорты от костюма, но не пиджак — его надевать не хочется. Лана обводит остальные свои вещи не успевшими ещё проснуться глазами и выбирает вязанную квадратную жилетку чёрного цвета и белую рубашку. Выбранные вещи Руслана кладёт на кровать и садится за рабочий стол, разворачивая в свою сторону зеркало на ножке.
Ерофеева достаёт из небольшой косметички увлажняющий крем для лица, тушь и бальзам для губ. Она слегка прихлопывает по щекам, лбу и подбородку пальцами с белым кремом на них, затем закручивает светлые ресницы и красит их тëмно-коричневой тушью, а в конце наносит на губы бальзам с розовыми оттенком.
Лана встаёт со стула и подходит к кровати, на которой лежит одежда. Она снимает с себя пижаму из синих шёлковых штанов и рубашки с принтом в виде месяцев, солнца, звёзд и созвездий. Девушка быстро надевает выбранные вещи и вытаскивает волосы из-за ворота. Руслана расчёсывает их и убирает одну часть за ухо. На шее она застёгивает сплетённое пару лет назад радужное колье из бисера с жёлтой улыбающейся рожицей по центру.
Она заправляет кровать, ровно складывая одеяло, взбивая подушку и накрывая всё сверху покрывалом. Ерофеева педантично поправляет вещи на прикроватной тумбочке и столе — её нередко могли раздражать и даже злить предметы, стоящие или лежащие не на своём месте.
Например, в детстве Руслана собирала коллекцию игрушек из шоколадных яиц, которые ей в конце каждой учебной недели покупали родители за успехи сначала в детском саду, а после — в младшей школе. Она всегда ставила фигурки в определённом порядке, на глаз отмеряя в стороны от них по два сантиметра. Но потом могла прийти Ксения Андреевна и расставить их в шахматном порядке, из-за чего Лана выходила из себя, забиралась на маленький стул, чтобы дотянуться до комода, и снова ставила фигурки по воображаемой сетке.
Дверь ванной открывается, и из неё выходит Ника при полном параде — на лице лёгкий макияж, каштановые волосы собраны в хвост золотистой заколкой, в ушах небольшие золотые гвоздики с бесцветными камнями, на пальце всё то же кольцо с адуляром, но одета она только в чëрное нижнее бельё и расстёгнутую сиреневую рубашку в вертикальную белую полоску от пижамы.
За те несколько секунд, что взгляд ореховых глаз скользит сверху вниз по телу Нейман, Лана успевает рассмотреть всё. На кончиках ушей появляется румянец — такая особенность сохранилась у неё с детства. Ника подходит к шкафу, с улыбкой глядя на замершую в смятении Руслану.
— Рус, всё в порядке? — интересуется девушка, доставая со своей полки чёрные пиджак и теннисную юбку, белую рубашку и низкие носки.
— А? Да. Всё о’кей, — отвечает Ерофеева и отворачивается. Она снова садится за стол и включает телефон, чтобы просмотреть что-то или просто сделать вид, дабы не встречаться взглядом с переодевающейся сожительницей.
Лана не смотрит на неё даже через зеркало на столе, отражающее происходящее позади. Её взгляд прикован к экрану блокировки телефона, по которому она водит большими пальцами обеих рук — притворяется, что пишет кому-то, чтобы вопросов не было.
Наконец шум одежды на фоне затихает, и Руслана оборачивается. Ника полностью одета, а теперь обувает чёрные туфли на небольшой платформе с тонким ремешком на щиколотке. Она встаёт с кровати и подходит к Ерофеевой.
— Как тебе? — спрашивает Нейман, глядя вниз.
— Ты насчёт чего? — уточняет Лана.
— Туфли… А, ладно. Неважно, — с улыбкой отвечает Ника. Она поднимает взгляд и смотрит на Руслану, замечает на её шее украшение из бисера, которое смягчает серьёзный, немного жёсткий взгляд. — Милое колье…
Оно выглядит слегка неаккуратно, будто его сплëл маленький ребёнок, сильно стараясь сделать всё красиво. Тот факт, что Лана, вероятно, и есть тот человек, который это сплëл, заставляет Нейман улыбнуться.
— Идём?
— Идём, — соглашается Ерофеева, вздыхая.
Они выходят из комнаты, Ника закрывает дверь своим ключом, интересуется, есть ли ключ у Русланы и, получая положительный кивок, со спокойной душой идёт к лестнице. Девушки проходят мимо гостиной на этаже и спускаются вниз по лестнице.
Группа из четырёх школьников идёт направо, и, видя их, Лана и Ника идут в том же направлении. Вскоре показываются большие деревянные двери. Открыв их, они входят в актовый зал.
Впереди расположена сцена с красными шторами, напротив — двадцать рядов с креслами, между которыми широкий проход.
— Лучше займём места ближе к выходу, чтобы потом быстрее уйти, — говорит Нейман, присаживаясь в самое крайнее кресло.
— Читаешь мои мысли, — в одобрительной манере отвечает Руслана и садится рядом, оглядываясь. Зал медленно, но верно наполняется учениками.
Вдруг кто-то падает в соседнее кресло, кладя одну ногу на другую. Ерофеева поворачивает голову — рядом сидит Воробьёв. В ушах всё те же серьги, волосы аккуратно уложены, на нём бежевые брюки, чёрная жилетка и белая футболка, а на ногах — белые кеды.
— А вот и мой товарищ по одежде, — замечает, по-доброму усмехаясь, Рома.
— Ты следишь за мной? — шутит Лана, улыбаясь. — Нет, серьёзно. Как так выходит?
— Понятия не имею, — честно говорит парень и пожимает плечами.
Мимо проходит ещё пара школьников, но Ерофеева замечает только одного. Того, что ростом примерно в метр шестьдесят с чем-то или метр семьдесят, пронзительными серыми глазами, мягкими розовыми губами, с прямыми чёрными волосами на пять сантиметров выше плеч, верхняя часть которых собрана в хвостик, а нижняя — распущена и осветлена.
Замечает его Руслана не из-за волос или взгляда, а из-за того, как ему улыбается Воробьёв, быстро отвлекаясь от их беседы и отдавая всё своё внимание ему. Смущённо, но в то же время играючи.
— Кто это? — тихо спрашивает Ерофеева у Ромы, когда парень наконец уходит и занимает место где-то позади.
— Станислав Журавлёв. Или просто Слава. Он мой, теперь уже наш, одноклассник. Мой очень хороший друг, — полушёпотом рассказывает Воробьёв. — Мы в прошлом году познакомились.
— В прошлом? — удивляется Лана и выгибает левую бровь.
— Забыл сказать. Я тут учусь уже второй год. Но есть и о-очень ненормальные.
— Очень ненормальные? То есть?
— Ну, среди этих по-любому есть кто-то, кто здесь уже третий или четвёртый год.
— И что можешь сказать? — интересуется девушка. Узнать пару советов у «старика» будет полезно.
— Вон ту в красном костюме видишь? — спрашивает Роман, указывая на полноватую, но высокую немолодую женщину с подстриженными по плечи пепельными волосами. — Это математичка, Мария Павловна. Выглядит угрожающе, но тётка хорошая. А та, — он кивает в сторону невысокой полной женщины с русыми волосами, собранными в высокую причёску, и одетой в тëмно-зелёное клетчатое платье, — по биологии, Лилия Петровна. Хорошая женщина, положительная. Даже есть на уроках разрешает, прикинь?
— В моей предыдущей школе за это были готовы руки оторвать, — вспоминает Руслана жёсткие, в чём-то даже неоправданные правила и преподавателей с крайне сомнительными нормами морали.
— Вот поэтому здесь и лучше, — отвечает Рома, снова пожимая плечами.
Ника касается кончиками пальцев плеча Ланы, привлекая к себе внимание. Ерофеева поворачивает в её сторону голову и вопрошающе кивает ей подбородком.
— Что такое? — спрашивает Руслана.
— Кто он? — шепчет Нейман, краем глаза поглядывая на беловолосого парня рядом с соседкой.
Ерофеева смотрит на Романа, затем на Нику и говорит:
— Наверное, нужно вас представить. Рома, недавно познакомились, — она указывается ладонью на Воробьёва, — Ника, мы соседки по комнате, — она возвращает руку к девушке.
— Приятно познакомиться. — Нейман скромно машет рукой, улыбаясь.
— Взаимно, — отвечает Рома.
Парень отворачивается и смотрит назад. Слава сидит в седьмом ряду, в том, что повыше, и общается с какой-то девушкой с крашенными тёмно-синими волосами, постриженными по плечи. Они улыбаются друг другу, и, видя это, Воробьёв улыбается тоже. Ему приятно видеть, как весело изгибаются губы Журавлёва, и знать, что между ним и той особой ничего быть не может.
Наконец актовый зал заполняется учениками и преподавательским составом. На сцену выходит Дарья Дмитриевна, её заместительница, Попова Виктория Матвеевна, женщина чуть ниже Авдеевой, с прямыми рыжими волосами и чёлкой с прядями по бокам, и директор по безопасности, Смирнов Аркадий Иванович, высокий мужчина с блестящей лысиной на голове, морщинами на лбу, добрыми зелёными глазами и пушистыми усами.
Каждый из троих толкает свою речь, получая от учеников и преподавателей аплодисменты. Руслана скучает, дëргает носком ноги, Рома рядом то и дело оборачивается, Ника разглядывает потолок, будто никогда прежде не видела его. Хочется скорее уйти из зала, из школы и провести время где-нибудь за пределами. В городе, например. До него идти не так долго — всего десять минут.
Наконец всё заканчивается. Первыми из актового зала уходит преподавательский состав во главе с Авдеевой, Поповой и Смирновым. После уходят и ученики. Лана быстро встаёт с кресла и выходит в холл, Ника идёт за ней, как утёнок за уткой. Она достаёт телефон, смотрит на время — прошло всего полчаса, но ощущались эти тридцать минут так, будто прошла целая вечность.
Нейман пытается сказать что-то Руслане, но та её не замечает и идёт вперёд. Все поднимаются на этажи и расходятся по кабинетам. Ника и Лана растерянно останавливаются, осматриваясь.
— И куда нам идти? — Нейман поднимается на второй этаж и смотрит по сторонам.
— Ты у меня спрашиваешь? — отвечает Ерофеева, ясно давая понять, что не знает. Она пытается собраться с мыслями, уперев руки в бока.
Вдруг кто-то её зовёт. Она быстро оборачивается на «Рус» и с облегчением выдыхает. Рома выглядывает в коридор из-за двери одного из кабинетов и машет девушкам рукой.
Они заходят в класс, где уже находится примерно десять учеников — остальные ещё не пришли. Руслана ведёт за собой Нику, беря её за руку, чтобы не потерять. В конце концов, обе ещё новички, стоит держаться вместе. Ерофеева замечает последнюю парту у окна на первом из четырëх рядов. Видеть целых четыре вместо обычных трёх непривычно, но Лана смиряется в ту же секунду — это не так важно. В первых двух рядах по три парты, в двух последних, расположенных ближе к двери, — по две. Место позади занимает шкаф с книгами и два небольших диванчика, на которых, по всей видимости, могут отдыхать ученики или учитель.
Руслана садится на первый вариант, Ника присаживается рядом. Нейман молча смотрит на неё, неловко улыбаясь, но разговор начать не решается. Ерофеева поворачивает голову к окну и щурится от яркого света. Она встаёт со стула, немного двигает явно новые шторы, спасая и себя, и несколько крайних парт от солнечных лучей. Лана снова садится, ставит локти на поверхность парты, складывает пальцы в замок и прикладывает их ко лбу, вздыхая.
— Всё нормально? — второй раз за день спрашивает Ника. Но Руслана не отвечает — молча кивает, почти игнорируя девушку. — Ла-адно… — немного разочарованно тянет она и смотрит в сторону двери.
В класс заходит немолодая женщина с кудрявыми блондинистыми волосами, собранными в хвост, прямоугольными очками на серых глазах и улыбкой на губах. Вслед за ней идут ещё несколько учеников, среди них и тот, на которого всё время смотрел Рома в актовом зале. А вот и Воробьёв. Он занимает место перед Никой, наискосок от Ланы, оборачивается и улыбается, прикрывая глаза.
Женщина кладёт букет из разноцветных хризантем на свой рабочий стол и тепло смотрит на двадцать учеников.
— Итак, — начинает она, потирая ладони, — поздравляю всех вас. Меня зовут Соколова Ольга Олеговна, я учительница русского и литературы и ваш классрук, — классная руководительница подходит к доске, стуча по полу каблуками, и пишет своё имя белым мелом. Снизу она добавляет свой телефонный номер, говоря: — Вот мой номер, если будут вопросы — пишите.
Руслана быстро достаёт телефон из кармана и добавляет новый контакт, подписывая его именем классной. Ника делает то же самое. Ненароком Ерофеева и тут замечает разницу. Её телефон одной из последних моделей, но довольно прост: чёрный корпус, прозрачный чехол, однотонные оливковые обои и чёрно-белая клавиатура. Телефон Нейман той же марки и модели, но корпус перламутровый и красиво переливается на свету, отчего не совсем понятно, какого он всё-таки цвета, чехол прозрачный, с фотокарточкой под ним, на которой запечатлена она ночью на фоне какой-то реки с яркими огнями, сбоку висит интересная подвеска с жемчужными и прозрачными бусинами, жёлтыми улыбающимися смайликами и ромашками. На обоях красочные фотографии, сделанные где-то в Европе, и клавиатура с радужным сердцем на фоне.
Невольно Лана задумывается о том, что Ника — её полная противоположность. Предполагает, что ужиться всё-таки будет непросто, но если пойти на компромисс, то, вероятно, будет легче.
— Так, я вижу, что у нас тут много новых лиц. Ребята, представьтесь, пожалуйста, — просит Ольга Олеговна.
Первыми встают парень и девушка за первой партой на первом ряду. У них одинаковая фамилия, похоже, они двойняшки. Далее парень за второй, севший рядом с Ромой. Затем наступает очередь Русланы и Ники. Нейман представляется первой, Ерофеева — после неё. Свои имена называют ещё три ученика, две девушки и один парень.
Минут через двадцать, объяснив всё, классрук отпускает ребят. Они выходят из класса вместе с ней, остаются только Нейман и Ерофеева.
— Рус, не уходи, я хочу поговорить, — останавливает её Ника, глядя с надеждой в серо-синих глазах.
— Я вся во внимании, — отвечает Лана и садится на первую парту второго ряда, слушая девушку.
— Я вижу и понимаю, что я тебе не особо нравлюсь. Мы очень разные, это что по комнате, что по телефонам понятно. Но нам придётся жить вместе ещё девять месяцев. Так что давай поступим следующим образом. Мы разговариваем, потому что это важно, обговариваем все проблемы, если они, конечно, появляются, не держим всё в себе и не проявляем ни пассивную, ни активную агрессию. Идёт?
Ерофеева пара секунд думает, скрещивает руки на груди и прикусывает нижнюю губу, отводя взгляд в сторону и наконец говорит то, на что так надеется Ника:
— Идёт. Но, честно говоря, мне кажется, что это будет стоить нам кучи нервных клеток.
— Не нужно быть такой пессимистичной. Я верю, что мы справимся. Кстати, не хочешь в город сходить? Погуляем, заодно поищем что-то интересное и в кафе какое-нибудь зайдём.
— Ну… о’кей.
— Wunderbar! — радуется Нейман. Руслана понимает, почему фамилия у Ники немецкая — во всей видимости, корни указывают на эту страну. — То есть, хорошо. Пойдём, отпросимся.
— Подожди, а деньги ты с собой хотя бы взяла? — уточняет Лана.
— Мама сделала мне карточку ещё недели две назад, там точно достаточно денег. Видимо, настало время её использовать. А у тебя?
— То же самое, родители оформили. Ладно, пошли. Ты пока нас отпроси, а я пойду за кошельком.
— И мой возьми, пожалуйста. Он лежит на тумбочке.
— Ты так слепо мне доверяешь? — удивляется Руслана. Она бы никогда не доверила свои вещи, тем более, если это деньги, другим людям.
— А почему бы и нет?
***
Они выходят с территории интерната буквально через пятнадцать минут. Оповещение директрисы об уходе, нечаянно встреченной по пути, и поход за немногочисленными вещами в комнату много времени не занял.
Ерофеева идёт быстро — шаг широкий благодаря росту. Ника еле поспевает за ней, из-за чего приходится медленно бежать. И Лана не замечает это, пока Нейман не ударяется лбом об её плечо из-за резкой остановки.
— Болит? — спрашивает Руслана, оборачиваясь. Она прикладывает ладонь ко лбу Нейман.
— Нет, ни капельки, — заверяет её Ника, отрицательно качая головой. — Я просто остановиться не успела, вот и врезалась.
— Если не успеваешь, почему не сказала? Я бы сразу же пошла медленнее.
— Ну, было как-то неудобно…
— Неудобно будет мне, если ты расшибëшь лоб или отстанешь на несколько метров. Идём.
Руслана ждёт, пока Ника пройдёт вперёд, затем подходит ближе и идёт рядом, но теперь гораздо медленнее, чтобы не обгонять.
***
В городе они оказываются через пять минут.
По обе стороны от дороги расположены цепи из магазинов, кафе и кофеен, которые видела Ерофеева, когда вместе с родителями ехала в интернат. В памяти всплывает беседа с ними, Лана трясёт головой, забываясь, думает о том, что стоит позвонить Владлену или Ксении. Может, просто написать.
Ника берёт её за руку и с горящими глазами ведёт в кафе с минималистичной вывеской в виде чайного листа.
— Мы куда? — спрашивает Руслана, глядя на девушку.
— В «Лист», это кафе такое, тебе понравится, — объясняет ей на ходу Нейман.
Они подходят к кафе с большими окнами, у которых стоит один высокий стол с четырьмя стульями на высоких ножках, на них сидят молодые люди, двое из которых смотрят что-то в телефонах, один — печатает что-то в ноутбуке, а ещё один — просто смотрит в небо. Внутри над окнами висят гирлянды, которые зажгут вечером, благодаря ним там станет ещё уютнее. На стеклянной двери изображены логотип, название и часы работы.
Ника открывает дверь и пропускает Руслану. Она заходит следом и занимает столик у стены, кладя на одно из двух кресел свой белый шоппер. Над столиком, как и над остальными, что расположены у стен, висят уютные белые лампы. Девушки подходят к витринам, рассматривают десерты в них и пробегаются по меню. Кассир подходит к ним через минуту.
— Добрый день, что будете заказывать? — приветливо спрашивает кудрявый черноволосый парень с именем «Ян» на бейдже, упираясь руками в стойку.
— Здравствуйте. Мне один латте и одну «Прагу», — говорит Ника и смотрит на Руслану.
— Один чёрный чай с чабрецом и один чизкейк, — добавляет Ерофеева.
— Хорошо… — Ян вбивает позиции. — Рассчитать вас вместе?
Лана только хочет сказать «нет», как Нейман отвечает кассиру «да». Парень кивает, Ника прикладывает свою карточку и оплачивает заказ под слегка недовольным взглядом Русланы. Они возвращаются к столику, садятся за него напротив друг друга.
— Спасибо, конечно, но я могла заплатить сама. — Ерофеева водит по деревянной поверхности кончиком среднего пальца, не глядя на Нику.
— Мне несложно, тем более, что сумма небольшая. Всё хорошо. — на лице Нейман появляется улыбка.
Ерофеева смиренно вздыхает и расслабляется — понимает, что сейчас и рядом с ней можно. Вдруг вспоминает то, как обрадовалась Нейман в кабинете русского и литературы.
— Кстати, насчёт того, что ты сказала, кажется, на немецком, да?
— Да.
— Ты из Германии? — спрашивает Руслана. — Просто у тебя на полке стоит снежный шар с Бранденбургскими воротами, потом оказывается, что у тебя фамилия немецкая, сегодня ты сказала что-то на немецком, а под чехлом у тебя фото с подписью «Берлин».
— Тебе бы в полицию с такими навыками, — замечает Ника и заправляет тёмную прядь волос за ухо. — Ну, вообще, мой папа — немец. От него фамилия и отчество, я родилась тут, поэтому оно есть. Правда, родители развелись, когда мне было два года, и расстались друзьями. Зато мама часто брала меня с собой в Германию, я виделась там с папой и родственниками. Так что… да…
Ерофеева слушает, чуть нахмурившись. Её поражают открытость и доверие Ники, появляется желание быть столь же открытой по отношению к ней. В конце концов, некоторые люди этого заслуживают.
