***
— Всего хорошего, приходите ещё, — говорит Ян, отдавая Дарье Дмитриевне и Рус их заказ. — Большое спасибо, до свидания. — директриса улыбается и выходит из кафе на улицу. — Пока, Рус, — прощается Ян, параллельно развязывая пояс фартука. — Пока. — Лана по-дружески машет ему рукой, прежде чем выйти. Они садятся на скамейку под фонарём и чокаются светло-коричневыми картонными стаканами с горячим шоколадом. Рус на секунду задаётся вопросом, почему они не остались в кафе, но быстро понимает, когда отпивает немного напитка: горячий стакан приятно согревает руки, пока на голову падают снежинки, а мимо проезжают автомобили. — Рус, недавно твои родители звонили, — вдруг вспоминает директриса. Лана мгновенно меняется в лице: расслабленная полуулыбка уходит, и, кажется, в эту секунду каждый нерв напрягается. Поняв, что завела неправильную тему, Дарья Дмитриевна делает большой глоток горячего шоколада, о чëм сразу жалеет — напиток всё ещё очень горячий. — Да? И что? Что-то интересное сказали? — спрашивает Рус, сжимая в руках стакан. — Да нет, просто интересовались тобой. Как ты тут, чем занимаешься, нравится ли тебе… Вы давно не общались, наверное. — И что Вы ответили? — игнорируя всё остальное, задаёт вопрос Лана. Она не смотрит на директрису — как-то не хочется. — Ну, сказала, что ты тут хорошо освоилась, друзей завела. И учителя тебя хвалят, кстати говоря. Мама просила передать тебе привет. — Передайте ей то же самое от меня… — понуро отвечает Рус. Ей становится стыдно. Не только за то, с каким пренебрежением она отнеслась к упоминания о родителях Дарьей Дмитриевной, но и за то, как она относилась к ним всё это время. Причина есть, есть и обида. Но не затянулось ли это? По сути, хоть их и не было рядом немало времени, они всё равно сделали для неё многое. Рус никогда об этом не забывала, только в какой-то момент злость вышла на первый план. Лана смотрит на телефон, лежащий на коленях. С последнего звонка родителям прошло приличное количество времени. Сколько там? Две недели? Многовато… Не пора ли наконец позвонить? Рус решает посмотреть на Дарью Дмитриевну. — Вообще, да. Мы давно не общались. Даже не переписывались кучу времени. Уже две недели примерно прошло, но я не уверена. — О, ничего себе! Так много? — Знаю, знаю… Думаю, может, позвонить им? — Конечно! Позвони, Рус. И прости, если лезу не в своё дело, но у тебя случайно нет проблем с родителями? То есть, это абсолютно нормально. Особенно в твоём возрасте. Просто я беспокоюсь. — Ну, раз я здесь, то это о чём-то говорит. — В самом деле… Рус, а позвони им? Как только вернёшься. Только без агрессии. Просто спокойный разговор и всё. Хорошо? — Хорошо… Наверное, вот тот момент, когда стоит прислушаться к совету кого-то старшего. И не потому что этот кто-то старше, а потому что совет сам по себе хороший. Руслана откидывается на спинку скамейки, задумываясь о своём. Сейчас она сидит на улице вместе с директрисой интерната, в котором учится, и просто разговаривает с ней о жизни. Такое невозможно было даже представить с директором предыдущей школы, которого большинство учеников, если не все, сторонились как чумы. С ним было жутко здороваться, не то, что разговаривать. А здесь… Такое чувство, будто здесь все относятся друг к другу с бóльшим уважением. Здесь проблемы других имеют бóльшее значение. Здесь не чувствуешь себя отчуждëнно. Наверное, именно этим Лане и не нравится это место. Просто здесь лучше. — Знаешь, я вот смотрю на тебя и как будто вижу саму же себя, но помладше. Рус вопросительно выгибает бровь. — То есть? — Я имею в виду, что когда-то была такой же. Мои родители меня, правда, в интернат так и не отправили, но я не понимаю, как они меня вынесли с моим-то характером. — И как? — спрашивает Рус, делая осторожный глоток горячего шоколада. — Ру-ус, — с наигранной обидной тянет Дарья Дмитриевна и продолжает: — вообще, хороший вопрос. Знаешь, как? Потому что они всё равно меня любят. Тебе может казаться, что им на тебя всё равно. Но это не так, знаешь? Поговори с ними, не будь упрямой. — Хорошо… — Лана опускает голову, глядя на стакан с напитком. — Ладно, пошли обратно. Как раз шоколад остынет, — говорит Дарья Дмитриевна, вставая со скамьи. Она подаёт руку Руслане, и та сразу принимает её, вставая. Из-за снега и гололёда поход до интерната занимает на пять минут больше обычного, но благодаря разговорам это остаётся незамеченным.***
Руслана оставляет обувь на полке и, снимая на ходу куртку и шарф, бежит в комнату по лестнице. В гостиной уже никого нет, ровно как и в других местах интерната. Оно и ясно, большинство уже пошло спать. Лана заходит в комнату как можно тише, вешает одежду в шкаф, берёт телефон, садится на кровать и смотрит на затылок Нейман. Ника до сих пор спит и, по всей видимости, будет единственной из них, кто выспится к завтрашнему утру. Рус отвлекается от неё и набирает номер отца — не очень хочется звонить матери, чтобы снова поругаться. Владлен Исаакович отвечает ей через пару минут. Видя это, Лана выходит из комнаты и идёт в гостиную, чтобы не мешать Нейман. — Рус, привет! Ты как там? Что-то давно не созванивались, я же и соскучиться могу. — Привет, пап. Да всё нормально, как и обычно. Вы чем занимаетесь? — Да так, работаем. Пока что дома. «Пока что дома… Интересное замечание.» — Ясно. А что, ещё куда-то собираетесь? — Нет, думаем дома побыть некоторое время, всё равно на праздники куда-нибудь да поедем. С нами не хочешь? — Нет. Вы сами не устали ещё? — Знаешь, от путешествий сложно устать. А вот тебе не помешало бы развеяться, а то вечно в напряжении. — Прям как мама говоришь… Кстати, она где? — Да вот, рядом. Могу ей телефон дать, если хочешь. Рус замолкает на пару секунд, думая. А если они с матерью снова поругаются? Ладно. Не может же так продолжаться бесконечно. — Да, давай, — отвечает Лана, ожидая, когда услышит голос Ксении Андреевны. Слышны шаги, шум телевизора и наконец голос. — Ланочка, привет! Как дела? — Привет, всё нормально. Что делаешь? — Передачу смотрю, как раз тебя вспоминала. — С чего бы вдруг? — А тут просто как раз про песца рассказывали, посмотрела на морду и тебя вспомнила. Тоже ведь хитрая такая, что кошмар. — Мам! — недовольно осаждает её Лана. — Ладно, я спать пойду. — Ладно, ладно. Иди. Спокойной ночи. — Спокойной, — отвечает Рус и завершает звонок. Вроде они и не поругались, Ксения даже пошутила, но осадок всё равно неприятный. Что-то не то. И чего-то не хватает…***
Рус сидит за партой и повторяет тему по географии, практически засыпая. Стоило поспать подольше. Или вообще притвориться больной и проспать весь день… Дверь класса открывается, Лана в полной готовности закрывает учебник, но удивляется, видя классную руководительницу. — Здра-асте, а Вы чего тут? — спрашивает, улыбаясь, Слава и подпирает щёки ладонями. — Здра-авствуй, Слава, — передразнивает его женщины. — Да вот, пришла тут по одному вопросу. Ребят, Маргарита Максимовна скоро подойдёт, а я пока отниму немного вашего времени, хочу кое о чём вас попросить. Сегодня вечером начнём украшать к Новому году актовый зал. Пока распределите обязанности. — А какие есть? — интересуется Руслана. Хочется заняться чем-то простым, не то, что ёлку наряжать. — Та-ак… ну, можно наряжать ёлку, развешивать гирлянды, рисовать плакаты, вешать снежинки и прочую ерунду на потолок и заняться декорациями, если кто-то будет ставить сценки. Рус вспоминает вчерашний вопрос Дарьи Дмитриевны и вздыхает. Хочется выбрать что-то в чëм будет участвовать и Нейман, потому Лана молчаливо ждёт, пока девушка скажет что-нибудь. — О, а можно мне ёлку наряжать? — сразу же вызывается Ника. Слава с энтузиазмом подключается к ней. «Я, конечно, на всё ради тебя готова, но не на это…» — Рус мысленно сразу отстраняется от такой идеи, решая, что из принципа не вызовется. — Ну, хорошо. Тогда Нейман и Журавлёв — ёлка. Нужно ещё хотя два человека. На крайний случай, один. О, Юлий, давай-ка ты им поможешь. — О’кей, — равнодушно соглашается Конев. — Руслана, а ты? Не хочешь наряжать ёлку? — интересуется Ольга Олеговна. — А есть что-нибудь попроще? — Можешь вешать гирлянды вместе с Ромой. Тоже неплохо. Зато какая красота потом будет. Воробьёв поворачивается к Лане, складывает ладони вместе и кивает, прося согласиться. — Ладно… — роняет Рус, опуская голову на парту. Она тихо вздыхает и истерично смеётся. Так не хотелось в чëм-либо участвовать…***
Восемь вечера. За окном уже темно, медленно падает снег, на сцене уютно горят тёплые прожекторы, большая часть лампочек выключена, отчего в помещении создаётся полумрак, а на стенах горят белые и красные гирлянды, которые уже успели развесить. Ученики ходят по актовому залу с гирляндами, мишурой и ёлочными игрушками в руках. Учителя координируют их, говоря, куда и что вешать, где и что оставить. Вся эта суета проходит мимо Русланы. Она молча сидит на маленьком табурете-лестнице у трёхметровой стремянки, на которую залез Рома, и подаёт ему гирлянду, чтобы тот развесил её по стене. Ужасно скучно. Однако взгляд приковывает Ника. Она стоит рядом со Славой и Юликом и наряжает ёлку игрушками, которые те ей подают. Они общаются о чём-то, и Нейман смеётся в ответ на шутку Конева. — Рус, гирлянда, — напоминает ей Рома и кивает на новый моток, лежащий на полу. — Гирлянда? А, да… Сейчас. — Руслана опускает на пол, поднимает моток, быстро распутывает его и подаёт один конец Воробьёву. — Спасибо, — благодарит парень, вешая гирлянду на крепления. — Всё нормально? — Всё хорошо. А что? — Ты постоянно на что-то отвлекаешься. Или на кого-то. — Рома смотрит вниз, на Руслану. Лана смотрит на сцену, где наряжают ёлку. — А-а-а, теперь понятно. Что, нравится? — Что именно? — уточняет Рус, переводя взгляд на гирлянду в руках. — Ника. Ерофеева удивлённо вскидывает брови и поднимает голову, чтобы ясно видеть лицо Ромы. Довольный своей догадкой, Воробьёв улыбается. — Значит, прав. — Так, быстро сюда спускайся. Рома усмехается и покорно опускается на пол. Он ставит руки на бока и ожидающе смотрит на подругу. — Ну? — Подожди. А как ты… — Рус запинается, не завершая вопрос. — Как узнал? Ну, знаешь, это было понятно с самого начала хотя бы по тому, как ты рядом с ней меняешься. — О-ой бли-ин!.. — Лана зарывается пальцами в волосы, опускает голову и садится на табурет. — Не волнуйся, я никому не расскажу. Даже Нике. Зато могу помочь тебе, если понадобится. — И на том спасибо, — отвечает Ерофеева, потупив взгляд. — А как? — Что? Как ей сказать? Ну, смотри. Ты ей нравишься, не знаешь? — Ну, вообще, похоже, что нравлюсь… — неуверенно отвечает Рус, вспоминая ту ночь, когда её разбудил поцелуй Ники. Лана снова неосознанно прикасается кончиками пальцев к губам и глупо улыбается, даже слабо посмеивается. Рома что-то говорит ей, но, видя, что подруга находится где-то далеко, в каком-то своём мире, трясёт её за плечо. — Рус! Ты меня хоть слушаешь? Я тебе тут помогаю вообще-то! — Да, да, слушаю. Продолжай. — Ну так вот. Видишь, то, что ты ей нравишься, — это уже минус проблема. Ты знаешь, что ей нравится помимо тебя? Например, что она хочет на день рождения? Вот возьми и сделай для неё что-нибудь такое. Не надо страдать и бездействовать. Поняла? — Поняла… — Тогда вставай и подай мне гирлянду, пожалуйста. Рус кивает и берётся за моток. Она приподнимает его и раскручивает, пока Рома развешивает светящийся провод. Так продолжается ещё полчаса, пока Ника не подходит к Лане и не садится на пол рядом с ней. — Фух… не хотите отдохнуть? — спрашивает девушка. Она смотрит вверх на Рому, и тот пожимает плечами, но соглашается. Воробьёв спускает вниз и садится на нижнюю ступень стремянки. — Куда Слава делся? — спрашивает Рома. — На кухню пошёл. Наверное, пить хочет. Иди к нему. — Как раз думал воду взять. — парень щёлкает пальцами и идёт к выходу, оставляя Рус наедине с Никой. Девушки некоторое время молчат, но Лана решает прервать молчание вопросом: — Ни-ик? А что ты хочешь на день рождения? Нейман улыбается и запрокидывает голову, кладя её на колени подруги. — Может, это глупо, но я хочу кружку. Руслана удивляется и резко переводит взгляд на Нику. — Всего лишь кружку? — Ага. Самодельную, из глины. Немного кривую и перекошенную, белого цвета с чёрной каëмкой. Я видела такие в магазине, но хотела бы сама сделать что-нибудь такое. Или чтобы кто-нибудь сделал её специально для меня. Было бы прикольно… Прикинь, если бы кто-нибудь сделал для тебя что-то своими руками. Это же классно, скажи? — Хм… а ты права. — А ты чего хочешь на Новый год? — спрашивает Ника, не отрывая взгляд от Русланы. Она с интересом наблюдает как меняет выражение лица Ланы, как выгибаются её брови… — Я? Да не знаю… Ничего, думаю. — Ничего? Прям совсем? — Совсем. Ну-у… может, вязаный свитер болотного цвета. Мне бы подошёл такой цвет. «Тебе бы подошло, что угодно…» — в мыслях проговаривает Ника и умиротворëнно прикрывает глаза.