***
Ожидаемо, Ерофеева просыпается намного позже — сказывается стресс. Ника стоит у окна рядом с заправленной кроватью. Она уже собрана, хотя на часах только пятнадцать минут восьмого — непроизвольно встала слишком рано, ближе к шести часам спать попросту расхотелось. Руслана всё ещё спит. Нейман решает не будить её и молча выходит из комнаты, беря с собой сумку — хочет зайти в магазин за кофе и круассанами для себя и Ланы, но только через некоторое время, чтобы по её возвращении Ерофеева получила тёплый кофе, а не остывший. Ника спускается на первый этаж и падает в одно из кресел. Она запрокидывает голову, устало вздыхает и прикрывает глаза, всё ещё думая о том, что делать с Русланой. Сложно, когда ты не можешь помочь человеку, которому это явно нужно, но ещё сложнее, когда этот самый человек непредсказуем. Если бы Нейман открыто с ней поговорила, то Лана ответила бы? Или проигнорировала бы? Наполнитель соседнего кресла-мешка негромко шуршит, когда кто-то падает в него. Ника поворачивает голову и борется с желанием уйти, но понимает, что покажет себя не с лучшей стороны. Рядом оказывается Рома, ещё одетый в пижаму — решил пройтись по школе. Он смотрит на неё и улыбается. Видно, что проснулся недавно, ибо полностью соответствует своей фамилии, выглядя, как растрёпанный воробушек, гуляющий по городской улице. — Что ты делаешь тут так рано? Не спится? — спрашивает Воробьёв. — У меня к тебе тот же вопрос. — Нейман скрещивает руки на груди, снова запрокидывает голову и незаметно закатывает серо-синие глаза. — Просто рано встал, потому что Конь опять храпит. Я его как друга, конечно, ценю, но иногда охота взять носок и затолкать его ему в рот. — Жёстко… А что за Конь? — Да сосед мой по комнате… Его просто Юлий зовут, поэтому у него кличка «Конь». Так что у тебя? Тоже не спится? — Ага, типа того… — Ника кивает, подтягивая к себе правое колено и обнимая его. — А Рус где? «Опять лезет…» — мысленно возмущается Нейман. — Спит. Или ей нужно было с тобой посоветоваться? Роман протягивает понимающее «А-а-а» и приподнимает брови. — Похоже, кое-кто не в настроении. Ладно, я пойду. — Воробьёв по-дружески хлопает её по плечу, отчего Ника хмурится, и уходит к лестнице. «Ну наконец-то.» — Ника выдыхает, глядя ему вслед. Следующие пятнадцать минут проходят в одиночестве. Нейман просто сидит в кресле, листая ленту в телефоне, иногда поглядывает на время, чтобы не опоздать и не уйти слишком рано. Наконец наступает половина восьмого. Мимо проходит Дарья Дмитриевна, смотря на часы. Ника улыбается и встаёт на пол. — Доброе утро, Дарья Дмитриевна! — здоровается девушка. Директриса замечает её, останавливается. — Доброе, Никочка, доброе. Рановато ты… — замечает женщина, завязывая галстук на шее ученицы — Нейман оставила его болтаться под воротом рубашки одной чёрной лентой, так как не смогла завязать самостоятельно. — Спасибо, — благодарит Ника, глядя вниз на галстук. — Я хотела бы отпроситься в город, хочу зайти в магазин за кофе и едой для меня и Русланы. — Для Русланы? А, точно, вы же с ней соседки… — вспоминает Авдеева. — Ей с тобой повезло… Ладно, я тебя отпускаю. Как придёшь — обязательно меня оповести. Хорошо? — Хорошо! Спасибо, Дарья Дмитриевна! — Ника обнимает её и бежит к выходу, чтобы всё успеть. Директриса идёт дальше, пару секунд удивлённо глядя Нейман вслед.***
Солнце светит ярко, изредка скрываясь за кучевыми облаками, похожими на айсберги. Девушка идёт по тротуару в одиночестве, вставив в правое ухо один беспроводной наушник — в нём играет «Город Сочи». Ника весело подпевает, смотря под ноги. Она подходит к пешеходному переходу, смотрит в обе стороны и идёт на противоположную сторону — там же расположен магазин. Нейман снимает наушник, кладёт его в карман чёрных брюк и идёт в отдел с выпечкой. Она берёт два бумажных пакета и щипцы. В первый кладёт два простых круассана для Русланы — как успела заметить Ника, они ей очень нравятся, — во второй — один маффин, на этот раз с черникой, и один штрудель с шоколадно-ореховой начинкой. После девушка идёт к кофейному аппарату, в который ставит стаканы и выбирает две позиции — латте для себя и капучино для Ланы. Вспомнив о ней, Нейман достаёт из кармана телефон и смотрит на время — без десяти восемь. Чтобы проверить, не проснулась ли ещё Ерофеева, Ника заходит в Телеграм, так как Руслана, просыпаясь, всегда первым делам проверяет эту соцсеть. «Был (а) вчера в 23:52». С уст срывается спокойный выдох. Лана всё ещё не проснулась, этот момент, вероятно, наступит только в восемь утра. Впрочем, самой Нейман это только на руку. Девушка забирает стаканчики с кофе, берёт специальную картонную подставку с ручками, ставит в неё напитки и только хочет пойти вперёд, как останавливается. Она тянет руку к маленькой упаковке белых маршмеллоу. В прошлый раз Руслане кофе с ними понравился. Наконец Ника идёт к кассе. Парень за ней всё тот же. — О, привет, — здоровается Хромов, пробивая покупки. — Сегодня без подруги? — Ага, она пока не проснулась. Благодаря открытости и дружелюбию Ника однажды легко сговорилась с Максимом, а как следствие, подружилась с ним. — Ясно… С тебя двести шестьдесят. — Угу. — Нейман кивает, прикладывает карту, оплачивает еду, кладёт два бумажных пакета в рюкзак, берёт за ручки подставку с кофе и уходит, прощаясь с Максом и желая ему хорошего дня. Она выходит на улицу и смотрит в небо. Всё ещё светит солнце, но видно, как медленно подкрадываются тяжёлые тëмно-серые тучи с северо-востока. Ника быстро просматривает прогноз погоды — ближе к девяти ожидается ливень. Не теряя ни минуты, девушка переходит дорогу и идёт вперёд в ускоренном темпе — чувствует, что Лана совсем скоро проснётся.***
Ерофеева всё ещё спит, повернувшись лицом к стене. Нейман тихо заходит в комнату, ставит подставку с напитками на свой стол, достаёт из рюкзака один пакет с круассанами и идёт к Руслане. Она опускается на колени перед кроватью, слегка хлопает по спине ладонью, чтобы та обернулась. — Рус, проснись, — тихо просит Ника. Лана послушно оборачивается и садится на кровати, поджав одну ногу под себя. Ерофеева смотрит на часы, в ужасе понимает, что уже восемь, но быстро успокаивается, понимая, что всё, что ей нужно сделать, — это умыться, одеться и заправить кровать. Она переводит взгляд на Нейман, держащую в одной руке коричневый бумажный пакет, а в другой — стакан с кофе. — Доброе утро, — говорит Ника, улыбаясь. Это заставляет Лану благодарно улыбнуться в ответ. — Ты была в магазине? — удивляется Ерофеева, вскидывая брови. — Да. Вот, купила нам кофе и немного выпечки. Я взяла тебе два круассана, они тебе понравились, насколько я помню. Кстати, могу поделиться с тобой штруделëм, он должен быть вкусным. Руслана смотрит на неё удивлённо и благодарно одновременно. Эта девушка не перестаёт её удивлять. Сначала способности к рисованию, которые порой заставляют уронить челюсть на пол, потом умение шевелить ушами, что Ника от скуки продемонстрировала на уроке биологии, а теперь она по своему желанию идёт в магазин, где сама покупает для неё кофе и круассаны. — Спасибо, — благодарит её Лана и даже решает обнять. — А почему ты меня не разбудила? — Ну, ты та-ак крепко спала… Я подумала, что лучшим решением будет разбудить тебя чуть-чуть попозже. Я знаю, за эту неделю ты вымоталась. Такая забота трогает её до глубины души, но Руслана виду не подаёт. Она говорит, что выпьет кофе и поест позже, встаёт с кровати и идёт в ванную. Ерофеева тихо закрывает за собой дверь, включает холодную воду и подставляет под неё руки — пытается проснуться. Лана крутит левый вентиль, чтобы сделать воду теплее, и умывает лицо, после чего упирается ладонями в белую раковину. Чуть больше, чем за неделю, она успела привыкнуть к пробуждениям в другой комнате, в совершенно ином месте, с девушкой по соседству. Здесь в самом деле не так плохо, но всё ещё очень хочется домой. Руслана соскучилась по своей бесцветной комнате, по белым коридорам с дорогими картинами на стенах, по заднему двору с садовыми качелями, которые сейчас, вероятно, прикрылись постаревшими листьями, упавшими на них с деревьев. Девушка достаёт из шкафчика зубную щётку, выдавливает на неё немного пасты, чистит зубы два раза подряд, думая о том, что не знает, чего на самом деле хочет. Хочет поехать обратно домой, потому что его ничто и никогда не сможет заменить. Но там пусто и одиноко, так как родители снова уехали. Делать там попросту нечего, да и в старую школу она больше не ходит, а что делать с документами — не понимает. Хочется остаться в интернате, потому что здесь есть люди, с которыми можно поговорить хоть о чём-то и не по телефону, а вживую, лицом к лицу. Но это не родной дом… Да, возможно, вскоре интернат станет таковым, притворится им в мыслях Русланы, но домой в той или иной степени будет хотеться всегда. Ерофеева выходит из комнаты, быстро заправляет кровать, пока Ника лежит на своей, попивая кофе с черничным маффином и смотря какой-то сериал в телефоне. Затем подходит к шкафу, открывает дверцы, задерживает взгляд на одежду и переводит его на окна. Светит солнце, но видны подступающие тучи — будет ливень. Лана не оборачивается, спрашивает у Нейман: — Ник, ты была на улице, какая температура? — Ну так, нормально. Тепло, но всё-таки прохладно. Руслана оборачивается, чтобы посмотреть, как одета сама Ника. На ней белая рубашка с длинным рукавом, бежевая жилетка и белая теннисная юбка, край которой немного оголяет верхнюю часть бедра лежащей на кровати девушки. Ерофеева неосознанно прикусывает нижнюю губу, но резко отворачивается, тряся головой. В её понимании, так быть не должно. Но, тем не менее, так оно есть. Лана достаёт белую рубашку с коротким рукавом и бежевый костюм с шортами, который до этого носила только по отдельности. Она скрывается за дверью ванной, переодевается, поправляет волосы и выходит в комнату. Берёт собранный ещё вчера вечером шоппер, кладёт в него купленные Никой круассаны и подносит к носу стакан с капучино. Пахнет приятно. Девушка отпивает немного, в тайне улыбается — Нейман добавила маршмеллоу. Часы показывают без семи половину. Руслана и Ника молча переглядываются — обе понимают, что уже пора. Нейман встаёт с кровати, поправляет юбку, надевает на спину рюкзак и выходит вместе с подругой в коридор. В этот раз дверь на ключ закрывает Лана. Она разворачивается, идёт к лестнице вместе с Никой, чуть торопясь — не хочется опаздывать, живя в том же месте, где и учится. На её взгляд, это было бы глупо.***
Нейман заходит в кабинет английского первой, за ней — Руслана. Они занимают привычные места на первом ряду, за последней партой. Ерофеева быстро раскладывает на столе учебник, тетрадь, пенал и бутылку с водой. Ника делает всё то же самое, но неторопливо — в конце концов, до урока ещё минута, а учитель зайдёт только через две после начала. Руслана откидывается на спинку стула, выдыхая. Странно, но ни Рома, ни его Слава ещё не появились. От скуки Ерофеева запрокидывает голову и поднимает левую руку. Она чувствует, как кончики пальцев постепенно немеют, после — всё до локтя. Кажется, ощущается даже кровь, приливающая к конечности, стоит только вновь опустить её. Наконец дверь закрывается, когда в класс входит Симонова Ирина Ярославовна. Женщина она невысокая, потому часто ходит на каблуках. Длинные прямые волосы цвета тёмного шоколада собраны в низкий хвост, зелёные глаза улыбаются, в уголках губ с тëмно-красной матовой помадой на них видна радость. Ей всего двадцать шесть, наверное, потому в ней ещё нет той усталости от собственной работы, какая есть у того же Карпа. — Good morning! — здоровается Ирина Ярославовна, кладя учебник по английскому за десятый класс на стол. — Sit down, please. Open your books on page number twelve. Ученики послушно открывают учебники на двенадцатой странице, когда в дверь класса кто-то стучится. Внутрь заглядывает Воробьёв. Он растрёпан, даже запыхался. Наверное, от бега по этажам. По крайней мере, такой вывод делает Лана. Рядом показывается голова Журавлёва. Тот выглядит примерно так же. — Морнинг, Ирина Ярославовна! — с сильным акцентом, даже не стараясь, произносит Роман, поднимает на мгновение правую руку в знак приветствия. Он входит внутрь, Станислав делает шаг вслед за ним. — May we come in? — спрашивает Слава, глядя на преподавательницу щенячьими глазками. — Hurry up, please, — просит Симонова, потирая переносицу. Рома продолжает стоять на месте около секунды, в то время, как Журавлёв начинает идти к нужному месту. — Ром, дурак! Можно войти, идём! — громким шёпотом говорит Слава, хватая парня за рукав рубашки и ведя его за собой. Они падают на стулья за партой перед Русланой и Никой. Присаживаясь, Воробьёв оглядывается, улыбается Лане и приветствует её, Ерофеева в ответ снисходительно ухмыляется и закатывает глаза, будто перед ней не Рома, а просто неразумное дитя. — Не отвлекайтесь, будьте добры! — снова просит Ирина Ярославовна. Это первое, что она говорит не на английском за этот урок. — Let's move on to checking homework. So… what did you write in the first exercise? Neiman, read aloud, please. Слыша свою фамилию и понимая из всего потока, сказанного на английском языке, только её, Ника удивлённо, слегка испугано скидывает голову, глядя на Симонову. — Wie bitte?.. — шёпотом спрашивает Нейман, поворачивает голову в сторону Русланы, ища у неё поддержку. — Прочитай то, что у тебя вышло в первом упражнении, — так же тихо переводит ей Лана, наклоняясь к её уху. — А, конечно! Май бест френд из… рили кар… то есть, кер-р… — Caring, — говорит Ирина Ярославовна, кивая. — Да, керинг, — заканчивает первое предложение Ника. — Щи из олсо пэтие… пейшнт. — Okay, good… Very good… — оценивает Симонова, и с каждым словом её голос становится всё тише. Руслана улыбается, прикрывает рот ладонью, представляя, насколько произношение Нейман поразило её в плохом смысле. — Thank you… — без энтузиазма благодарит она Нику и спрашивает другого ученика. Девушка кладёт голову на парту и от чувства стыда прикрывается большим учебником по иностранному языку. Лана смотрит на Нику, кладёт ладонь на её плечо, пытаясь подбодрить. Нейман смотрит на подругу и слабо улыбается. Кое-что Ерофеевой всё равно непонятно. Как Ника может владеть немецким как родным, но не знать английский? Всегда казалось, что так наоборот проще. Через пару быстро озвученных упражнений проверка домашнего задания заканчивается, и Ника выдыхает с некоторым облегчением. Ирина Ярославовна просит перевернуть страницу и начать разбирать новые слова, предложенные в небольшой таблице вверху. Она опрашивает несколько учеников, но Нику больше ни о чём не просит — как-нибудь в следующий раз.***
Большая перемена — подходящее время, чтобы просто посидеть в столовой и перекусить. Ника сидит за столиком, молча уставившись вниз, и ест штрудель с орехами и шоколадом. На лице застыла грусть, она медленно жуёт, отчего немного похожа на обиженного хомяка. Руслана смотрит на неё и не может сдержать смех. — Ты как хомячок, — замечает девушка, кладя кусочек круассана в рот. — Да мне просто обидно… — Из-за английского? — уточняет Лана, отпивая немного воды с мятой из бутылки. — Ага… Я просто не очень его знаю. Что-то я да понимаю, ну, там приветствия, простые предложения, континиусы эти ваши, пасты, фьючеры… — Раз ты понимаешь всё это, то, наверное, дела обстоят не так плохо. Не думаешь? — Если бы всё было так просто… Да, это я понимаю. Но дальше — нет. Пассив, перфект, какая-то прямая-непрямая речь, а о произношении я вообще молчу… Так опозориться на весь класс этим несчастным «май бест френд из рили керинг»… — Понятно… Но, знаешь, это как-то странно, что ли? Ты шаришь за немецкий, но не за английский. Он же проще, да и похожих слов явно много. Почему так? — А почему у некоторых нормально идёт шведский, но не исландский? Похожие же языки, аж из одной группы! — Ника смешно возмущается, откусывает ещё один кусок штруделя и снова жуёт, как хомяк. — О, я поняла… — Руслана кивает и пьёт воду. Она пару секунд смотрит на арку, ведущую в коридор — возле неё стоит Дарья Дмитриевна и общается с кем-то. — Слушай. Я тут заметила, что ты хороша в английском. Ну, прям очень. Есть одна просьба… — Я вся во внимании? — Поможешь мне с английским? Нет, я не прошу давать мне списывать или что-то вроде — это меня ну никак не спасёт. Мне нужна твоя помощь. О-очень нужна, понимаешь? Побудь моим репетитором. Ну, хотя бы месяц. Или неделю. Недельки две-три. Пожа-алуйста. — Просишь так, будто я могу отказаться, — отвечает Лана и по-доброму усмехается. — То есть, это значит «да»? — по всей видимости, в случае отказа Ника так просто не сдастся. — То есть, это значит «да», — говорит Ерофеева и кивает в подтверждение своих слов. Нейман тянется к подруге через стол за объятьями, тараторит: — Спасибо, спасибо, спасибо! Ты лучшая, лучшая, лучшая! — Да, да, Ник, лучше сядь. А то крошки на одежде будут. Ника согласно присаживается обратно на стул, возвращается к штруделю. Доев его, она отставляет мизинцы, протирая губы влажной салфеткой и кладя её в пакет, чтобы после выбросить всё вместе. Выглядит это чересчур манерно и довольно смешно, что снова провоцирует Руслану на улыбку. Замечая это, Ника втайне тоже улыбается, понимая — у неё получилось то, что в самом начале она считала невозможным, она заставила Лану улыбнуться. Здесь не так плохо. Девушка напротив заставляет убеждаться в этом каждый день. И не остаётся и следа от мыслей о родителях и их своеобразном предательстве, что ночью заставило её плакать. Лана смотрит на Нику, которая явно хочет о чём-то спросить, но не решается и отводит взгляд. Что, если Ерофеева после просто уйдёт и оставит её здесь? Или снова замкнëтся? Нейман еле разговорила её за эти дни, чтобы сейчас они так спокойно могли общаться по душам. Лишаться такого достижения не хочется, но и без решения проблему Ланы оставить нельзя. Ей грустно. А от грусти Ника всегда стремилась как спастись, так и спасти.***
Последний из семи уроков, которым как назло оказалась физкультура, выжал из них все силы. Руслана входит в комнату первой, ставит шоппер на пол у ножки кровати и падает на неё, не снимая бежевый пиджак. Нейман заходит сразу после. Она оставляет рюкзак на рабочем столе, идёт к окну с москитной сеткой и открывает его нараспашку, чтобы проветрить помещение — тут душно. Ника садится на край своей кровати, смотрит вправо на подушку и поднимает плюшевую корову. Она не знает точно, что заставило Лану до слёз расстроиться ночью. Думает о том, что та, вероятно, переживает из-за длительной разлуки с родителями, которые ещё и уехали в Ригу на некоторое время, отчего организовать банальную беседу ни о чём с ними становится в разы труднее. Но Нейман не очень хочется заводить с Русланой беседу именно об этом, думая, что Ерофееву это только расстроит ещё больше. А может, всё немного проще? Что, если ей приснился кошмар? У самой Ники они в прошлом были нередкостью, потому она прекрасно знает, что иногда такие сновидения могут довести до ручки. Лана встаёт с кровати и подходит к шкафу. Она достаёт из него чёрно-белые полосатые штаны от пижамы и чёрную футболку, после чего скрывается за дверью ванной комнаты, Нейман улыбается одним лишь краешком губ. «Стесняется…» И падает спиной на кровать, складывая ладони на животе. Снова тот же самый вопрос, который ввёл её в ступор несколько раз в течение дня, начиная с ночи. Что делать? Но мысли уходят не в то русло, стоит вспомнить о прикосновении Русланы во время урока английского. Ника прикасается к левому плечу, улыбка приобретает неловкость, даже глупость. Ладонь Ерофеевой была такой лëгкой и тëплой… Она выходит из ванной, на ходу складывая шорты от костюмы, приближается к шкафу, достаёт из него деревянную вешалку и вешает на неё рубашку и пиджак. — Что в планах? — интересуется Лана. Девушка падает на свою кровать и смотрит на Нику, приподнимая уголки губ. — Не зна-аю… Может, фильм какой-нибудь просмотрим? — Ага, на английском, — отвечает Руслана, шутя. Но Нейман воспринимает её слова всерьёз. — А это идея! Может, что-нибудь из Марвел? — Не знала, что они тебе нравятся… — в ответ на это Нейман достаёт из тумбочки скетчбук с изображением Человека-паука. — Ладно, включай. Ника кивает, идёт к столу, на котором стоит её ноутбук. — Какой именно фильм? — Любой, я готова посмотреть всё, что угодно.