Taxidermy

Они спустились по лестнице. Рипер открыл дверь, решетку и прошел в темноту клиники. Она остановилась на секунду — но в помещении тут же включился свет, обнажая всё содержимое пространства. Стерильной чистотой и порядком оно не отличалось, но по сравнению с тем, в котором она раньше была, это место производило самое лучшее впечатление. Рипер включал левой рукой оборудование, попутно доставая из тумб всё необходимое. Правую прижал к телу, согнув в локте. Коротко обернулся, бросив на нее взгляд: — Мне нужна будет твоя помощь. Ви только молча кивнула и шагнула вперед. Сняла куртку, кинула ее на дальний стул и вопросительно посмотрела на него, мол, что делать? Он на секунду задержался на ее лице, будто что-то соображая, но тут же отвел взгляд. Сел на стул: — Нужно срезать куртку, снять вряд ли смогу. Она потянулась к ножницам. — Обработай руки, — он кивком указал на антисептик. Ви кивнула и сделала, как он сказал. Ловко срезала рукава, основную часть, оставив только маленький лоскут, уходящий в рану. Она забыла обезболить, а он пока и не просил. Приблизившись к ране, она снова вопросительно посмотрела на него — он понял, кивнул. Ви нашла глазами устройство, напоминающее шприц-пистолет и потянулась к тумбе. Виктор качнул головой, и она сделала укол в правую руку, куда показал рипер — на носу какого-то мужика с татуировки появились четыре точки от шприцев. Еще несколько секунд — и напряженные мышцы на его лице постепенно расслабились. Он выдохнул. Ви подцепила края лоскутов, удалила и этот остаток ткани. Быстрым взглядом окинула его всего — сидел в майке и рабочих штанах с логотипом травмы тим — большой, но не пугающий. Осторожный. Что бы это ни значило. Он говорил ей, что делать — она молча работала, как тонко откалиброванный механизм. Чувствовала, как он разглядывает ее, пользуясь своим преимуществом — свободными глазами и темными очками. В голове всё так же было пусто, сердце не стучало, пальцы не дрожали. Может, она выбрала не ту профессию? Пуля прошла навылет — сразу под ключицей, вышла под углом наверх. При ранении в грудь — это неплохой исход. Пострадала мышечная ткань, но это такая ерунда по сравнению с тем, что могло бы. Ви медленно зашивала рану под его руководством — место входа, место выхода. Аккуратная, сосредоточенная на каждом своем движении, ни думая ни о чем больше, кроме его указаний, только отвлекаясь иногда, ощущая на своем лице его изучающий взгляд. Наложила заживляющий пластырь, сделала повязку — достаточно тугую — рипер помог придержать бинты, чтобы те не расползлись, и наконец отстранилась. Подошла к раковине, вымыла руки от его крови, которая, смешиваясь с водой, утекала туда, в черноту, по липким сладковатым трубам. Обернулась. Он крутанулся на стуле: — Спасибо, ты спасла мне жизнь, — в глазах за очками осторожная благодарность, а это, как известно, теплое чувство. Она только стояла и впитывала, не решаясь что-то сказать или просто даже отреагировать. Почему у некоторых мужчин голос как ощущение затаившегося хищника, от которого тебе нигде не спрятаться? И от этого становится жалко и беспомощно. А у некоторых — словно бы тебя прячут в надежном месте? — Я Виктор, Виктор Вектор, — пауза, — извини за мой вопрос, но ты ничего не сказала за все это время, ты можешь говорить? — вот снова эта осторожность в голосе и самом вопросе. Это сбивало с толку еще больше. Новизной ощущений. Коротко кивнула, прочистила горло: — Я Ви. Он тоже кивнул, несколько секунд будто думал — нужно ли или нет — но, выдохнув, все же сказал: — Я рипер, предлагаю тебе свои бесплатные услуги в качестве благодарности, если они тебе, конечно, понадобятся. Она совсем растерялась и словно бы попятилась назад: — Это… это слишком, разве нет? — сама удивилась, какой же голос тугой и неподатливый, — я просто оказалась рядом. — Но не прошла ведь мимо, хотя могла. Снова посмотрела на него — да ну, могла? Он это как будто считал. И кивнул на риперское рабочее место, мол, забирайся. Ви аккуратно устроилась на приспущенном затёртом кресле. Смотреть на него снизу вверх казалось более естественным. Рипер ловко подключил ее одной рукой и запустил процесс сканирования. — Имплантов много? Покачала головой: — Не очень. — Сейчас посмотрим, — его пальцы мягко застучали по монитору. От этого звука где-то внутри снова стало чуть теплее. Он оценивающе осмотрел то, что отобразилось на экране — и, кажется, ничему не удивился, только вздохнул. Жалел ли, что предложил? Ви не знала, насколько был хорош рипер Себастьяна Ибарры, но по лицу рипера, сидевшего рядом, можно было понять — что, видимо, всё-таки не очень. Стало почему-то стыдно. И неловко, страшно. Встать и сбежать было можно, да и может даже нужно — но только этот проклятый импульс больше не появлялся. Спрятался. За этими темными очками и изредка на нее поглядывал — хрен тебе, а не сбежать. Она и сидела. Спорить с ним даже как-то и не подумала. — Давно софт чистила? — его голос вернул её к реальности. — Да, у рипера давно не была. — Судя по тому, как выглядит, очень давно. — Полгода. Он вопросительно посмотрел на неё, мол, какого хрена? Она бы и ответила может, но только-только с поверхности, нырять в эту черную глубину совсем не было сил. Рипер Себастьяна Ибарры... её передернуло. От его глаз это не ускользнуло, и он отвел взгляд. Постучал по монитору и мягко сказал: — Тебе повезло. Не хочу хвастаться, но в этом деле я лучший. Софт тебе сейчас почищу, а потом постепенно и эту дрянь заменим. Будут у тебя нормальные импланты, сразу разницу почувствуешь. Рипердок начал свою работу, а она только медленно, как ей показалось, сползла с кресла вниз. Уставилась глазами куда-то сквозь него, пыталась сообразить, осмыслить. Но всё тело наливалось теплотой, и это так мешало сосредоточиться. Она попала за эти занавески причудливого магазинчика. Виктор закончил свою работу, отсоединил её — несколько постукиваний по монитору — и он, наконец, развернулся к ней. На лице чуть заметная улыбка: — Ну, готово. Ощущения должны быть лучше, софт наконец-то будет работать нормально, система теперь не перегружена всяким мусором. Ей уже и было. Лучше. — У меня послезавтра в пять будет окно, приходи, если сможешь. Работы у нас с тобой много, будем делать постепенно. И он улыбался, улыбался теперь уже лично ей. Делился теплом, заставляя сердце неистово стучать и наполнять тело приятной тяжестью. Ей стало вдруг невыносимо. Стыдно, мерзко, противно. Шла убить — но стала спасительницей. Если бы он это знал — был бы так добр? Улыбался бы он ей так, словно она этого достойна, словно она это заслужила? Она только спешно слезла с кресла, потупив глаза, взяла куртку и резко развернулась, стараясь на него не смотреть: — Спасибо, Виктор. Он поправил: — Вик. Еще один удар как будто под дых. Ви только коротко кивнула и выбежала из клиники. Удалялась спешным шагом, но дистанция как будто и не думала сокращаться. Она выскочила из метро, добежала до дома, залезла с головой под одеяло — волнение внутри всё не унималось. Какое-то новое, другое, какое она еще не чувствовала. Что было еще более удивительным — не хотелось забыться, абстрагироваться, перемотать — только ощущать. Снова и снова. Она стала проваливаться в тревожный сон, и мысли снова нырнули в темное и глубокое. Рипер Себастьяна Ибарры Ману — то ли имя, то ли кличка, в целом был лучше других. Вне стен своего кабинета он относился к ней с дружелюбием, по-отечески пожуривал, давал какие-то советы. Она все думала, как в одном человеке может уживаться несколько одновременно? Стоило ей оказаться в его кабинете, в его кресле, стоило оказаться максимально уязвимой — он менялся. Впервые она это заметила, когда во время установки случайно пришла в себя и сразу поняла, что она и не должна была об этом узнать, не должна была очнуться. Футболка задрана, лиф приподнят, трусы с джинсами — спущены. Видимо, он всегда хорошо рассчитывал дозу, но в этот единственный раз — ошибся. Она скользнула глазами к стеллажам — пьяный Ману что-то искал, попутно бормоча ругательства, — и она, не в состоянии пошевелиться, смотрела на его сутулую спину и только горько подумала: «И он оказался таким же». И каждый раз, идя к Ману на очередной осмотр или установку, она молилась тому, в кого никогда не верила, и просила только об одном — чтобы больше так не просыпаться. И именно после того раза она стала носить закрытую одежду. Нет, не для того, чтобы усложнить ему жизнь — он бы все равно не остановился, будь на ней хоть скафандр — а потому что ей было мерзко смотреть на свое собственное тело. Было мерзко от того, как оно изменилось, и все её самые близкие люди — и они правда для неё были таковыми — увидев это, изменились тоже вместе с ним. Очень легко пройти точку невозврата, когда перед тобой в отключке лежит маленькая беззащитная девчонка, и ты знаешь, что ты далеко не первый, кто подумал об этом, но явно последний, кто попробовал. Ты знаешь то, что она полностью в твоей власти, как и то, что никто ни о чем не узнает.