***
Нейман смотрит на себя в зеркало, уперевшись руками в раковину. Из крана течёт вода, холодные прозрачные капли стекают по лицу на шею и грудь. Она закончила умываться и чистить зубы ещё минуту назад, а теперь просто прожигает себя взглядом. Ника прекрасно понимает и Лану, и всех тех учеников, которых сюда отправили, наверное, даже не предупредив, что они будут жить в комнате с каким-то незнакомым подростком, а выбираться отсюда только на каникулы и только в определённое время. Сама она была настроена не очень положительно на этот счёт, думала, что соседка ей попадётся неряшливая, хамоватая — попросту невоспитанная. Этого Нейман боялась больше всего, добираясь до интерната. Как показывала практика, с такими людьми часто даже нет смысла пытаться наладить отношения. Они просто неисправимы. Но с Русланой ей, по всей видимости, повезло. Ерофеева — порядочная и собранная девушка, это заметно. Она ставит все вещи на свои места с точностью до миллиметра, не лезет в чужие дела. Только немного… замкнутая? Поскольку Ника всегда хорошо чувствала и понимала людей, ей не составило труда определить, что Лана её не очень жалует. Руслана не хочет общаться, не хочет узнавать лучше, не хочет рассказывать о себе. Но и с такими людьми Нейман всегда находит общий язык. Это поправимо. В случае с Ерофеевой, нужно просто показать, что она к ней открыта и доброжелательна. Это сработает. Вдруг из комнаты до неё доносится установленная на звонки одного определëнного человека мелодия. Ника улыбается, выключает воду, чтобы убедиться, что это действительно та музыка, срывается с места, понимая, что не ошиблась, открывает дверь мокрыми руками и ими же поднимает с заправленной постели телефон. Рубашка спала с правого плеча, обнажая его, и Руслана непроизвольно смотрит, не отводя взгляд. Возле бретели белого бюстгальтера видна россыпь из пяти маленьких родинок. Ерофеева прищуривает глаза и проводит от точки к точке отрезки. Полученная в воображении ломаная сильно напоминает Кассиопею. Она опускается глазами ниже и замечает пару тонких рубцов на бледной коже. Хочется прикоснуться, рассмотреть поближе и… Лана мысленно отдергивает себя, быстро моргает и отворачивается к стене. Неправильно. Так не должно быть. Невольно девушка замечает, что тут слишком пусто. Со стороны Нейман висят различные плакаты и картинки, некоторые нарисованы от руки и раскрашены — она не могла оставить хоть что-то бесцветным. Возникает идея повесить что-нибудь и на свою часть, только что именно — непонятно. — Мама! — говорит Ника, прикладывая его к левом уху. Она ходит из стороны в сторону, глядя под ноги. Губы растянулись в лучезарной улыбке. — Да, всё отлично! А у тебя как?.. М, ясно… А ты куда-то собираешься?.. Опять? Недавно же была… Ладно, я всё понимаю… А на осенние вернёшься?.. Хорошо!.. Я тебя тоже, мам. Пока. Нейман говорит с матерью, со своей семьёй. Осознавая это, Руслане становится грустно. Первый и последний раз за все эти пять дней она говорила с родителями в пятницу, когда решила написать им — сами Владлен и Ксения не додумались бы. «Да ладно, они просто хотят от меня отдохнуть.» — говорит самой себе Ерофеева, вздыхая. Этот факт становится очевиден. От этого грустно. Но становится ещё и завидно от того, что каждый день Ника говорит с матерью, Еленой Сергеевной, почти по десять минут, что для Ланы довольно много, иногда по два-три раза и им действительно есть о чём поговорить. Девушка убирает телефон и скидывает с себя рубашку. Она быстро переодевается и подходит к Руслане, садится рядом с ней на край кровати. — Я тут подумала… а мы ведь рюкзаки не собрали, — вспоминает Нейман. На лице смятение и неловкость. — У тебя есть расписание? — спрашивает Ерофеева. — Первого числа успела сфоткать, — отвечает Ника, показывая фотографию с доски на первом этаже в телефоне. — Так, посмотрим, что тут у нас… — бормочет Лана, разглядывая столбцы и строки. — Русский, алгебра, английский, биология, физика, физкультура… Всего шесть? Боже мой, как я им благодарна! Учебники все есть? — интересуется Руслана, кивая в сторону рабочих столов. — Почти. Идём, проверим. Они встают с кровати и идут в противоположную сторону комнаты, достают учебники и тетради, выискивают всё нужное. — Ну, у меня есть физика, русский и английский, — говорит Лана, перебирая стопку книг. Она откладывает три книги и три тетради — одну в линейку и две в клетку. — У меня биология и алгебра. Остальные три мне не достались. — Что ж, ну… так даже легче. Не придётся слишком много таскать. Давай, складывай всё. Руслана достаёт из шкафа бежевый шоппер с минималистичной синей надписью «Sugar». Она кладёт в него русский, английский, физику, три тетради, бежевый пушистый пенал, похожий на овцу, в котором лежит пара чёрных и синих ручек, три простых карандаша, ластик, точилка и пастельно-синий текстовый выделитель, стеклянную бутылку в виде картонного пакета для молока, с набранной в неё водой, упаковку влажных салфеток и резинку для волос. Ника делает то же самое, складывая в небольшой кремовые рюкзак учебники, тетради, пенал, бутылку с водой, пару шоколадных батончиков, салфетки и резинку. Часы показывают половину. Сейчас можно спуститься вниз и позавтракать, но есть совсем не хочется. Тогда над головой загорается лампочка, появляется идея. — Рус, время ещё есть, может, тогда в город сходим? Смотри, пока мы будем идти десять минут, нам захочется есть. Мы зайдём в кафе за завтраком буквально на пятнадцать минут или забежим в магазин, что-нибудь купим. Потом вернёмся к восьми сюда и у нас ещё время останется. Как тебе такая идея? Ерофеева думает, прикусывает нижнюю губу и отвечает: — Неплохо. Тогда мы можем даже не торопиться. Они выходят из комнаты с нужными вещами. Ника закрывает дверь, идёт вслед за Ланой к лестнице. На первом этаже стоит Ольга Олеговна и разговаривает о чём-то с одной ученицей, то, которая тоже пришла в этом году. — Ольга Олеговна, доброе утро! — здоровается Нейман с улыбкой во все зубы. — Здравствуйте, — более сдержанно говорит Руслана, подходя к классной руководительнице. — Доброе, девочки. Что-то случилось? — спрашивает женщина, и ученица, с которой она говорила, уходит в сторону кухни. — Хотим отпроситься в город. Буквально на полчасика, недолго. Мы очень-очень быстро, — уверяет её Ника. — Ну, тогда ладно. Только позвоните мне, когда подойдёте к школе. Или если возникнут проблемы. — Хорошо, — отвечает, кивая, Нейман, берёт Лану за руку и выходит из здания на улицу.***
Дорога до города занимает немного времени. Они доходят до круглосуточного магазина через десять минут. Ника идёт вперёд, к отделу со свежей выпечкой и кофе-машиной, за ней проходит Руслана. У стены вплотную друг к другу стоят три четырëхъярусные витрины. На верхних полках лежат свежие круассаны, булочки с корицей, шоколадные и черничные маффины. Чуть ниже лежат различные слойки, пирожки и рулеты. Недолго думая, Ерофеева использует специальные щипцы в поставке, которыми берёт два простых круассана и кладёт их в бумажный пакет коричневого цвета. Она отдаёт щипцы Нейман, и та берёт один шоколадный маффин и один круассан с шоколадной начинкой. Лана делает вывод, что девушке нравится шоколад. Руслана подходит к кофе-машине, берёт один бежевый бумажный стакан, ставит его на нужное место, выбирает на панели «капучино» и делает шаг назад, дабы не стать жертвой мелких брызг. Напиток готов ровно через две минуты. Ерофеева закрывает его белой крышкой и смотрит на Нику. — Ник, ты будешь кофе? — интересуется Лана, большим пальцем указывая на машину позади себя. — Да, латте, — отвечает Нейман. Она подходит к кофемашине, достаёт из шкафчика рядом с ним второй стакан, ставит его в аппарат и выбирает нужный ей кофе. Взгляд падает на снеки рядом. Ника берёт небольшую упаковку маленьких белых маршмеллоу. Наконец две минуты проходят. Девушка достаёт латте и закрывает его крышкой. — Ты же всё взяла? — спрашивает Руслана. — Да. А ты? — Нейман смотрит на руки Ерофеевой, в которых та держит бумажный пакет с круассанами и кофе. — Всё. Лучше пойдём. Они подходят к кассе, за которой стоит молодой парень с чёрными волосами и двумя высветленными прядями у лица. Максим, если верить его белому бейджу на груди, устало смотрит на девушек и говорит шаблонные фразы: — Доброе утро. Пакет нужен? — Нет, спасибо, — отказывается Лана. — Кофе? — Капучино и латте, — отвечает Ника, проходя вперёд. Кассир пробивает еду и называет сумму: — С вас двести семьдесят рублей. Оплата картой или наличными? Нейман достаёт карточку из переднего кармана рюкзака, но Руслана опережает её и прикладывает свою к терминалу для оплаты. Она смотрит на удивлённую сожительницу и непринуждённо приподнимает брови, расслабленно улыбаясь. — Спасибо… — благодарит её девушка. — Ну, ты заплатила за нас в кафе, я заплатила за нас в магазине, — объясняет Руслана. Ника и Лана выходят из магазина на улицу. Нейман садится на скамью, ставит стакан с латте рядом с собой и открывает упаковку с маршмеллоу. — Зачем ты их взяла? — спрашивает Руслана, желая глоток кофе. — Открой стаканы, — просит Ника. Ерофеева выполняет её просьбу и снимает с бумажных стаканов белые крышки. Девушка засыпает в них немного маршмеллоу, опустошая упаковку, и выбрасывает её в мусорное ведро. — Теперь закрывай и пей. Тебе понравится. Лана пожимает плечами и делает глоток капучино. Она вскидывает брови от приятного удивления и переводит взгляд на Нику. — Тебе это нравится? — спрашивает Нейман. — Очень. Знаешь, мне даже жаль, что я раньше до этого не додумалась… — Бывает. Я сама начала так делать только полгода назад. И то потому, что мне это двоюродный брат показал. Ладно, пошли. Руслана встаёт со скамьи, подтягивая ручки шоппера на плече. Она кладёт в него бумажный пакет с круассанами, берёт в руку тёплый стакан с кофе и ждёт Нейман, складывающую свою еду в основной карман рюкзака. Наконец девушка надевает обе его лямки на плечи и идёт вперёд, оборачиваясь — проверяет, не отстаёт ли от неё Лана. Стоит заметить, своё обещание идти медленнее она сдержала, уже во второй раз они вместе идут куда-то, и Ерофеева заметно сбавляет темп, чтобы Ника не отставала или шла чуть впереди. — Рус… — обращается к ней Нейман, поворачивая в её сторону голову. — Да? — отвечает Лана, кивая подбородком. — Ты почти ничего о себе не рассказываешь, — говорит Ника, обиженно надувая розовые губы, а после улыбается. — А что мне рассказать? Руслана, шестнадцать лет, приятно познакомиться. — Ерофеева наигранно улыбается в ответ, протягивает ладонь для рукопожатия. — Ну не-ет, — тянет девушка, запрокидывая голову. — Так не пойдёт. Мы живём и будем жить ещё продолжительное время в одной комнате. Вместе. Думаю, это достаточно веская причина, чтобы узнать друг друга лучше. — Я тебя поняла, но правда, что мне рассказать? То, что коричневый — мой любимый цвет, а когда-то я ходила в художественную школу, но меня оттуда выгнали? — Да, примерно так! Подожди. Тебя выгнали из художки? Как так? За что? — Тс… — она улыбается и опускает голову. — Ну, в начальной школе я была тем самым учеником, которого большинство учителей не любило, если не ненавидело. В общем, я часто разыгрывала одногруппников и преподавателей. Ещё я ужасно не любила рисовать. И по правилам, в частности. Особенно когда над душой стоял кто-нибудь и постоянно в чём-то поправлял. Однажды меня, по всей видимости, устали терпеть, да и саму меня это так задолбало, что меня просто отчислили. Так что… вот. Я проучилась там почти два года, но не жалею, что это прекратилось. — И ты умеешь рисовать? — заинтересованно спрашивает Ника. — Эм… нет. Разве что, только треугольники, и то от скуки. — Руслана делает глоток кофе и вскидывает брови, вспоминает рисунки, плакаты и фотографии на стене со стороны Нейман. — Кстати, а всё то, что висит у тебя на стене. Ты сама всё это нарисовала? — Некоторое распечатала, некоторое нарисовала сама. Например, ту картинку с глазами, грибами и радугой я сама нарисовала ещё в начале лета. Или того осьминога с ножом. Его тоже. Ерофеева вспоминает изображения, о которых рассказывает Ника, признаёт, что у неё талант. — Ты про эти… Знаешь, они очень красивые. — Правда? Спасибо, — отвечает, смущённо улыбаясь, Нейман. — Ты училась в художке? — Нет. Ни дня. Просто всё само по себе получается. — Везёт… — Руслана снова отпивает немного капучино. Она смотрит на Нейман, рассказывающую что-то, и Ерофеева слушает, параллельно думая о том, что всё не так плохо. Ника открыта к ней, так почему бы не быть соответственной? С такими людьми постепенно появляется желание общаться, рассказывать что-то о себе, даже делиться своими переживаниями. «Всё не так плохо.» — убеждать себя не приходится, это и без того ясно.***
До интерната они доходят за пятнадцать минут, а не за привычные десять, — разговаривали, пили кофе и шли медленнее, неосознанно пытаясь растянуть удовольствие. Ника вспоминает про просьбу Ольги Олеговны и звонит ей, чтобы сообщить, что они уже вернулись. Она говорит Лане, что на время поднимется в комнату — хочет провести там оставшиеся двадцать минут. Руслана выходит в сад, идёт к качелям и садится на одну из них, ставя у ножки шоппер. Девушка медленно раскачивается, смотрит в небо, ловит взглядом пролетающих над нею птиц. После опускает голову и смотрит на сумку. В ней лежит телефон, с которого она ещё утром отправила родителям пару сообщений. Проверяла недавно — всё ещё не прочитаны. Никакого уведомления не было. Снова придётся ждать до самого вечера, пока кто-нибудь из них не ответит… Ерофеева шумно выдыхает и, прикрывая глаза, прислоняет голову к ручке качели. Мама была права, ей здесь понравится. Но не так сильно, чтобы она хотела остаться тут. Всё ещё хочется домой, но это желание постепенно притупляется. Шаги раздаются впереди. Руслана поднимает голову, встречается взглядом с Ромой, идущим в её сторону. Сегодня они одеты по-разному — на Воробьёве чёрная водолазка, чёрные брюки и белые кеды. На шее блестит серебряная цепь, на пальцах левой руки — два кольца с мелкой цепочкой и простым крестом на них. Парень присаживается рядом, смотрит, улыбается. — Ну, привет, — он здоровается и машет рукой. — Привет, — отвечает Лана, переводя взгляд на него. — Красивые кольца. — О, спасибо. А мне нравится твоё колье, ты сама его сплела? — интересуется Рома, замечая на шее Ерофеевой разноцветное колье из бисера с ромашками и смайликами. — Угу. Ещё года четыре назад, когда всем этим увлекалась… — она неосознанно прикасается к украшению кончиками пальцев, вспоминает, как мама учила её плести, и на душе становится грустно. — Интересно… А где… Ника, правильно? — Она в комнате. Поднялась туда минуты три назад. А что? — Да так, просто. Вы же всё время вместе. Руслана кивает и смотрит в ноги, вздыхая. Вспоминает про возникшую с учебниками проблему и спрашивает: — Кстати, ты не знаешь, что делать, если не досталось пары учебников? То есть, их же можно взять в библиотеке? Они там есть? — Ну, вообще, должны быть. Зависит от того, что это за учебники. Если по алгебре, то шансов нет, по опыту прошлого года знаю, что их меньше, чем всех остальных. В случае с другими — должны быть. Можем вместе сходить после уроков, мне как раз не досталась химия. — А, отлично… — Лана благодарно улыбается, смотрит наверх и замечает окно своей с Никой комнаты. — Ладно, я пойду. Увидимся. — Увидимся. — Воробьёв кивает и отворачивается, замечает чуть подальше Славу и улыбается. Непроизвольно встаёт с качелей и идёт к нему, спрятав руки в карманы брюк.***
На физике скучно. Учитель, Карпов Павел Павлович, он же Пал Палыч или просто Карп, мужчина среднего роста с тёмно-серыми усами, редкими седыми волосами на голове и в прямоугольных очках, в течении десяти минут рассказывает о планах на этот учебный год, после объясняет материал первого урока. Его немного, но Руслане, Нике и большинству других учеников, которым физика до лампочки, куда лучше даётся создавать видимость работы, нежели по-настоящему вникать и пытаться понять хоть что-то. На парте лежит один учебник физики, две рабочие тетради и ещё одна в качестве черновика. Лана пытается записать хоть что-то о механическом движении, Ники хватило только на «Классную работу», заголовок и дату. Она молча рисует что-то в черновике соседки, не обращая ни на что внимания. Заметив это, Ерофеева краем глаза пытается разглядеть рисунок. На клетчатом листе виден набросок. Руслана чуть наклоняется, пытаясь понять, что, точнее, кто это. 2-D из Gorillaz. Будучи поклонницей этой группы, Лана улыбается и шепчет: — Тебе они тоже нравятся? — Ага, особенно «Demon Days». — Круто, — оценивает Ерофеева, отвлекаясь от урока. Замечая это, Карп из всех столь же незаинтересованных учеников решает спросить именно Лану. — Руслана, — обращается он к ней, чуть поднимая подбородок, — скажите мне, пожалуйста, чем занимается механика? Девушка вздыхает, поднимая брови, быстро находит нужное определение в учебнике — оно выделено жирным шрифтом, и говорит: — Находит положение тела в конкретный момент времени? Карп смотрит так, будто хочет слышать что-то ещё, на что Ерофеева добавляет уверенное «Это всё, Пал Палыч». — Отчего так неуверенно? Верно. Но впредь не отвлекайтесь от урока. «Да тут все отвлекаются, но что-то большее, чем заголовок, почему-то записано только у меня.» — в мыслях негодует девушка, поворачивает голову в сторону окна, закатывает глаза. Ника с сочувствием смотрит на неё, ободряюще хлопает по плечу и с некоторой осторожностью улыбается.***
Урок заканчивается через двадцать минут. Все выходят из класса, включая учителя, остаются только Ника, вырывающая лист из черновика, и Руслана, лениво складывающаяся вещи в шоппер. — Я пока пойду, нужно переодеться на физ-ру, — предупреждает её Нейман, хватая рюкзак за одну из ручек. Она забирает лист с рисунком, чуть сминает его и на ходу забрасывает в мусорной ведро, стоящее у выхода возле кулера с водой. Видя это, Ерофеева открывает тетрадь. Рисунка, который очень даже ей понравился, нет. Тогда девушка идёт к ведру вместе с собранной сумкой и садится на корточки, доставая тетрадный лист. Он смят совсем немного, выглядит вполне презентабельно. Руслана кладёт его на кафедру, разглаживает края лежащей рядом линейкой, достаёт большой учебник по английскому языку и оставляет рисунок меж страниц, примерно посередине. Она повесит его над рабочим столом в комнате.