***
Рус уже сидит за столом напротив Елены Сергеевны и пьёт крепкий кофе, от одного вида которого нормальным людям обычно становится плохо. Они неторопливо разговаривают о разном: о погоде, планах на сегодняшний день и следующий год. Лана делает глоток эспрессо и грустно опускает на чашку с кофе взгляд, понимая, что ей на самом деле не хватает многого во взаимоотношениях с матерью. Но понимать это она начинает только теперь, по прошествии внушительного количества времени. Ведь они никогда не общались просто так за завтраком, потому что, как считает Ксения Андреевна, у любых разговоров всегда должна быть причина. Бывало, что они играли вместе в настольные игры, но Ксении не хватало надолго — она могла встать посреди игры и уйти, сказав, что у неё ещё есть дела. Тогда вместо Ксении доигрывал Владлен, который знал о недостатках жены не меньше, чем сама Рус. Благодаря таким моментом Лана понимала, что куда ближе с отцом, чем с матерью. Начиная с ранних лет и заканчивая даже этой самой секундой, Рус не ощущала того же давления со стороны Владлена. Даже наоборот. Она чувствовала, что как бы находится с отцом в одной лодке, когда дело касается Ксении. А разница только в том, что Владлен её любит. — Что-то случилось? — вдруг интересуется Елена, отчего Руслане даже становится неловко. «А мама сказала бы сделать лицо попроще…» — Да нет, ничего. Задумалась просто. Кофе, кстати, очень вкусный. — Рада, что тебе понравилось. Кстати, ты хотела вчера у меня что-то уточнить, по-моему, насчёт подарка. Ники как раз нет, можешь спрашивать. — А, да, точно… Тут нет гончарных мастерских поблизости? Рус отпивает немного кофе и наблюдает за реакцией женщины. Её брови медленно, но верно ползут наверх, а на губах растягивается улыбка. — Ланочка, тебе крупно повезло! — Елена Сергеевна двигает стул и подсаживается ближе к Рус, включая телефон. — Смотри, — она показывает ей чей-то профиль в социальной сети, — это как раз мастерская одной моей подруги, я могу договориться с ней. Ты хочешь кружку слепить? — Угу… Ника же сказала, что хочет кружку на Новый год. А кружка — это слишком просто, надо что-нибудь… придумать. — Понимаю. Тогда я спишусь с Машей. — Елена Сергеевна быстро заходит в мессенджер и начинает писать сообщение, попутно спрашивая: — А где Ника, кстати говоря? Ещё умывается? — Наверное. Она была в комнате, когда я выходила. Думаю, скоро уже спустится. Будто слыша их разговор, Нейман больше не заставляет себя ждать: она быстро спускается по лестнице, почти бежит, а после подлетает к столу и садится рядом с Рус. — Доброе утро! — Ника берёт чашку с горячим чаем и дует на него, чтобы тот немного остыл. — Доброе. Ты что будешь? Я приготовила яичницу и салат с курицей. — И то, и другое, — отвечает Нейман, даже не задумываясь. — Мы когда поедем? — Примерно через час, так что сильно не торопитесь, девочки. Время ещё есть. Пока лучше подумайте, что хотите купить. — А мы до скольки там будем? — спрашивает Ника. — Хм… ну, учитывай, что сегодня тридцатое декабря и суббота, очереди, думаю, будут большими, поэтому проторчать мы там можем до ночи. Девочки, я отойду на пару минут. Завтракайте, заодно подумайте. Елена Сергеевна встаёт со стула и уходит в зал, оставляя девушек наедине. Ника подходит к столешнице и берёт стоящий на ней кувшин с водой. Она наливает немного в свой чай, чтобы разбавить его. Нейман задумчиво отпивает чай. — Так, выходит, ты хочешь на Новый год свитер? — снова уточняет девушка, поворачиваясь к подруге. — Ага. А ты хочешь кружку, так? — Угу… А что-нибудь ещё? Ты бы хотела на Новый год что-нибудь ещё? — Да нет, думаю. Мне и этого хватит. «Значит, точно надо будет что-нибудь ещё…» — мысленно решает Ника, садясь обратно за стол. — Я, кстати, думаю, что купить маме, потому что она из тех самых людей, у которых всё есть. Вроде и духи ей не нужны, одежды у неё и так навалом, наушники новые она в прошлом месяце себе купила. Сложная женщина, одним словом… Чёрт знает, что ей подарить. «Понимаю, Ник, понимаю…» Рус тяжело вздыхает и делает глоток чая, глядя невидящим взглядом куда-то перед собой. — Я бы помогла, но сама не представляю, что можно было бы подарить. — Как? Ей разве не нужна косметика или платья? Как по мне, это выигрышные варианты. — Не-а. У моей тоже всё есть… Косметику она, видите ли, купила в Париже, платья — в Милане, а моему вкусу она не особо доверяет. Точнее, не доверяет во-об-ще. — И как тогда ты ей подарки даришь? — Ты, наверное, смеяться будешь, но мы с мамой друг другу подарки на Новый год ни разу не дарили. Вообще ни разу. Дни рождения — исключение. — Серьёзно? Нет, подожди. Серьёзно?! — Ника переспрашивает, меняя интонацию, и слабо ударяет ладонью по столу. — Блин, Рус! Как так-то? И это не смешно, мне плакать хочется! — Чёрт его знает, на самом деле. Мама просто никогда не интересовалась, что подарить. Да и я тоже… Там только папа как-то суетится. — Бедный… Рус вздыхает, допивает кофе и переводит взгляд куда-то вдаль, за окно. Нейман медленно попивает чай, молча наблюдая за девушкой. Хочется наконец познакомиться с Ксенией, чтобы понять, что это за женщина, которую настолько не любит Лана. И правильно ли сказать «не любит»? Может, не понимает? Или всё-таки ненавидит? Нике всегда казалось, что у неё могут сложиться только хорошие отношения с любимыми людьми, а иначе быть просто не может. Но постепенно приходит осознание того, что не всё так просто. Особенно если эти люди такие, как та же мать Русланы. Сложные. Непонятные… Страшно, что она может её невзлюбить.***
— Девочки, мы подъезжаем. Я не смогу оставить там машину, поэтому быстро вас высажу и уеду на парковку, хорошо? — говорит Елена Сергеевна, глядя на Нику и Руслану в зеркало. — О’кей, мам. Мы, наверное, сначала за одеждой забежим, так что ты знаешь, где нас искать. — параллельно Нейман отстёгивает ремень безопасности, надевает на голову шапку и готовится к выходу из машины. — Хорошо. Только держитесь вместе, не теряйтесь. — Елена Сергеевна останавливается у тротуара и говорит: — Давайте, идите. Скоро пойду к вам. И шапку не снимай, Ник! Девушки быстро выходят из машины. Елена Сергеевна уезжает на парковку, а Ника, хватая Лану за руку, другой рукой придерживает шапку на голове и скорее бежит в один из магазинов одежды, стоящих вдоль дороги. Внутри становится заметно теплее. Рус расстёгивает куртку и развязывает шарф, шумно выдыхая. Хочется закрыть глаза от обилия яркого света и блеска. Лана останавливается, собираясь с мыслями, а когда смотрит на Нику, которая ещё недавно стояла рядом, понимает, что её уже нет: Нейман ходит где-то в зале и выбирает одежду, вешая на руку одну вещь за другой. Рус подходит к ней и тут же нарывается на предложение о примерке. — Смотри, как тебе это? — Ника показывает Лане худи графитного цвета и прикладывает его к ней. — Очень красиво. Может, примеришь? — Давай, — соглашается Рус, принимая вешалку. Ерофеева поворачивается в противоположную сторону и замирает, когда её взгляд цепляет длинное чёрное платье-футляр с объёмными рукавами. Такое она купила себе на выпускной в июне этого года, как раз когда закончила девятый класс, долго выбирала к нему туфли и украшения, но в конце концов, вместо выпускного долго гуляла по улицам, пока отец не подобрал её по дороге домой с работы. Даже сейчас обидно за потраченные деньги и нервы, а главное, за то, что одна ссора с матерью снова всё определила. Ксения Андреевна после долго спрашивала, почему фотографий Русланы нет, на что всё снова вылилось в ссору. Лана грустно вздыхает, отворачиваясь. Иногда ей кажется, будто спокойное общение с матерью, как это и должно быть, просто невозможно. Порой она даже представляет себя где-нибудь в параллельной вселенной, где всё хорошо. Где она никогда не ссорится с Ксенией. Где всё спокойно и тихо… — Рус! — вдруг раздаётся голос Ники. — Смотри, что я нашла! — она показывает ей вешалку с шерстяным свитером красивого зелёного цвета. — Он такой мягкий, тебе точно понравится! Руслана прикасается к нему и гладит рукой, улыбаясь. — Точно… Подари мне его, — просит Ерофеева, глядя на Нику с мягкой улыбкой.***
Девушки выходят из магазина через полчаса и, устало вздыхая, падают на скамейку у фонарного столба. Лана запрокидывает голову, глядя в небо. Всё ещё идёт снег, только он стал мельче за эти полчаса. — Уф, я так устала… — говорит Рус, прижимая к себе пакеты с покупками. — Так мы только в один магазин зашли, это только начало. — Что? Ещё? Можно мы передохнём чуть-чуть? — Ладно. Заодно маму подождём, а то она что-то не идёт и не идёт. Я ей позвоню, наверное… Нейман достаёт телефон из кармана куртки и набирает номер Елены Сергеевны. Мама отвечает ей через пару секунд. — Привет, мам. А ты где? Мы тут на скамейке сидим, тебя ждём. — А я тут уже, — отвечает Елена, подходя к ним со спины. — Так, вы всё купили? — Да, теперь надо для папы, Луки и Лени подарки поискать и потом по почте им отправить. Я тогда пойду ещё куда-нибудь схожу. — Хорошо. Я как раз хотела Лане одно место показать. Через час встретимся на этом месте. Ника, телефон далеко не убирай. Нейман кивает и, собирая пакеты с покупками, убегает. Рус встаёт со скамьи и идёт вслед за Еленой Сергеевной. — Ты же кружку хочешь слепить? — Ага… Это, наверное, много времени займёт. — В этом и проблема. Ты можешь слепить кружку сама, а можешь взять уже готовую и просто самостоятельно её украсить. Маша тебе с этим поможет, даже сама варианты накидает. Вот, идём сюда. Елена Сергеевна сворачивает за угол, открывает минималистичную стеклянную дверь с белой рамой и пропускает вперёд себя Руслану. Ерофеева снимает куртку с шарфом, вешает их и проходит вперёд, ожидая Елену. К ней подходит женщина, одетая в уютный кофейный свитер, чёрные джинсы и белый фартук с многочисленными следами от глины на нём, а каштановые волосы собраны в невысокий хвост бежевой бархатной резинкой. — Привет, Лен! Пришли? — спрашивает женщина, радостно протягивая Руслане руку. — Привет, я Мария, можешь ко мне просто по имени обращаться. Ты Лана, да? — Здравствуйте. Да, я тут… кружку пришла делать. — А, ну хорошо. Идём. Лен, тебе чай, кофе принести? — интересуется Мария. — О, давай чай, кофе я сегодня уже пила, — отвечает Елена, садясь на диван, стоящий у окон.***
Руки скользят по мокрой белой глине, придавая ей форму. И всё никак не получается создать именно то, что нужно. Ручка получилась кривой, край каждый раз получается то слишком волнистым, то слишком прямым. Лана напряжённо прикусывает нижнюю губу, пытаясь сделать всё так, как хотела Ника: идеально и неидеально одновременно. — Не нравится? — спрашивает Мария, поправляя форму кружки. — Вообще нет… Я думала, что это будет хотя бы чуть-чуть проще. В итоге, ничего не получается. Елена Сергеевна сказала, что я могу взять готовую кружку и просто украсить её. — О-о-о, ты уже и об этом думаешь? Так можно, да, у меня в зале много заготовок стоит. Но ведь куда приятнее сделать всё своими руками. — Мария на секунду замолкает, сглаживает стыки между ручкой и чашкой, делая их незаметными, и спрашивает: — Ну как тебе? — Красиво… Только я кое-что сделаю… Лана добавляет маленькие вмятины и неровности по всей поверхности кружки, после чего довольно улыбается. — Теперь всё. — Отлично! Смотри, она будет готова завтра днём, я пришлю её по почте. Что-нибудь хочешь на ней нарисовать или оставишь такой? — Может, маленькие сердечки? И так по всей поверхности. — Хорошо. Всё будет готово завтра. На лице растягивается счастливая улыбка, хочется даже похлопать от радости, на ладони целиком и полностью испачканы в белой глине. Руслана встаёт со стула и идёт к раковине, чтобы помыть руки. «Странно, что я раньше этим не занималась…» — думает Лана, глядя на себя в зеркало. Всегда казалось, что люди, которые говорят, насколько успокаивает гончарное дело, преувеличивают или что-то недоговаривают, но на деле это действительно оказалось так. Даже глина на руках почему-то не раздражает. Рус одевается, выходит на улицу вместе с Еленой Сергеевной и к удивлению обнаруживает, что на улице уже потемнело, а ведь вечер даже не наступил. Они идут к тому месту, где их уже должна быть Ника. И Нейман правда сидит там, на той же скамейке и ждёт их, что-то выискивая в своей сумке. — Ладно, девочки, поехали домой. До машины далековато идти, зато прогуляемся. Елена Сергеевна вертит ключами от автомобиля и весело переходит дорогу. Лана идёт вслед за ней, взяв под руку Нику, и на секунду оборачивается. В свете фонарей переливаются, к удивлению, мелкие снежинки, даже чуть показывают лицо, отчего хочется спрятать его в мягком шарфе. Уже завтра Новый год… И уже не терпится увидеть реакцию Нейман на подарок.***
С самого утра голова забита разными мыслями. Не забыла ли она что-то? Не нужно ли сделать ещё что-нибудь? Не стоит ли начать нарезать тысячу салатов, которые должны будут прожить минимум до десятого января? Рус смотрит на Нику, на Елену Сергеевну, но обе абсолютно спокойны. Они просто сидят и пьют кофе, ни о чём не беспокоясь. — Мы не будем ничего готовить? — наконец спрашивает Лана, ставя чашку с эспрессо на стол. Такой покой сильно напрягает. — Только чуть-чуть, нас всё равно немного, — отвечает Елена Сергеевна. — Я запеку утку, а вы вдвоём можете пару каких-нибудь салатов приготовить. У нас щадящий режим, так сказать, — поясняет женщина, посмеиваясь. — Умно, на самом деле. Никогда не понимала, зачем люди готовят настолько много, — говорит Рус и понимающе кивает и наливает себе ещё кофе из стеклянного чайника рядом. — Я тоже, честно говоря. У меня родственники такие, сейчас тоже, вон, в Германию переехали, но всё равно кучу блюд готовят. Если у них бываем, то потом просто выкатываемся. — Ну они реально очень много готовят, — добавляет Ника. Елена Сергеевна вдруг встаёт и выходит в коридор, когда кто-то звонит ей. Она возвращается через пару минут и зовёт к себе Рус. — Лана, идём со мной, там кое-что привезли. — Что? Можно посмотреть? — просится Нейман, оборачиваясь. — А это секрет, — отшучивается Елена Сергеевна, в шутку показывая дочери язык и улыбаясь. — Ладно, ладно, — отвечает Ника, поворачиваясь обратно к столу. Лана выходит из-за стола, похлопывает подругу ладонью по плечу и идёт к Елене Сергеевне. Она показывает девушке белый бумажный пакет. Рус берёт его и смотрит на настенные часы. — Сейчас же только десять. — Маша сказала, что она сделала всё раньше. Лучше посмотри. Что там? Всё как надо? Лана в предвкушении достаёт кружку из пакета. При виде неё хочется вскрикнуть и несколько раз подпрыгнуть от радости. Большая белая кружка покрыта рисунками в виде мелких красных сердец. — Идеально! Идеально! Идеально! — повторяет Рус, глядя на подарок. — Не зря старалась. Знаешь, мне кажется, хорошо будет упаковать её. У меня есть немного подарочной бумаги. В том числе крафтовая. Лана кивает, кладя кружку обратно в пакет. Так хочется подарить её Нике прямо здесь и сейчас… Но нужно подождать ещё немного. Всего лишь около двенадцати часов…***
Елена Сергеевна достаёт из духовки противень с уткой и бежит вместе с ним к столу. — Мам, давай её сюда! — говорит Ника, ставя на центр большую деревянную тарелку. Она принимает противень и перекладывает горячую утку, после чего начинает судорожно трясти руками. — Чёрт, горячо! — Конечно, только из духовки же! — отвечает Елена Сергеевна, возвращаясь на кухню. — Ланочка, что у тебя там? Руслана поворачивается к ней с белым керамическим салатником в руках. В нём уже нарезанный «Цезарь», для которого, как и учил папа, Рус не пожалела ни курицы, ни пармезана. — Ставь на стол, осталось только шампанское принести. Ты поставила свой подарок под ёлку? — шёпотом уточняет Елена Сергеевна. — Да, он стоит рядом с Вашим. Женщина останавливается у холодильника, взявшись за его ручку, и молча смотрит вслед Руслане. Елене всё стало ясно ещё давно, когда она начала слышать о Ерофеевой практически в каждом телефонном разговоре с дочерью. Когда заметила, насколько тепло Ника отзывается о ней. Сейчас, когда видит, как Рус трясётся за подарок для Ники, а Ника смотрит на Рус с особой искрой в глазах. Кажется, любая другая мать на месте Елены расстроилась бы. Думала бы, что в жизни сделала не так, что теперь её дочь влюбилась не в какого-нибудь парня из хорошей семьи, а в девушку из интерната. Но и любая мать хотела бы лучшего для своего ребёнка. Елена Сергеевна, глядя на Нику, всегда думала о втором, а не о первом. Но и теперь, когда эта участь её настигла, ей оказалось совсем не трудно смириться. А соответственно говоря, мирится было и не с чем. Елена Сергеевна достаёт из холодильника две бутылки шампанского и идёт с ними к столу. Она ставит их рядом с салатами, сама садится на стул и включает телевизор. Совсем скоро начнётся то, ради чего обычно и собираются за столом раз в год. Ника уже подготовила бумажки, ручки и зажигалки для желаний, Рус обдумывает, что писать, когда электричество в доме внезапно отключается. — Капец! И что теперь? — Нейман начинает паниковать, быстро включает фонарик в телефоне и светит им на мать, сидящую напротив. — Спокойно. Без паники. — Елена Сергеевна достаёт из шкафа два канделябра с белыми свечами и ставит их на стол. Она зажигает фитили и довольно улыбается. — Не зря же купила. Заодно и бумажки с желаниями можно поджечь. Рус ставит рядом телефон, включая на нём прямой эфир. Вскоре начинается отсчёт. Ника и Лана быстро пишут желания, после поджигают бумажки, бросают их в уже налитое шампанское и выпивают. Елена Сергеевна лишь наблюдает за ними, молча улыбаясь. Она бы написала своё желание на бумажке, зажгла бы его и выпила бы шампанское, но у неё всё есть. А единственное желание, которое было, чтобы её дочь была счастлива, уже, кажется, сбылось. Чего ещё желать?